Ради общего блага

Весна запомнилась мне как одна сплошная черная полоса. Томми дали направления на работу в клиники в Уэльсе, где были несколько особенно сложных доноров. Шарлотта Ф. и Сидни Х. получили извещение, им предстояло оставить работу в начале августа. Из нашего класса оставались в живых уже единицы… Когда у меня выдавался свободный вечер, я, бывало, листала календарь Патриции. Вспоминала опекунов, одноклассников, парней и девчонок из младших классов, и то, как солнечными летними днями мы сидели на траве и слушали музыку. Я снова смотрела в прошлое. Эта привычка была сильнее меня. В клиниках ходили разговоры о реформах. Врачи и медсестры спорили о том, что принесут перемены в секторе частных и семейных врачей. Многие сомневались: каковы бы ни были недостатки прежнего положения дел, традиция существовала веками. Другие же говорили – чем больше обследований проведено раньше и на первом уровне обслуживания, тем больше вероятность, что болезнь обнаружится на раннем сроке, когда ее можно вылечить быстрее. Самые закоренелые циники только плечами пожимали: «Думаете, все, кто прошиваются, больны? Это просто бизнес и мода! Люди гонятся за вечной юностью». Но все сходились во мнении, что перемен уже не избежать. Британия – единственная страна, где в системе частных врачей традиции живут столетиями, и единственная страна с системой донорства. Рано или поздно это могло бы создать проблемы. Впрочем, когда еще перемены коснутся таких, как мы… Как-то раз в клинике в Бирмингеме я встретила Оливию К. из Сондерз-траст. Она была года на два младше меня, но время от времени мы пересекались и неплохо общались. В тот раз я сразу заметила ее издалека: на ней было новое синее платье, она начала отращивать волосы и заколола их красивыми фиолетовыми заколками. - Ливи! – воскликнула я, приблизившись. – Прекрасно выглядишь. Тебе идет это платье. Она улыбнулась. - Да, теперь у меня больше времени на себя. Всего двое подопечных осталось. Я получила извещение. К осени я уже не буду помощником. - Ты отлично справлялась, - смутившись, сказала я. Эта радость была мне непонятна. - Да, мной были довольны. Но я уже не против всё оставить, - спокойно призналась Оливия. – Я уже устала от этой работы. Последние годы выдались более-менее спокойными, а ведь до того… Ривердейл, Второй Королевский, клиника Святой Терезы, короче, все самые трудные точки. Если бы я еще хоть раз туда поехала, я бы сошла с ума! - Я слышала, во Второй Королевский пришли новые врачи, - я попыталась сменить тему. – С ними легче работать. Мы шли по длинному коридору, который казался почти бесконечным. Я украдкой взглянула на Оливию. Блестящие черные локоны, крохотная родинка на щеке, стройная фигура. Она ведь еще так молода – неужели не хочет жить?! Оливия упрямо продолжила: - Я просто чувствую, что мне пора. Мы все рано или поздно к этому приходим. Вот ты, Кэт… тебе ведь уже двадцать восемь. Мало кто задерживается в помощниках до такого возраста. Это даже странно. Ну что ты будешь делать к тридцати, когда никого из твоих одногодков не останется в живых? - Это не от меня зависит! – резковато ответила я. - Но может, тебе стоило бы намекнуть куратору или врачам… - Послушай, Ливи, мы ведь не знаем всей правды до конца, - этот разговор начинал меня злить. - А нужна ли кому-то какая-то там правда? – Оливия тоже рассердилась. – Наша судьба молчать и подчиняться, так было и будет, и ничего не изменится! Даже когда разговор на подобную тему заводила Рут, мне не было так обидно. Может, потому, что тогда, два года назад, перспектива извещения была достаточно далекой. А может, просто подобные слова имеют свойство со временем ранить еще больше. Не знаю… * Время летело незаметно. Мне приходилось ездить по всей стране, я ночевала в клиниках, не успевала поговорить почти ни с кем из знакомых. Всё на ходу, всё на бегу. Но я даже была этому рада,… усталость забивала все тяжелые мысли. Я утешала себя только одним: если бы случилось что-то действительно из ряда вон выходящее, об этом уже узнали бы все. Лето выдалось невыносимо жаркое. Заканчивался август, а солнце палило нещадно, даже, казалось, сильнее, чем в июне. Я как раз ехала в Кингсвуд, и остановилась на станции обслуживания, чтобы мне залили бензин в бак, а заодно и сходила в магазин купить минеральной воды. Но не успела я сделать глоток, как зазвонил мобильный. - Томми? - Алло, Кэт… ты можешь говорить? – голос у него дрожал. – Ты слышала? Тебе еще не присылали сообщение или что-то в этом роде? - Я целый день в разъездах, - растерянно сказала я. – А что случилось? - Объявили, что прежнюю систему донорства отменили! – взволнованно сказал Томми. – Это точно, не слухи. Я как раз был в Сент-Чарльз, нас всех позвали к телевизору. Выступал сам министр. Донорство отменят, мы получим права обычных людей. Нам оформят документы, засчитают стаж работы в медицине. Кэт, мне прямо не верится… Получилось. Удалось. Мы выстояли, мы вместе это сделали! Я молчала, тяжело дыша. Внезапно всё стало неважным: удушающий зной, усталость, жажда. То, о чем я мечтала, свершилось! - Кэт, ты как там? – с беспокойством спросил Томми. - Прекрасно! Мы же теперь будем вместе, правда? - Правда, - согласился он, и я услышала сдавленное всхлипывание. – Кэт, когда мы получим документы… выходи за меня замуж! - Да! – не задумываясь, воскликнула я. – Да, Томми! Я же говорила тебе, помнишь?.. * Когда я прибыла в Кингсвуд, там царила обстановка, напоминающая день окончания войны в каком-то старом фильме. Растерянные, ошеломленные парни и девушки собирались стайками, переговаривались, некоторые обнимались. Перешептывались, что доноры, у которых уже были выемки, пройдут программу восстановления по новой технологии. Многие плакали. Даже парни. - То есть?.. Выходит, мы не нужны? - Но мы будем жить, как обычные люди! - Помнишь, мы с тобой мечтали в Коттеджах, что будем работать на ферме? Теперь мы и правда сможем… - Раньше мы знали, в чем смысл нашего существования. А сейчас? Разноголосый гул сбивал с толку. Многие из нас втайне надеялись хотя бы на отсрочку, но к такой значительной перемене оказались готовы далеко не все. Я и сама, признаться, не до конца представляла – а что же буду делать я? Все мои стремления сосредотачивались на том, чтобы помочь Томми выжить, чтобы нас не разлучили навсегда. И вот, возможно, мы станем мужем и женой. Но как мы будем жить?..