Хулиганка

«Плюх».

      Небольшое количество воды из стакана переливается через его край и с характерным звуком соприкасается с полом. Замираю на месте и смотрю себе под ноги: это, конечно, стоило сделать до того, как я споткнулась о чертов порожек. Быстро растираю жидкость носком и усаживаюсь на стул, как ни в чем не бывало глотая прохладную воду. Оглядываю почти пустое помещение. Вадим с кем-то активно переписывается, не обращая внимание ни на что вокруг. Женя смотрит на меня и неслышно смеется. Наверняка заметил, как я споткнулась чуть ли не на ровном месте и неловко скрыла следы своего «преступления». Вика с Марусей о чем-то перешептываются, и я встаю, чтобы присоединиться к ним.       — Мне кажется, — Вика опирается кулаком в щеку, отчего звук ее голоса немного искажается, — или больше никто не придет? — бросаю взгляд на часы, затем на сообщение, которое Вадим прислал утром: «Сегодня в 6 часов собрание. Быть всем!»       — Болеют, наверное, — грустно вздыхает Маруся, я притащила ее с собой за компанию.       Карантин, который был запланирован лишь на несколько дней, тянулся уже вторую неделю. Количество обращений в поликлиники и больницы никак не уменьшалось, классная руководительница, видимо, отчаявшись окончательно, обзвонила всех наших учителей, которые с большим, я уверена, удовольствием сообщили ей домашние задания.       Именно по причине незапланированных каникул Двадцать третье февраля осталось неотмеченным. Но близится Восьмое марта, и мы все верим в возобновление учебного процесса, хотя и надеемся на обратное. На собрании мы должны были обсудить варианты поздравлений учителей, а так же запланировать какое-нибудь интересное мероприятие для девочек. Последнее, как рассказала мне Вика, мальчики бы придумывали без нас. Но никто так и не приходит, и школа остается без развлекательной программы в вечер перед всеобщим выходным.       — По домам? — интересуюсь я. С одной стороны, сидеть здесь и убивать бесконечно тянущиеся минуты — удовольствие такое себе. Но, с другой, я бессчетное количество дней просидела дома, и, хоть особо и не скучала без дела, мне поднадоели четыре стены, пусть и родные.       — Ребят, — громко окликает Вика всех присутствующих. — Я предполагала, что все может так закончиться и… — девушка запинается, прерываемая совсем не характерным для школы звуком. Совершенно точно где-то, определенно не далее, чем в пределах окружающих нас всех стен, только что соприкоснулись две стеклянные бутылки. — В общем… — на стол приземляется черный пакет, ведомый рукой девушки, и теперь не остается никаких сомнений, что внутри бутылка, а может даже две. Оглядываюсь по сторонам: озадачены все. Точнее, почти все. Вадим сидит в совершенно расслабленной позе. Парень откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, и теперь смотрел на Вику, чуть приподняв левую бровь. — Мы не так хорошо друг друга знаем, поэтому предлагаю это исправить и поиграть в «Я никогда не…».       Кто-то усмехается, но я не успеваю увидеть, кто именно. Женя бурчит едва различимое: «А почему бы нет». Но я смотрю совсем в другую сторону. Снова на Вадима. «Да на его лице ни одна мышца за прошедшие пять минут не дрогнула!» — отчего-то возмущается мой внутренний голос. Действительно. Либо сговорились. Либо… Но других вариантов не находится. Неприятное чувство начинает роиться внутри: то самое, которое всегда возникает, когда не включают в разговоры об общих планах. Я пытаюсь послать его куда подальше и начинаю вслушиваться в шуточную словесную перепалку, которая возникла почти что на ровном месте, создав какой-то непривычный после долгой тишины шум.       — Вика, алкашня, только не говори, что ты снова принесла вино в школу, — наконец выдает Вадим хоть какую-то реакцию. На его лице появляется фирменная ухмылочка.       — Можно подумать, — Вика бросает презрительный взгляд в сторону старшеклассника, но с трудом сдерживает улыбку. — Ты же первый его и пьешь.       Тут уже не выдерживаю я и фыркаю. Моментально вспоминаю новогоднюю дискотеку. Судя по тому, что случилось в тот день, Вадим был если не создателем, то первым участником ООО «Трезвые праздники». Его грубость, бой за трезвость, теплый пиджак, горячие объятия вопреки холодному снегу и ветру, манящие губы. Стоп. Дальше вспоминать мне больше не хочется, и я усилием воли заставляю себя вернуться в реальность.       — Ну так что? — нетерпеливо спрашивает Вика, чуть приоткрывая пакет, и я вижу, что там действительно вино.       В ту же секунду здравый смысл вопит что есть силы, уверяя, что ничем хорошим дело кончится не может. Может случиться все что угодно, начиная от сотворенных глупостей, заканчивая исключением из школы. И вообще-то я с ним полностью согласна.       Мы проводим в дружественном союзе со здравым смыслом еще некоторое время. Но уже совсем скоро я который раз отпиваю из пластикового стаканчика красную жидкость. Вино приятно разливается теплыми волнами по телу. После каждого глотка я несколько секунд чувствую едва сладковатый вкус алкоголя, легкое головокружение и дрожь в ногах, но после все проходит, становится легче разбалтывать мелкие тайны, смеяться над глупыми шутками и даже быть более заинтересованной.       — Так, — тянет Маруся, сидящая напротив меня. Она быстро болтает ногой под столом, раздумывая над тем, что сказать. — Я никогда не взламывала чужие странички, — наконец выдает она, и все с непритворным любопытством оглядываются по сторонам. На этот раз стаканчик подносит к губам Женя и все чуть подаются вперед и в его сторону, желая узнать подробности. Условия игры до ужаса простые: тот, кто делал то, чего никогда не делал говоривший, пьет, а после рассказывает при каких обстоятельствах это случилось. Тот, кто не хочет рассказывать, пьет дважды. То ли Евгению было стыдно, то ли его история была настолько личной, что должна была остаться в тайне, но под всеобщее «Ууу…» он поднес к губам вино еще раз.       — Я никогда не плакал над фильмами, — О, да, о Вадиме мы узнали многое из его предложений: он никогда не носил лифчика и стрингов, не завивал локоны и не покупал косметику. «Мне кажется, или он нас спаивает?» — философски задала вопрос я, изучая края пластикового стаканчика, прежде чем выпить из него.       — Хатико.       — Последняя часть Голодных Игр.       — Какой-то русский сериал. Каюсь. Я была молода.       — Я никогда не хотела, чтобы кто-то исчез навсегда, — вопросы Вики кажутся мне все время какими-то провокационными что ли и будто бы подготовленными заранее. Женя снова выпивает две «порции» залпом. И неожиданно к напитку тянется Маруся. С большим удивлением, чем остальные, я выжидающе смотрю прямо её в глаза.       — Мне было десять, — начинает она, и история сразу же теряет всю интригу. — А этот вот, — подруга как-то забавно-разъяренно тычет в сидящего по соседству Вадима пальцем, — вечно подсовывал в мой портфель всякие гадости.       — С каких пор вы знакомы? — вырывается у меня вопрос.       — С динозавров.       — Мы столкнулись в школьном летнем лагере, — поясняет Вадим таким тоном, будто дальше должна последовать долгая история их взаимоотношений, но он замолкает. Интересно, а почему я ничего не знаю о том, что их общение было чуть ближе, чем школьно-ледовые.       — Я никогда не брилась налысо, — у меня не получается придумывать что-то действительно интересное. То, что могло бы вытащить какие-то интересные истории, или нечто такое, что заставило бы выпить второй раз, так что приходится говорить что-то такое, чтобы вынудить выпить хоть кого-то. «И кто кого еще спаивает?» — подает голос Вадим, и они с Женей опустошают стаканчики.       — Я никогда не получал выговоры, — Женя хитро смотрит на меня, и я невольно закатываю глаза. Играет по-черному. Вместе со мной выпивает Маруся.       — Прогуливала с Даяной в туалете. Кто же знал, что завучи ходят туда во время урока и устраивают допрос всех встречных.       — Ну, нет, народ, я видел эту стопочку выговоров, дайте ей выпить с горла, — восклицает Вадим раньше, чем я успеваю рассказать хотя бы про один.       — Я никогда ни с кем не знакомилась в интернете, — продолжает игру Маруся, когда смех и шутки по поводу выговоров утихают. Подруга ошарашено оглядывается: выпивают все, кроме нее самой. — Как же скучно я живу, — подводит итог она и усмехается. Да уж, Мария, лучше бы и я не познакомилась тогда с Единорогом и осталась с ним в чисто «деловых» отношениях.       — Я там с парнем познакомилась, — пожимает плечами Вика. — Мы в одну онлайн-игрушку вместе играли, — девушка расплывается в такой счастливой улыбке, что я даже начинаю немного ей завидовать и невольно задаюсь вопросом: когда и со мной случатся взаимные чувства?       — Кому из нас не было тринадцать и кто из нас не пытался подкатить к девочкам с какими-то странными сообщениями? — Вадим в несколько больших глотков опустошает стакан и, не глядя вокруг, доливает себе вина.       — Звучит как тост.       Я, продолжая молчать, беру бутылку из рук Вадима и, долив жидкость с самого дна, выпиваю. Кто-то ставит на стол вторую бутылку, и мы продолжаем.       — Я никогда не портил праздники, устроенные не мной, — Вадим, опираясь подбородком на кулак, самодовольно улыбается. Да, месть это блюдо, которое нужно подавать холодным. Но не через несколько же месяцев!       — Ладно, сейчас вы узнаете, почему я вообще оказалась тут, с вами, — проговариваю я и медленно выдыхаю. Легкая тошнота не проходила уже несколько минут, да и головокружение совсем перестало отступать. Но, чуть выпрямившись, я все-таки рассказываю. Быстро, путано, так часто перебивая саму себя, что кажется никто даже не успевает уловить сути. Ну, и славно.       — Я никогда не скрывала свою личность в интернете, — Вика, не глядя, крутит стакан по столу и в то же время пристально рассматривает всех.       — Те же тринадцать, сайты знакомств. Я утверждал, что старше, выше и вообще, — Вадим подмигивает и отрывает стаканчик от стола одновременно с Женей.       — Пожалуй, оставлю эту информацию при себе, — после долгих раздумий сообщает Евгений и выпивает снова.       Интересно, а как бы ответил Единорог, играй он с нами. Мысль приходит в голову совершенно неожиданно. Она настолько странная, что я даже не понимаю, как могла до нее дойти. Пьяный мозг не успокаивается на одном только ненормальном предположении и выдвигает еще одно. А вдруг я на самом деле знакома с Единорогом? В конце концов, живем в одном городе, и есть очень большая, почти стопроцентная вероятность, что мы пересекались на улицах. Но завершить увлекательный диалог со своим подсознанием не выходит: Маруся хлопает меня по плечу. Моя очередь говорить.       — Я никогда не встречалась с двумя одновременно.       — Ну, дело было не так давно, — ошарашено смотрю на подругу: мне и в голову прийти не могло, что она на такое способна. Но с каждым глотком алкоголя я узнаю ее все лучше и лучше. Так странно, ведь мне казалось, что мы знаем друг о друге все-все. — Я не то чтобы рассталась с одним, и мне вроде как понравился другой, — ее тон такой, будто девушка оправдывается. Но оправдывается ли она перед всеми за неправильный поступок или передо мной за то, что я не знаю ничего об этой истории? — В общем, мне до сих пор стыдно перед вторым, ведь в конечном итоге я помирилась с первым и… ну, вы поняли.       Становится как-то тихо и напряженно. Никто не знает как реагировать на ее слова. Она не в тех отношениях со всеми в этой комнате, если не считать меня, чтобы кто-то из них мог осуждать ее, но и повода даже для улыбки никакого нет.       — Ладно, слушайте, — неожиданно громко привлекает внимание Женя. — Я никогда не спал с кем-либо в этой комнате, — он, очевидно, пытается, разрядить обстановку, вызвать хотя бы усмешки. И у него получается.       Правда, ровно до тех пор, пока две руки не тянутся к вину. Пока две пары глаз не находят друг друга в прожигающем взгляде. Пока не становится абсолютно ясно: этих двоих совершенно точно связывает нечто большее, чем помощь директору.       Я, после непродолжительной возни, все-таки встаю из-за стола и быстрым, но неуверенным шагом выскакиваю в коридор. Слышу противный скрежет стула по полу, затем тихое, но уверенное: «Сиди, я поговорю с ней». Лишь на секунду позволяю себе прислониться спиной к прохладной стене, зажмуриться и сделать глубокий вздох. Понимаю, что даже не замечала того, как в конференц. зале было душно. Открываю глаза и смотрю прямо напротив себя. Кажется, именно к этой стене меня прижимал Вадим чуть больше месяца назад.       Дверь слева от меня распахивается, и старшеклассник, совсем не смотря в ту сторону, где я стою на самом деле, делает несколько шагов в противоположную. Пользуясь случаем, крадусь в сторону лестницы. Мне удается подняться на этаж выше и сделать несколько шагов, прежде чем я слышу чуть ли не угрожающее «Даяна, стой!» прямо за своей спиной. Словно сумасшедшая, начинаю дергать все ручки на своем пути, но раньше, чем мне попадается открытый кабинет, Вадим обхватывает меня сзади, то ли пытаясь остановить, то ли успокаивая, то ли и вовсе обнимая.       — Пусти.       — Сначала послушай.       — Послушать о том, почему та, кого я считала своей лучшей подругой, ничего мне никогда не рассказывала? — уточняю я, ненадолго бросая попытки выпутаться из хватки его крепких рук. — Ну, попробуй.       — Даяна, она просто запуталась. Единственное, что она знала, — поступает неправильно. Она не хотела, — Вадим замолкает, очевидно подбирая слова. Он оправдывает мою подругу, а я не хочу верить в то, что она действительно просто боялась быть осужденной. Хотя все должно быть наоборот.       — Я даже не знала, что вы встречались, — в каком-то совершенном отчаянии бормочу я. — Отпусти меня, — очень тихим шепотом. В моей голове все складывается. Становятся понятны некоторые фразы, которым я раньше не придавала значения, их переглядки, натянутые улыбки друг другу.       — Ты сейчас пьяна и слишком эмоциональна. Завтра вы спокойно поговорите, а сейчас послушай…       — Не хочу я ничего слушать, — не понимая, что меня так разозлило, расцарапываю руки Вадима, всеми силами пытаясь разжать слишком крепкие объятия. — Отпусти, — кричу множество раз так громко, что, будь в этом корпусе хоть кто-то, кроме пьяных школьников, он бы наверняка вызвал полицию.       — Мы действительно спали, Даяна! Просто спали. Между нами ничего никогда не было, кроме поцелуев! — Вадим отчаянно пытается перекричать мою истерику и все сильнее прижимает меня к себе. Почти до боли в ребрах. Дышу часто и пинаю Вадима везде, где достаю, причиняя дискомфорт скорее себе, чем ему. — В тот же день она попросила меня уйти, потому что к ней пришел ее парень. Тогда же мы и расстались, если тебе так будет легче.       В коридоре становится оглушающе тихо. Вадим, наконец, отпускает руки, звуки возни, его голоса и моих криков стихают. Становится сразу как-то холодно, и я обнимаю себя руками. Разворачиваюсь к нему лицом и смотрю прямо в глаза.       — Так это она о тебе говорила?       — Интересно, ты меня к ней ревнуешь или ее ко мне? — Вадим принял притворно задумчивый вид. Но меня совсем не веселили его шуточки. Я все задавалась вопросом: кто этот человек, с которым я дружила столько лет? Какая она настоящая? Есть ли в ней вообще это настоящее? — Даяна, ну ты чего? — чуть шероховатая поверхность пальца его руки касается моей щеки, и только теперь я понимаю, что слезы скатываются по моим щекам. Я плачу.       Все во мне отзывается на его прикосновение, и я делаю шаг вперед. Целый месяц, и даже больше, мы общались слишком натянуто. На грани между дружбой и буквально ничем. Он уверенно и хладнокровно держал между нами стену, выстроенную после Дня всех влюбленных. А мне так не хватало нашего прежнего общения: с объятиями при встрече, полунамеками, откровениями и странными шуточками. Мне не хватало, но я не могла себе в этом признаться.       — Поцелуй меня.       — Я сделаю это, когда ты будешь трезва.       Вадим разворачивается и уходит. Недоумевая несколько секунд смотрю в его спину. Теперь уже мне приходится догнать его и преградить путь.       — Но почему не сделать это сейчас? — Я все пытаюсь поймать его взгляд, но Кольцов отводит его снова и снова, разжигая во мне любопытство.       — Потому что завтра ты меня за это убьешь, — он обнимает ладонями мои плечи и целует в макушку, как маленькую девочку.