Год Фестрала

Министерство Магии. Лондон. 6 июня 1997 г., пятница.

      Больше всего ей сейчас хотелось в лес.       Вы замечали, что некоторые жители больших городов, особенно столиц, частенько подозревают, что им завидуют все те несчастные, кому не повезло родиться в провинции?       Мэри Смит, ведьма-полукровка, родившаяся в Лондоне, такое мнение считала вздором. Она знала по меньшей мере одного человека, предпочитающего держаться подальше от густонаселённых мест: себя.       Да, она родилась в этом городе и по-своему любила его. Но летом, когда Лондон наводняли туристы, Мэри его всей душой ненавидела. Особенно в такую жару, как сегодня.       Сейчас девушка испытывала самую что ни на есть чёрную завить по отношению к своим прежним коллегам из отдела регулирования магических популяций. Или чёрная зависть испытывала её? Полевой сезон в разгаре, ещё полтора месяца назад все разъехались по заповедникам и вернутся только к концу октября. И каждый (каждый!) зашёл попрощаться до осени, а также подробно рассказать, куда и зачем едет. Вот гады!       Мэри знала, они из лучших побуждений.       Она обязательно вернётся, но не сегодня. Сегодня у Мэри Смит дела.       Девушка отбросила пустые мечты, заставила себя собрать документы в аккуратную стопку и вернуть их на полку. Защитные чары и сигналка были делом охраны, а ей пора. Рабочий день окончен. Наконец.       В атриуме Мэри сняла шёлковую мантию стального цвета (а жаль, на мантии чары климат-контроля!), волосы собрала резинкой в конский хвост и аппарировала в одно очень тихое место.       Для того чтобы стать невидимой, заклинания не нужны. Стального цвета юбка-карандаш длиной до колена, белоснежная блузка с коротким рукавом, прилизанные волосы, более чем скромный макияж, клатч под мышкой — всё. Никакой магии. Мэри в упор не видели ни маглы, ни маги. Чего она и добивалась.       Спешить было некуда. Аластор ждал её только через час, идти было минут двадцать, и это если не торопиться. Девушке хотелось кое-что обдумать и настроиться на крайне неприятный разговор.       В начале весны наставник дал ей поручение: собрать по возможности полное досье на Альбуса Дамблдора. Поначалу Мэри восприняла это как проверочное задание. Она должна была в ближайшее время из стажерок перейти в основной состав Аврората, а подобные экзамены для выпускников практиковались регулярно.       Девушка старалась что было сил, перелопатила кучу литературы, включая периодику и все доступные архивы. Почти за месяц напряженного труда ей удалось собрать достаточно материала для написания подробной биографии великого волшебника. Все найденные факты были проверенными, а сведения достоверными. Да, в её исследовании были некоторые пробелы, но они касались раннего детства господина директора и подробностей его деятельности года с 1994 до сегодняшнего момента. Первое казалось ей не важным, второе могло быть сокрыто от общественности по соображениям безопасности в связи с возрождением известно кого.       Мэри была очень довольна собой. Она могла бы издать очень полную и очень достоверную биографию величайшего светлого волшебника современности. Если бы ей было нечем заняться. Поскольку заняться ей всегда было чем, она планировала ограничиться написанием простенького отчёта для наставника с указанием всех источников.       Девушка даже почти успела закончить черновой вариант, когда Муди в конце апреля неожиданно вызвал её к себе.       Он сказал, что обстоятельства складываются таким образом, что она, Мэри, должна поспешить с выполнением задания. При этом Аластор недвусмысленно дал понять, что официальный вариант жизнеописания господина директора очень мало его волнует. Это, мол, и так всем известно, следовательно, не представляет какого-либо интереса, к тому же весьма отдалённо соответствует действительности. Впрочем, Мэри может отталкиваться от официальной биографии, так сказать, взять её за основу, поскольку не начинать же это дело с нуля.       На вполне закономерный вопрос о том, что, собственно, ему нужно от бедной ученицы, наставник заявил, что мечтает знать истинную биографию директора Хогвартса, причём в мельчайших подробностях.       Итак, Мэри должна начать сначала. Ему хотелось бы, чтобы она впрямую занялась семьёй волшебника, подробно исследовала его генеалогию, детские годы и время учёбы в Хогвартсе. Как зачем? Личностные качества — это наследственность плюс воспитание. И вот ему, отставному мракоборцу, вдруг стало нужно понять, как величайший светлый волшебник современности стал тем, кем он стал, а также каков он на самом деле и чем он, настоящий, отличается от официального мнения о нём. Вот так. Не больше и не меньше. И очень срочно.       По мнению девушки, запросы наставника выходили за все пределы разумного и выглядели несколько противоестественно, если только… — Это моё выпускное задание, да? — Мэри очень надеялась, что догадалась. Хотя, в глубине души, не верила в это совсем.       Увы.       У каждого свои недостатки. Аластор Муди считал своим страшным изъяном абсолютную неспособность убедительно лгать. Особенно тем, кого любил. Иногда это заметно усложняло жизнь. Сейчас, например. Что мешало ему просто сказать «да»?       Ничего… — Нет. Нет, девочка. Это моя личная просьба.       Она помолчала, теребя край скатерти, потом подняла глаза. — Зачем? — Прости, пока не могу сказать. Пока. Обещаю, со временем ты узнаешь всё. Но… это очень нужно, понимаешь?       Мэри, если честно, была очень зла. Муди её, по большому счёту, использовал. Кроме того, она уже в который раз почувствовала, что из неё делают шпионку. Разве за этим она пошла в Аврорат?       Мэри, если честно, хотелось устроить скандал. Она уже набрала в грудь воздуха, чтобы единым духом высказать всё, что она думает об Аврорате, Дамблдоре и об Аласторе Муди лично, но у наставника был настолько виноватый, пристыженный вид, что девушка только молча кивнула. И сделала так, как он просил.       Это оказалось сложнее, чем она думала.       Сведений о семье Дамблдоров оказалось ничтожно мало. Род упоминался, как чистокровный, с середины семнадцатого века, но и только. Судя по всему, он не дал миру ни знаменитых волшебников, ни государственных деятелей. Создавалось впечатление, что члены этой семьи не обладали никакими особыми талантами, не имели особых достижений и были весьма небогаты. Не хорошо и не плохо. Обычная семья обычных обывателей. Таких большинство.       Всё изменилось, когда родился Альбус. Или, вернее всего, когда его отец, Персиваль Дамблдор, женился на женщине по имени Кендра. Странности начались именно с этого момента их семейной истории.       Дело в том, что Мэри так и не удалось найти никаких сведений об этой женщине. Судя по всему, она была маглорождённой или, в крайнем случае, дочерью ведьмы и магла. Мэри не видела других причин не упоминать её девичьей фамилии, даже если Кендра действительно была иностранкой, как однажды написали в «Пророке».       Мэри следовало найти ответ ещё на один вопрос. Она, разумеется, знала, что Альбус не был единственным ребёнком в семье. Аластор однажды рассказал ей, что Аб, владелец «Кабаньей головы» в Хогсмиде, на самом деле брат директора, Аберфорт Дамблдор. Старый кабатчик этого родства не афишировал, с какой-то стороны Мэри его понимала. Но младшим ребёнком в этой семье, как выяснилось, была дочь. Она погибла в довольно юном возрасте при неясных обстоятельствах, и, кажется, была сквибом. Мэри было известно мнение, что именно по этой причине девочку прятали от людей. Чего греха таить, так иногда поступали в семьях чистокровных аристократов, считая рождение сквиба позором для рода. Но в семействе, где чистокровность особо не блюли, зачем?       Хорошо подумав, Мэри запаслась фальшивым удостоверением внештатного корреспондента «Ведьмополитена» на имя Кэтрин Джонс, и, в позапрошлую пятницу, отправилась в Насыпное Нагорье, а оттуда в Годрикову Впадину. Эта поездка как нельзя более удалась, и девушка засела за свои тетради, чтобы на бумаге упорядочить полученные сведения.       Она работала над досье вечерами, вернувшись из министерства. Ей хотелось покончить с этим как можно быстрее, поэтому девушка старалась вернуться со службы как можно раньше. Но в прошлую среду, спеша домой, она заметила…       С этим необходимо было разобраться немедленно. Сегодня она узнает у Муди, в какую афёру он её втянул, и теперь наставничку уже не уйти от ответа. Слежка — это уже не шутки.       Но прежде она ещё раз попытается разглядеть шпиона.       Он цеплялся к ней всегда в одном и том же месте, в маленьком скверике, через который она любила ходить, особенно в жаркие дни. Странно, девушка никак не могла его вычислить. Не исключено, что он был под обороткой. Возможно, личина всякий раз была новой.       Сегодня Мэри не спешила. Постояла у фонтана, поглазела на уличного художника, углём на ватмане рисующего портрет какой-то леди, бросила магловскую монету в скрипичный футляр какому-то музыканту.       Она не могла объяснить, как чувствует слежку. Те же ощущения возникали, когда в лесной чаще за ней наблюдал дикий зверь, вовсе не обязательно, кстати, расценивавший её как потенциальную добычу. Впервые это произошло, когда Мэри шёл восьмой год. Тогда они напоролись на медведя, мирно обсасывающего с веток спелые ягоды малины. К счастью, девочка была в лесу не одна, ей не дали запаниковать и научили правильно вести себя в такой ситуации.       Ага, вот и он!       Сейчас рефлексы сработали безотказно. Девушка не выдала себя ничем, но её органы чувств заработали в полную силу. Теперь она видела каждый лист, каждую складку коры на дереве, следы съеденной шоколадки на детском личике, бродячую кошку, сиганувшую на дерево от тявкнувшего на неё пекинеса, стайку воробьев, собирающую какие-то крошки, дуновение ветерка, слышала еле слышное поскрипывание детской коляски, птичий щебет, звуки моторов машин, людские голоса…       Кто?!       Пока она не могла понять, но собиралась выяснить это немедленно. Никуда не спеша, она нашла уличное кафе, села за столик и заказала порцию шоколадного мороженого. Была в этом одна хитрость: девушка села спиной к стене, теперь она видела сквер как на ладони. Она неспеша ковыряла ложкой десерт, полусонным взглядом лениво глазея на прохожих.       Некоторое время спустя её внимание привлекла стайка воробьёв. Ей показалось, или?..       Недолго думая Мэри заказала кофе и булочку с маком. Кофе она выпила, от булки только отщипнула для вида кусочек, остатки булочки сунула в клатч и вернулась к фонтану. Там она нашла свободную скамью в тени липы, присела и стала рассеянно крошить остатки булки голубям, к которым немедленно присоединилась стайка воробьёв.       Девушка мысленно расхохоталась: иной раз волшебники поражали её своей наивностью. Британские, по крайней мере. Скормив птицам булку, она поднялась, украдкой потянулась и, не спеша перейдя улицу, спустилась в подземку. — Мэри, ты опоздала на полчаса! Что случилось? — Аластор не сердился, он был напуган.       «А вот так тебе!» — подумала Мэри. — Это я должна спросить, что случилось! За мной следят уже неделю. — Почему раньше не сказала? — наставник был не на шутку встревожен. — Хотела убедиться. Сегодня я его вычислила. — И? — Анимаг, мужчина. Воробушек. — Не ошибаешься? — Ещё чего! С птичкой-то? — С чего взяла, что мужчина? — Обижаешь! Я что, самца воробья от самки не отличу? Анимаги при обращении пол не меняют, ага? — Как поймала? — Воробьи прыгают, Аластор. Прыгают, а не ходят, понимаешь? А этот не просто ходил, он бегал как трясогузка! К тому же шастал за мной по скверу, но крошек вместе с птицами не клевал. Может, брезговал. Или недавно покушал, здесь кафешка рядом. — Знаешь, девка, иногда я тебя боюсь! — Не смешно. Я должна знать, во что я ввязалась. Хвост прицепился на третий день, после того как я побывала в Насыпном Нагорье и Годриковой Впадине. — Он знает, что ты шла сюда?       Мэри усмехнулась. — Нет. Я сбежала в подземку и сразу в поезд. Успеть он не мог. И там было два поезда. Рассказывай. — Мэри, ты должна понимать, что я… — Понимаю. Рассказывай, что можешь.       Аластор задумался, вздохнул. — Хорошо. Давай так. Ты рассказываешь, что такого опасного раскопала, а я уже потом. Так будет проще. — Опасного, говоришь? Гм… Ровным счётом ничего, я бы сказала. Что ж, договорились. Омут готовь, так будет быстрее. Итак, я аппарировала в Насыпное Нагорье в пятницу вечером.