Ради общего блага

Был всего полдень, но я уже успел вымотаться. Началось лето, и жара стояла просто изнуряющая. Притом, недавно мне доверили еще одного донора вдобавок к тем, с которыми я работаю уже год. Чарли Дж. почти поправился после первой выемки, вторая предстоит ему еще не скоро. И потому доктор Кларк сказал, что раз я меньше загружен, то мог бы присмотреть за Молли П.. Она сейчас только сдает кровь для переливания. С новой подопечной я увиделся сегодня утром. Даже не знаю, почему, но я сразу ей не понравился. Может, она просто еще очень жалеет о друзьях, к которым привыкла в Коттеджах. Может, завидовала мне – я-то все-таки работал помощником и видел мир, а она нет, ее не признали годной к обучению на курсах. А бывает и так, что донор и помощник просто не нравятся друг другу с самого начала. У меня такое нечасто, но случалось. Ничего, конечно, не поделаешь. Редкие из нас имеют право голоса насчет того, за кем присматривать. Когда я в последний раз видел Рут, она говорила, что к Кэт в этих вопросах прислушиваются. Даже не верится, что столько лет я не видел Кэти… И захочет ли она видеть меня после того, как мы расстались в Коттеджах? Она подала документы в колледж совершенно внезапно, никто не ждал такого поворота. Видимо, дело было в том, что ей наговорила Рут. Но отчасти и я виноват – не смог ничего сделать. Я ехал в клинику Ривердейл, и это тоже хорошего настроения не добавляло. Отвратительное место. Есть такие центры, навевающие чувство безнадежности. В Ривердейле пересаживают органы людям, у которых рак диагностировали уже на тех стадиях, когда даже пересадка продлит жизнь ненадолго и улучшит ее качество только незначительно. Один помощник из старших рассказывал мне, бывает и так. Человек живет себе, работает, какие-то недомогания чувствует, но глушит их таблетками. Обращается к врачу общей практики, ну а среди этих найти хорошего – та еще лотерея, многие, особенно в небогатых районах, прописывают стандартный набор, получают свой гонорар, на том и всё. И вот пациент продолжает лечиться от чего-то совершенно другого, пока состояние резко не ухудшается. Диагностируют рак, начинают подбирать донора, если человек по каким-то причинам не сделал когда-то заказ на клон… в последнем случае выбирают из тех, кто уже после второй-третьей выемки на ладан дышит, совместимость, понятное дело, не стопроцентная. Ну, об этом помощники шепчутся, люди снаружи редко бывают в курсе всех тонкостей. Как бы там ни было, в центрах, которые специализируются на запущенных случаях, работать очень трудно. Кажется, воздух там сильнее, чем в других клиниках, пропитан запахом лекарств, крови и нездорового человеческого тела. Он будто въедается в стены и чувствуется даже во дворе вокруг корпусов. В Ривердейле у меня донор, которая готовится к третьей выемке. Вряд ли Сандра Л. дотянет до четвертой. Мы об этом не говорим, но я чувствую, что она хочет завершить. Операция планируется через неделю, и неделю точно мне придется ездить туда-сюда, адски уставать, ночевать в клинике – в окрестностях Ривердейла очень трудно снять квартиру или номер в гостинице, особенно кому-то из наших… Перспективы эти не вдохновляли, и, остановив машину на обочине, чтобы ненадолго передохнуть и сделать глоток минералки, я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. До вечера было еще ого сколько времени, а спать мне хотелось просто невыносимо. Кажется, я даже придремал. Зазвонил мобильный, и я еле сдержался, чтобы не отшвырнуть его в сторону. Кто может звонить сейчас? Наверно, из какой-нибудь клиники, дать мне поручение или пожаловаться на доноров. Номер был незнакомый. Я неохотно принял вызов, пробормотав: - Алло? Томми Д. вас слушает. - Томми… ты можешь сейчас говорить? Я тебя не отвлекла? Не ждал я услышать этот голос, после стольких лет, когда мы совершенно ничего не знали друг о друге и не пересекались. Мне даже показалось, что я сплю, и это мне снится. - Кэти? – спросил я. – Нет, не отвлекла. Я как раз остановился немного отдохнуть, еду в Ривердейл. - Томми… Томми, даже не верится, что я снова тебя слышу… у тебя… у тебя всё в порядке? - Более-менее. Кэт, у тебя голос как-то странно звучит. Ты плакала? – забеспокоился я. - Просто волнуюсь. Я столько лет боялась представить себе, что мы еще когда-нибудь поговорим… ты слышал, что у Рут уже была первая выемка?.. Рассказывали, ей было очень плохо. Но когда ей станет лучше, я собираюсь ее навестить. Может, поедем вместе? - Давай, Кэт. Рут ведь до сих пор в Блекберне? Оттуда всего час с небольшим пути до побережья, и там есть один почти заброшенный пляж, мы бы могли там побродить… если, конечно, ей разрешат поездку, - радостно предложил я. Если честно, не очень сильно я хотел видеть Рут. В последний раз, когда мы пересекались, она будто нарочно делала всё, чтобы вывести меня из себя. Да и не только меня. Инесса В. лично мне показалась симпатичной и внимательной девушкой, но Рут несколько раз наговорила ей таких вещей, что Несс плакала при всех. А потом случились еще несколько ссор с помощницами и медсестрами из-за всякой ерунды, и, когда мне показалось, что хуже уже ничего быть не может, в Блекберн прикатил Змей. Только его там не хватало! Рут начала вешаться ему на шею, уговаривать его стать ее помощником, врала всем донорам из других интернатов, что в Хейлшеме была его лучшей подругой. Хотя, по-моему, у таких парней, которые всегда себе на уме, друзей не бывает. - Значит, тогда я скажу Рут, - согласилась Кэти. – Ох, Томми, я столько всего собиралась тебе рассказать, но все мысли из головы вылетают. Может, лучше поговорим, когда увидимся? - Обязательно. Где ты еще бываешь? Если мне будет по пути, я постараюсь заглянуть хоть ненадолго… Только когда мы договорили и попрощались, я вспомнил, что так и не спросил, от кого она узнала мой номер. Хотя, разве это важно? Теперь мне было не так страшно ехать в Ривердейл. И было даже не так важно, что, если мы с Кэт увидимся, Рут снова может оказаться рядом с нами. Я уже не так верю ей, как верил прежде. Я даже снова начал заниматься рисованием. Может быть, у меня получится узнать, куда и к кому обращаются по поводу отсрочки. Может, я смогу увидеться и поговорить с Мадам, показать ей свои работы. Яркое солнце больше не раздражало так, как прежде. Я завел машину и поехал к Сандре Л.. Мне нужно хорошо выполнять свою работу, чтобы показать, что я достоин понимания, достоин отсрочки. Кэт вернулась в мою жизнь, а вместе с ней вернулась надежда.