«Бери все, живи моментом».
Мне было легко. Так легко, что хотелось кричать на каждом углу о своем счастье. Я больше не хотел бояться, не хотел прятаться. Я хотел одного — поговорить с Сюмином. Нет, я больше не буду его так называть. Я хочу поговорить с Минсоком, рассказать обо всем, чтобы между нами не было лжи.***
Вокруг меня было очень много внимания. Люди замечали, что я одевался совершенно по-другому, что изменился, что стал дружить с самым популярным парнем университета. Однако, мои успехи наоборот ухудшили отношения с одногруппниками. Это и понятно, я не ожидал ничего хорошего, я все так же, как и раньше, плевал на чужое мнение, единственное, что изменилось — взглядов в мою сторону заметно прибавилось, и мне было немного некомфортно, но я отчаянно смотрел вперед, когда в очередной раз слышал слова обо мне. С Минсоком не складывалось. Впереди было окончание года, и все сдавали долги да занимались в основном учебой, поэтому виделись мы только вчетвером и всего лишь один раз за неделю. Проект, который Минсок и Чанёль готовили вместе, преподавателю не понравился, поэтому всё свободное время они переделывали задание, пытаясь на этот раз все сделать просто идеально. Мы же с Чонином закатывали глаза на это, не понимая, зачем они так стараются, ведь в итоге им просто скажут «зачёт», и внимания не обратят. Иногда Минсок звонил мне, чтобы поинтересоваться, как мои дела, и рассказать о своих. Встречи же в универе были мимолетны, только «привет» и теплое объятие, а потом мы разбегались по кабинетам. У меня, к счастью, долгов не было. Спустя долгое время перерыва, я наконец писал. Я забыл, как это — передавать ощущения через слова, описывать то, чего в реальности не видел, но так бы хотел создавать новую историю. Перечитывая старые работы, я видел свою ошибку — мне хронически не хватало чувств. Чувства — не те, что описываешь, а те, что ощущаешь, когда читаешь. Эпитеты не добавляют живости, не заставляют сердце читателя трепетать. Когда ты сам чувствуешь, что вкладываешь душу, тогда и другой ощущает. Теперь всё складывалось по-другому — любые отношения между людьми — дружба, да и даже любовь выходили хорошо. Я понимал, что это тот кусочек пазла, которого мне никогда не доставало. По вечерам я уходил с головой в свой ноутбук, в котором было что-то новое, то, чего я никогда не писал. И это был роман. Да, кажется, что для того, чтобы написать роман, большого ума не надо, но для меня это всегда было сложно. Разве можно говорить о чувствах, которых никогда у тебя не было? Конечно, приврать тоже вариант, но не для меня, мне всегда хотелось быть честным, потому что я пишу ни для читателей, ни для просмотров и лайков, ни ради денег. Я пишу только потому, что моя душа просит. Писательство — это моя мечта, которая сбывается с каждым днём, которая вдыхает в меня кислород и позволяет делать то, ради чего я был рождён. Я никогда не думал, что моя задача в этом мире — стать самым известным писателем. Писать — это не цель, и не её достижение, писать — это вся моя жизнь. До появления в моей жизни Минсока я чувствовал себя живым только, когда мои мысли были на бумаге, когда сидел напротив ноутбука, когда перечитывал то, над чем корпел всю ночь. Когда-то я мечтал, что после окончания университета смогу продать все, что имею, уехать далеко, купить дом на краю света, винтажную печатную машинку и писать обо всем, что знаю и чего не знаю. Меня никогда ничто не удерживало здесь, в центре большого города. Но теперь я явственно понимаю, что не хочу покидать тех людей, с которыми меня свела судьба. Мне кажется, что я знаю их всё то время, что живу, что я с самого рождения нахожусь рядом с ними. Мне просто больше не хочется сбегать, некуда сбегать. Я дома.***
— Вот тут поправь. Да нет же, не надо заправлять. Хотя, погоди… Заправь и выправь. Спустя неделю я все равно не привык к новому имиджу и частенько надоедал Чонину своими звонками по поводу того, как это надеть, сочетается ли эта футболка с теми брюками и можно ли мне надеть старый свитер. Чонин ни разу не взбесился, все время терпеливо отвечая на мои глупые вопросы. — Так в смысле? Зачем мне заправлять и потом сразу же выправлять? Это глупо же! — Чондэ! — воскликнул он в трубку, от чего у меня немного зазвенело в ушах, — не до конца же! Чуть-чуть, чтобы ткань не была натянута, — устало протянул он, а затем зевнул. — Ты опять вернулся в три утра? — Да, пришлось задержаться. — Иди отоспись, сегодня нет важных пар, всю нужную информацию я тебе передам. — Да нет, не могу. Профессор Ким сегодня будет говорить о финальной работе, пропускать нельзя, а то не пойму ничего. Я беспокоился за Чонина. Очень. В последнее время он становился все более вялым и усталым. Работа в ночные смены и учеба сразу после них никак не способствовала нормальному отдыху. Он спал от силы четыре часа в день. В ресторане менеджер заставлял его перерабатывать, грозясь увольнением, чего Чонин никак не мог себе позволить. В университете у него была куча долгов, сдавать которые нужно было в ближайшее время. И сегодня я старался убедить его поспать хоть немного, но Чонин — отчаянный трудоголик, поэтому он все равно припёрся и за пятнадцать минут до пары бухнулся рядом со мной за парту. Повернув голову, я увидел то, что меня очень обеспокоило — Чонин настолько был нездоров, что не заметить это было невозможно. За последнюю неделю он осунулся, круги под глазами становились темнее с каждым днём, а сам он соображал все медленнее и медленнее. Я попытался разработать план для того, чтобы привести жизнь Чонина в порядок, но не успел, так как на меня упал сам Чонин, заснув прямо здесь через минуту. Вот теперь уж меня точно все достало! Так больше продолжаться не может! Я схватил того за шиворот, встряхнул, чтобы он проснулся, и потащил за собой. Сонный Чонин озирался, еле-еле передвигал ногами и постоянно возмущался по поводу того, что я его куда-то тащу, а пара через пять минут. Я всунул тушу моего друга в такси и залез сам, по пути называя свой адрес. Кое-как затолкнув его на пятый этаж в свою квартиру, я заставил все ещё недовольного Чонина переодеться, а затем толкнул на кровать и запер снаружи дверь в спальню. Уходя, я все ещё слышал, как тот тарабанил кулаками по двери. Через пять часов я вернулся домой, неся пакеты с едой из ближайшего кафе. Перед этим я предусмотрительно изъял у Чонина телефон и позвонил Чанёлю, чтобы тот не волновался. Тихонечко отперев дверь в спальню, я обнаружил, что парень все ещё спит. Я забрал ноутбук и вышел, чтобы не мешать ему. Слишком уж он устал. Чонин встал только через четыре часа, но зато он выглядел намного лучше. Я улыбнулся ему: — С добрым. Лучше? — Лучше, — хрипло проговорил он, — есть хочу. Через пару минут на столе стояла разогретая еда из кафе. — Зачем так много? — засмеялся Чонин, — нам столько не съесть. Я немного замялся и пробормотал: — Я не знал, что ты любишь… — Подошло бы что угодно, что можно съесть, — улыбнулся он, беря в руки курицу. — Ну, а так, я люблю курицу, да и вообще мясо. Но больше всего на свете я люблю шоколад, — болтал он с набитым ртом, но мне это не казалось отвратительным, наоборот, я был рад, что ему лучше. — Мама всегда шутила, что я такой темный, потому что так часто ем шоколад. Мы засмеялись. Я попытался представить его семью. — Кстати, а ты откуда? — Я с Чеджу, с деревни. Вся моя семья сейчас там. У меня, кроме папы да мамы, ещё есть младшие сестра и брат, — он посмотрел на меня и просиял, — хочу заработать много денег и привезти их сюда! В этот момент я видел мальчишку — детские мысли, но одновременно и такие взрослые. Он очень заботится о тех, кто ему дорог. — Я бы хотел познакомиться с твоей семьёй. — Не волнуйся, я вас обязательно познакомлю. И тебя, и Минсока, и Чанёля, — Чонин немного нахмурился. — Как Чанёль? — спросил я, предчувствуя в чем дело. — Волнуется, очень сильно. Нам сложно друг с другом, — Чонин невесело усмехнулся. — Мы часто ссоримся из-за моего образа жизни, он не понимает, почему я не уволюсь и просто не возьму его деньги. А я не могу! Как я могу брать их?! Он шмыгнул носом и уставился на свои пальцы. — Эй! — я сел рядом с ним и взял его руки в свои, — Чонин, все будет хорошо, слышишь? — когда он поднял глаза, полные слез, на меня, я решился заговорить вновь. — У меня есть план. Все что нужно от тебя — делать то, что я скажу, окей? — Ладно, — он ещё раз шмыгнул и полез обнимать меня, я рассмеялся и погладил его по голове, чувствуя себя старшим братом.***
Поев, мы засели за учебу. Я спрашивал, что он не понимает, и объяснял ему, а затем мы вместе выполняли его задания, которые нужно было сдать. На следующий день Чонин пришел ко мне домой и сразу с порога набросился с объятиями. — Сдал! Зачет по всем заданиям, что мы вчера сделали! Я смеялся и искренне радовался его успехам. На самом деле, Чонин сделал все сам. Он очень умный и сообразительный, но последние месяцы он был слишком измотан, чтобы успешно учиться. Этот вечер был также посвящен учебе. Позже Чонин засобирался уходить, объясняя, что нужно на работу. — Ты больше там не работаешь, — сказал я. — В смысле?.. Как?! — он не выглядел обрадованным, наоборот, шокированным. — Не волнуйся, я объясню. Я знаю, что в этом ресторане тебя заставили работать сверхурочно, это является нарушением, поэтому я подумал, что тебе больше не стоит там работать… — Как мне платить за учебу?! А за общежитие?! Что мне теперь делать? — перебил он меня. — Погоди, не… — В смысле, Чондэ? Ты вот так вот сам решил за меня, что мне нужно, а что нет? — Да стой, ты… — «Стой»? Почему я должен молчать? Ты понимаешь, что я… Я громко хлопнул рукой по столу, заставляя его замолкнуть хоть на секунду. — Чонин! Ты меня ещё не дослушал! — он притих, и затем я продолжил. — Тебе выплатят зарплату и плюсом за переработку тоже, чего, как я понял, не делали до этого. За деньгами придёшь завтра. И мой дядя — владелец кафе, там как раз нужен был сотрудник, начнёшь работать в понедельник, я сказал, что опыт у тебя есть, так что ты без испытательного срока. Лицо Чонина во время моих слов вытягивалось все сильнее и сильнее. Какое-то время он молчал, а потом произнес: — Чондэ-я… У меня нет слов… Спасибо. Ты так помог мне, и с учебой, и с работой. Как ты?.. Впрочем, неважно. Я у тебя в долгу… Я подошёл к нему и обнял. — Какой долг? Ты уже мне помог, помнишь? Это моя обязанность — помогать моему другу. Эту фразу было сложно произносить, но я старался сказать это твердо, так же твердо, как был уверен в Чонине. Я не мог просто смотреть, как прекрасный цветок увядает. — Нужно рассказать Чанёль-и! — запрыгал он. — Он знает, не переживай. — Как? — Чонин округлил глаза. Раздался звонок в дверь. — А вот, наверное, и он, — улыбнулся я, — у вас, кстати, свидание. — Да? — Чонин посмотрел на дверь и обернулся ко мне, радостно поднимая брови. — Иди, он уже ждёт, — я рассмеялся и кивнул в сторону двери. — Спасибо, хён! — прокричал Чонин, уже выбегая из квартиры, а я остался тут, счастливо улыбаясь тому, что мы смогли помочь Чонину. Минсок с помощью своих связей помог надавить на управляющего того ресторана, заставить его выплатить зарплату Чонину и уйти оттуда без последствий, а я нашел ему место в кафе дяди. — Привет, — в трубке телефона я услышал голос Мина, — как все прошло? — Идеально. Знал бы ты, как он возмущался сначала, — я рассмеялся, приставляя руку ко рту, а в трубке тоже рассмеялись. — Я рад. — Я же говорил, что все будет хорошо. — Признаюсь, сначала я не поверил. С каждым днём ты нравишься мне все больше, — тихо произнес Минсок, а я застыл на месте, не зная, что сказать на это, — ладно, я пошел на тренировку, хорошего вечера? — И тебе… Гудки оповестили о том, что он повесил трубку. И все же, я был счастлив за них. Я сидел за новой повестью, а там, где-то на окраине города, они встречали рассвет.