***
— Почему бы нам тоже куда-нибудь не сходить? — выходя из кафе, ткнул меня в бок Минсок. — Ты меня каждый раз уже спрашиваешь, — шутливо цокнул я, уворачиваясь от новых тычков. — О! Я хочу в парк развлечений! — его глаза загорелись, как у маленького ребенка. — Тебе наших развлечений не хватает? — засмеялся я. — Ну… — Минсок надул губы. — Пожалуйста, Чондэ, я так устал от подготовки к экзамену, я хочу веселиться! Он выглядел настолько умильно, что я не мог и дальше смотреть на него, поэтому поспешно отвернулся. Это было зря. Минсок обнял меня сзади и положил голову мне на плечо, при этом он протяжно завывал: «Чондэ, парк развлечений ждет нас!», а потом внезапно начал щекотать, не переставая горланить. Мне ничего не оставалось, как тоже начать горланить, ухахатываясь до смерти. Было и стыдно, и одновременно обидно. Не знаю, кто рассказал Минсоку о моей слабости — боязни щекотки. Вполне возможно, это был я, только когда — тоже не знаю. — Ладно, ладно, — шептал я в перерывах между смехом. Шептал — потому что по-другому получалось от слова «никак». Слава Богам, парень отпустил меня, и я смог отдышаться. Живот болел так, что мне казалось, что я только что сделал триста раз пресса. — Вот и умничка, тогда пошли, — Минсок спокойненько похлопал меня по плечу и направился вдоль по улице, не дожидаясь меня. Знает, зараза, что за ним пойду. До этого каждый поход в парк аттракционов заканчивался плачевно. Как-то на дне рождения у «друга» мы катались на очередной детской карусели, и один из гостей поделился со мной самым сокровенным — своим внутренним миром. Он прямо выплеснул его на меня. Я был весь в его мире, моя любимая футболка была безнадежно испорчена, поэтому я в гневе снял её и ей же надавал по щекам тому парнишке. После таких интересных событий и думать о парке аттракционов не хотелось. Я сильно задумался о прошлом и не заметил, как Минсок налепил мне что-то на голову. — Фу! Что это? — я нахмурился и снял это с головы. Моему взору предстал ободок с кошачьими ушками. Точно такой же был и на голове Минсока. Мне осталось только вздохнуть и закатить глаза, пока Минсок мне улыбался. На самом деле я очень радовался и чувствовал себя ребенком. Кажется, что в этом мы с ним похожи — мы оба не стараемся казаться старше. Нам комфортно вести себя немного по-детски, веселиться, наслаждаться каждым моментом. Это не инфантильность, это искренний восторг, счастье, потому что просто живешь, потому что есть такие замечательные моменты, потому что рядом с тобой твои люди. Проходя мимо витрин, я замечал, как горят мои глаза. И ободки нам подходили как нельзя кстати. Почему-то мне хотелось взять Минсока за руку. Думаю, что Минсока, как и меня, переполняло счастье, поэтому мы были на одной волне, и он почувствовал то же, что и я. Теплые пальцы легко обхватили мою руку и сжали. В груди поднялась волна жара, и она прошлась по всему телу, в конце концов задевая щеки. Я очень надеялся, что Минсок ничего не заметит, поэтому, несмотря на странное чувство, никак не подавал виду, что что-то произошло. Когда мы прошли комнату страха, мне стало чуть полегче, потому что это как раз-таки то место, куда я категорически не хотел идти. Не хватало еще обделаться на глазах нового друга. — Может пойдем на «Тоннель любви»? — внезапно предложил Минсок. — Что? Ты дурак? — я покраснел. — Мы не пара. Я, что, на гея похож? — пробормотал я. «Еще как похож. Ты, блин, идешь за руку с парнем, да и более того, вы в парных ободках! Ну не дурак ли?» Мне хотелось умереть на месте от стыда за необдуманный ответ, но Минсок быстро развеял весь позор своим смехом, сжал мою руку и потянул меня в сторону корабля, который раскачивается почти на 360 градусов. Как только я увидел сей замечательный объект, меня начало тошнить, да и крики людей, которые, как мне казалось, были совсем не от веселья, храбрости не придавали. «Чондэ, успокойся, это не так страшно, как выглядит. Вон, посмотри, как мальчик рад, что только что покатался, улыбается во все тридцать два!» Когда мы подошли поближе, я увидел, что мальчик отнюдь не улыбается, он БЕЗЗВУЧНО РЫДАЕТ. Господи, дай мне сил. — Мне как-то не хочется… — мяукал я, оправдывая свой ободок, пока Минсок беззаботно тащил меня к сиденьям. — Может, не надо?.. Но он ничего не слышал, а радостно вертел головой и нетерпеливо спрашивал, когда же все начнётся. Мне же хотелось, чтобы ничего не начиналось. Я даже продумал девятнадцать подходящих мне исходов данной ситуации, когда по разным причинам придется сойти с корабля. Но никто не услышал моих молитв, корабль ломаться никак не хотел, поэтому пришлось вжаться в дощечку, которую, по непонятным мне причинам, называют «сиденьем», и дожидаться начала ада. Всё то время, пока работала адская машина, мне было безумно страшно. Каждый раз, когда мы замирали перед тем, как лететь вниз, мне казалось, что я улечу вверх. Держаться можно было только за ту самую скамеечку. Ладони нещадно потели, рискуя соскользнуть с единственной опоры. Глаза я закрыл так, для надежности. По крайней мере, я не увижу, как умру. Тряска внезапно кончилась и, удивительно, но я увидел не свет в конце тоннеля, а людей, поднимающихся со своих мест и обсуждающих, как круто это было. Меня тряханули за плечо, отчего я сильно вздрогнул. — Классно, да? — крикнул Минсок. — Ага, классно, — мне хотелось съязвить, но получилось как-то жалобно. Я начал подозревать, что меня хотят проверить не то, что на прочность, а на живучесть, потому что следующим аттракционом, который выбрал Минсок, стала американская горка. Ему пришлось почти нести меня на себе, чтобы мы покатались на этих чертовых горках. И, казалось бы, по мне видно, что я не горю желанием даже сидеть на этих адских тележках, как овощ, Минсока все устраивало, он даже в мою сторону ни разу не посмотрел. Пока нас пристёгивали, мы ждали отплытия, а Минсок все также радостно озирался по сторонам, я начал материться. — Ну пиздец, — шептал я, — приехали. Он даже не видел, что я почти умер. А что, если рельсы сломаются? Бля, что же делать? Почему я вообще тут? — еще чуть-чуть, и из меня бы полезли слезы, но словесный поток остановил внезапный рывок вперед и ор Минсока: — Поехали! Моя крыша поехала вместе с телегой. Нас заносило так часто, что меня начало укачивать. Если на корабле я мог хоть как-то соображать, то здесь я просто катился навстречу смерти с косой, которая, я точно уверен, стояла у входа и махала мне костлявой ручкой. На третьем кругу, когда мы скатывались с самой высокой точки вниз под углом в девяносто градусов, я не выдержал и заорал. Честно, я не знаю, что я кричал. Может, я матерился, может, просил остановить телегу, но Минсок наконец обратил свое внимание на меня. При этом, его взгляд был не заботливый, а типа «ты ебнулся?». Когда до него дошло, что я ментально уже умер от страха, он взял меня за руку и крикнул что-то вроде «почти конец уже, потерпи». Я терпел как мог. Мы остановились. Меня мутило, я не мог нормально соображать и пришел в себя только тогда, когда Минсок начал лупасить меня по щекам. — Чондэ, все нормально? Чондэ?.. — он взял мое лицо в ладони, когда мой взгляд сфокусировался. — Ты жив? Я слабо кивнул, он громко выдохнул и крепко прижал меня к себе. — Прости меня, я не думал, что тебе станет плохо. Прости, — я чувствовал, что он переживает, и ему не легче, чем мне. — Ничего, — выдохнул я, все еще приходя в себя. Минсок отстегнул и поднял меня, при этом все еще повторяя проклятое «прости». — Хватит, — необычно резко оборвал его я. — Ты ни в чем не виноват. Минсоку, казалось, стало еще хуже, его «ладно» звучало так, как будто бы сейчас он еще больше винит себя. — Все хорошо, не волнуйся, — теперь я сам мягко взял его за руку, чтобы приободрить. — Ладно, — уже получше, но осадок, видимо, остался. Какое-то время мы шли молча. Минсок все еще был немного угрюмым, но руку мою держал, а я пытался очухаться. Я не знал, как его растормошить, ведь такого Минсока я еще не видел. Даже придумать, что сказать я не мог. Ровно до тех пор, пока мне на глаза не попался «Тоннель Любви». Я выдохнул и, закрыв глаза, произнес: — Ладно, пошли на «тоннель». Радости Минсока не было предела. Он сразу же очнулся и думать забыл о том, что я недавно чуть не умер. Мне же казалось, что я делаю самую глупую вещь на свете. Я старался смотреть куда угодно, но не на Минсока и не на треклятый туннель. Когда мы зашли туда и встали в очередь, я уставился вниз под веселое щебетание Минсока. Пока мы ждали, я заметил, что все лодочки были разные: был лебедь, страшный как смерть, была просто лодка, а было красное сердце, в котором была крыша. Тем, кто в него садился, я не завидовал. Если посмотреть на пару с берега, сердце было стоячим и выглядело это настолько глупо, что я даже был готов проехаться на лебедюге. Когда пара перед нами уже скрылась в тоннеле, я вдруг осознал, что они уехали на лодке, а следующим по очереди было… Сердце. Мои надежды на лебедя полностью развеялись, стоило мне только увидеть красный гроб, что медленно, как будто бы даже торжествуя, приближался к нам. Мне захотелось одного — уйти отсюда как можно быстрее. Но делать нечего — раз пообещал сходить, нужно сдержать своё слово. Я с лицом стойкого оловянного солдатика залез на эту конструкцию, которая, как мне казалось, в априори не может плавать. Минсок все также с интересом озирался по сторонам, а у меня было стойкое чувство дежавю. Пока мы церемонно плыли, на нас наталкивались ангелы с лицом Кан ХоДона, падали конфетти в виде сердечек, и весь путь играла какая-то надоедливая песня про любовь. — Никогда здесь не был, — сказал Минсок, который до этого с любопытством рассматривал каждую деталь, а теперь наконец успокоился и посмотрел на меня. — Не поверишь, но я тоже, — мой ответ прозвучал немного дерзко. — Да ладно тебе, Чондэ, — он ткнул в меня пальцем, — здесь не так и ужасно. По крайней мере, здесь нет людей. — Это точно плюс, — усмехнулся я. — Почему ты был один? — Минсок серьезно посмотрел на меня. — Я… — я не ждал такого вопроса, поэтому замешкался, но наконец взял себя в руки и произнес. — Потому что так мне было комфортно. Когда-то у меня были друзья, но я быстро разочаровался в людях, потому что они слишком часто лгут. Из-за этого я перестал доверять. А то, что ты замкнут в себе, никому не нравится. Но сейчас всё по-другому. Минсок сидел, положив локти на колени, подпирая пальцами подбородок. — Ты изменился, — медленно заключил он. — Именно. Благодаря вам я снова поверил. Каждый день мне хочется сказать вам «спасибо». Не знаю, почему все вышло именно так, но теперь я не хочу возвращаться обратно, не хочу становится тем Чондэ. Он лишь тепло улыбнулся и положил свою голову мне на плечо. Я замер, чтобы не мешать ему. Мы выехали наружу, прямо навстречу отдающему свои последние лучи солнцу, и я подумал, что, несмотря на все приключения и неурядицы, сегодня я счастлив.7
25 июля 2018 г. в 19:46
— Объясни мне, как это вообще можно назвать экранизацией?! Хорошо, даже если не учитывать того факта, что события происходили явно не в 21 веке, все равно… Ну как можно назвать этого человека Шерлоком Холмсом? — я всплеснул руками, рискуя опрокинуть блюдо с клубничным чизкейком прямо на новые штаны в полоску. — Разве так его описывал Конан Дойль?! Он умный, но не так напыщенно, он странный, но не в сторону психических отклонений… Понимаешь?
Что мне всегда сложно давалось — это рассуждения не на бумаге. Ораторское искусство никогда не было моим коньком, в голове строчки были более складные и достаточно убедительные, а вот предложения с языка сходили совсем не те, что я придумал. Я говорил все больше, запутывая не только Чонина, но и самого себя.
— Да в этом ведь и есть весь шарм! — не менее рьяно воскликнул он. Чанёль рядом с ним отставил стакан с соком от греха подальше и продолжил с увлечением слушать нас. — Если бы не было всей этой ненормальности, он бы и не отличался от всех остальных. Ты вообще видел его игру? Ты понимаешь, что это просто идеальный актер, который настолько хорошо играет, что поверить ему, пойти у него на поводу легче лёгкого! Всё-таки это лучшая экранизация «Шерлока Холмса», что когда-либо была.
Чонин с удовлетворением смотрел на меня, ожидая моего смирения. Ага, сейчас.
— Неправда, у Гая Ричи экранизация в сотни раз лучше, — упрямо гнул своё я. — Эта версия наиболее приближена к книге. Разве не в этом самое главное — дать представление книги? Это и есть задача кино — показывать то, что могло быть у самого автора в голове. А тут никакой правдоподобности! — я стукнул по столу так, что к звону моего голоса прибавился звон столовых приборов. Как мне казалось, с этим трезвучием вышло достаточно убедительно.
— Это фишка сериала, Чондэ! — Чонин подался вперёд, продолжая сверлить меня взглядом, но и я не уступал — старался даже не моргать, чтобы убедить этого мальчишку. — Нестандартно, интересно, это свежий взгляд на старую историю, разве не гениально? По крайней мере, это не скучно!
— Скучно?! — от такой наглости я подавился и продолжил разговаривать (ладно, скорее почти кричать), тряся головой на каждый ударный слог. — Классика не может быть скучной! Да как ты вообще мог такое сказать? Как тебя пустили на учебу на журналистку?
Меня бомбило. Причем неслабо. Чего я не мог стерпеть — это неуважения к классике.
— Что? Да что я сделал-то? — Чонина такое заявление не восхитило, поэтому он начал задыхаться, пытаясь оправдаться, чтобы я изменил своё мнение, а я точно также мотал головой, не собираясь брать свои слова назад.
— Ты такой старомодный, Чондэ! — в конце концов крикнул он и, сложив руки, надулся.
«Ти такой сталомодный, Цондэ!» — прошипел я, стараясь не смотреть прямо, потому что тогда бы мой взгляд напоролся на Чонина, а из-за этого он бы слишком сильно распетушился.
— Да ладно вам, зачем ссориться? — спросил Минсок.
— Мы не ссоримся! — в один голос ответили мы я и Чонин.
— Тогда чего отвернулись? Ерунда-то какая! — пробурчал Чанёль, поправляя рубашку Чонина.
—Что? ЕРУНДА? — в этот момент мои глаза налились кровью, и я даже посмотрел в сторону Чонина, который в этот момент оттолкнул руки Чанёля от себя и демонстративно отвернулся.
— Хорошо, хорошо, это не ерунда, — почти пропел Минсок. — Чанёль просто попутал…
Часто он что-то путает…
— Чонин-а, — он положил голову Чонину на плечо, — пойдем уже, а?
— Опять идёте шляться? — зевнул Минсок.
— Да, у нас свидание, — улыбнулся Ёль, подавая Чонину руку.
— Один… Пять… Девять… — бормотал он, загибая пальцы. — Сто тридцать пятое свидание уже, — усмехнулся он.
— Чонин, когда мы встретимся? — расстроенно спросил я, глядя парню прямо в глаза.
— Давай завтра? Я приду к тебе в час, ладно? — тепло улыбнулся он, а я просиял в ответ.
— Что? Что произошло? Вы же только что поругались! — растерянно повторял Чанёль, смотря то на меня, то на Минсока, то на своего парня. Мы с его парнем лишь пожали плечами, а Минсок поддержал Чанёля в непонимании.
— Ладно, мы ушли. До завтра, Чондэ-я!
— Пока, — я помахал ему рукой, уже скучая.
— Вы теперь близки, — заметил Минсок, когда за столом кафе остались только мы вдвоем.
— Да, — просто сказал я, отламывая кусочек десерта. — Мы и вправду близки.
Примечания:
Спасибо всем, кто читает!
Расскажите, что вам не хватает в этой работе? Хватает ли у вас терпения на продолжение? Очень хочу вас услышать)
Всех очень сильно люблю <3