Они тушили огонь бензином

Мальчик недовольно что-то бубнит, когда ему на голову натягивают смешную, по его мнению, шапочку с желтым помпончиком на макушке. Упрямые, торчащие во все стороны черные волосы ребенка никак не хотят помещаться под головной убор и Кацуки недовольно морщит нос, сейчас уже ничем не отличаясь от своего сына. — Паааап, — уже раздражительно тянет малыш, начиная топать и махать руками. — Не хочу я эту шапку. Ну снимиии… — Изаму, — тоном, не терпящим капризов и возражений произносит Кацуки, — на улице холодно, простудишься. Прекрати вредничать. Мальчик снова начинает психовать, за что отхватывает легкий шлепок по попе. — Изаму Киришима, ты сейчас дома останешься, ясно тебе? — пытается говорить по-другому Бакуго и завязывает шнурки шапочки у сына под подбородком. Изаму отворачивается, косится на папу из-под длинной густой челки, шнурки тянет, потому что они на шею давят, но больше ничего не говорит. Омега улыбается. Этого маленького засранца всегда достаточно немного припугнуть и он уже как шелковый. Парень берет ребенка за руку и они вместе выходят из квартиры. Изаму прыгает по ступеням лестницы, пока Бакуго запирает квартиру, потом вспоминает, что забыл телефон и возвращается, а потом снова закрывает дверь на три оборота и спускается вниз, слыша, как Изаму торопится следом, топая маленькими ножками по ступенькам. Стоит им выйти на улицу, как этот непоседа уже несется куда-то вперед, не разбирая дороги, поскальзывается на тоненьком льду на луже и чуть не падает, но все-таки удерживает равновесие и тут же смотрит на Кацуки, проверяя, видел ли тот. Бакуго делает вид, что не видел и идет, сунув руки в карманы. Изаму подбегает и лезет к нему в рукав. Ручки у него уже холодные и омега достает из карманов его курточки перчатки, быстро надевает их сыну. Изаму сразу же снова отбегает от него и уже идет по тротуару, расставив руки в стороны. Правда, Кацуки все равно подходит и берет сына за руку, чтобы не дай Бог, а то знает он его. — Бакуго! Бакуго, который уже отвык отзываться на свою фамилию и уже успел привыкнуть к тому, что он Киришима, сначала даже удивляется, кто это его там мог звать. Сейчас его уже так практически никто не зовет, только по нынешней фамилии или же по имени вообще. Парень оборачивается, Изаму делает то же самое, и, если мальчик смотрит вопросительно, то Бакуго ошалело. Какого черта он тут забыл? Шиндо подходит к нему, улыбаясь во все тридцать два и первым делом взгляд его опускается на чудо, мнущееся у ног омеги. — Твой что ли? — интересуется парень, кивая на мальчика. Бакуго поудобнее перехватывает маленькую ладошку и смотрит на Шиндо. — Мой. А ты не хочешь сказать, какого черта ты здесь делаешь? — А глаза-то мамины, — улыбается тем временем Шиндо, рассматривая мальчика. Тот в свою очередь смотрит недовольно и даже зло. Этот дядя ему не нравится, да и папе явно тоже. — Во-первых, он зовет меня папой, во-вторых, глаза у него от другого папы, а в-третьих, я, кажется, тебе вопрос задал. Теперь Шиндо смотрит уже на Бакуго, рассматривает пристально, с головы до ног. Кацуки становится немного не по себе от его взгляда, как и тогда, и он уже мечтает отсюда уйти. — Приехал по работе. Вспомнил, что ты где-то поблизости живешь и… — Кто тебе сказал, где я теперь живу? — Да какая разница, Кацуки?.. — Киришима. На лице Шиндо всего на секунду проскакивает удивление и что-то еще, непонятное, а потом он уже снова улыбается. — Да ладно? Ты серьезно вышел за него? — Да, — раздраженно фыркает Бакуго. — Какие-то проблемы? — Да нет, никаких, — пожимает плечами альфа, принюхиваясь. — Твой запах изменился. — Я же рожал, еще бы бл… блин, — вовремя прикусывает язык омега. При сыне он не ругается. Его неожиданно тянут за руку и парень опускает взгляд вниз. Изаму смотрит на него. — Пап, пошли, а то не успеем, — жалобно тянет мальчик. Ну да, Эйджиро должен был вернуться с работы через часа два, а им еще в магазин сходить и приготовить что-нибудь. Кацуки смотрит на Шиндо и как можно «добродушнее» улыбается. — Рад был поболтать, но нам уже пора, — Изаму снова дергает его и он уже собирается пойти за ним, но неожиданно чувствует чужую широкую ладонь на своей руке. Омега недовольно сверкает глазами и тихо рычит, но этим почему-то вызывает смех у альфы. — А ты совсем не поменялся, — Шиндо так и не отпускает его и Бакуго это совсем не нравится. — Ну ладно, идите, раз торопитесь. Номер мой у тебя есть, звони. Да и так еще свидимся, я в городе до конца месяца. Бакуго некстати вспоминает, что сегодня шестое. Черт. Когда Шиндо отпускает его и, подмигнув, уходит, Кацуки еще какое-то время зло смотрит ему вслед, а потом идет в сторону магазина. — Пап, а кто это был? — спрашивает Изаму, задирая голову и глядя на омегу. В глаза мальчику попадает снег и он морщится и жмурится. Бакуго останавливается и большими пальцами осторожно вытирает его лицо. — Да так. Старый… знакомый. — Мне он не нравится, — серьезно говорит мальчик. Омега усмехается. — Да. Мне тоже. Они снова идут к магазину и Изаму всю дорогу что-то говорит, говорит, и у Бакуго создается впечатление, что сын просто чувствует его состояние и поэтому старается отвлечь его от плохих мыслей. И сначала у него это получается, но когда они заходят в магазин и ребенок успокаивается, на парня снова накатывают воспоминания. Все-таки с этим человеком они у него не самые приятные. Не хотелось рассказывать Киришиме, потому что тот, наверняка, начнет волноваться и еще, чего доброго, пойдет к Шиндо с разборками, омега знал своего альфу. Но с другой стороны, не рассказывать тоже было нельзя, потому что тогда все может узнаться по-другому и будет хуже. Кацуки вздыхает, закидывая в тележку коробку сока для Изаму, который тот сам к нему тащил. Кто же знал, что этот месяц начнется так?..