Секс-символ

      Вечером, сидя в гостиной на ковре, рубиново-алом, лопая суши и запивая их сакэ, Фернанда вспоминала этот безумный день. Наконец она избавилась от сомнений. С её репродуктивной безопасностью Джерри не покончит. А Вирхиния допрыгалась! Но кто отец её ребёнка?       У Фэр родилось мнение: это Амадо набедокурил — наследственность у него та ещё.       — Навряд-ли это Амадо, — ответил Джерри на её тезис.       — Он сам говорил, что у него гены плохие, а без носа просто так не рождаются, — уронив японскую палочку, Фернанда запихала суши в рот пальцами.       — Такое бывает при трисомии — наличии лишней хромосомы.       — Но Эдди — не даун! — заспорила Фэр.       — Трисомия бывает не только при синдроме Дауна.       — И откуда столько познаний о генетике?       Джерри созерцал иероглифы, выбитые на палочках.       — Я много читал об этом. Пришлось. У меня тоже плохая генетика.       — В твоей семье были люди без носов? — не смолчала Фернанда и, спохватившись, закрыла рот рукой.       — Нет, но генетические мутации — штука коварная. Никогда не знаешь, что может родиться, — Джерри изучал предметы на столе, от палочек перейдя к квадратным тарелкам и гуиноми — чашечкам для сакэ. — Я болен, я говорил это. Я живу на лекарствах, — он с вызовом запрокинул голову. Порой очи его так светлели, из зелёных превращаясь в серебристо-белые и уподобляясь хрусталю, что Фэр это пугало. И сейчас, взгляд его, заледенев, смотрел в никуда. — У меня врождённая генетическая мутация. Если бы не Гильермо, доктор Гильермо, не знаю, что было бы со мной. Он раньше работал в «Центре эстетической медицины», специализировался на врождённых уродствах. Ему благодаря, люди обретали шанс на новую жизнь.       — Поэтому ты сделал вазэктомию?       — Эмм… — он осматривал рисунок на токкури — графине для сакэ. Фэр чувствовала, что Джерри подбирает слова. — Я не настолько садист, чтобы заводить детей. Позволить моим детям родиться и унаследовать такие гены — это верх жестокости и цинизма. И вообще я предпочитаю животных. Они милее, добрее и не отрубят руку, которая их кормит. Чего о детях не скажешь. Ну всё, баста! Думаю, хватит откровений! — прервал Джерри сам себя. — Идём наверх, май дарлинг. Сегодня хороший день, не будем его портить, — взяв Фернанду за талию, он прижал её к себе. — Ты не испугалась?       — Чего?       — Того, что я сказал.       — О болезни? Нет. А чего бояться? — Фэр потёрлась щекой о его плечо, коснулась губами ямочки на подбородке. — Передо мной нормальный человек, с руками, с ногами, с красивым лицом. А детей у нас не будет. Чего бояться?       — Ты права, — и Джерри увёл Фернанду на третий этаж.       На крышу Фэр не полезла. Сев в качели-гамак и перебирая мягкую шёрстку Дамаса, она любовалась на Джерри сквозь потолок. Он стоял на крыше, гипнотизируя взглядом усеянное звёздами небо — кусок тёмно-синего бархата. Фернанда знала — он рассказал далеко не всё. Это лишь обломок айсберга прошлого. Но то, что Джерри коснулся сложной темы, открыв пару интимных вещей — про вазэктомию и свою болезнь — значило многое.       Фэр улыбнулась, решив его не торопить — сам дозреет. И, глядя на Джерри, статного, красивого, великолепного, она окончательно поняла: он — тот мужчина, который ей нужен.       Утром Джерри Фернанду озадачил. Пока она нежилась в постели, он ушёл ванную, затеяв некую беседу по телефону.       — Я знаю, что согласился на это сам, — твердил он кому-то. — И не стоит напоминать мне об обещаниях! Я всегда их выполняю. Но у меня есть право и на личную жизнь. И я не могу делать всё один. Ты мне не помогаешь. Сделай хоть что-то полезное, к конце концов!       Фэр не разоблачила своё бодрствующее ухо, и, когда Джерри вернулся в комнату, она прикинулась «спящей красавицей». Он разбудил её поцелуями и объявил, что уходит. Сначала на студию звукозаписи — писать демо-версию новой песни; затем в класс хореографии — на репетицию концертного номера. А после обеда его ждало интервью на «Телефе», в знаменитом «SG» — шоу Сусаны Хименес. Джерри звал Фернанду с собой, но она решила: и ей надо поработать.       К десяти утра Фэр явилась в комиссариат. Но, ожидая угодить в новые серые будни, она попала в грозовую тучу. В комиссариате царило напряжение — полицейские ходили с вытянутыми лицами, будто их шандарахнуло током, а взвинченный комиссар аж охрип, так накричался за утро. Сидя в кабинете при тридцатиградусной жаре и отключенном кондиционере, с горлом, замотанным тёплым шарфом, он пил ромашковый чай.       Выяснилось: три месяца назад всех копов-мужчин обязали пройти ежегодную медкомиссию. И у одного человека обнаружился ВИЧ. Фэр испытала шок, узнав имя неудачливого коллеги — Бернабэ Кастро. Получив диагноз «позитив», он сделал ещё анализ — в день инцидента с Агустиной пришёл в клинику доктора Гильермо, изобразив, что хочет стать донором. Результат подтвердился, но Берни скрытничал, пока итоги медкомиссии не стали известны всем. И тогда комиссар подписал приказ об увольнении.       — Да он заразит всех! — грозно бацал комиссар кулаком по столу — чашка с чаем подпрыгивала, звеня ложечкой. — Нет-нет, я рисковать здоровьем и репутацией отделения не могу!       Фэр не была с ним согласна. ВИЧ — не повод для отказа в работе. Но про себя выдохнула. Хорошо, что у неё с Берни секса не было!       Она провела день в растрёпанных чувствах. Ещё и Амадо добавил. Отсидев трое суток в камере, он вопил, что не помнит, зачем хотел вспороть живот Вирхинии. Пожалев его, Фернанда запросила у судьи разрешение Амадо отпустить под залог.       Огорчённая инцидентом с Берни, она приехала домой к восьми вечера. У парковки столкнулась с сеньорой Эрикой, экс-куратором Агустины. Та зачастила в гости к их соседу, Эрнесто Лареа. Сеньора Эрика пояснила, что её пришибло одиночество, когда она села на Карла — своего домашнего скорпиона, и убила бедняжку. Поэтому, от скуки, она решила завести мужчину, а сеньор Лареа — человек милый. Куратор спросила об Агус, которая упорно депрессировала наедине с гаджетами, и сообщила: директриса задумала из школы уйти — стрессы её допекли.       Распрощавшись с сеньорой Эрикой, уже издали Фернанда услышала звуки куриного боя и пожалела, что не пошла с ночёвкой к Джерри — соскучилась по своей комнатке.       Вирхинию выписали быстро — роды её прошли легче, чем у кошки. Но ребёнок находился под контролем медиков. Когда Фэр зашла в гостиную, Маргарита и тётя Фели хором обзывали Вирхинию кукушкой — та категорически не желала забирать младенца домой.       — Вы меня не убедите! — драла она уши. — Не нужен мне этот ребёнок! Это же позорчик! Я не могу его сфоткать, чтобы показать хочушечкам и беременюшечкам на форуме и выложить в инстаграмчик. И не могу пойти с ним к соседям! А я завидовала донье Раймунде, когда она везде таскала Сандрито, чтобы с ним все нянчились. Я мечтала, что буду делать так же. А теперь чего? Кто захочет нянчиться с безносым?       — Фернандита, наконец-то ты пришла! — кинулась к Фэр тётя. — А то совсем ты нас забросила! Представь себе, Вирхинита не хочет забирать Эдди! Подумаешь, у него нет носа! Мы ему накопим денег на ринопластику. Не бросать же его теперь! А я скоро должна получить проценты с акций моего покойного муженька. Хорошо, что я не продала их, когда мы залезли в долги.       — Не нужен мне Волдеморт в доме! — тявкала Вирхиния. Вид у неё был пришибленный, а Фэр позлорадствовала — бравада кузины мигом испарилась. Даже уменьшительно-ласкательных слов в её лексиконе поубавилось.       — Вообще это мой дом, — объявила Фернанда жёстко. — Этой женщине и её отпрыскам тут не рады. Поэтому я настоятельно советую Вирхините искать себе другое жильё. А безносого сдайте в приют. Вот ещё, деньги на него тратить! — Фэр порхнула к лестнице.       Вирхиния шипела, как пьяная гадюка, а укоряющие охи-вздохи тёти действовали Фернанде на нервы. Но тут Маргарита встала на её пути:       — Что значит, это твой дом? Он и мой тоже. И Агустины. Ты и нас выгонишь?       — Если будешь меня бесить, то выгоню, — ядовито процедила Фэр. — Можно я пойду к себе, Марго? У меня голова кругом! Сегодня в комиссариате был кавардак. Беднягу Берни уволили, потому что у него ВИЧ. Все на ушах стояли. А мне ещё с Амадо пришлось разбираться. Я намерена отпустить его под залог, когда судья разрешит. Глядишь, он снова Вирхинию пришибёт, — поиздевалась она. — Короче, я жутко устала и пойду к се…       — Что-что ты сказала? — Вирхиния схватила кузину за локоть. Фэр едва не навернулась.       — Я сказала, что отпущу Амадо под залог.       — Да не это, а про Берни.       — Ах, Берни! — закатила Фернанда глаза. — Говорю же, его уволили, потому что у него ВИЧ.       — Как ВИЧ? Этого быть не может! — Вирхиния попятилась и чуть не упала, споткнувшись о коврик. — Но… но… я не хочушечки… этого не может быть… — слёзно распричиталась она.       — Не понимаю твоей реакции, — искренне удивилась Фэр. — С Берни вы даже не дружили, он…       — Да я убью его, гада! — Вирхиния ногами затопала, будто мяла виноград. — Если он заразил меня, я с него скальп сниму!       Все рты открыли. Даже Барби замерла, перестав ловить зубами свой накрученный на коклюшку хвост.       — То есть заразил? — спросила Маргарита в полной тишине.       — Чего уставились? У меня что лицо в крапинку?! Ну да, я с ним спала! Я женщина, он мужчина, мне нужна была лялечка. Дел-то на десять минуточек! — выпалила Вирхиния, давясь слезами. — Когда Джерри Анселми меня отверг, мамусик, ты ж сама посоветовала мне, — она зыркнула на тётю, которая покрылась багровыми пятнами. — Ты же говорила, что не все растят родных детишечек. Ну я и решила залететь от другого, а всем сказать, что от Джерри, — Вирхиния всхлипнула, утирая нос рукавом синего махрового халата. — Я же не думала, что он бесплодное чучело! А с виду такой красавчик! Ну вот, сначала я уломала на секс Амадо. Он говорил, что романтик, поэтому я мечтала о кровати в розовых лепесточках, а он притащил меня в магазин и затолкал в примерочную кабинку. Но ничегошечки не получилось. Нас застукали продавцы и выгнали из магазина. Я так хотела его пришибушечки, скотину! Лучше б в мотель пошли! А когда Фэр стала встречаться с Берни и с Джерри одновременно, я решила ей отомстить. Однажды я заглянула в комиссариат и соблазнила Берни своими прелестями. Кстати, он был не против. Она, — Вирхиния ткнула в Фернанду пальцем, — держала его на голодном пайке, идиоточка! Но я не знала, что он… что он… Вот гад!       — Выходит, ребёнок от Берни? — напрямую спросила Фэр.       — Я не знаю, — Вирхиния утирала слёзы рукой. — Может и от Берни. А может от презервативчика. Один чувачок после секса забыл в моём кабинете свой презервативчик. А в интернете все мамочки и хочушечки давно знают, как действовать в этих случаях. Быстрей хватай и залетай, пока будущий папочка не очухался и презервативчик не утилизировал. Но я же не знала, что этот чёртов звездун Джерри Анселми станет делать ДНК. Да ещё тайком от меня! Ирод несчастный! Это ты его заставила! Да, кузиночка? Это твои происки, я уверена! Если бы не ты, он бы на мне женился и дал мне денежек, чтоб пришить носик моей лялечке! Чтобы я гордилась тем, что я уже мамочка! А теперь стыда не оберёшься!       — Я всегда знала, что у тебя мозгов нет, — клюнула её Фэр. — Но одно дело безобидная дурочка, а другое — ты! Дрянь ты редкостная! Ты ломаешь людям жизни! Довела Амадо до сумасшествия; чуть не убила Агустину; хотела навесить ребёнка на моего Джерри, — Фернанда подчеркнула слово «моего». — И родила неизвестно от кого. Я рада, что твоё пузо преподнесло сюрприз! — Фэр, довольная собой, отпихнула Маргариту и ушла наверх.       Вирхиния блеяла на весь континент, тётя угрожала обмороком, а Маргарита рванула в кухню — отпаивать мать и дочь водой. Но Фернанда была счастлива. Завалилась спать она с лёгким сердцем, сочтя: Вирхиния вляпалась по уши и воевать за Джерри теперь не посмеет. А сам Джерри написал гневную смс-ку, вопросив, где это она ночует. «Я дома» — ответила Фэр. Но следующий вопрос: «Дома у кого?», её смутил. Вновь детские приступы ревности! Ну ладно! Набрав смс со словом: «Догадайся», Фернанда телефон вырубила и заночевала дома в объятиях голубого кролика — рождественского подарка папы.       Падения с лестниц Фэр больше не снились, но её накрыла идиотская фобия: Вирхиния могла заразить ВИЧем и Джерри. Надо потребовать с него справку об отсутствии ВИЧа и другой пакости.       Маргарита тоже ударилась в панику. Всё следующее утро она носила противогаз и села завтракать в кресло подальше от стола.       — Нет у меня ВИЧа! — уверяла Вирхиния, шмыгая носом и давя на жалость. — Перед родами мне делали анализы. Но я поеду в лабораторию и сдам повторный анализ. Берни уже после меня заразился, я уверена! У нас и сексик был один раз.       — Одного раза достаточно, чтоб и ВИЧ подцепить, и ребёнка сделать. Может, и Эдди твой ВИЧ-инфицированный, — зубоскалила Маргарита. Шмякнув противогаз на пол, она жевала фруктовый салат. — Фэр права, выметайся-ка ты из нашего дома! Нечего тут трясти инфекцией. Я в гроб не собираюсь, мне скоро замуж выходить!       Тётя Фели, замотав рот шарфиком, безмолвствовала и тискала Барби, мордочку которой закрывала марлевая повязка.       — ВИЧ по воздуху не летает, — успокоила Фэр неграмотных женщин. — Хватит бегать с противогазами и повязками! Не будьте детьми! Но ты, — ткнула она пальцем в Вирхинию, — собирай вещички. Иначе я приведу копов и выгоню тебя насильно!       — Было бы круче, если б ВИЧ нашли у меня, — заявила Агустина, щуря восточные глаза и лопая тост с дульсе де лече. — Тётя, ты должна меня заразить! Это ж модно сейчас — болеть чем-нибудь эдаким.       Маргарита завизжала, как сирена, упрекая дочь в никчемности и самодурстве, а Фернанда ретировалась. Лучше обиды Джерри, чем эта психушка!       На друге-мотоцикле она домчалась до Пуэрто Мадеро за пятнадцать минут. Белоснежная высотка на перекрёстке улиц Айме Пайне и Асусена Вильяфлор никуда не убежала, как и сеньор Феликс, что с благоговением пропалывал газон и окучивал клумбы с герберами.       Кивнув ему, Фернанда поднялась на сороковой этаж, по пути едва не застряв в лифте — на пару секунд тот завис на тридцатом этаже.       Но в пентхаусе №77 её ждал «весёлый» выпад от Джерри — он объявил бойкот. Собираясь на новую фотосессию для марки парфюма «Серебряная кожа», Джерри крутился у зеркала. Фернанде не сказал ни слова — проигнорировал, обиженно выпячивая подбородок.       Рассерженная Фэр ушла в кухню помогать Нанси (та вернулась из супермаркета и была увешана пакетами, как рождественская ель). Нанси долго убеждала её Джерри не доводить — вчера он решил, будто Фэр с другим. Психанул и кинул в стену телефон.       — Да что за бред? — ощетинилась Фернанда, едва не выронив бутылку молока. — Я была у себя дома. Не давала я ему поводов для ревности.       — Мистер Джерри думает, что у вас роман с этим… ну, который с хромой ногой. Мистер Джерри так и кличит его хромоножкой.       — Амадо? — прыснула со смеху Фэр. — Нашёл к кому ревновать! Этот тип бегает за Вирхинией, как собачка. Хотя дважды её чуть не грохнул.       — Эй, осторожнее с ним, сеньорита, — предостерегла Нанси. — Этот тип — плохой.       — Почему ты так решила, Нанси?       — Сужу по рассказам мистера Джерри. Очень странный тип. Вы и сами говорили, что он вашу кузину хотел убить. У него сдвиги по фазе, сеньорита. Вы бы ограничили с ним контакты, а не заставляли мистера Джерри ревновать. Он этого человека не выносит.       — Меня давно терзает вопрос — почему? Может, это связано с прошлым? — рассудила Фернанда.       — Да не берите в голову! Просто не мучайте мистера Джерри. Он из-за вас поссорился даже с сеньорой Марлене.       — Вот как?       — Она вас не любит, — монотонно болтая, Нанси расставляла продукты на полках холодильника. — Но кошка между ними пробежала с тех пор, как сеньора Марлене забыла Айлин в Серро-Байо.       — Как это забыла? — вылупила глаза Фэр.       — Ну, в день поездки туда, она её якобы потеряла. Вернулась без неё. А мистер Джерри вынужден был нанимать сыщиков, обращаться в полицию Серро-Байо и девчонку искать. Угрохал кучу денег и нервов.       — Нашли?       — Нашли. Но теперь они с сеньорой Марлене на ножах. А про вас она плохо говорит, — нахмурилась Нанси. — Я, если честно, не люблю сеньору Марлене. Вы мне нравитесь больше. Мистер Джерри редко сейчас ездит в Баррьо Парке, а сеньора Марлене и Айлин не желают переселяться оттуда. А дом ведь записан на него. Не знаю, почему он не гонит их. У сеньоры Марлене денег много, она может купить себе недвижимость. Я думаю, мистер Джерри хочет держать её при себе.       Фэр изобразила равнодушие, но её царапнуло. Они с Джерри вместе, а он не доверяет ей, и о его взаимоотношениях с экс-женой, и о пропаже Айлин она узнает от Нанси. Красивое поведение, ничего не скажешь!       Когда Фернанда вышла из кухни, Джерри, упакованный в чёрную кожу, чмокал в морду Дамаса, прощаясь с ним.       — Джерри, стой, не уходи! Что за бред ты придумал? — Фэр схватила его руку, и он отпустил Дамаса гулять по полу. — Ты обиделся, что я ночевала дома? Я соскучилась по семье и решила остаться у них, вот и всё.       — А, может, ты соскучилась по этому хромоножке? — ледяной взгляд его обратил Фернанду в статую. — Я слышал, ты мечтаешь отпустить психопата под залог. Хороша полицейская! — в уголках губ Джерри выделялись ямочки — они проступали, когда он сильно обижался. — А ты не думала, что твой протеже и есть маньяк?       — Так можно записать в маньяки любого, — скорчила гримасу Фэр. Дамас чихнул, подкрепляя её слова, и вальяжно разлёгся на полу. — Ты ревнуешь, Джерри Анселми, хотя я повода не давала, — она обняла его за талию. — Джерри, ну хватит дуться! Я была дома, правда. Хочешь, я позвоню тёте Фели и она подтвердит?       Он качнул головой отрицательно.       — Зато я выяснила, кто может быть папашей Эдди! — Фернанда пощекотала Джерри шею. — Вирхиния спала с Берни, моим… эээ… коллегой. У которого обнаружили ВИЧ. В общем… она тоже могла заразиться. А я… я хотела, чтобы ты… — Фэр замялась.       — Чтобы я принёс справку, что у меня ВИЧа нет? — ехидно изогнул Джерри бровь. — Ты предсказуема, мисс инспектор, — он рванул по лестнице в спальню. Покопался в тумбочке и сбросил на Фернанду конверт. — Анализы я сдаю регулярно. Этот был месяц назад, — Фэр услышала в голосе Джерри нотки презрения.       Но конверт открыла. Прочла: «Исследование — ВИЧ (антиген и антитела). Результат — негатив». А Джерри, спускаясь вниз, уже болтал по телефону:       — Алло, Мэри, привет, май дарлинг. Я скоро подъеду, немного задержался, — лавируя мимо, он на Фэр и не глянул. Вышел из квартиры, продолжая чирикать с бывшей.       Ясно, что он сделал это демонстративно, но Фернанда не любила Марлене и их общение с Джерри напрягало её.       В полдень Фэр поехала на работу, чтобы избежать упрёков за лодырничество. К счастью, комиссар отсутствовал. До вечера она занималась монотонным трудом: допрашивала банду воришек, что промышляли грабежами на улицах — отнимали сумочки, кошельки и телефоны у зазевавшихся граждан. Да ещё Гонсалес новостью «порадовал» — наркоторговец Гастон Вердэ убежал прямо из зала суда и теперь шныряет по округе.       К концу дня явился доктор Гильермо Лосада. Вызывала Фэр его давно, чтобы выяснить про Матео Гарсиа. Он, ссылаясь на занятость, беседу переносил и переносил. А сегодня нашёл окно в своём графике.       Но обсуждать пациентов доктор Гильермо отказался — врачебная тайна. Фэр напомнила ему: они в комиссариате и он вызван по официальной повестке, а сведения о Матео Гарсиа и Сандре Вэйс могут пролить свет на личность маньяка. Доктор, вынужденный уступить, пообещал выслать Фернанде на е-мэйл выписки из карт обоих пациентов — он имел доступ к архивам «Центра эстетической медицины» и по сей день.       Адвокат Каспер Брёкке, как выяснилось, тоже недавно приходил, но, не застав Фэр, ушёл восвояси.       Из комиссариата Фернанду вытряс звонок от Джерри. Увидев на дисплее его имя, она расхохоталась. Неужели отошёл? А утром чуть от ревности не лопнул! Ох, этот скверный характер!       Но Джерри быстро спустил её с облака. Фэр мечтала об извинениях и признаниях в любви, а получила жёсткую беседу непонятного содержания.       — Раз ты моим словам не веришь, я докажу тебе, что этот мерзкий хромоножка — лжец! — процедил Джерри так холодно, что Фернанда замёрзла.       Он продиктовал адрес, велев позвать туда и Амадо.       — Но зачем?       — Делай, что я говорю! Назначь ему встречу. Сегодня, в половине одиннадцатого вечера. Отель «Четыре сезона», номер 803. Сама приезжай в десять.       И Фэр уступила — её разбирало любопытство. До Амадо она дозвонилась мигом. Его удивила просьба о встрече, но он согласился прийти, когда Фэр намекнула, что дело в Вирхинии.       В десять вечера Фернанда запарковала «Дьявола» в районе Реколета, у VIP-отеля «Четыре сезона» на улице Посадас. Единственный отель, состоящий из двух зданий — небоскрёба и трёхэтажного особняка, красно-белого, с лепниной и бассейном у входа. Голубая подсветка и стекло превращали ресепшн и коридоры в морское дно, и Фэр, разыскивая дверь с цифрой 803, была околдована. Джерри ждал её в люкс-номере, подготовленном, как для любовного свидания: постель в алых лепестках, свечи, два фужера, бутылка дорогого вина, фрукты…       Но Фернанда выпала в осадок, когда Джерри велел ей надеть платье-мини из чёрных кружев. Полупрозрачное, оно едва закрывало бёдра и декольтировало внушительную часть груди.       — Не понимаю, что ты задумал, Джерри Анселми. На что ты меня толкаешь?! — недовольно прошипела Фэр, глядя в зеркало — платье было весьма эротичным.       — Банально и просто, май дарлинг, — Фернанду изумляло, как он одновременно умудрялся быть холодным айсбергом и адским костром. Убивая металлическим взглядом, Джерри ласкал её обнажённые плечи. — Ты так хороша и соблазнительна, думаю, тебе не составит труда уложить в кровать любого мужчину. Даже идиота Амадо Феррера.       — Чего? — Фэр подобрала челюсть с пола.       — Не обязательно доводить до секса. Могу представить, как это мерзко. Но он импотент, поэтому не бойся, он не станет тебя насиловать. Он не сможет, даже если ты разденешься до гола. Но если что, я вмешаюсь. В общем, план таков: когда он явится, ты, май дарлинг, завяжешь ему глаза, уложишь в кровать и снимешь с него одежду. Этого будет достаточно, — капризные губы Джерри дрогнули. Он еле сдержал улыбку — получилась дьявольская полу-усмешка.       — Но зачем мне это делать? — вспылила Фэр. — Не хочу я раздевать постороннего человека! Он мне никто!       — Ради благого дела, Фернанда Ривас, иногда стоит и потерпеть неудобства. Когда разденешь его, я скажу что делать.       Фэр долго отмахивалась — ей претило Амадо соблазнять, но Джерри высмеял её трусость.       — Я знаю, ты не спала с ним, май дарлинг, ведь он импотент, — Джерри грозно навис над девушкой; руки его ласкали её бёдра, чуть прикрытые тонким кружевом. — Но ты приходила от него без лифчика… Твоя кузина мне рассказала.       — Ты намекаешь, что я шлюха, Джерри Анселми? — Фэр бесновалась, но не могла увернуться от пальцев-лиан, что уже заползли под трусики. — Ты перепутал меня с Вирхинией! Это она с каждым встречным спит! А я делаю это по любви… — она почти уже лишилась рассудка и нижнего белья, но тут раздался стук в дверь.       — А вот и гость явился! — Джерри сам поправил на Фернанде бельё и платье, выключил свет и укрылся в ванной.       Комнату озаряли лишь свечи и ночник. Рисуя фигурные тени-призраки на стенах и потолке, они обращали пространство в мистическую полутьму. Амадо был поражен, увидев Фэр в непривычном облике — женщины-кошки в кружевном мини. Хотя её роль соблазнительницы и сегодня ограничилась лишь нарядом. Амадо не привлекал её физически, а, памятуя о присутствии Джерри, она нервничала. И всё, на что отважилась — посадила Амадо в кресло, шарфом завязала ему глаза и, сунув в руку бокал вина, дезертировала в ванную.       Джерри зыркнул на неё насмешливо, но глаза его мерцали. И Фэр сообразила — это была ловушка. Джерри проворачивал уже такой фокус: затребовал ночь любви и взбесился, когда она уступила. Ну нет, больше она не клюнет!       — Ты чего тут делаешь? — шепнул Джерри, не размыкая губ.       — Не хочу я его соблазнять!       — Почему?       — Мне он не нравится. Как мужчина не нравится!       Джерри удовлетворённо хмыкнул.       — Что мне с ним делать-то? — спросила Фернанда настойчиво. — Выгнать?       Жестом велев ей молчать, Джерри шепнул: «Оставайся тут!» и покинул ванную.       Сев на кафельный пол, Фэр прижала ухо к двери. Сначала было тихо. Так тихо, что она подумала — все ушли. Но скоро раздался задушенный возглас Амадо: «Фернанда, что ты делаешь? Я же люблю Вирхинию…».       Фэр разжигало любопытство. Что этот мистер «Выкрутас» ещё удумал? Она высунулась в дверной проём — в бликах свечей мелькали лишь силуэты. Амадо с по-прежнему завязанными глазами сидел на стуле, а Джерри, расстегнув на нём рубашку, касался ладонью его груди. Амадо решил, что это Фэр, и неудивительно — у Джерри такие пальцы… они могут довести до безумия. Но Фэр передёрнуло, когда Джерри, выдернув из-под Амадо стул, как пёрышко бросил его на пол.       — Фернанда, прошу тебя, перестань… Зачем ты это делаешь? — упав на спину, Амадо схватился за колено.       Но Джерри продолжил — босой ногой коснулся живота Амадо. У Фэр жгло все внутренности — хотелось кричать и плеваться. Джерри, присев на корточки, провёл пальцем Амадо по губам, по шее, груди… и добрался до молнии на брюках, расстегнул её… Тут Фернанду затошнило и она укрылась в ванной.       Теперь она не видела ничего, но челюсти сводило от отвращения. Зачем Джерри это устроил? Если шутка, то не смешная.       — У тебя такие руки… — услыхала она голос Амадо. — Да, я люблю Вирхиниту, но ты, Фернанда, ты тоже мне нравишься… Ты красивая и… я тебя хочу…       — Кто-то совсем не видит разницы между своим и чужим, — голос Джерри звучал, как из бочки.       — Что? ЧТО?! — Амадо явно обалдел. — Ты кто?       — Я твой ад наяву! Кажется, наше дерьмо позабыло, что его уже предупреждали — не стоит лезть к чужому! Придётся вдолбить яснее.       — Ты чего делаешь, прекрати?! Не надо! А-а-а-а!       Амадо так заорал, что Фернанда напугалась, решив, — Джерри его убил.       — Выходи, Фэр, шоу окончено! — выпалил Джерри громко. — Полюбуйся на этого голубка.       Фернанда не хотела никуда идти. От стыда и отвращения она мечтала закопаться под землю. Но Джерри был настойчив. Без предисловий зайдя в ванную, цапнул Фэр за локоть и втащил в комнату.       Амадо, обнажённый, с завязанными глазами, валялся на ковре и стонал от боли, держась руками за пах. Рядом лежал окровавленный шприц. Но главное — вместо его левой ноги Фэр увидела протез.       — Я говорил тебе, май дарлинг, что этот тип — лжец, — смаковал каждый слог Джерри, медленно обходя Амадо кругом. — У него отсутствует нога, а он всем врёт, что это не так, — Джерри ударил Амадо босой пяткой в спину. — Бегает за твоей кузиной, а сам импотент. Но сейчас он поразил даже меня. Чуть не захрюкал от восторга, как свинья, когда его трогал мужчина, — и Джерри сдёрнул с лица Амадо шарф. — Латентный гей, не так ли?       Офигевшим взором Амадо уставился на него.       — Ты?!       — Да-да, смотри на меня! — Джерри навис над врагом, как коршун. — Запомни моё лицо, гадёныш. Мы непременно ещё встретимся на узкой дорожке. И тогда инъекцией я не ограничусь. Возьму мачете и отрежу под корень. Счастливо оставаться, барахло!       Досыта налюбовавшись на стонущего и красного как арбуз Амадо, Джерри обулся. Схватив с вешалки джинсовый пиджак, направился к двери. И стоп — замер. Повернулся к Фэр, всё сидящей на полу.       — Что, май дарлинг, всё, любовь умерла навсегда? Зато ты видела, чего стоит твой гнусный дружок.       — А ты… ты чего стоишь? — еле сдерживая истерику, прохрипела Фернанда.       — Я? О, я стою дорого, май дарлинг! Тебе не хватит денег, чтобы меня купить. Я беру недвижимостью, банковскими счетами и золотыми слитками. Ну что ты расстроилась? — тон его звучал саркастично. — Хочешь сказать, что между нами всё кончено? Не удивлён. Хочешь узнать, гей ли я? Нет, май дарлинг, женщины сексуально меня привлекают больше. Хочешь спросить, был ли у меня секс с мужчинами? Да, был. На все вопросы я ответил? Ты же мечтала увидеть меня настоящего, Фернанда Ривас. Понравилось? Но это не предел, лишь кусочек человека, что скрывается под маской Джерри Анселми. И да, не забирай вещи, когда я буду дома. Найди момент, когда меня не будет. Не люблю прощания! — и он ушёл.       Амадо стонал, держась за причинное место руками. Надо бы вызвать скорую — явно Джерри сделал ему некий укол в пах. И шприц — улику оставил на ковре. Псих сумасшедший! Но Фэр, будучи в шоке, забыла — она инспектор полиции и обязана что-то предпринять. Плюнув на состояние Амадо, она рыдала, тычась в пол лбом и осознавая одно: Джерри Анселми для неё умер.