Ради общего блага

Прошла примерно неделя. Чувствовал я себя, как выжатый лимон. Новые программы, которые я писал, буквально высосали из меня все силы. Как-то раз, чтобы развлечься, я заглянул в бар, взял виски с колой, пофлиртовал у стойки с симпатичной девицей. Ничего так крошка – пухлые губки, провоцирующие на мысли определенного рода, пышная грудь, тонкая талия, всё как я люблю. Смуглая кожа, придающая сходство с восточными танцовщицами. Сексуальный грудной голос. Я даже особенно не вслушивался в то, что она несла, обычный женский бред о бутиках, курортах косметических процедурах и о том, как хорошо «перепрошилась» какая-то подружка или подружка подружки, тридцать лет скоро исполнится, а кожа как у восемнадцатилетней. Ну, мне не было дела до ее приятельниц, главное, что наш вечер закончился страстным сексом на заднем сиденье автомобиля, а потом мы покатили к ней и повторили еще пару раз. Я не обещал позвонить и даже не оставил ей свой номер телефона. К концу недели я вообще забыл, как ее звали, впрочем, кажется, нам обоим именно это и было нужно. Между делами я покопался в базах данных на доноров. Да тот парень правда донор – и вот стервец, даже на фотках на удостоверение помощника удачно выглядит. Не знаю, насколько его замечают в клиниках и как к нему относятся, но вызывает у меня подозрение этот типчик. Я очень сомневаюсь, что его устраивает годами сопровождать доноров в операционную и из операционной, таскать в прачечную их грязное белье и окровавленные простыни и мириться с перспективой самому закончить жизнь на той же больничной койке через год-два. Так, а ведь его сходство с Уэсли – это идея! Что, если в один прекрасный день место оригинала займет генетически идентичная копия? Современная медицина творит чудеса, и если «перепрошиваются» бизнесмены, топ-модели и политики разных рангов, отчего бы министру здравоохранения не омолодиться, выровнять нос, сбросить лишних десять-пятнадцать кило. Ну и еще кое-что «прокачать», чтобы мочь с женщинами, как в двадцатник, а не играть с восемнадцатилетними нимфетками в папочку, удовлетворяясь лапаньем, тисканьем, шлепками по попе и прочими игрищами пятидесятилетних импотентов. Это еще самая безобидная забава из тех, о которых я знаю. Но для публики Уэсли – образец добродетели! Вот бы «образец добродетели» заменить и заставить копию подписать одобрение разработок Криса. Отличная была бы месть. Впервые об этом задумавшись, я присвистнул и закурил. Да, друг мой, работа и недосып нехило так влияют на мозги. Но, развлечения ради, я прокручивал эту мысль в голове. Крис-то не единственный, кому нынешняя политика в министерстве поперек горла стоит. Просто он свой проект подал на рассмотрение, а сколько таких, у кого на всю эту контору свой зуб, а у некоторых и целый бивень, просто дальше разговоров среди «своих» дело не заходит. * …Я прибыл в Кингсвуд под вечер. Дневная смена уже уходила домой, женщины из ночной смены спешили в сестринскую, переговариваясь на ходу. Но мне сказали, что доктор Ференс еще на месте. По пути мне встретились несколько девушек и парней в похожей мешковатой одежде, будто с чужого плеча. Кто-то вез доноров в инвалидных колясках, кто-то куда-то спешил со стопками бумаг в руках. Знакомые выражения лиц – усталые или просто обреченные. Когда по работе время от времени бываешь в клиниках, невольно приучаешься их замечать. А потом выбрасываешь из головы, просто не думаешь, откуда берется материал для «прошивок». Тот парень, «оригинал Уэсли» - я продолжал так называть его про себя, даже зная его имя – работал за одним из компьютеров в ординаторской. Доктор Ференс поднялся со своего места, выходя мне навстречу. Вид у него был так себе, - неудивительно для многих врачей в клиниках трансплантации; что ни говори, а тяжелый труд сутки за сутками сказывается. Слегка сгорбленная спина и сутулые плечи, привычка щуриться, глядя на собеседника. Редкий хирург не наживает этих примет к пятому десятку лет. - Добрый вечер, мистер Райтхен. Располагайтесь поудобнее, - он указал мне на свободный стол с компьютером. – Как насчет чая или кофе? - Я только за, - ответил я, заняв предложенное место. – Полагаю, работы нам предстоит непочатый край. - Ну, клиника должна оставаться на уровне. Заганос подаст нам с вами кофе. – доктор пощелкал пальцами, будто вызывая официанта в третьесортном баре. - Надеюсь, против его присутствия вы не возражаете? Способный и полезный паренек. Пусть останется и послушает. Знаете, вот таких помощников хочется придержать на работе подольше. От его мозгов толку больше, чем от мозгов некоторых студентов. Повернувшись вполоборота, я наблюдал за помощником. Парень послушно отвлекся от своей работы, поставил чайник, любезным тоном спросил меня, какой кофе я предпочитаю… Аккуратные движения, спокойное, даже слегка рассеянное выражение лица, в каждом жесте и слове – почтение к высшим по рангу и классу. Интересно, в Хейлшеме так хорошо обучают доноров, или это всё же притворство экстра-класса? Не верится мне, что образованный индивидуум может смириться с перспективой служить и подчиняться до конца дней своих. А этот явно узнал вкус очень хорошей жизни. Я видел его «Бентли». Я достаточно много успел повертеться среди врачей, чтобы оценить его медицинскую униформу – простую с виду, но довольно качественную. Холеные руки, недешевый мужской маникюр, со вкусом подобранные часы. Редкий вид донора – донор, научившийся жить среди людей. Я работал с системными программами и программами для медицинской аппаратуры, нарочно детально растолковывая каждый нюанс. Приятно, когда тебя слушают, даже если главный и явно заинтересованный слушатель, задающий множество вопросов – не в полной мере человек. * Дела было не на один день, и я старался выбрать время так, чтобы «объект» был в поле моего зрения. Ознакомившись с графиком работы в клинике, я понял: днем помощники больше проводят времени с донорами, в палатах или на прогулках, вечером же, если не возникает никаких экстренных ситуаций, есть шанс застать работника в сестринской, ординаторской или библиотеке. Своего рода шпионские игры меня увлекали. Когда все знают, кто ты такой и зачем сюда ездишь, через пару дней на тебя перестают обращать внимание. Одна практикантка попыталась со мной флиртовать. Девчонка слишком юна для меня, но красотка. Одевается скромно, в самую простую темно-синюю униформу, но наметанный взгляд вроде моего заметит и тонкую талию, и классные длинные ноги. Из-под шапочки иногда выбивается волнистый рыжий локон. Вообще, в медицине красивых женщин не меньше, а то и даже больше, чем в модельном бизнесе и кино. Вот Эстер, к примеру. Крису с ней невероятно повезло. Как-то раз, проходя мимо поста, я увидел, как Лиззи – та самая практикантка – спешно что-то искала в поисковике в телефоне, раздраженно шепча: «нет, не то! Бред какой-то получается!». Заганос З. как раз проходил мимо, и учтиво поинтересовался: - Могу ли я вам помочь, мисс Карсон? Девушка скептически бросила взгляд на его донорский браслет, не прикрытый закатанным рукавом униформы. - Инструкция к препарату на французском. А мне всегда плохо давались языки. - Позвольте взглянуть… - он взял у нее листок и на обратной стороне карандашом написал перевод. Лиззи отвела взгляд в сторону, неуверенно произнесла: - С-спасибо. Мне показалось, она не была уверена, как себя вести: благодарить ли помощника, признавая его равным себе, или воспринимать его содействие как должное. Парень неплохо выкрутился из ситуации: - Не стоит благодарности, мисс Карсон. Просто с такими препаратами уже работали в других клиниках, там у меня был английский вариант инструкции. Такая ложь может сойти с девчонкой, которая волнуется из-за практики и не хочет уронить себя в глазах кого-либо, тем более стоящего на ступень ниже ее. Но со мной эти трюки не прокатывают. И, когда я в очередной раз настраивал аппаратуру, а Заганос З. вертелся рядом и слушал мои объяснения, я спросил его: - Вы хорошо знаете французский? - Учил в Хейлшеме, - расплывчато ответил он все в том же тоне «низшего, говорящего с высшими». – Не знаю, можно ли сравнивать мои знания с теми, которые получают люди, в настоящих школах и колледжах. - Понятно, - я пожал плечами, предпочитая не развивать тему. Даже мало общаясь с объектом напрямую и не расспрашивая о том, что касается лично его, а больше незаметно наблюдая, я понял: непростой мне попался фрукт. Действует автоматически, эмоций не проявляет, кажется, кроме работы его ничего не интересует. Может, он просто социопат? Хотя, вроде бы среди доноров не должно быть экземпляров с психическими отклонениями… С неделю я дожидался удобного случая, и наконец, возможность представилась. В один вечер доктор Ференс ушел пораньше, буквально минут за десять до того, как я должен был закончить работу и перезапустить программы. - Должен попрощаться с вами, мистер Райтхен. Завтра мне предстоит важная операция. У меня есть еще несколько второстепенных вопросов, но мы обсудим их позже. - О'кей, - согласился я. Выключив компьютер, я обернулся к помощнику и вежливо поинтересовался: - Скажите, Заганос, не могли бы вы подвезти меня к гостинице? «Берли» на Десятой улице. - Конечно, мистер Райтхен, я знаю этот район. Подождите минутку, я отправлю файл и соберу бумаги. Вскоре мы вышли из клиники, сели в авто и медленно поехали по ярко освещенным улицам. Я беззаботным тоном, будто от скуки, первым завел разговор. - И давно вы работаете помощником? - Семь лет. Но в этой клинике я недавно, мне доверили довольно сложного донора. - Долгий срок! – воскликнул я, и задал следующий вопрос, пытаясь пробить брешь в этой броне идеального спокойствия. – Один мой знакомый специалист говорил, не все помощники выдерживают одинаково долго. Но вы ведь уже задумываетесь о том, что когда-нибудь станете донором? Язвительная усмешка в ответ. - Не слишком ли личный вопрос для кратковременного знакомства, мистер Райтхен? Это все равно, что спросить у малознакомой беременной женщины, не боится ли она рожать. - Простите. Я всего лишь сразу заметил, как вас ценят в Кингсвуде, да и не только, я так полагаю. И вы этого заслуживаете. Вы достойны лучшего, и возможно, вам это приходило в голову, - я поддержал этот ироничный тон. - Если вы надумали подкатить ко мне, так бы и сказали. Я замечал, вы задерживались в библиотеке и в сестринской, когда я там бывал. Вроде занимались своими делами, но было у меня чувство, что кто-то на меня смотрит за моей спиной…. Если же вы говорите о попытках изменить свою жизнь… что, по-вашему, может сделать донор? Без денег и документов человек в современном мире долго не протянет, так что я сомневаюсь, что для кого-то из наших имеет смысл бежать. Самоубийство?.. какой метод ни избери, из нас так или иначе извлекут пользу. Считайте, что я смирился. Его голос оставался ровным, а лицо – непроницаемым, как маска. Я решил пойти ва-банк и предъявить главный козырь. - И смиритесь, даже зная, что вы – клон министра Уэсли? Заганос З. остановил машину недалеко от заправки. Место было подходящее – тихое и безлюдное. Длинные пальцы с силой сжали руль. - Я мог бы сообщить о нашем разговоре доктору Ференсу или сразу в Управление. Вам не кажется, что это слишком скользкая тема для разговора с донором? Расслабленно откинувшись на спинку сиденья, я выдержал паузу, а затем сказал: - Сомневаюсь, что вы донесете. Я изучил доступную информацию о вас, и да, наблюдал за вами. Я хорошо знаю, что представляет собой ваш оригинал…. вы не уступаете ему в интеллекте, и смею предположить, в амбициях также. Поставим вопрос так: у меня есть некий интерес, у вас – внешность и гены Уэсли. - И что же, вы думаете, я соглашусь действовать ради вашей цели, не имея никакой гарантии, что вы не сдадите меня в случае неудачи? – он ухмыльнулся, и вот это была уже улыбка не тепличного создания, а хищника, готового к бою. – А если даже повезет, вы ведь сможете избавиться от меня потом. - Предпочтете ждать извещения о выемке? – я повертел зажигалку в руках. – Ваше дело. Ожидайте, мы можем забыть об этом разговоре, будто ничего не было. Парень стиснул зубы, глядя на меня изучающим взглядом, от которого мне стало не по себе. - Да, вы правы, я бы предпочел рискнуть… Знаете ли, между «завершить» и «умереть» есть большая разница. Второе мне как-то больше по душе. - Я хочу заменить Лейтона Уэсли вами, - шепотом сказал я. – Изменения во внешности легко объясняются операциями и технологиями. Вы умны, образованны… я изучал материалы о Хейлшеме, программа вашей школы ничем не уступает элитным школам Британии. У вас есть манеры, чувство стиля, характер. Одним словом, вы достаточно похожи на свой оригинал. Добавить к этому информацию. Но учтите, это трудная задача. - Стать им, так? Знать то, что знает он, хотя бы в такой степени, чтобы часть несовпадений можно было списать на последствия наркоза? Сюжет не нов, - в задумчивости он потирал подбородок пальцами левой руки. – Допустим. Что вы скажете насчет исполнителей? Врач. Анестезиолог. Анестезист. Медсестра. Сиделка. Любая операция – это взаимодействие нескольких людей, и если выдаст себя один, конец всем и всему. - Я бы не предлагал вам этот план, если бы не знал, сколько врачей необходимой категории ненавидят наш с вами объект и теоретически имеют возможность его устранить, попади он в клинику. А чего не решают принципы, то решают деньги, - теперь я уверенно продолжал свою линию. - Мне нужна как можно более полная информация… - Заганос З. прикрыл глаза, глубоко вдыхая и выдыхая. Облик хищника, готового к охоте, снова сменился маской «типичного помощника». – Но учтите, мистер Райтхен, если мы погибнем, то погибнем оба.