*
— И сколько дней это еще будет длиться? — дрожащим от волнения голосом спрашивает Тога, глядя в сторону палатки, где находился Бакуго. — Сложно сказать, — расталкивая что-то пестиком, пожимает плечами Джун, старая женщина, настолько старая, что ее тело уже давно все высохло и скрючилось. Непонятно, на чем там вообще жизнь держится. Но она единственный целитель племени и любит повторять, что на тот свет еще пока не собирается. — Течка первая и поздняя, в его организме сбой, так что тут точно сказать никак нельзя. — … Может пустить к нему Киришиму? — неуверенно спрашивает Химико, все еще смотря на палатку. Стук пестика об стенки ступки резко прекращается. — С ума сошла? Хочешь, чтобы он забеременел в семнадцать? — Нет, конечно, — резко разворачиваясь к старухе, недовольно фыркает альфа. — Но он так мучается и я просто не могу это выносить. — Понятное дело, — кряхтит Джун, возобновляя работу. Какое-то время тишину целительской палатки нарушает только тихий размеренный стук пестика. Начинает накрапывать дождь. — Знаешь, — неожиданно заговаривает целительница и Тога даже вздрагивает, когда слышит этот скрипучий, сухой, как шелест листвы, голос, — наверное, стоит попробовать. Где-то у меня была одна настойка… Альфа заинтересованно смотрит за тем, как старуха принимается ходить туда сюда по палатке и трясти какие-то мешки, переставлять посуду, искать что-то. В палатке начинает сильнее пахнуть какими-то травами и Тога морщит нос, а затем звонко чихает. — Нашла! — беззубо улыбается Джун, зажав в костлявой руке какой-то маленький мешочек. — Зови сюда того альфу.*
Отодвинув в сторону полог из оленьих шкур, Киришима входит в душную палатку и к своему удивлению не чувствует ничего. Совсем никаких запахов, а ведь был уверен, что просто напросто задохнется от сильного запаха Бакуго. Сам омега лежит на шкурах в углу палатки, сжавшись и держась руками за живот. Видно, как его мелко трясет, слышно, как рвано и загнанно он дышит, иногда тихо поскуливая. Сердце альфы словно тисками сжимает и он быстро подходит к омеге, но тот даже не шевелится. Не чувствует его запаха. Киришима осторожно присаживается рядом и касается кончиками пальцев плеча Бакуго. Омега вздрагивает и тихо предостерегающе рычит. — Кацуки, это я, — тихо произносит Киришима, все же кладя руку парню на плечо и мягко гладит горячую кожу. Бакуго дергается, а затем медленно разворачивается к альфе лицом и когда он видит кто перед ним, его глаза широко распахиваются, лицо сразу преображается, становится словно ярче, счастливее. Эйджиро тихо охает и непроизвольно чуть отклоняется назад, когда омега неожиданно резко подается к нему, тычется носом в шею и начинает жадно обнюхивать. Киришима слышит как он шумно втягивает воздух, как часто и жарко дышит, вдыхая ртом, чует слабые прикосновения кончика носа к своей коже. С растерянным видом омега отодвигается и непонимающе смотрит на альфу. Тот сразу все понимает. — Ваша целительница дала мне выпить какую-то настойку. Она на время отбила мой запах и теперь я не могу чувствовать твой. Бакуго некоторое время смотрит на него все еще непонятливым рассеянным взглядом, а потом недовольно фыркает, но все равно ближе придвигается. Киришима раскидывает руки в стороны и Кацуки довольно прижимается к нему, обнимает. Альфа улыбается, аккуратно руки опускает на омежьи плечи, притягивая ближе и зарывается носом в жесткие волосы на макушке. Сейчас от Бакуго пахнет только лесом и потом. Они сидят так какое-то время, совсем неподвижно, прислушиваясь к дыханию друг друга, а потом омега вдруг дергается, чуть сгибается и шипит, трется об Киришиму, а тот может только сильнее прижать парня к себе, погладить успокаивающе по волосам, прошептать, что хорошо все будет, когда эта треклятая течка закончится. Просто потерпи, Кацуки…*
Дождь припускает сильнее, льет уже как из ведра, пригибая к земле деревья и все давно попрятались по своим палаткам. Тога смотрит на стоящего возле входа в ее палатку Шиндо и уже не знает, как бы его спровадить, потому что ей хочется отдохнуть, а этому упрямому альфе все неймется. — Слушай, вали к себе уже, а, — недовольно тянет Тога, ложась на шкуру. — Я, блин, спать хочу. Ты слышишь меня вообще? — Как ты могла пустить его к Бакуго? — рычит альфа. Тога закатывает глаза. — Я говори-и-ила уже. У нас нет выбора, Кацуки звал его. Походу они действительно ист… Девушку прерывает неожиданный громкий рык. — Нет. Этого не может быть. — Тебе следует просто смириться, что у Кацуки есть свой альфа. И это не ты. То, что наша мать отдала его тебе, еще ничего не значит. Она ж не знала о Киришиме. Сверкает молния и Шиндо задвигает полог, проходит вглубь палатки. Слышатся раскаты грома, которые смешиваются с рыком альфы. — Вождь не может просто взять и отдать своего сына альфе из враждебного племени. — Драконье племя не наши враги вообще-то, — замечет Тога. — У нас нейтралитет, но на условии, что они не лезут к нам, а мы к ним. — И что они сделали? Это можно считать за нарушение мирного договора. — Киришима не тронул Кацуки, тот сбежал к нему сам. У нас даже нет никаких доказательств. Шиндо, прекрати нудеть, ты просто ищешь повод развязать войну. Альфа резко вскакивает с места и вылетает из палатки прямо под сильный ливень. Тога облегченно вздыхает и накидывает на себя оленью шкуру. Эти двое альф знатно надоели ей за сегодня и до конца дня ей бы не хотелось видеть ни одного, ни другого. Шиндо раздражал ее с самого детства, а Киришима не был членом ее племени и девушка терпела его только из-за Кацуки. Раз уж брат выбрал его себе, значит Эйджиро и впрямь достоин. Оставалось надеяться, что из-за этого Шиндо не наделает глупостей.*
Утро встречает Киришиму свежим и приторным запахом леса и земли после дождя. Первые несколько секунд альфа не может сообразить где он находится и осоловело осматривается, но потом вспоминает, а еще неожиданно понимает, что пахло в палатке не только лесом. Тут пахло Кацуки, так сильно, что на мгновение у парня голова пошла кругом. Буквально все было пропитано запахом омеги и даже он сам. Видать, старухино зелье прекратило свое действие. Эйджиро поднимается со шкур, выходит из палатки и идет прямиком в Лес, туда его сейчас просто волоком тянет и туда уводит запах Бакуго. Лес искрится на солнце дождевыми каплями как драгоценными камнями, переливается и благоухает, стоит приятная прохлада. Киришима глубоко вдыхает, но даже так не может перекрыть аромат омеги, который ведет его все глубже в Лес. Парень идет еще несколько минут, выходит на опушку, запах Бакуго вьется между деревьями и в траве, Эйджиро замечает примятую траву и понимает, что омега здесь был совсем недавно, поэтому идет дальше. Он находит омегу на небольшой скале. Кацуки сидит на самом ее краешке, на корточках, подставив лицо ветру. Он выглядит таким спокойным и расслабленным, что даже не верится в то, что еще ночью он не знал, куда себя деть от невыносимого чувства возбуждения. Сильный порыв ветра ерошит его волосы, убирая со лба челку и в этот момент Киришима почему-то особенно им засматривается, чуть приоткрыв рот. Все-таки Бакуго невероятно красив. — Долго еще будешь там торчать? — неожиданно спрашивает омега, и в голосе его совсем не слышится ни раздражения, ни злости. Только спокойствие. Киришима улыбается уголками губ и поднимается к нему, присаживается рядом. Краем глаза замечает на поясе Кацуки меч. — Охотился? — Да так, — морщит нос омега. — Пара зайцев в силках была, оленя я спугнул. Оба снова замолкают и просто смотрят вперед, на разинувший огромную пасть кратер. Но Киришима снова переводит взгляд на парня и смотрит на него, потому что таким он Бакуго еще не видел и никак налюбоваться не мог. Так они и сидели. Бакуго смотрел вперед, а Киришима смотрел на Бакуго, думая, что тот этого не замечает. Хм, дурак.