***
Уже порядка нескольких месяцев Киллиан и Грэм приходили в больницу к Эмме с надеждой, что хоть что-нибудь изменится. Но как бы врачи ни отнекивались и ни говорили, что всё было хорошо и её состояние было стабильно, эти двое видели, что это было не так. Всё хорошо было бы только тогда, когда Эмма была бы рядом с ними, а не на больничной койке, подключённая к разным аппаратам. — Это каким мне надо было быть идиотом, чтобы свернуть с дороги? — возмущался Грэм, сидя на переднем сидении автомобиля и наблюдая за мелькающими домами. — Кто я после этого?! Как я буду смотреть ей в глаза, когда она очнётся?! — Хамберт, мать твою, угомонись уже, я не раз говорил, что у тебя просто сработал инстинкт самосохранения. Конечно, мне безумно хочется вмазать тебе по твоей физиономии, и это не только из-за аварии, но и за нытьё. И, если ты не прекратишь есть мне мозги этим, я это сделаю, поверь мне, ты меня знаешь. Так что уймись, сейчас не только тебе одному паршиво, — Джонс уже из последних сил держал себя в руках и старался контролировать все свои эмоции, но, казалось, это не совсем выходило так, как ему хотелось. Он нервно постукивал пальцами по рулю, когда Грэм снова начинал заводить свою шарманку о том, что ему плохо, и это просто выводило из себя. — Но это я виноват в том, что она сейчас в коме! — уже выходя из машины, не унимался тот. — Не будь я таким идиотом, мы бы сейчас не направлялись в больницу. — Грэм, я устал тебе что-то говорить, — нервно ответил Джонс, хлопнув дверью автомобиля. — Ты виноват в этом, безусловно, но… Молчи, вот просто молчи хотя бы сейчас, — он взмахнул рукой вверх, когда увидел, что тот снова хотел что сказать, и смерил его холодным взглядом. Они молча направились в больницу, но, хоть внешне всё было более чем в порядке, то внутри всё разрывало на части. Такие чувства были у каждого из них, когда они приходили в больницу, потому что каждый, так или иначе, боролся с собой. Грэм винил себя в случившемся и просто не мог спокойно приходить к Свон, Киллиан же каждый раз старался держать себя в руках и не сорваться на Хамберта, потому что зло на него он всё же держал, но старался не показывать это. Подойдя к нужной палате, оба остановились у стекла, как вкопанные, устремив взгляды на всё то же бездвижное тело блондинки. Её лицо было в ссадинах, так же как и руки, которые были обвиты множеством тоненьких проводочков. К носу и рту было проведено несколько трубочек, через которые поступал воздух и помогал Эмме дышать, благодаря этому её грудь медленно вздымалась и опускалась обратно, создавая впечатление, что Свон просто спала. Рядом с кроватью стоял небольшой монитор, показывающий какие-то линии на зелёном экране. Ни Киллиан, ни Грэм не понимали, что они значили, но каждый раз замечали, что они, так или иначе, менялись. Взгляд Хамберта упал на букет цветов, который стоял на подоконнике. И в голове тут же возник вопрос, который он озвучил в следующую секунду: — Кто принёс ей букет? — взгляд Джонса метнулся в сторону окна. — Я не знаю, может, её отец приходил? — пожав плечами, произнёс он, продолжая изучать нежно-розовый букет пионов. — Сомневаюсь, — помотал головой Грэм. — Она ни разу не упоминала о нём, да и они даже не виделись, так что я сомневаюсь, что букет от него. — Тогда зайди, проверь, — ровно произнёс Киллиан, убрав руки в карманы и сделав шаг назад. Грэм, бросив взгляд на Эмму, потом снова на букет, поджал губы и медленно зашел в палату. Киллиан зашёл следом за ним и аккуратно прикрыл прозрачную дверь, но взгляд его был прикован вовсе не к букету — он смотрел на Эмму. Каждый раз, когда он видел её в таком состоянии, перед глазами неосознанно появлялась картинка произошедшего. И даже несмотря на то, что с момента аварии прошло достаточно много времени, казалось, что это произошло только вчера. Все чувства, которые ему довелось испытать в тот день, снова и снова возвращались при виде Эммы. И хоть Джонс и старался не показывать своих чувств или переживаний, в душе он винил и ненавидел себя за произошедшее. Он медленно протянул руку и коснулся её тоненьких прохладных пальцев. Как же ему хотелось увидеть её зелёные глаза, её взгляд, её солнечную улыбку, услышать её голос. Но вместо всего этого каждый раз он видел лишь её бездвижное израненное тело в голубой рубашке. — Кто приходил к тебе, Эмма? — едва слышно задал он вопрос, крепче сжимая её руку. — Ведь кто-то же принёс тебе цветы. От его расстроенного голоса Грэм замер у букета и медленно развернулся к Джонсу, но тот не замечал этого. Сейчас его внимание было полностью приковано к Эмме. Хамберт тяжело вздохнул, смотря на поникшие плечи своего друга, и ещё раз убедился в том, что у того прекрасно получалось скрывать свои чувства, но вот только рядом с Эммой что-то шло не так, он словно становился уязвимее, находясь с ней рядом. — Ой, как же хорошо, что я застал вас обоих здесь, — в палату вошёл доктор, который следил за состоянием Эммы уже на протяжении всего времени, пока она находилась в коме. — Дело в том, что нужно ознакомиться с парой отчётов и поставить там подписи, и ещё у меня есть несколько вопросов о дальнейшем содержании пациента на аппарате искусственного жизнеобеспечения. — Вы хотите её отключить? — резко спросил Киллиан и бросил взгляд на седовласого доктора. — Нет, что вы, — покачал головой тот. — Об отключении речи идти не может, прошло слишком мало времени. Посмотрим, что там будет дальше, ну, а пока об этом рано ещё думать. В общем, пройдёмте, я всё вам объясню. — Я думаю, мистер Хамберт справится и без меня, — совершенно спокойно произнёс Джонс, посмотрев на Грэма, который тут же кивнул и направился за доктором, понимая, что Киллиану нужно было побыть одному. Когда они скрылись за дверью, Киллиан медленно осмотрел палату и присел на край кровати, вслушиваясь в тихое шипение аппарата, который качал воздух, и в звук медленно пикающего монитора. Он остался здесь с Эммой, потому что хотел поговорить. Столько накопилось за всё время её отсутствия, но, оставшись наедине, он понял, что сейчас говорить всё неподходящее время, она всё равно не услышит, а если и услышит, то не сможет ответить. Это то же самое, что говорить с пустотой. Грэм вернулся достаточно быстро, что заставило Джонса напрячься. — Что-то ты быстро вернулся, что там? — Дал прочитать несколько отчётов, — начал тот, почесав затылок, — для того, чтобы отметить, что мы знаем, что с ней происходило всё это время… — Ну, это мы и так знаем, — Киллиан перебил его. — Это да, но им надо отразить это в отчётах, да, очередная бредятина, — фыркнул Хамберт, но тут же сменился с лица. — Что по поводу аппарата? — Дело в том, что… В общем, нам нужны ещё деньги для того, чтобы её продолжили содержать, — выдохнул он, проведя рукой по лицу. — Нам всё же придётся взяться за заказ, если она не придёт в себя в течение следующего месяца. — Ты понимаешь, что это рискованно? — возмутился Киллиан, хотя сам понимал, что другого выхода у них не было. Денег почти не осталось. Если только те, которые они отложили, чтобы улететь в другой город, и поклялись не трогать. — А другого выхода у нас нет, Джонс, тут вопрос: либо заказ, либо её жизнь, — вздохнул Грэм, отвернувшись к окну. — Жизнь на жизнь, — прошептал тот. — Можно и так сказать, — Грэм резко развернулся и, не произнеся ни слова, вышел из палаты. Киллиан провёл рукой по лицу, осмысливая только что услышанные слова и осознавая то, что им правда придётся браться за заказ, потому что на кону стояла жизнь Эммы, которая, так или иначе, оказалась на больничной койке по их вине. — Прости нас, — прошептал он и взял Эмму за две руки, прикладывая их к своим губам. — Но мы скучаем по тебе, Свон. Знаешь, какая пытка приходить сюда и видеть твоё обездвиженное тело, каждый раз одно и то же. Ничего не меняется. Но мы сделаем всё, чтобы вытащить тебя, — он аккуратно отпустил её руки и встал с кровати, намереваясь выйти из палаты, но пиканье монитора заставило остановиться прямо перед дверью. Джонсу показалось, что привычный ритм сбился и стал быстрее, но, развернувшись, он подумал, что ему это показалось. Но через несколько секунд скачок повторился, заставив Джонса волноваться. На этот раз он собственными глазами видел, как светло-зелёная линия скакнула вверх, и привычный ритм снова изменился и на этот раз не вернулся в прежнее русло. Прибор продолжал пищать всё быстрее, и Киллиан понял, что что-то было не так и добром это не кончится, поэтому резким движение открыл дверь и позвал на помощь медицинский персонал. Всего за несколько секунд в палату набежали медсёстры, стараясь как-то стабилизировать её состояние, но все попытки оказывались тщетными. Светло-зелёная линия так и продолжала скакать. Наблюдая за всем этим хаосом, Киллиан не дышал, он сильно переживал за Эмму, за её состояние. В тот момент, когда в палату вошёл доктор, светло-зелёная полоска перестала скакать, и комната наполнилась одним непрерывным звуком, режущим слух. Казалось, сердце Киллиана остановилось вместе с сердцем Эммы. — Реаниматолога! — громко крикнула одна из девушек и подошла к Джонсу. — Сэр, вам лучше выйти из палаты, — она практически насильно выставила его за дверь, хоть он даже не сопротивлялся.***
Джонс и Грэм находились прямо напротив палаты уже несколько минут, полностью изолированные от происходящего там. Окна были наглухо закрыты жалюзи, так же как и двери. Хамберт маячил туда-сюда, не в силах сидеть на месте, а Джонс сидел на скамейке, оперевшись руками о колени. Оба не знали, что происходило за этой дверью, за этими стенами, но безумно боялись услышать слова, которых так опасались. Из палаты вышел доктор и, даже не прикрыв дверь, подошёл к Грэму и Киллиану, которые тут же подскочили к нему, ожидая уже услышать всё что угодно. — У мисс Свон остановилось сердце, — выдохнул седовласый доктор, опустив глаза в пол, и сердца обоих мужчин пропустили удар. Киллиан сжал руки в кулаки, готовясь к худшему. — Конечно, поводов для этого как таковых не было, но яркая активность мозга дала понять истинную причину произошедшего. Кажется, деньги на искусственное содержание больше не понадобятся. Она приходит в себя.