Ради общего блага

Эстер говорит, что сердце Мехмета Бали остановилось вскоре после того, как она подала наркоз. Травмы в сочетании с предыдущим воздействием веществ на организм уже не оставляли шанса, и стандартная доза оказалась смертельной. Я подозреваю, она лжет. Слишком хорошо изучил ее за эти годы, мы чувствуем друг друга на уровне интуиции. Но понимаю – лучше мне поверить, что на моих руках крови Бали нет. Мое дело – разблокировать донорский браслет перед операцией и на специальном аппарате ввести данные: «Начало выемки: 00:00. Возраст донора: 18 лет 4 месяца Уровень возбуждения перед операцией: 3/5 Планируемая выемка: 4+ (полная)». Мое дело – сделать качественную имитацию шрамов и послеоперационных рубцов. Специальные накладки и обработка кожи веществами имитируют гематомы. Их можно убирать со временем, имитируя процесс восстановления организма. Нас трое: я, Эстер и сестра Боунс – оказывается, Чемберзы приходятся ей какой-то очень дальней родней, троюродной или около того. Настоящая удача. Пожалуй, это хороший знак. Мы с мисс Боунс накладываем перевязки и лонгеты на тело Махмуда Т. и перекладываем его на койку для транспортировки в ВИП-палату. Тело Мехмета Бали накрываем специальным покрытием и перемещаем на устройство, с помощью которого тело завершившего донора из операционной сразу отправляется в крематорий. «07:00. Донор Махмуд Т., выемка 4+ (полная) – завершил, утилизирован. Запрос: перевод учетной записи в архив». Дело сделано. Мне не верится. Мне кажется, что всё произошло во сне или что всё сделал не я. Я прихожу из операционной в ординаторскую, достаю из тайника виски, опрокидываю рюмку и, не раздеваясь, засыпаю на диване. * К полудню и стационарный, и мобильный телефон разрывались от звонков. На незнакомые номера я не отвечал, догадываясь, какую бурю поднимут журналисты. Да они слетятся на сенсацию, как мухи на мед – сын Касима Бали попал в аварию, причем стал виновником смерти беременной женщины и маленького ребенка! Я не удивлюсь, если клинику начнут осаждать толпы людей, требующих справедливого возмездия. Я ответил только на звонок мистера Бали. - Доктор Лоу на связи. Слушаю вас. - Мехмет жив? – взволнованно спросил банкир. – Вы спасли его? - Операция продолжалась семь часов. Сейчас состояние стабильно тяжелое, - привычные фразы я произносил на автомате. - Доктор! Скажите, Мехмет выкарабкается? – он кричал в трубку. – Поймите, моя жена от тревоги с ума сходит! У нее давление упало. Она с постели не поднимается, как только услышала про аварию. Мне так и хотелось спросить, переживают ли мистер и миссис Бали о несчастном мистере Чемберзе, который в одночасье лишился и жены, и дочери, но я сдержался. - Я сделал то, что зависело от меня. Если организм успешно интегрирует пересаженные органы, ваш сын выздоровеет и будет абсолютно здоров. Но, естественно, качество его жизни изменится. Все говорят, что врачи циничны. Но именно цинизм нас всегда выручает. - Что вы имеете в виду под «качеством жизни»?! – зло выкрикнул мистер Бали. – Мехмет останется инвалидом? Я вымученно засмеялся, чувствуя себя бесправным слугой, от которого хозяин требует невозможного. - Нет, что вы. Я имел в виду, что о вредных привычках ему придется забыть навсегда. Никакого курения, из спиртного – максимум бокал в праздничные дни, и то в первые четыре года после «прошивки» я бы рекомендовал воздерживаться. Дозированные физические нагрузки. Стабильный режим дня, ночные клубы тоже исключены. - А, ну если только это!.. – мужчина с облегчением вздохнул. – Может, хотя бы эта «прошивка» сделает из моего лоботряса человека. Поймите меня правильно, доктор, я только для супруги стараюсь. - Понимаю вас. Если бы у меня был ребенок, я бы тоже пытался уберечь его любой ценой. Но есть еще один момент, мистер Бали. Это не телефонный разговор. Вы бы могли подъехать в клинику… сегодня вечером, допустим. Или завтра утром. Травма и операция имеют еще одно последствие, это требует детальных объяснений. Желательно, чтобы присутствовала и миссис Бали. - Во сколько это обойдется, доктор? Мне, в принципе, понятно, отчего Мехмет Бали, мир его несчастной душе, стал именно таким: когда отец в первую очередь интересуется, во сколько что обойдется, трудно ожидать от сына стремления к возвышенному. - Мы обсудим программу реабилитации и просчитаем всё вместе, - обтекаемо ответил я. Мистер Бали пообещал приехать завтра утром. Меня трясло. Конечно, удобоваримая ложь готова давным-давно и я сумею преподнести ее так, чтобы мне поверили… но страх провала преследовал меня. Не оставляла мысль, будто всё написано у меня на лбу. Махмуд Т. – нет, теперь уже «обновленный Мехмет Бали» пришел в себя после наркоза, но все еще был очень слаб. Даже не то чтобы слаб, просто подавлен страхом. Когда я зашел на обход, он смотрел на меня, будто не узнавая. Боялся даже слово произнести. Я сообщил на вечерней планерке, что молодой Бали – слишком важный пациент, и потому им буду заниматься только я, а в мое отсутствие – моя жена. Это всех устраивало: Бэконсфилдское дело всколыхнуло всю Британию, и лишние проблемы никому не были нужны. И так журналисты осаждали клинику, мой заместитель был вынужден обратиться в агентство за дополнительной охраной, чтобы осадить особо горячих акул пера и просто возмущенных граждан. К парню я приставил двух сиделок посменно, выбрав женщин старательных и недалеких, которых больше интересовало отработать свои часы и вовремя заплатить взносы для дополнительных пенсионных вкладов, чем что-либо другое. Обе были обременены огромными семьями, и не работали в том блоке, где раньше восстанавливался после веселого времяпровождения настоящий Мехмет Бали. А раз они не видели оригинал, им в голову не придет, что в ВИП-палате находится копия. * Следующим утром прибыла чета Бали. Подозреваю, что из-за нервов и недостатка сна вид у меня был не самый лучший – но это, в конце концов, соответствовало легенде о многочасовой операции и неустанной заботе о пациенте. Миссис Бали оказалась изящной хрупкой женщиной с бледным лицом и зеленовато-голубыми глазами. Должно быть, в обычной жизни она очень красива, но сейчас ее глаза покраснели, веки припухли от слёз, а бледные губы казались почти бесцветными. Ее настоящий сын был бы очень похож на нее, если бы не портил свою внешность панковскими атрибутами и нездоровым образом жизни… а Махмуд Т. так и вовсе ее живая копия в мужском варианте. Мистер Бали за то время, что я его не видел, как-то осунулся, модный пиджак висел на нем, будто на вешалке, дорогие часы болтались на запястье. Он провел ладонью по бритой голове и взглянул на меня, будто побитый пес. - Ну что, доктор? Как там наш Мехмет? Я напряженно сцепил пальцы в замок и начал: - На данный момент его жизнь в безопасности. Но травма, которую он получил во время аварии, спровоцировала ретроградную амнезию (1). Учитывая длительность наркоза и характер операции, я не могу гарантировать, что пациент вспомнит все факты своей жизни, всех друзей и знакомых. Как правило, общие навыки и познания восстанавливаются при должной терапии, но личные воспоминания можно считать утерянными навсегда. - Насколько он будет приспособлен к самостоятельной жизни? – мистер Бали сжал кулаки. – Вы ведь понимаете, доктор Лоу, мы вложили большие деньги в изготовление и содержание клона, в лечение Мехмета после всех его выходок, опять же, теперь реабилитация обойдется недешево. Но мне нужен результат. Результат! - Касим!.. – осторожно перебила его миссис Бали. – Мехмет ведь у нас единственный сын, единственная надежда. - В том-то и дело, - банкир упрямо гнул свою линию. – Я не хочу бесцельно платить деньги и увидеть в итоге, как мой сын превратился в слюнявого идиота, которому невозможно передать бизнес и капитал! Как будто доверить нажитое тяжелым трудом человеку, страдающему зависимостями, было бы чем-то лучше. Но я снова придержал язвительные слова при себе, и сказал: - Амнезия не значит потерю всех знаний и умений, и не имеет ничего общего с потерей интеллекта, об этом вы можете не беспокоиться. Ваш сын по-прежнему правильно ориентируется во времени и пространстве, помнит вещи, которые свойственно помнить любому взрослому адекватному человеку. Но воспоминания о друзьях, привычках, прошлом времяпровождении и так далее – короче говоря, собственное прошлое – всё это исчезло из его сознания, вероятнее всего, навсегда. Его память сейчас, как компьютер, который способен выполнять свои функции, но «личных файлов» не содержит. Это если говорить простым, ненаучным языком. Возможно, когда мистер Мехмет увидит вас и миссис Бали и вы напомните ему, кто вы такие, он вас вспомнит. Касим Бали облегченно вздохнул. - А, то есть, он навсегда забыл этих своих дружков, безмозглых моделек и адреса, где можно обкуриться до выпадения в осадок? Ну, об этом можно и не напоминать! Послушайте, доктор Лоу, а если мы с Айлин отошлем Мехмета к нашим родным в Ниццу, есть вероятность, что он возьмется за ум и больше не вернется к прежним безумным выходкам? Да это вообще подарок судьбы! Я не раз слышал от Бали, что миссис Бали скрывала, как могла, проступки Мехмета от французской родни и что парень в последний раз гостил у семьи Тугрил еще трехлетним ребенком. По сути, они его не знают. Я сдержанно сказал: - Когда пациент поправится, эта идея имеет смысл. Пребывание на курорте полезно для здоровья. Опять же, смена обстановки, круга общения… судя по тому, что вы рассказывали о приятелях сына, расстояние и отсутствие возможности видеться каждый день понемногу сводит такую дружбу на нет. - И слава богу! Значит, мы с вами договорились: с вас – продвинутый курс реабилитации, остальное уже за мной. Когда я смогу увидеть Мехмета? - Дня через четыре планирую его перевести из блока интенсивной терапии в обычный, тогда и разрешу посещения. Миссис Бали заплакала. - Мехмет… мой мальчик… только бы он поправился…