Секс-символ

      Обхватив лицо руками, Джерри согнулся пополам. Фэр решила — Амадо брызнул в него из перцовки.       — Ты что делаешь, дурак?! — она попыталась выхватить пузырёк. Вцепилась Амадо ногтями в запястье, но он извернулся и, чуть не сломав Фернанде пальцы, отшвырнул улику в кусты.       Рассвирепев, Фэр влепила ему затрещину. Удар пришёлся в нос. В ответ Амадо кулаком ударил её в живот. Вскрикнув от боли, Фернанда упала, а он захромал прочь.       Вот скотина! По нему дурка плачет! Трясясь от обиды, Фэр нащупала в кармане телефон и позвонила в комиссариат. Вызвала копов — пусть арестуют Амадо за хулиганство.       А Джерри притих. Мог бы и заступиться за неё! Поди в авто спрятался. Однако в машине его не было.       — Джерри! Джерри, ты где?       Фернанда оглянулась по сторонам. Увидела его не сразу — Джерри загораживали пышные кусты акаций. Сидя на коленях, он прятал щёки в ладонях — их закрывали митенки без пальцев.       — Джерри, тебе плохо? — всполошилась Фэр. Наверное, дурацкий газ попал ему в глаза. Хотя… на нём же солнечные очки.       — Джерри… Джерри, ответь что-нибудь!       Он тряхнул головой.       — Очень больно, — сказал медленно, будто у него челюсть заклинило. — Позвони Гильермо.       — Больно?! Почему больно? Я вызову скорую!       — Не надо скорую. Позвони Гильермо, — повторил Джерри.       Набрав номер клиники доктора Гильермо, Фернанда сообщила о нападении бандита, приплетя раненых, — чтобы выехали быстрее.       — Джерри, погоди, потерпи… Сейчас врач приедет, — она обняла его сзади за плечи и заметила: тонкая кожа митенок оплавилась, а на пальцах образовались волдыри.       — Джерри, что у тебя с руками? Дай я посмотрю, — попыталась Фэр воззвать к голосу его разума.       — Не хочу…       Оставив упрямца одного, Фернанда кинулась к автомобилю. Пошарила в бардачке. Найдя салфетку для протирания стекол и вспомнив, в какие заросли Амадо бросил перцовку, отправилась её искать.       Нашла быстро. Оказался это не баллончик, а стеклянный флакон с распылителем. Обмотав его салфеткой, Фэр понюхала крышку. Нет запаха. Может, яд? Есть яды, которые разбрызгивают в воздух, и люди, вдохнув их, умирают. Вдруг и Джерри умрёт?       Вскоре прибыли копы и доктор Гильермо с медбратьями. Фернанда, рассказав что случилось, отдала комиссару флакон. Джерри же госпитализировали. Доктор нашёл на его лице и руках химические ожоги — предположительно кислотой.       — Комиссар, какого дьявола вы выпустили этого типа? Чтобы он гулял по улицам и обливал людей кислотой? Вы болван! — во всеуслышание разнесла Фэр комиссара. Прыгнув в Феррари (права у неё были с собой), она уехала вслед за скорой.       Тщетно потратив два часа, Джерри она так не увидела — он отказался с ней встречаться. Вот свинство! Клялся в любви, а сам гонит, как бродячую собаку. Увещевания доктора Гильермо на Фэр не действовали. Включив любимый «режим дуры», она гремела на всю клинику, называя Джерри эгоистом, что думает лишь о себе.       — Может, вы уймётесь?! — раздражённо шикнул доктор Гильермо. — Это больница, а не стадион. И зачем Херман с вами связался? Это вы, вы эгоистка!       — Не смейте со мной разговаривать в таком тоне! — зашлась в гневе Фернанда. Всего-то докторишка, а стыдит её, будто он английский лорд. Ишь, король всей медицины!       — Заткнитесь, наконец, и послушайте меня, а не себя, — доктор, ещё понизив голос, зашипел, как гашёная известь — медперсонал уже оглядывался на них. — Прекратите думать только о себе. Сейчас вы Херману ничем не поможете. Идите домой и успокойтесь. Придёте завтра. И, надеюсь, у вас хватит совести не закатывать истерики. Ему нужна любовь и поддержка, а не скандалы и упрёки.       — А как он, можно узнать? — Фэр была взвинчена и хотела врача пнуть. Взялся учить её, как общаться с Джерри!       — Дело серьёзное, — глубоко вздохнул доктор. — Ожоги лица, шеи и рук электролитом — разбавленной серной кислотой. При разбавлении водой серная кислота разбрызгивается, и ожог охватывает большую площадь, чем когда кислота концентрированная. Преступник специально брызгал из распылителя. Но зрение не пострадало — его спасли очки. И хорошо, что вы позвонили в клинику сразу. При химических ожогах медлительность чревата.       — Э-э-э… а он выздоровеет? — спросила Фэр мрачно. — Ну, я имею ввиду, шрамы останутся?       — Это пока неясно. По виду ожог неглубокий, Херман хорошо среагировал и увернулся. И много кислоты попало на перчатки, что замечательно. Пострадало где-то пятнадцать процентов кожи. Да и первая помощь была оказана своевременно. Случай не самый тяжёлый, — успокоил доктор. Гнев его утих и тон смягчился. — У Хермана больше психологического шока, чем физических увечий. Он слегка помешан на внешности. Преступник знал куда бить. На прежней моей работе в «Центре эстетической медицины» я встречал случаи, где ожоги составляли пятьдесят и шестьдесят процентов. Вот где страшно! А тут прогноз благоприятен. Но есть одно но. У Хермана плохая регенерация и неизвестно, как поступит его организм. Ведь болезнь никуда не делась, мы лишь остановили её течение, убрав визуальные проблемы. Надо ждать. После ожога кислотой на эпидермисе образуется струп — корочка. Она предотвращает проникновение инфекции в глубокие слои кожи. Останутся шрамы или нет, будет ясно, когда этот струп отойдёт. У здорового человека оно занимает две-три недели. Ничего отдирать нельзя, иначе лицо превратится в месиво. Но образуется ли струп у Хермана — вопрос. У него это может занять и несколько месяцев, но мы ускорим процесс медикаментозно.       Фэр ушла в растрёпанных чувствах. Она злилась на Амадо за его выходку. Злилась и на Джерри. Он печётся о внешности, будто она хрустальная. Совсем ополоумел и боится, что Фернанда увидит его некрасивым. А если ожог будет иметь последствия, это может закончить его карьеру.       Фэр мало представляла масштабы катастрофы, но читала о подобном. Знаменитости, именно красивые люди, нередко подвергаются кислотным атакам от сумасшедших фанатов или ревнивых возлюбленных. И они становятся инвалидами и затворниками, так изуродованы, что на улицу выйти не могут. Даже пластические операции не дают результата.       Пока Фернанда ехала до Пуэрто Мадеро, вспомнила ночной кошмар. Неужели Джерри станет монстром и в реале? Чудовищем без лица… Но она любит красивых мужчин. И ещё больше — себя. Как жить с изуродованным человеком, ласкать его, спать с ним? Нет, она не хочет ломать себе жизнь. Да и отношения Джерри с Тобиасом её убивали.       Фэр припарковала Феррари у небоскрёба. Помахав рукой сеньору Феликсу, забрала «Дьявола» и рванула в комиссариат — выяснить нашли Амадо или нет.       Новости были хорошие. Амадо задержали. Он никуда и не убегал — сидел в одном из кафе Реколеты. С аппетитом уплетая говяжью отбивную, он выпучил глаза, увидев полицейских. А в комиссариате орал так, будто его пытали раскалённым утюгом. Обвинял копов в беспределе и грозился пожаловаться в вышестоящие органы. Но, вкурив, что есть свидетель — Фернанда — сменил тактику, изобразив потерю памяти.       — Джерри говорил, что он лжёт, косит под сумасшедшего, — науськала Фэр комиссара. — Надо проводить судебно-психиатрическую экспертизу и затребовать ордер на арест у судьи. Этот тип опасен!       — Ты забываешь, что у Анселми мощный адвокат. Элио Алвес не пройдёт мимо этого дела, — успокоил её комиссар. — Он уже звонил мне. Грозился выступить на стороне обвинения и упечь Феррера по максимуму. Но надо доказать, что он не сумасшедший.       Фернанда дала показания против Амадо, расписав в подробностях, как он кидался под машину и брызгал на Джерри кислоту. А комиссар обрадовал её вестью — Тобиас Прадо арестован.       Поймали его в аэропорту с шестью килограммами кокаина, что передал ему Гастон Вердэ — сбежавший из тюрьмы наркоторговец. По камерам наблюдения охранники усекли эту манипуляцию и задержали обоих. У Тобиаса обнаружили фальшивый паспорт. Но, в отличие от Вердэ, он раскололся мигом, сдав всех подельников. Оказалось, наркотрафиком заведовал Николас Шультс, его отец. Будучи уже немолод, он привлёк Тобиаса к наркоторговле, дабы передать ему «по наследству» свои связи и титул наркобарона.       Со слов Тобиаса Прадо выяснились и подробности убийств. То, что Фантом — Марлене, он знал всегда, а Амару из террариума выпустил в надежде, что она помешает маньячке убить Джерри. Но змею в квартиру Джерри принёс сам. Жертв Марлене выбирала хаотично из чёрного списка, который составлял Астралис-Шпион — Иван Пальо, он же Конрад. Затягивая в Братство глупых девочек, он выискивал и нарушения правил. И называл имена провинившихся адептов на еженедельных собраниях. Однако никто из Астралис личности маньяка не знал. Все думали друг на друга — Тобиас скрывал информацию, боясь доносов. Марлене же, получив наводку, одевалась в мужчину: борода, капюшон, очки или маска, перчатки и ботинки с подошвой в виде когтистой лапы. В дома она проникала, изображая курьера, почтальона или сантехника. Когда жертва открывала дверь, в неё летел ослепляющий порошок. Жертва теряла ориентацию, а Марлене затаскивала её в ванную. Труда это ей не составляло — живя в Нидерландах, она посещала занятия по Тай-дзюцу, японским боевым искусствам. Но Марлене с гневом рассказала Тобиасу о самой «противной» жертве — Агустине. Хитрая девчонка увернулась от порошка и побежала вглубь дома, где оставила послания в дневнике и телефоне, пока Марлене не обнаружила её в детской.       — Что ж, запутанной вышла эта история, но мы раскрутили её с честью. И об этом я расскажу прессе. Слишком они распинаются, городят чушь, подвергая сомнению мои слова. Я как прочитал их писульки, так волосы зашевелились! — комиссар постучал себя по макушке. — Анселми они нехило прополоскали. Но убийца — Марлене Монтанари, организаторы их секты — Тобиас Прадо и Николас Шультс. Вот и всё. Завтра я соберу пресс-конференцию и устрою всем разнос. А мы с тобой молодцы! Такую банду раскурочили, ещё и наркотрафик зацепили, — подытожил комиссар, пожав Фернанде руку, как мужчине. — Ты точно не вернёшься к нам?       — Нет, не вернусь, — твёрдо сказала Фэр.       — Что ж, дело твоё. Я не могу тебя неволить. Верю, ты найдёшь свой путь. Пока, девочка. И заглядывай в гости!       Получив объятия от сентиментального комиссара, Фернанда возвратилась домой.       А там стоял бардак! Маргарита захламила чемоданами всю гостиную. Назавтра планировалась её регистрация брака с Тосом, а после — свадебное путешествие в Мар дель Плата и переезд к жениху.       Тётя Фели уговаривала её не торопиться — сейчас неподходящее время. И полугода не прошло со дня смерти Агустины и Эдди, а суд над Вирхинией шёл вовсю. Минуло четыре заседания и вот-вот ожидался вердикт — главный вопрос текущих дней.       — Ну что изменится, если отложить свадьбу? — настаивала тётя. — Ты не можешь бросить нас сейчас. Я же упаду в обморок!       — Не буду я откладывать свадьбу! — Маргарита яростно царапала ламинат колёсиками чемодана. — Я стану женой Тоса, даже если будет землетрясение! Мне нужна семья! Надоело, что в меня пальцем тычут и говорят, что я без мужа и детей. А вот выйду за Тоса, и муж будет, и двое детей, которых и рожать не надо. И даже свекровь будет. Она слепая, а, значит, покладистая. Что для простого женского счастья ещё надо?       Маргариту было не переспорить, поэтому тётя Фели капитулировала. И сегодня с утра Марго занималась упаковкой вещей. Тётя же пошла в суд — должны были огласить приговор Вирхинии.       Явилась она вечером и расстроенная. Закосить под сумасшедшую у Вирхинии не получилось — экспертиза доказала её вменяемость, и она мигом прекратила вещать про церковь и ангелов, обвинив во всём мужчин — Берни, Амадо и Джерри, которые не сделали ей нормального ребёнка. А она не мать Тереза, чтобы посвятить себя выхаживанию ублюдка. Когда прокурор назвал её симулянткой, Вирхиния в него плюнула.       А адвокат облажался капитально. Гонорар он содрал нехилый — ради него тётя Фели продала акции строительной компании, наследство её мужа. На проценты с них она жила годы, а теперь осталась банкротом. Адвокат же все пять заседаний лишь мычал и требовал замены судьи, позволив обвинителю утопить Вирхинию по полной.       — Я иллюзий не питала, — тётя накапала валерьянки в стакан с вишнёвым ликёром. — Она совершила убийство и созналась в нём. Но я надеялась на мягкий приговор, или что её отправят в психушку. Это всяко лучше, чем в тюрьму-то. Адвокат дважды делал отвод судьи. Якобы судья — женщина, в ней взыграет материнский инстинкт и она не будет объективной, ведь убили ребёнка.       — Вот чушь! — возмутилась Фэр. — Уже доказано, что материнского инстинкта нет. Это гормоны, которые бьют женщине по мозгам после родов. Ребёнок — просто маленький человек, а общество ставит его жизнь выше жизни взрослого. Но дети не пупы земли, и смерть — всегда смерть. Делить же судей по полу — это сексизм. Я бы предложила отвод адвокату.       — И я не поняла, зачем было менять судью, — согласилась тётя Фели. — Но адвокат настоял. А когда и третьей судьёй оказалась женщина, он потребовал созвать медиаторов. И все одиннадцать человек единогласно объявили: виновна. Десять лет тюрьмы моей бедной девочке. А я теперь мать уголовницы. Какой позорище! Её отец в гробу небось переворачивается, — тётя пригубила дикую смесь ликёра с валерьянкой.       А Фэр давилась от хохота. Лимит глупости Вирхинии явно превысил предел. Она получила по заслугам!       На Джерри Фернанда была обижена за выпад в клинике, поэтому навестить его явилась только через неделю. А он не звонил. И ещё уверял, что любит её. Лицемер!       Однако когда она пришла с визитом, доктор Рубенс поведал: Джерри выписали. Папараццы лезли в окна, и главврач отправил его домой. Но в квартире Фэр никого не нашла. По словам консьержа, Джерри давно не появлялся. Красный Феррари стоял без хозяина.       Попытки до Джерри дозвониться вылетели в трубу — телефон его был выключен. А СМИ после пресс-конференции, где комиссар проболтался об инциденте с кислотой, как с цепи сорвались. Настойчиво охотились они за фото Джерри с изуродованным лицом и муссировали слухи о его смерти.       Зато Фэр приняла окончательное решение — оставаться с Джерри из жалости, мучить его и себя — глупо. Она не воспринимает его прошлое. А есть ли теперь будущее — вопрос.       В Баррьо Парке она въехала свободно — пропуск лежал у охраны. Дом освещали лишь фонарики-факелы, вставленные в землю. В потёмках они мерцали зловеще, и всё казалось нежилым, мёртвым, пугающим. У Фэр колотилось сердце. Она вертелась у калитки, пока не вышла заспанная донья Нильда. Из-за ног её высунулся любопытный и лохматый, как йети, сенбернар. Запахнув халат, донья Нильда пояснила: кроме них с мужем в особняке нет никого. А Джерри сложил вещи и уехал.       — И адреса не оставил? — от разочарования у Фэр под ложечкой засосало. Она хотела покончить со всем немедленно, а то передумает с Джерри расставаться.       — Оставил. Идёмте в дом, чего стоять на улице? — донья Нильда втащила Фернанду в калитку. — Я сейчас поищу адрес, где-то он был.       Они вошли в особняк, и кухарка начала тыкаться по полкам. Выудила записку из-под магнита на холодильнике.       — Вот, — она протянула бумажку Фэр. — Они с этим адвокатом Элио уехали за город, в поместье человека по имени Каспер Брёкке.       — А что у Джерри с лицом? — спросила Фернанда настороженно.       — Да откуда ж я знаю? Я и не видала его. Даже не видала, когда он приезжал. Проснулась и нашла записку и пустые шкафы.       Распрощавшись с кухаркой, Фэр вернулась домой озадаченная и решила назавтра ехать в поместье Брёкке. Она быстро уснула, а в восемь утра уже стояла на автовокзале — наняла такси до городка Сан-Антонио-де-Ареко.       Путь занял три часа. Но старомодный город, который Фэр увидела из автомобиля, ей понравился. Отсутствие небоскрёбов, архитектура девятнадцатого столетия и улочки, мощёные брусчаткой. А вблизи — плеяда ферм, ранчо и поместий, что раз в год, в ноябре, собирали традиционный Фестиваль гаучо.       Таксист довёз Фернанду до местного автовокзала, где она благополучно загрузилась в автобус. Поля, усеянные пшеницей, и зелёные пастбища для скота увидела она по прибытии. За живой оградой из каштанов — одноэтажный, длинный, типично фермерский дом. У входа табличка: «Добро пожаловать в поместье «Лас Кастаньяс».       Фэр хлопала в ладоши, пока не явился хозяин — Каспер Брёкке. Узнав её, провёл в дом. Усадив в деревянное кресло-качалку, предложил мате.       — Я хочу поговорить с Джерри, — объяснила Фернанда цель визита. — Его кухарка дала мне ваш адрес.       Каспер Брёкке скрылся в недрах дома, велев Фэр никуда не уходить. Отсутствовал он долго. Фернанда, нервничая, осматривала интерьер: дерево, плетёная мебель и тысячи растений. Увидев за окном тень, она вышла на порог. Высокий худой мужчина, стоя к Фэр спиной, очищал изгородь от засохших каштанов. Тёмные удлинённые волосы шевелились на ветру, как лапы паука, и Фернанда чуть его не окликнула. Ей показалось, что это Джерри. Но нет — вряд-ли. Джерри был шире в плечах, и осанка у него другая.       Фэр вернулась в гостиную, сообразив, — наверное, это сын Каспера Брёкке. Младший брат Элио, с которым Джерри пел дуэтом. На фото они были идентичны — схожие ростом, фигурой, волосами…       А тут и Каспер пришёл. Махнув рукой, велел идти за собой. Миновав длиннющий коридор, они попали на задний дворик-террасу.       — Вот он, — показав на кресло-качалку, хозяин удалился.       За высокой спинкой кресла Джерри не было видно. Покачиваясь, он любовался горизонтом — зелёными-зелёными бескрайними пастбищами. Дамас нежился на подушке, выделяясь на чёрной наволочке пушистым снежным сугробом.       — Джерри… — позвала Фэр робко.       Кресло-качалка остановилось.       — И зачем ты пришла? — спросил он с апломбом.       Фернанда его тон не оценила.       — Ну… я хотела узнать, как ты. Из клиники тебя выписали, а дозвониться я не смогла.       — И никто не сможет. Джерри Анселми умер. Но на похороны ты опоздала. А я — Маркос Феррер.       Ну что за несносный тип? Даже сейчас ёрничает! Подавив ярость, Фернанда обогнула кресло, ожидая увидеть страшное. Но испытала разочарование — лицо, руки и шею Джерри закрывали бинты.       — Ты хотела увидеть моё лицо? — злобно выплюнул он. — Лицо монстра. Я думал, он больше не вернётся, но он снова здесь. Со своей мерзкой рожей.       — Джерри, я не хочу быть подлой, но… — решила Фэр разрубить всё одним махом. — Это выглядит тупо, я знаю, но… в общем, мы расстаёмся. Дело не в том, что произошло с тобой сейчас, а в том, что я… меня убило то видео. Я не люблю гейские штучки.       Сказав это, она выдохнула, и будто оковы упали с души. Фернанда отпустила и любовь, и страсть, и жалость, и сомнения. Но обрела себя — ту амбициозную девушку, которой была всегда.       — Не надо оправдываться, — молвил он жёстко. — Ты права. Нельзя любить человека за его душу. Все любят глазами и наивно это отрицать. И Джерри Анселми ты любила глазами. Как и остальные. Но Маркос Феррер — мерзкое чучело, которое никогда и никто не полюбит. Се ля ви. Ошибка природы не должна появляться на свет. Её надо убивать. В утробе. Жаль, что моя мамаша этого не сделала. Если бы у меня был выбор, я бы предпочёл не появляться на свет и непременно запретил бы глупым людям рожать заведомо больных детей. И пусть такие же «особенные», как я, попытаются это оспорить, забросав меня камнями. Это всё пустые и красивые слова, чистой воды лицемерие. Но правда лишь одна — размножать больные гены и спасать подобных детей, людей, продлевая их мучения — одно из худших преступлений человечества. А теперь уходи. Ты свободна. Джерри Анселми умер, забудь его. А Маркос тебе не нужен. А мне не нужна твоя жалость. Я никогда и никому не разрешал себя жалеть.       — Значит, твоя любовь была фикцией? — Фэр не понравилось русло, в которое утекла беседа. Она пришла разорвать отношения, а выходит, рвёт их Джерри.       — Это не имеет значения. Я хочу остаться один. Навсегда, — он не сводил глаз с сине-зелёного горизонта. Вдали гуляла туча — стадо быков, подгоняемых юным пастухом.       Каков гусь, а! Но она не позволит гнать себя, как собаку. Это она, Фернанда Ривас, должна бросать мужчин, а они — умолять её остаться!       — Правильно Амадо сказал, ты — принц помойки! — выпалила она. — Ты эгоист! Ты недостоин любви, так и сдохнешь в одиночестве. Хорошо, что я это поняла сейчас и вовремя тебя разлюбила. Да-да, я тебя не люблю, Джерри Анселми! Мне противно любить человека, который берёт подарочки от своих любовников-мужчин в обмен на секс! Ты сам всё разрушил! И всё, что с тобой случилось, ты заслужил!       Фэр думала, что он ответит, и приготовилась к скандалу. Но Джерри молчал. Прикрыл глаза и сидел, гордо задрав подбородок и упиваясь высокомерием.       В гневе Фернанда влетела назад в дом. Пробежав по коридору, мельком попрощалась с Каспером Брёкке и молодым брюнетом, которого видела у изгороди.       — Не верьте тому, что он говорит, — услышала она фразу экс-адвоката.       Но даже не оглянулась, выпорхнув в самое пекло августа. Пробежала мимо зарослей каштанов, спугивая бабочек и жуков. Поднявшись вихрем, те закружили в воздухе, исполняя свой танец. Танец мёртвой любви.