Ради общего блага

I'm the one that was there for you When you cut yourself and started to bleed. And I'm the one that you counted on for all the favors you asked of me. I'm the one that would dry your tears Every time you'd come crying to me. (с) Seven Wiser – Lies С каждым днем мы с Томми будто погружались в какое-то серое безвременье. Ему поручали всё более сложных доноров, и мы оба жили в страхе, что он совершит ошибку и из-за этого получит извещение. Хотя, как знать… в одной из лондонских клиник помощницей работает Одри Т., вот уж у кого обе руки левые – и она довольно долго остается в помощниках, кажется, она на четыре года старше меня. Я спросила Заганоса об Одри, когда мы пересеклись в торговом центре и забежали в кафе на чашку чая. Поговорить просто о ком-то, кого я знаю, казалось мне проще, чем делиться страхами, касающимися Томми. И, наверное, даже среди наших это выглядело бы как-то неловко – просить у бывшего парня помощи для нынешнего. А «люди снаружи», наверное, восприняли бы такое как настоящий кошмар. Мне казалось естественным сказать, будто между прочим, среди других тем разговора: - Недавно видела Одри. Знаешь, с тех пор, как мы пересекались года три назад, она совсем не изменилась. - Тебя интересует, почему она до сих пор остается в помощниках? Или, скорее, сможет ли Томми подольше поработать, если он звезд с неба не хватает? – Заганос, как всегда, переходил сразу к делу. - Я очень боюсь за него… - призналась я. - Увы, даже от наших способностей мало что зависит. Если оригиналу потребуется операция, для двойника это конец карьеры, как бы хорош он ни был. Но… я могу поделиться с тобой частью своих заметок. Если у Томми большая часть доноров будет доходить до четвертой, его будут ценить. Конечно, это не гарантия. Но, по крайней мере, мы сделаем то, что в наших силах. Мы редко говорили о шансах выжить. Слишком опасная и скользкая тема. И все же… я хотела помочь Томми, хоть как-нибудь. Пусть даже он сердился на меня. Пусть после того, как я переслала ему те заметки по медицине, мы поспорили и месяц не виделись. Томми тогда злился, кричал: «Я не хочу ни от кого зависеть! Кэт, я боюсь снова поверить, что от нас что-то зависит, и снова разочароваться… я не переживу второго такого дня, как тот!». Мы потеряли целый месяц, и как же жалели об этом… Дни за днями проходили в одной и той же однообразной, тяжелой работе. Я даже оглянуться не успела, как пролетело лето, миновали и теплые сентябрьские деньки, и наступил октябрь. * * * …День выдался хмурый и пасмурный. Я приехала в Сент-Пол около трех часов, но от серости, сырости и тумана ощущение было такое, будто я уже была несколько суток на ногах и явилась среди ночи. За те пару минут, что я шла от парковки до холла, я уже успела промокнуть. Я забежала в раздевалку и переоделась, но и это не особо прибавляло чувство комфорта. Ханна поправлялась после очередной сдачи крови. Мы встретились в комнате отдыха. Там у экрана телевизора собрались несколько парней-новичков, недавно оставивших работу помощников. Они смотрели футбольный матч и оживленно комментировали. Мы с Ханной не стали им мешать. Я взяла со столика журнал, пролистала программу. Сейчас всё равно не идет ничего интересного. Можно просто сесть попить чай и поразгадывать кроссворды, а вечером по одному из каналов будет идти показ мод. За столом в углу сидели Заганос и Махмуд, играя в шахматы. Я помахала парням рукой, поздоровалась, но они были так поглощены игрой, что даже внимания на меня не обратили. Ханна тихо засмеялась: - Кэт, они сейчас на своей волне. Даже если гром грянет, не отвлекутся. Я улыбнулась в ответ. - Ну, мужчины всегда остаются мальчишками, сколько лет бы им ни было. Вот, хотя бы Эрни, Генри и Кевин – футбол для них всё, если «Фулхэм» (1) играет, замри всё живое. - Да уж, ты права. Мы мило болтали о том, о сём. Время летело незаметно. Закончился матч, начался выпуск новостей. В анонсе пообещали показать интервью со знаменитым футболистом, и Эрни с Генри решили не переключать канал. Диктор читал новости о событиях в разных городах, и вдруг остановился. - Вынуждены прервать трансляцию, поступило срочное сообщение. Неподалеку от Бэконсфилда (2) произошла авария. Водитель на «Астон-Мартине» не справился с управлением и выехал на пешеходную полосу. Погибла беременная женщина с ребенком. На месте событий сейчас находится наш корреспондент. Элен, вы на связи? Мы с Ханной взглянули на экран. Видео из студии сменилось кадрами с улицы в предместье. К месту аварии уже прибыли спасатели, «Скорая помощь» и полицейские. Собралась многочисленная толпа, многие люди плакали, другие возмущенно требовали наказания для водителя и его семьи. - Он уже не раз проезжал по этой дороге и всегда превышал скорость! В прошлый раз он чуть не сбил человека, мистеру Джонсу просто повезло! - Патрульная служба может подтвердить, этот выродок гонял, как бешеный. Как-то он сбил собаку, а когда Общество защиты животных потребовало компенсации для хозяина, парень сказал, что в следующий раз задавит хозяина… - Бедная миссис Чемберз… они с мужем так ждали этого ребенка… бедная Синтия, всего восемь лет ребенку… за что, господи?! Взволнованный голос журналистки: - Прямое включение из Бэконсфилда. Мехмет Бали, единственный сын банкира Касима Бали, превысил скорость, не справился с управлением и сбил беременную леди и ее дочь. Обе жертвы погибли на месте. Водитель в данный момент госпитализирован. К сожалению, мы не успели выяснить, в какую больницу. Оставайтесь на связи с нами. Настала зловещая тишина, которую прервал сигнал сирены, возвещающий, что в корпус интенсивной терапии доставлен пациент. И тут мне стало страшно, как еще никогда не бывало в жизни. Заганос смеялся таким злым, истеричным смехом, что мурашки шли по коже. Его улыбка напоминала оскал зверя, окруженного охотниками. Махмуд поднялся, обнял его со спины, не боясь этого состояния преследуемого хищника, что-то шептал. Вспышка эта длилась всего какой-то миг. Когда Заганоса вызвали к доктору Лоу, он был совершенно спокоен. Поднялся со своего места, подошел ко мне и ровным тоном сказал: - На пару слов, Кэт. Пройдешься с нами? - Ханна, ты не против подождать меня здесь? – попросила я свою подопечную. – Я ненадолго. Мы вышли в коридор. Заганос осторожно коснулся моей ладони. - Кэт, мое время пришло. Махмуд – последний донор, которого я веду. Возможно, мне скоро придет извещение о переходе из категории помощников в категорию доноров. Я хотел бы, чтобы моим помощником стала ты. К твоему мнению прислушиваются, тебе разрешают выбирать, кого вести, а кого нет. - Ты… ты уверен? У меня просто не было слов. Я остановилась, чувствуя, что ноги будто становятся ватными. - Я прошу тебя, Кэти… - он чуть сильнее сжал мои пальцы. – Мне еще весной сообщили, что мне недолго осталось работать, я успел подумать над этим вопросом. - Хорошо. Сегодня я позвоню своему куратору и спрошу у нее, что она знает насчет тебя и сможет ли решить этот вопрос, - я пыталась говорить спокойно, но все же голос дрожал. Вместо ответа Заганос поцеловал мне руку и ушел. Этот аристократичный жест, больше подходящий для великосветского приема, чем для больничного коридора, эта идеальная осанка и уверенная походка… то, как Заганос и Махмуд уходили, рука об руку… мне казалось, что всё происходит в кошмарном сне, а я никак не могу очнуться. Я обернулась, поспешила обратно в комнату отдыха, вернулась на свое место рядом с Ханной – и заплакала, закрыв лицо ладонями. - Всё так плохо? – с волнением спросила Ханна. - Скорее всего, - прошептала я. – Я… я не могу тебе сказать… Девушка понимающе кивнула. - Я догадываюсь, Кэт. Все мы понимаем, что значит, когда нас вызывают так внезапно. Выемка, а может, и несколько сразу. Я плакала, дрожа, будто от холода. Ханна накинула мне на плечи свою вязаную накидку. - Пойдем ко мне в палату, Кэти? - Да-да. Прости, Ханна, я не должна была так… - Бывает. Я же знаю, как это бывает. У меня тоже так вызвали донора, когда никто не ожидал, - тихо сказала Ханна. – Мы все для этого предназначены. Мы все предназначены для того, чтобы служить всей своей жизнью. Но когда ты провожаешь на смерть друзей, это мало утешает. * Мне вскоре пришлось ехать в Гринвич. Но вечером позвонила Ханна. Она слышала от медсестер, что операция назначена на ночь – пациент в тяжелом состоянии, и если отложить пересадки на дольше, чем нужное для подготовки донора время, он может умереть. Я не могла думать ни о чем другом. Когда у меня выдалась пауза в поездках, я позвонила миссис Лири и попросила узнать, правда ли Заганос может перейти в категорию доноров в ближайшее время, и разрешат ли мне быть его помощником, если это так. - Оставайтесь на линии, - сухо сказала миссис Лири. – Я посмотрю по базе данных и скажу вам. Сидя в машине, я смотрела на людей, входящих и выходящих в магазинчик у парковки. Светились окна магазина и окна домов вдали, откуда-то издалека доносилась реклама из колонок: «Бронируйте рождественские туры заранее! Заказавшим тур до первого декабря – двадцать пять процентов скидки! Семьям с детьми – подарок от компании!». Ни у кого из тех, кто вырос в Хейлшеме, не может быть никаких планов на Рождество. - Вы на связи, Кэти? – прозвучал знакомый голос. - Да, миссис Лири. - Вас правильно проинформировали. Донор 140920--Х внесен в ваш список предполагаемых подопечных. Ждите официального извещения. - Спасибо, миссис Лири. Приятного вам вечера. После этого я позвонила Томми. Он работал в Дартфорде, а значит, мы могли увидеться и провести ночь вместе. Я не могла, не могла сейчас оставаться одна. Он не ответил на звонок, но перезвонил примерно через полчаса, когда я проезжала мимо торгового центра. - Кэт… наконец-то меня ищет кто-то, с кем я хотел бы поговорить! – устало выдохнул Томми. - Тяжелый день? – с сочувствием спросила я. - Стенли сегодня завершил. На четвертой. Это было предсказуемо, но… он был классный парень… жаль… - Можно, я к тебе приеду? - Я как раз сам хотел предложить, - признался Томми. – Кэт, мне так тяжело. Стенли было дико плохо после операции. А медсестры отказывались хоть что-то для него сделать! Мне приходилось самому колоть обезболивающие,… наверное, я бы душу продал за ампулу препарата строгого учета, вся эта аптечная дрянь была, как водичка! Хреновый из меня помощник, я мало чем мог помочь. - Боже, Томми… В те минуты я ненавидела их всех – всех, кому мы обязаны служить. Если уж мы отдаем всё, неужели им трудно просто по-человечески отнестись к нам?! * Я приехала на квартиру, где останавливался Томми, и чуть не уснула, просто опустившись на табурет в прихожей, настолько я была вымотана, и настолько мне хотелось хоть ненадолго забыть, не думать обо всей этой боли. Томми помог мне снять уличную одежду, дал мне накинуть какую-то свою футболку… помог дотащиться до кровати и принес мне бульон и чашку зеленого чая, поставил на тумбочке. - Это хоть чуть-чуть тебя поддержит. Повар из меня, конечно, еще хуже, чем водитель и помощник, но… как могу. Ты совсем никакая… у тебя тоже кто-то завершил? Сил говорить у меня не было, я только помотала головой. Чуть позже, подкрепившись, я обняла Томми, прижимаясь к нему всем телом, и рассказала обо всех событиях этого дня. Он слушал меня, не перебивая, а потом сказал: - Кэт, а ты не боишься стать помощником Змея?.. Я ошеломленно уставилась на него. - Но почему мне бояться? Я знаю его всю жизнь, так же, как тебя и… и Рут. Томми задумчиво потер подбородок пальцами. - В том-то и дело, что я тоже неплохо его знаю. Вспомни, он ни к кому и ни к чему не привязывался в Хейлшеме, поспешил от нас всех уехать из Коттеджей, он от доноров берет всё возможное, и, говорят, о них не слишком сожалеет. И тут вдруг, как ты мне рассказывала, с весны или лета – такая привязанность к этому парню… ты же сама говорила, что эти двое будто связаны какой-то невидимой нитью… Может, я не слишком разбираюсь в людях и отношениях. Но когда человек вдруг так сильно к кому-то прикипает душой… впервые в жизни… и у него отнимают то, что ему дорого, это может закончиться чем-то нехорошим. Мы не в полной мере люди, только всё равно мне не по себе. Вдруг и с тобой может что-то случится? Я ласково взъерошила ему волосы. - Томми, ну что с тобой? Не ревнуешь же ты? - Я просто о тебе беспокоюсь, - упрямо ответил он. - Глупый, - я поцеловала его. – Я же не раз была помощником у наших хейлшемских парней и девушек. И у меня всё получалось. Не бойся. К тому же, это не скоро будет. Вдруг Махмуд «проскочит» эту выемку и проживет еще несколько лет? Но в глубине души я понимала, на это почти нет шансов. Мы лежали, обнявшись, и так и заснули до самого рассвета. Наступало очередное хмурое, серое, туманное утро.