Ради общего блага

Они все сошли с ума, и скоро и я чокнусь вместе с ними! Когда я уже составил впечатление о Заганосе З. как о рациональном парне без всяких предрассудков и излишней сентиментальности, и еще и думал радостно: «вот кто должен сидеть в министерском кресле вместо Уэсли, мозги той же высшей пробы, зато к ним не прилагается душевная гнильца оригинала»… этот идеальный кандидат удивил меня внезапной просьбой. «Мне нужно спасти Махмуда Т. от выемок», - писал он. – «Я согласен на любые условия и любую цену, но он должен жить». Нет, конечно, меня утешило, что я не один такой идиот, влюбившийся в заранее обреченного человека. Но делать-то что? Судя по информации на объект, Махмуд Т. – не такой живучий звереныш, как его помощник, а наивный юнец, не видевший мира за воротами Хейлшема. Ну, допустим, взломаем мы донорский браслет, провернем аферу с документами, хотя бы, без всякого криминала, оформим его как беженца из горячей точки, а дальше? Он спалится, Заганос сам признает, что мозги в этом случае промыты капитально. И мы все погорим. Я обтекаемо ответил, мол, подумаю. Ввязываться в совсем уж паршивое дело и гробить свои надежды на воплощение проекта Криса в жизнь я не хотел. Но тут и сам мой друг подложил мне свинью. Мы привычно сидели у меня, пили коньяк и закусывали пиццей из доставки. Крис курил и возмущенно рассказывал мне: - Семейка Бали меня прикончит! Папаша слишком любит свою супругу и питает ее иллюзии насчет того, что их обалдуй-сыночек еще исправится и станет человеком. Нет, Ник, ты в курсе, что собой представляет это чмо? - В курсе, - устало кивнул я. – Первый, что ли, раз ты мне жалуешься на эту семейку Аддамс… пацан, конечно – звезда. На букву «пи». - А теперь представь себе, клон этого Мехмета – совершенно другой. Добрый, милый парень. Талантливый. Дамы у нас в клинике от него прямо тают, балуют, как собственного ребенка. Я уж просил, быть осторожнее, не привязываться, всем нам известно, что его ждет. Всё равно! Даже Эстер говорит, что усыновила бы его, если бы это было возможно. Блин. Ник, я так не могу. Я вижу, что доноры намного лучше, чем те, ради кого мы их убиваем. Мне хочется бросить всё нахрен, продать всю собственность и уехать в дикие края, где никто и не слышал о медицине. Я щелкнул зажигалкой. - Стоп, друг мой. Ну, свалишь ты, и что? Этих милых и хороших мальчиков и девочек, которыми ты мне все уши прожужжал, будут убивать другие, не такие принципиальные. Крис налил себе полную рюмку коньяка и залпом опрокинул. - Что же тогда делать?! Момент для обсуждения планов был не самый подходящий. Да что там – самый неудачный из всех возможных. Но куда мне было деваться. Вдруг Крис проникнется идеями дауншифтерства, махнет на Гоа, и на том финал. - Да ключ к твоему счастью каждый день в Сент-Пол приезжает, а ты и не в курсе, - ехидно сказал я и прошептал: - У Лейтона Уэсли есть клон, который работает помощником. Это, во-первых. Во-вторых, система донорства сидит в печенках не у тебя одного. Как тебе идея подменить оригинал клоном? К вечной юности стремится половина бомонда страны, «кардинальная прошивка» вряд ли кого-то удивит. Крис в шоке уставился на меня. Казалось, он протрезвел мгновенно. - Ник! - Уломать врача, и все дела, - жестко сказал я. – Чем угодно. Принципы, деньги, шантаж. Клон заменит оригинал и в роли Уэсли даст добро на твой проект. Парня я уже обработал. Еще год с небольшим назад. Конечно, мне хотелось больше времени, но сроки поджимают. Он с силой потушил окурок об край пепельницы. - Прижать нужно не только врача, но и анестезиолога и медсестру… сиделок, в принципе, получилось бы обмануть. Это нелегко, Ник. Это огромный риск. Не знаю, смогу ли я в этом участвовать. - А что ты знаешь?! – вспылил я. – Бухать у телевизора, вести разговоры о переменах там, где их никто не услышит? Крис! Я думал, что ты сильнее. - Тебе тоже хорошо просто рассуждать! – он стукнул пустой рюмкой по столу. - Ти-ше, - я поднял раскрытые ладони вверх в примирительном жесте. – Давай о деле. Ты говорил, Мехмет Бали плотно сидит на всякой дури, так? - Он убивает свой организм так, что, даже если пересадить ему все жизненно важные органы от донора, он может загнуться прямо на операционном столе или вернуться к прежнему образу жизни после операции… и протянуть тоже недолгий срок, - тихо сказал Крис. - Вот тебе и шанс. В операционную привозят донора и реципиента. Ты останавливаешь сердце Мехмета и отправляешь тело в крематорий. Махмуда выдаешь за наследника Бали. Никакая экспертиза не подкопается, Крис! Оригинал и клон идентичны вплоть до отпечатков пальцев, - убеждал я. - Физически – да. А личность? – возразил Крис. – И все равно, это тоже убийство… Я вздохнул. - Никто не заставляет тебя принимать решение сейчас. До срока первой выемки у тебя есть время подумать, чью жизнь ты выбираешь. Ты можешь выбрать что угодно: пойти на подлог, сдать меня и Заганоса министру, просто промолчать и уйти в буддистский монастырь. Выбор за тобой. Крис снова зажег сигарету и глубоко затянулся. - Ник, я ни за что тебя не выдам, и ты это прекрасно знаешь. Стоп… Заганос – это тот донор, клон Уэсли? А я-то думал, медийный какой-то вид у парня, кого такого я мог видеть по ящику. Заработался совсем. Б--. Мы все можем угодить под пожизненное заключение, если такие замыслы раскроются,… но я должен над этим подумать. * Я погружался в это безумие, потому что не видеть Кэрри я не мог. Привязывался к ней, и она тоже ждала наших встреч. Наконец-то мы стали обмениваться сообщениями, звонить друг другу, продолжая при этом лгать: «Мы просто приятели, ничего особенного». Но это «ничего особенного» затягивало меня. Мы катались на самом знаменитом городском колесе обзора, глядя на здания и парки с высоты и наблюдая за пестрыми толпами туристов. Пошли в Парк Динозавров (1), где я так люблю гулять летом вместе с Энди. Жаль, что я не могу познакомить Кэрри с сыном,… слишком много будет вопросов – и невозможно ребенку говорить такую правду. Мы гуляли в Гайд-парке и Кенсингтонских садах, слушали выступления ораторов, которые в теплую погоду собирались в парке и соревновались в красноречии. Держались за руки, смеялись, шутили. И избегали разговоров о донорах и выемках. Это была наша сказка, которая вечной быть не может.