Год Фестрала

      Аластор молниеносно выпрямился в кресле, палочка привычно скользнула в ладонь.       Отставной мракоборец не заметил, как задремал, но теперь сон улетучился, как дым от сквозняка. Свеча догорела, камин почти потух, газета сиротливо лежала на полу возле его ног.       В окно скреблась сова, маленькая, незнакомая. — Какого дьявола?!       Муди кряхтя выбрался из кресла, потирая затёкшую поясницу, доковылял до окна и приоткрыл створку, впустив в гостиную помимо птицы свежесть вечернего дождя. Комок мокрых серо-бурых перьев сделал круг по комнате и шмякнулся на журнальный столик в опасной близости от недопитого бокала и драгоценной бутылки. Аластор вздохнул, добавил дров в камин, зажёг свечи. Сова немедленно перестала чистить перья, нагло поглядела на хозяина квартиры и протянула лапку с привязанным к ней клочком пергамента. Муди отвязал записку и попытался пересадить птицу подальше от любимого напитка. Сова чувствительно цапнула его и демонстративно продолжила приводить себя в порядок, выжидающе поглядывая на хозяина квартиры. Она явно ждала ответа.       Мракоборец, посасывая пострадавший палец, переставил бутылку и бокал подальше, раздраженно развернул пергамент и тихо выругался: эти идеально ровные, но ужасно мелкие и неразборчивые строки могла написать лишь одна рука. Он призвал лупу и заставил себя не спеша сесть в кресло.       Муди пристроил записку ближе к свету, бесцеремонно отодвинув при этом недовольно ворчащую сову, и прочел следующее: «Есть разговор. Нужно встретиться без свидетелей. Не очень срочно, но не тяни. Нужен омут памяти. Сообщи, где и когда. С.С.»       Что ж, коротко и ясно. Аластор присвистнул. Что могло произойти в этом мире, если Северус Снейп просит его, Аластора Муди, о тайной встрече? Даже представить страшно. Перечитал. Нахмурился. Он выяснит всё здесь и сейчас. Немедленно. Иначе сойдёт с ума.       Он перевернул пергамент, обмакнул в чернильницу перо. «Если можешь, сейчас, у меня. Омут имеется. Камин открыт. Жду. А.М.»       Вышвырнув наглую птицу в форточку, Аластор долго стоял, глядя в сумерки за окном.       Доверял ли он Снейпу? Сложно сказать. Скорее, нет. Впрочем, кому он доверял?       Снейпа он знал неплохо — насколько вообще можно знать Снейпа. Муди, по крайней мере, было понятно, что зельевар ни к кому не станет обращаться по пустяковому поводу. Да что там, он и по важному делу ни к кому не пойдёт. Должно было произойти нечто выходящее за все мыслимые и немыслимые рамки. Аластору стало не по себе.       Интересно, где сейчас Снейп? Плохо, если в школе. Почтовые совы летают быстро, но до гор Шотландии не близко. Пройдёт часа три, не меньше. А если он в своём гадючнике? Суббота, всё может быть.       Аластор допил коньяк из бокала, налил ещё и с сожалением убрал драгоценную бутылку в бар. Этим сокровищем он ни с кем не собирался делиться. Тем более со всякими шпионами. Место сосуда с надписью по-французски заняла бутылка армянского коньяка, между прочим, очень неплохого.       Старый мракоборец скептически оглядел комнату и, недолго думая, начал накладывать дополнительную защиту. А потом ещё одну. И ещё немного. Закончив, он с удивлением заметил, что справился всего за полчаса.       Ожидание угнетало, рождало недобрые предчувствия.       Он вернулся в кресло, продолжил читать газету. Теперь статья о призраках казалась до противного тупой, витиевато-заумный стиль автора откровенно раздражал. Аластор пролистал остальное — ничего интересного, впрочем, этого следовало ожидать. Последняя страница. Гороскоп. Та-ак, любопытненько. Стрелец. «Стрельцов на этой неделе ожидает встреча с любовью прежних лет. Романтический вечер на двоих запомнится надолго вам обоим. В бизнесе дела уверенно пойдут в гору: опасайтесь зависти конкурентов! Здоровье: в эту сырую погоду берегитесь сквозняков, могут пострадать ваши лёгкие и поясничный отдел позвоночника. Дети: …»       Аластор нервно рассмеялся, скомкал газету, швырнул её в камин. По краю бумаги побежали золотисто-алые искры, бумажный комок развернулся и исчез в ярком пламени. Идиоты! Он вскочил (насколько это возможно с протезом) и стал мерить шагами гостиную. — Ну, Снейп, чтоб тебя! — четверть часа спустя он произнёс это вслух.       Из камина взметнулся сноп зелёных искр, в комнату вошёл декан Слизерина, облачённый в видавшие виды джинсы и старенький чёрный вязаный свитер с вытянувшимися локтями и торчащими нитками Движением руки зельевар убрал последствия вторжения и молча кивнул хозяину.       Понятно, из Паучьего тупика. Лёгок на помине, долго жить будет.       Снейп скептически хмыкнул, очевидно, прочитав эти мысли. Чёртов легилимент! Аластор усмехнулся и, кивнув в ответ, опустился в кресло.       Между тем гость цепким взглядом окинул гостиную, в выразительных чёрных глазах мелькнула насмешка. — Если хочешь, Муди, я готов принести непреложный обет, что не причиню тебе вреда. Было бы кому скрепить. — Сам бы ещё хлеще защиту поставил, а? Брось. Давай лучше выпьем и поговорим. Ты же не просто так сюда явился, — Аластор разлил коньяк по бокалам. Снейп проследил за его движениями с некоторым сожалением. — Ты говорил, у тебя есть Омут? У меня мало времени.       Зельевар был пугающе спокоен.       Аластор вздохнул: дело и впрямь было серьёзным. Повинуясь движению его палочки, в центре обеденного стола образовалась круглая дыра, сквозь неё откуда-то из недр столешницы всплыла чёрная каменная чаша, украшенная по краю золотой вязью рун. — Ну? — Хочу показать тебе два воспоминания. Сначала это. Наш разговор с Альбусом в августе прошлого года. — Долго же ты шёл! — Мог бы вообще не дойти, — проворчал зельевар, вытягивая из виска серебристую паутинку. Он аккуратно опустил её в чашу и, наконец, сел в кресло, откинулся на спинку и прикрыл глаза.       Мракоборец тяжело вздохнул, внимательно посмотрел на криво ухмыльнувшегося гостя, вздохнул ещё раз, опустил лицо в омут памяти и очутился в директорском кабинете Хогвартса.       Ночь. Дамблдор в своём высоком кресле за письменным столом завалился на бок. Похоже, он в полубессознательном состоянии. Его правая рука, почерневшая и обугленная, бессильно повисла. Снейп бормочет заклинания, направляя палочку на запястье Дамблдора, а левой рукой вливает ему в горло густой золотой напиток. Спустя несколько мгновений веки Дамблдора дрогнули и приоткрылись. — Зачем? — сказал Снейп без всяких предисловий. — Зачем вы надели это кольцо? На него наложено заклятие, вы не могли этого не знать… Зачем вам вообще понадобилось его трогать? Кольцо Марволо Гонта лежало на столе перед Дамблдором. Оно было разбито. Рядом лежал меч Гриффиндора. Дамблдор поморщился: — Я… сделал глупость. Не устоял перед искушением… — Каким искушением? Дамблдор не ответил. — Чудо, что вам удалось вернуться сюда! — В голосе Снейпа звучало бешенство. — На это кольцо наложено заклятие исключительной силы. Самое большее, на что мы можем надеяться, — это ограничить его действие одним участком. Пока мне удалось запереть его в одну руку. Дамблдор приподнял свою почерневшую, ни на что уже не годную руку и осмотрел её с таким выражением, как будто ему показали любопытнейший экспонат. — Вы отлично справились, Северус. Сколько мне осталось, как вы думаете? Дамблдор говорил обычным тоном, как будто спрашивал прогноз погоды. После недолгого колебания Снейп ответил: — Не могу сказать. Может быть, год. Сдержать такие чары навсегда невозможно. Постепенно они начнут распространяться, это из тех заклятий, которые со временем только усиливаются. Дамблдор улыбнулся. Похоже, его не очень взволновало, что жить ему остаётся меньше года. — Как мне повезло, как невероятно повезло, что у меня есть вы, Северус. — Если б только вы позвали меня чуть раньше, я, возможно, мог бы сделать больше, выиграть для вас больше времени, — с болью сказал Снейп. Он посмотрел на разбитое кольцо и на меч. — Вы что, думали, что, разбив кольцо, вы разобьёте чары? — Что-то в этом духе… Я, видимо, был просто не в себе… — сказал Дамблдор, с усилием выпрямляясь в кресле. — Ну что ж, это сильно упрощает дело. Снейп посмотрел на него в полном недоумении. Дамблдор улыбнулся: — Я имею в виду тот план, который выстроил вокруг меня лорд Волдеморт. План заставить этого бедного мальчика, Малфоя, убить меня. Снейп опустился в кресло напротив стола Дамблдора. Он хотел сказать ещё что-то о заклятой руке Дамблдора, но тот приподнял её, вежливо отказываясь продолжать разговор на эту тему. Снейп сказал хмуро: — Тёмный Лорд и не ждёт, что Драко добьётся успеха. Это просто наказание за недавние промахи Люциуса. Медленная пытка для родителей Драко, вынужденных наблюдать его провал и наказание. — Короче говоря, мальчику вынесен смертный приговор, как, разумеется, и мне, — сказал Дамблдор. — Ну, а естественный преемник по этому заданию, после провала Драко, будете вы, если я правильно понимаю? Настала короткая пауза. — Да, таков, я думаю, план Тёмного Лорда. — Лорд Волдеморт полагает, следовательно, что в ближайшем будущем ему больше не нужен будет соглядатай в Хогвартсе? — Да, он думает, что школа скоро будет в его руках. — А если она и правда окажется в его руках, — сказал Дамблдор таким тоном, как будто речь шла о чём-то постороннем, — вы даёте мне слово сделать всё, что в ваших силах, чтобы защитить учеников Хогвартса? Снейп медленно кивнул. — Отлично. Теперь вот что. Ваша главная задача сейчас — выяснить, что собирается делать Драко. Напуганный пятнадцатилетний мальчишка опасен и для самого себя, и для окружающих. Предложите ему помощь и руководство, он их, наверное, примет — вы ему очень нравитесь… — Уже гораздо меньше, с тех пор как его отец вышел из фавора. Драко осуждает меня, он думает, что я занял место Люциуса. — И всё-таки попробуйте. Я беспокоюсь не столько за себя, сколько за случайных жертв — мало ли какие планы придут мальчику в голову. Но, в конечном счете, есть только одно средство, чтобы спасти его от гнева лорда Волдеморта. Снейп поднял брови и спросил саркастически: — Вы намерены позволить ему вас убить? — Нет, конечно. Меня должны убить вы. Наступило долгое молчание. В тишине раздавался лишь странный щёлкающий звук: феникс Фоукс клевал скорлупу каракатицы. — Вы хотите, чтобы я сделал это прямо сейчас? — ироническим тоном спросил Снейп. — Или дать ещё несколько минут, чтобы составить эпитафию? — Нет-нет, это не так срочно, — ответил Дамблдор, улыбаясь. — Я полагаю, случай представится в своё время. С учётом того, что произошло сегодня, — он показал на свою обугленную руку, — можно не сомневаться, что это произойдёт в течение года. — Если вы не против умереть, — резко сказал Снейп, — почему бы не предоставить это Драко? — Душа мальчика ещё не настолько повреждена, — сказал Дамблдор. — Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня. — А моя душа, Дамблдор? Моя? — Только вам известно, потерпит ли ваша душа ущерб от того, что вы поможете старику избавиться от боли и унижения, — ответил Дамблдор. — Я прошу вас об этой великой услуге, Северус, потому что моя смерть, — такое же решённое дело, как то, что «Пушки Педдл» займут в этом сезоне последнее место в лиге. Признаюсь, я предпочёл бы быстрый, безболезненный конец долгим мукам, которые мне предстоят, если будет задействован, например, Сивый. Я слышал, Волдеморт его завербовал? Или наша милая Беллатриса, которая любит поиграть с мышкой, прежде чем её съесть. Он говорил лёгким тоном, но его синие глаза пронизывали Снейпа насквозь, словно душа собеседника была видна ему как на ладони. И Снейп снова коротко кивнул. На лице Дамблдора выразилось удовлетворение. — Спасибо, Северус… Аластор вернулся в свою гостиную. Снейп за всё это время, судя по всему, не шелохнулся. Спит он, что ли? — Что ты об этом думаешь? — поинтересовался зельевар, не открывая глаз.       Муди доковылял до кресла, молча сел. Он мог ожидать чего угодно, но к увиденному был не готов. И, во всяком случае сейчас, ничего он не думал. Он долго молчал, пытаясь собраться с мыслями. — Что это за проклятие? — спросил он наконец. — Родовое, Гонты пользовались им много поколений. Это необратимо, Аластор. Его, может быть, мог бы снять кто-то из Гонтов, Тёмный Лорд, например. Но, сам понимаешь, он предпочтёт понаблюдать за процессом.       Снейп открыл глаза, провёл рукой по лицу. — Северус, только честно, сколько ему осталось? — Думаю, конец августа либо начало сентября. С моими зельями. Реально — максимум до конца учебного года. — Драко? — Я. — А, а если… — Медленная и очень мучительная смерть. Медленная — это несколько дней агонии.       Аластор вздохнул. Сказанное не укладывалось в голове. — И ты даже не пытался… — Заклинание невербальное, я даже не понимаю его сути. Повторяю, оно родовое и очень древнее. Кстати, ампутация ничего не даст, если тебя это интересует. — Невербальное… Хочешь сказать… — Да, я видел, как Лорд его использовал. — Ты видел, как он проклял перстень? — Перстень? Нет. Человека. Мага, одного из упивающихся. Ты вряд ли его знаешь… Знал. Мелкая сошка. Я наблюдал процесс от начала до конца, больше не хочу. — Убьёшь? — Убью. — Последствия для себя представляешь? — Разумеется. — Хорошо. Я верю тебе и готов потом где надо подтвердить, что это была эвтаназия. Что-то ещё?       Глаза зельевара полыхнули гневом, но он молниеносно овладел собой. — Не спеши. Я обещал показать тебе ДВА воспоминания. Забыл?       И вновь Муди склонился над чашей. Теперь Снейп и Дамблдор прогуливались в сумерках по опустевшей территории замка. — Чем вы занимаетесь каждый вечер, запираясь с Поттером? — внезапно спросил Снейп. Дамблдор устало посмотрел на него: — Почему вас это интересует? Надеюсь, Северус, вы не хотите прибавить ему сидения после уроков? Мальчик, по-моему, скоро будет проводить взаперти больше времени, чем на свободе. — Он — вылитый отец… — На вид — может быть, но в глубине сердца он гораздо больше похож на свою мать. Я провожу с Гарри много времени, потому что есть вещи, которые мне нужно с ним обсудить, кое-какая информация, которую я должен ему передать, пока не поздно. — Информация, — повторил Снейп. — Ему вы доверяете… а мне нет. — Дело не в доверии. Как мы оба знаем, время моё ограничено. Мальчик должен — это крайне важно — получить от меня достаточно информации, чтобы выполнить свою задачу. — А почему мне нельзя получить ту же информацию? — Я предпочитаю не складывать все мои тайны в одну корзину — тем более в корзину, которая большую часть времени болтается на руке лорда Волдеморта. — Но я делаю это по вашему распоряжению! — Да, и делаете непревзойдённо. Не думайте, Северус, что я недооцениваю постоянную опасность, которой вы себя подвергаете. Поставлять Волдеморту информацию, которая кажется ему ценной, и при этом скрывать самое главное — такую работу я не мог бы поручить никому, кроме вас. — И всё же вы куда больше доверяете мальчишке, неспособному к окклюменции, посредственному волшебнику, и к тому же имеющему прямую связь с мыслями Тёмного Лорда! — Волдеморт боится этой связи, — сказал Дамблдор. — Не так давно он попробовал — так, слегка, — что значит для него по-настоящему проникнуть в мысли Гарри. Это была такая боль, что подобной он не испытывал никогда в жизни. Он не станет больше пытаться завладеть Гарри, я уверен. По крайней мере, таким способом. — Не понимаю. — Искалеченная душа лорда Волдеморта не может вынести соприкосновения с такой душой, как у Гарри. Она чувствует себя, как язык, лизнувший ледяное железо, как живая плоть в огне… — Души? Мы ведь говорили о мыслях! — В случае Гарри и лорда Волдеморта это одно и то же. Дамблдор посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что они одни. Они дошли почти до Запретного леса, и, похоже, рядом действительно никого не было. — После того как вы убьёте меня, Северус… — Вы отказываетесь быть со мной откровенным и, тем не менее, ожидаете от меня этой маленькой услуги! — проворчал Снейп. Его худое лицо выражало сейчас настоящую злость. — Как многое для вас разумеется само собой, Дамблдор! А что, если я передумал? — Вы дали мне слово, Северус. Раз уж мы заговорили об услугах, которых я от вас жду, — вы ведь, помнится, согласились приглядеть за нашим юным другом из Слизерина? Снейп посмотрел на него сердито, с вызовом. Дамблдор вздохнул: — Северус, приходите сегодня вечером, к одиннадцати, в мой кабинет — и вы больше не будете жаловаться, что я вам не доверяю… И вот они снова в кабинете Дамблдора. За окнами темно. Фоукс ведёт себя тихо, и Снейп тоже сидит молча и неподвижно, а Дамблдор ходит по кабинету и говорит: — Гарри не должен знать, до самого последнего момента, до тех пор, пока не будет необходимо, а то разве хватит у него сил сделать то, что он должен сделать? — А что он должен сделать? — Это наш с Гарри секрет. А теперь слушайте внимательно, Северус. Настанет время — после моей смерти — не спорьте, не перебивайте меня! Настанет время, когда лорд Волдеморт начнёт опасаться за жизнь своей змеи. — Нагайны? — удивлённо переспросил Снейп. — Именно. Настанет время, когда лорд Волдеморт перестанет посылать змею выполнять свои приказы, а станет держать в безопасности рядом с собой, окружив магической защитой. Вот тогда, — я думаю, можно будет сказать Гарри. — Сказать Гарри что? Дамблдор набрал в грудь воздуха и закрыл глаза. — Сказать ему, что в ту ночь, когда Лили поставила между ними свою жизнь, словно щит, Убивающее заклятие отлетело назад, ударив в лорда Волдеморта, и осколок его души, оторвавшись от целого, проскользнул в единственное живое существо, уцелевшее в рушащемся здании. Часть лорда Волдеморта живёт в Гарри, и именно она даёт мальчику способность говорить со змеями и ту связь с мыслями лорда Волдеморта, которую он сам не понимает. И пока этот осколок души, о котором и сам Волдеморт не догадывается, живёт в Гарри, под его защитой, Волдеморт не может умереть. — Значит, мальчик… мальчик должен умереть? — спросил Снейп очень спокойным голосом. — И убить его должен сам Волдеморт, Северус. Это самое важное. Опять настало долгое молчание. Потом Снейп сказал: — Все эти годы… я думал… что мы оберегаем его ради неё. Ради Лили. — Мы оберегали его, потому что было очень важно обучить его, вырастить, дать ему испробовать свою силу. — Дамблдор по-прежнему не поднимал плотно сомкнутых век. — Тем временем связь между ними всё крепнет, болезненно разрастается. Порой мне кажется, что Гарри сам это подозревает. Если я не ошибся в нём, он устроит всё так, что, когда он выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Волдеморта. Дамблдор открыл глаза. Снейп смотрел на него с ужасом: — Так вы сохраняли ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент? — Вас это шокирует, Северус? Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на ваших глазах? — В последнее время — только те, кого я не мог спасти. — Снейп поднялся. — Вы меня использовали. — То есть? — Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю всё это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью для убоя… — Это прямо-таки трогательно, Северус, — серьёзно сказал Дамблдор. — Уж не привязались ли вы…       На этом воспоминание обрывалось. Аластор вернулся в реальность. Снейп сидел на краешке кресла, спрятав лицо в ладонях. — Ну? — Это вообще что? — Поручение мне от Альбуса Дамблдора, если ты не догадался. — Поручение… Чёрт возьми, Снейп, я не про то. Я не ослышался? Осколок души? Это что, крестраж? — Один из крестражей, Аластор. — Погоди. Один из? Он что… Их вообще сколько? — Понятия не имею. — А Альбус как считает? — Спроси, может быть, тебе ответит. Мне он не так уж и доверяет, что б он там ни говорил.       Муди долго молчал. — Послушай, я ничего не понимаю! Что за перстень такой, что Альбус не справился с искушением его надеть! И зачем он его разбил? — Не знаю. Есть одна идея, но кое-что проверить надо. — Хорошо, не хочешь — не говори. Ну и что теперь делать? — Альбус дал на этот счёт чёткие инструкции. — Снейп поджал губы, — Убийственно чёткие, я бы сказал. Ты всё видел. — То есть Гарри должен позволить себя убить. — И сделать это совершенно добровольно. — Он действительно не знает об этом? — Пребывает в счастливом неведении, — хмыкнул Снейп. — И что, иначе-то никак нельзя избавить мальчишку от этой хрени? — Трудно сказать. Меня поставили перед фактом две недели назад. Пока я ничего не нашёл и не придумал. — Прости, Северус, не укладывается в голове. Почему «обрадовать» Гарри должен именно ты? — На правах любимого учителя, очевидно, — усмехнулся зельевар. — Не смешно. Он и слушать тебя не станет. Особенно, если ты убьёшь Альбуса. — Не захочет — заставлю, в крайнем случае, покажу, как тебе. Если придётся — силой. У меня нет выбора.       Долгое молчание. — Ну и что ты от меня-то хочешь? — с притворным спокойствием спросил, наконец, Аластор. — Видишь ли, Муди, — медленно, тщательно подбирая слова, заговорил Снейп, — я не уверен, что сумею дожить до того светлого часа, когда Лорд станет прятать свою змею. Если я не найду способа сохранить жизнь Поттеру, инструкции Дамблдора придётся выполнить. Этой войне давно пора положить конец. Ты согласен со мной? Вижу, что да. Ты должен понимать, что моя жизнь и сейчас ломаного кната не стоит, а когда Альбуса не станет… Я прошу тебя поговорить с Поттером, если погибну раньше, чем это сделаю. — Почему ты пришёл именно ко мне? — А к кому? К Молли Уизли? К Люпину? К Флетчеру? Не скрою, у меня была мысль связаться с Кингсли, но тайно и не вызывая подозрений встретиться с работником министерства? Для меня, упивающегося смертью, не реально. Что ж, — он устало поднялся, — очевидно, я пришел не по адресу. Прости, я должен стереть тебе память. — Подожди, Северус, не кипятись. Разве я отказываюсь тебе помочь? Сядь.       Снейп вздохнул и вновь опустился в кресло, всем своим видом показывая, что спешит. — И? — Я буду тебе помогать. Дело серьёзное, судя по всему. Если что не так, извини: в голове, правда, не укладывается. Давай так. Ты оставишь мне свои «мемуары», я посмотрю их ещё пару раз. Осмыслить всё надо. Чёрт! Ошарашил ты меня, парень!.. Оставишь? — Скопируй. Стой, лучше я сам.       Он молча сделал замысловатый жест палочкой, и маленький хрустальный фиал перекочевал в карман мракоборца. — Ну вот, — вздохнул Муди, — так-то лучше. Подумать надо. Моя жизнь не дороже твоей стоить будет, когда война пойдёт всерьёз. Возможно, ты прав: стоит поставить в известность Кингсли. Да, надо всё как следует обдумать. Сегодня у нас суббота. На неделе Альбус соберёт Орден… Альбус, да… Там и договоримся о встрече. Выпьем?       Мужчины, не глядя друг на друга, допили коньяк. — Смотри, захмелеешь! Закусывал бы! — усмехнулся мракоборец. — Лимонными дольками? Ни в каком виде! — скривился зельевар и, кивнув на прощание, исчез в камине.