Ради общего блага

День, в который всё должно решиться, приближался. Для меня это было похоже на ожидание казни. На работе я держалась, но по ночам… по ночам плакала, пока не проваливалась в неглубокий, беспокойный сон. И даже когда я спала, по щекам у меня текли слёзы. Чаще всего я ночевала у Томми. Рядом с ним я хотя бы могла ненадолго заснуть без сновидений. Когда я чувствовала тепло его тела, мне становилось чуть-чуть спокойнее на душе. …Мы отдыхали после ночи любви. Я не могла заснуть. Томми прижался ко мне, заглядывая мне в глаза. - Кэт, почему ты не рассказываешь мне, что с тобой? Ты только плачешь и плачешь, каждую ночь, а утром будто надеваешь маску,… собираешься на работу, как на войну. Я обняла его. - Всё в порядке. Просто я еще не отошла от Второго Королевского. Жуткое место. И другие помощники продолжают обсуждать то, что доктора Мерсера лишили права работать в медицине. Томми поцеловал меня в висок. - Ты близко принимаешь к сердцу такие вещи. Но это еще не всё, правда? Я всхлипнула. - Если бы ты всё узнал… может быть, ты бы больше не смог быть со мной. - Но что такое ты сделала? – удивленно спросил он. – Неужели выкурила сигарету? Или попробовала спиртное? Или изменила мне с Заганосом? Или… или с какой-нибудь девушкой? Поверь, это по отдельности или даже всё вместе для меня ничего не значит, я всё равно люблю тебя и буду любить! Меня охватил приступ смеха, больше похожий на истерику. - Ах… успокойся, Томми! Ну неужели я на такое способна? Не волнуйся. Засыпай. Он так чист душой, что никогда в жизни не догадается. * За неделю до «того самого дня» у меня завершила подопечная в Дагенхэме. Конечно, мне говорили, что я сделала всё, от меня зависящее, Аннабел дошла до четвертой. Но всё равно это было больно. Как будто человек, прошедший годы войны, погибает в последний месяц. Когда я выехала в Лондон, хлынул ливень. Дождь лил и лил, я включила «дворники», но это мало помогало, пришлось ехать очень медленно. Отсчет пошел. Семь дней. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два… За сутки до операционного дня Заганос сказал мне: - Тебе не стоит приезжать в клинику с самого утра. У меня еще оставались деньги, я дал их санитарке, чтобы на подготовительные процедуры меня сопровождала она. Ты только доставишь меня в операционную и попрощаешься со мной. - Но… - Я так решил, Кэт. Не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь, поэтому запомни меня таким, как сейчас. Я обняла его. - Я всегда буду помнить тебя. Всегда… Он был совершенно спокоен. Когда вместе с медсестрой я везла его на каталке, он улыбнулся мне. Мы переглянулись в последний раз, белые двери бесшумно раздвинулись… Дальше не помню. Я упала в обморок и пришла в себя в одном из кабинетов, когда медсестра дала мне понюхать нашатырный спирт и сделала укол успокаивающего. - Спасибо, - прошептала я. - Этот донор… он был твоим парнем, Кэти? Я помотала головой. - Нет. Мы просто выросли вместе и дружили. Еще одна капля в море лжи. * Утром мне сообщили, что Заганос завершил на выемке класса 4+. И тут же мне позвонили из Центрального управления. «Гринвич остается за вами, в клинику через четыре рабочих дня прибудет новый донор». Несколько дней я ходила, будто в тумане, терзая себя мыслями – удался ли план, или выемка все же состоялась, или нас раскрыли. Сообщение от Райтхена пришло. Как было между нами условлено, в случае успеха он должен был прислать изображение с красными розами. Я смотрела на экран телефона, на котором красовались кроваво-алые розы. Надо быть сильной. Надо держаться. Теперь остается только верить и ждать.