Лондон, 28 июня 1997 г., суббота
Аластор Муди и Кингсли Шеклболт никуда не спеша прогуливались по набережной Темзы. Сегодня, на семь вечера было назначено собрание Ордена Феникса, они встретились в пять.
Мужчинам было о чём поговорить. Например, о том, что учебный год в Хогвартсе закончен, студенты вчера сдали последние экзамены, но Дамблдор, вопреки «пророчествам» Снейпа, жив, относительно здоров и ведёт себя так, будто ничего не происходит.
Аластора в последнее время мучили подозрения, что зельевар их обманул, подсунув ложные воспоминания. Теоретически, мог.
То, что Снейп имеет некоторые способности к ментальной магии, было общеизвестным фактом. Масштабов же его таланта не знал никто. Между тем, чёртов зельевар, судя по всему, нагло врал в глаза Тому и от Альбуса скрывал, что хотел и когда хотел. А Муди не припоминал, чтобы такое удавалось кому-нибудь ещё. Это, как бы помягче выразиться, настораживало.
Кроме того, Снейп входит в ближний круг Волдеморта, что тоже что-нибудь да значит.
Где, скажем, гарантия, что старина Том не сфабриковал ложные воспоминания и не заставил Северуса передать их членам Ордена? Предположим, под Империо, либо каким-то другим одному ему ведомым способом?
Своими опасениями Аластор поделился с Кингсли, для этого, собственно, он и предложил встретиться пораньше.
Кингсли мучился теми же вопросами, но придерживался на сей счёт иного мнения. Он предполагал, что Снейп сам был обманут либо Волдемортом, либо Дамблдором. Последнего подозревать в обмане ужасно не хотелось, но следовало проверить все варианты. Хотя бы для очистки совести.
Взвесив все факты, собеседники пришли к «гениальному» выводу, что либо Снейп обманывает их, либо кто-то обманывает Снейпа, либо никто никому не лжёт, а отсутствие событий вызвано неким фактором, им пока попросту неизвестным (мало ли что). Ни одна из версий развития событий, откровенно говоря, не радовала.
Сейчас мужчины обсуждали третий вариант, так как что мог скрывать обман Снейпа, Реддла или Дамблдора, они не могли даже предположить. А вот тому, что Снейп всё же сказал правду (хотя бы отчасти), было зримое подтверждение: рука Альбуса, несмотря на все его заверения, что всё замечательно, с каждым днём выглядела всё хуже.
Возникал вопрос, что будут делать они, если проклятие действительно действует, если оно вправду смертельно, и жить Дамблдору осталось всего ничего.
То, что у Тома Реддла и ближайших его соратников давно снесло крышу от жажды власти и собственной жестокости, уже ни у кого не вызывало сомнений. Магическая Британия, респектабельная, чопорная, и ужасно инертная, пребывала в уверенности, что на свете есть лишь один человек, которого боится Тот-кого-нельзя-называть, имя ему Альбус Персиваль Вульфрик Дамблдор. В исключительность и особое предназначение Гарри Поттера верили большей частью домохозяйки и прочие обыватели. Образованные, мыслящие волшебники считали предыдущее исчезновение Тёмного Лорда не столько заслугой полуторагодовалого ребёнка, сколько счастливым стечением обстоятельств. Тем более что Тот-кого-нельзя-называть в итоге вернулся. Так что общество возлагало надежды, прежде всего, на директора Хогвартса.
А Гарри Поттер… А что — Гарри Поттер? Красивая сказка, не более.
Кингсли, будучи профессиональным политиком, понимал, что смерть Дамблдора может стать началом хаоса в магическом обществе и самой что ни на есть настоящей гражданской войны.
Аластор в таких масштабах мыслить не умел и учиться не планировал. Больше всего мракоборца волновала судьба Ордена Феникса, организации, державшейся исключительно на авторитете Дамблдора и вере в неизбежность победы сил света. Муди беспокоила участь людей, входивших в него, действовавших во имя «общего блага». Что это самое «общее благо» собой представляет, вряд ли кто-то из них мог объяснить, но умереть за него был готов каждый.
А ещё оба мужчины вынуждены были признать, что им до сих пор не удалось найти описания способа избавить Гарри от осколка чужой души. Более того, им пока что не попалось ни одной по-настоящему полезной книги о крестражах.
Книги, конечно, были, и в библиотеке, принадлежащей Аврорату, они занимали целую полку. Беда в том, что эти работы касались исключительно теоретического аспекта проблемы, а наших заговорщиков в данном случае интересовала главным образом практическая сторона вопроса. Шеклболт догадывался, что интересующие их книги можно найти в библиотеке Отдела Тайн, но без достаточных на то оснований и очень неудобных вопросов, кто им выдаст такую литературу?
План действий на ближайший вечер, очень простой, но почти неосуществимый (если его, конечно, можно назвать планом) напрашивался сам собой. Им следовало немедленно, срочно, безотлагательно переговорить со Снейпом, чтобы хоть что-нибудь прояснить, но так, чтобы никто из Ордена Феникса об этом не знал. Особенно Дамблдор.
Мужчины долго шли молча.
На Лондон опускался погожий летний вечер. На набережной пахло цветами и близкой водой, было по-прежнему людно, только прогуливавшиеся днём семейства с детьми разных возрастов сменили влюблённые парочки и шумные компании студентов. Неизменным оставался лишь поток вездесущих туристов: бесчисленные группки, подчас весьма экзотически одетые, говорящие на разных языках, сверкающие вспышками камер.
На двух волшебников, выглядевших более чем колоритно, здесь, пожалуй, никто не обращал бы внимания даже без отводящих глаза чар, предусмотрительно наложенных Кингсли в начале прогулки.
— Послушай, у меня есть один вопрос, он покажется тебе странным, но… Не знаешь ли ты анимага, который превращается в воробья? — неожиданно спросил Муди.
Кингсли, прежде чем ответить, думал долго.
— Нет, не припомню. А что?
— Да так, ничего. Этот анимаг уже вторую неделю следит за одним хорошим человеком.
— Следит, говоришь? Любопытно. И что сделал этот… гм… хороший человек, чтобы за ним следили, а?
Муди замялся. Не умел он лгать. Совсем не умел. Поскольку у Аластора всё было написано на лице, Кингсли оставалось лишь уточнить:
— Уж не собирал ли этот хороший человек по твоему поручению досье на директора Хогвартса?
— Ну… Ну. Допустим.
— Замечательно! Что же вы такого нарыли, чтобы вам навесили хвоста? Извини за жаргон.
— Да ладно тебе, все свои. — поморщился Муди.
— А раз свои, рассказывай.
— Пока ничего особенного. Я думаю, это козни Риты Скитер. Она пишет книгу об Альбусе и, как выяснилось, ведёт аналогичное расследование. Мой человек, кажется, наступает ей на пятки, а зная скандальный характер Риты… Слежку мы заметили в начале месяца, с тех пор водим шпиона за нос. Я думаю, это попытка выяснить, на кого мой человек работает. Ерунда, конечно, забавно даже, но раздражает, честно говоря.
— Может быть, этим занимается сама Рита? Ходят слухи, что она анимаг.
— Исключено, мой человек уверен, что следил мужчина.
— Вот как…
Больше волшебники не проронили ни слова, каждый думал о своём. И только на пороге штаб-квартиры Ордена Кингсли остановил Аластора, уже взявшегося за дверную ручку, и тихо сказал ему:
— Я тут подумал, ты сегодня на собрании про анимагов не спрашивай, договорились?
— Почему? Подозреваешь кого?
— Потом объясню. Просто не спеши. И скажи своему человеку, чтобы был осторожнее.
— Мой человек уедет из страны на днях, думаю, недели на две. По своему личному делу. Далеко уедет, там даже искать не станут. Всё, идём в дом, не надо здесь долго стоять.
Они бесшумно вошли, проскользнули в гостиную, где обнаружили Артура Уизли, читающего очередной магловский журнал о технических новинках.
В гостиной витали лёгкие запахи шафрана, кардамона и, кажется корицы, смешанные с ароматом жареного мяса и горячей сдобы. С кухни раздавались голоса и звон посуды: Молли готовила ужин на всю компанию, кто-то ей помогал. Судя по недовольному ворчанию миссис Уизли, это была её будущая невестка.
Не успели мужчины поприветствовать друг друга, в прихожей раздался ужасный грохот. Кто-то хлопнул дверью так, что содрогнулись стены, что-то упало и разбилось. Тут же всех оглушил истошный вопль Вальбурги:
— Охальники! Отщепенцы! Предатели крови! Как смеете вы переступать порог этого благородного дома?!
За криком последовал взрыв хохота, после чего кто-то что-то в полголоса сказал. Портрет после этих, очевидно, обидных слов перешёл на визг:
— Какая я вам бабушка! Я вам покажу божьего одуванчика! Что значит…
Крик неожиданно перешёл в невнятное обиженное бормотание: портрет, похоже, чем-то завесили. Полминуты спустя, в гостиную из прихожей ввалились хохочущие близнецы Уизли. Тут же из кухни появилась Молли с половником в руке, за ней следовала посмеивающаяся украдкой Флёр Делакур.
— Ну и что это было? — пугающе спокойно поинтересовалась Молли, поигрывая своим нехитрым оружием.
Хохот мгновенно прекратился, будто от брошенного кем-то Силенцио.
— О чём это вы, матушка? — невинно хлопая глазами, очень серьёзно спросил Фред.
— О, мадемуазель Делакур! Наше почтение! — как ни в чём не бывало раскланялся Джордж.
— Значит так, — уперев руки в бока произнесла миссис Уизли угрожающим тоном, — или вы немедленно…
Близнецов спас неожиданно появившийся Люпин.
— Добрый вечер, дамы и господа! Что это у вас тут происходит? — с простодушной улыбкой поинтересовался оборотень, — Вальбурга какая-то нервная, уговорила меня снять покрывало, даже не ругалась. Почти. Что-нибудь случилось?
— Ничего особенного, Рем, — с улыбкой ответил Артур, — просто мои сыновья за пару минут до тебя пришли на собрание Ордена.
Молли, злобно фыркнув, ушла на кухню.
Близнецы расхохотались, Люпин тоже.
А потом всё было как обычно.
Пришёл Снейп. Перекинулся парой слов с портретом в прихожей, поприветствовал всех кивком, сел в любимое кресло, развернул газету. В комнате почему-то стало очень-очень тихо.
Тонкс заявилась в компании Билла Уизли, произведя, как обычно, много шума. Ей на выручку бросился Люпин, следом за ним Флёр уже спешила навстречу жениху.
Как всегда с опозданием пришла профессор МакГонагалл.
— Альбус задерживается, — с виноватым видом привычно оправдывалась она. — Мы уже уходили, когда к нему пришли с визитом. Он просил передать, чтобы вы не волновались и просил прощения. Думаю, они будут через четверть часа.
— Они? Он придёт не один? — Тонкс изнывала от любопытства.
— Да, к нему зашёл Мундунгус поговорить наедине. Какие-то важные новости.
Через полчаса томительного ожидания, члены Ордена Феникса услышали, как кто-то вошёл, а затем почти сразу рассерженный голос Вальбурги:
— Ещё один предатель крови! Да сколько же можно! Неужели они организовали собственную партию и теперь готовят заговор против министерства? И где? В моём доме! Неужели этот…
Речь бывшей хозяйки дома оборвалась на полуслове. Дамблдор, каким-то лишь ему ведомым способом призвав её к порядку, наконец, присоединился к соратникам. За ним, с ужасно гордым отчего-то видом, в гостиную вошёл Флетчер.
— Прошу прощения за опоздание, друзья мои! Дела, дела. Очень много дел. Итак, Минерва?
У профессора МакГонагалл всё было давно готово: прытко-пишущее перо замерло в ожидании над рулоном пергамента, слегка подрагивая от нетерпения.
— Ну что ж, начнём. — Дамблдор оглядел присутствующих поверх очков-половинок и покровительственно улыбнулся. — Сегодня я хотел бы поговорить с вами, друзья мои, на очень важную тему. Нам с вами выпало жить в нелёгкие времена. Тёмные силы сгущают грозовые тучи над нашей многострадальной Родиной. Их кредо — террор и насилие, их оружие — насилие и ложь. Зло старается проникнуть и в наши сердца, отравить наши души жаждой власти и жаждой крови. Нужна немалая воля и немалая храбрость, чтобы противостоять им, чтобы защитить души наших близких от тлетворного влияния тёмной магии.
Что может помочь нам в нашей нелёгкой борьбе? Я могу ответить на этот вопрос! Я отвечаю вам: это Любовь! Любовь и вера в неизбежную победу добра над злом! Да, в наше нелёгкое время трудно сохранить эту веру, трудно любить. Но насколько же важно…
Альбус говорил, как всегда, долго и красиво. Интересно, что Аластор, посещавший далеко не каждое собрание Ордена, слышал речь на эту тему, по меньшей мере, в пятый раз за последние полгода. Он посмотрел на Шеклболта, тот слушал явно в пол-уха, украдкой усмехаясь в кулак. Билл Уизли и его француженка понимающе переглядывались и, похоже, были раздражены. Близнецы, напротив, явно развлекались и, кажется, пытались угадать, что дальше скажет директор. Судя по весёлым физиономиям, им это удавалось. Снейп был до крайности зол и даже не пытался это скрывать. Зато остальные внимали с благоговейным трепетом и немым восторгом.
Аластор перевёл взгляд на Дамблдора. Тот вдохновенно приводил примеры безоговорочной победы добра над злом из волшебных сказок народов мира, затем перешёл на магловскую художественную литературу.
Да, мудрость мира, но к чему всё это? Отставной мракоборец не мог этого понять, никак не мог. В конце концов, он был практиком. Он видел, он прекрасно понимал, что Том, даже не проявляя видимой активности, набирает силу и готовится нанести удар, возможно решающий. Нет, не рассуждения о мудрости предков нужны были сейчас, а конкретные действия. А Дамблдор, на которого была вся надежда, всё говорил, говорил, говорил…
Но если Альбус действительно умирает?
Взгляд Муди против его воли скользнул по правой руке директора. Аластор похолодел. То, что торчало из рукава ярко-фиолетовой с золотыми звёздами мантии, рукой уже не было. Это были обуглившиеся кости, верхние фаланги пальцев, где когда-то были ногти, кажется, осыпались, как головка сгоревшей спички. Не нужно быть колдомедиком, чтобы понять: правая рука великого волшебника уже ни на что не годна. Где там колдовать, Альбус и пальцем пошевелить не способен! Оно и понятно: для движения нужны мышцы, но мышцы истлели до локтя, а может быть и выше. Рукав мантии был пуст, кажется, почти до плеча.
В голове Аластора возник вопрос, навязчивый, до ужаса несвоевременный и, пожалуй, нелепый: а почему бы, собственно, Альбусу не спрятать вот это в перчатку?
Тем временем Дамблдор, наконец, закончил речь призывом быть готовыми отдать все свои силы и даже саму жизнь на борьбу со злом во имя общего блага.
Когда утихли аплодисменты, слово было предоставлено Нимфадоре Тонкс. Девушке в преддверии их с Люпином свадьбы было поручено подготовить доклад на тему «Любовь как высшая магическая сила». Надо ли говорить, что она подошла к выполнению этого задания со всей возможной ответственностью.
Тонкс заметно волновалась: это было её первое публичное выступление. Аластору всегда нравилось наблюдать смущение ученицы. Девушка опускала глазки и очень мило розовела. Лёгкий румянец касался её щёк, затем волос. И чем больше она смущалась, тем ярче становился розовый оттенок её шевелюры. Муди украдкой улыбнулся.
***
Тогда, после памятного заточения, он попал в Мунго. Его поставили на ноги меньше, чем за неделю, но от оперативной работы в Аврорате отстранили и досрочно отправили на пенсию. Муди, конечно, возмущался, доказывал что-то начальству, но приговор колдомедиков обжалованию не подлежал.
И тогда ему предложили кураторскую работу. Проще говоря, навязали стажёров, только что окончивших Академию. Двоих: Смит и Тонкс. Работа не сложная: проследить, подсказать, направить, поделиться опытом. Аластора тогда сильно возмутило, что оба курсанта, судя по фамилиям, маглорождённые. Каких бы речей не вёл Альбус о всеобщем равенстве, дети маглов магически, как правило, были слабоваты. При должном старании у них всё было великолепно с теорией, а вот с практикой… Тоже, конечно, неплохо, но обучались они медленно, да и научить их можно было далеко не всему. Эти ребята могли стать замечательными и очень исполнительными клерками в министерстве, продавцами, трактирщиками, иногда даже неплохими колдобиологами или зельеварами (на уровне лаборанта, конечно), но Аврорат, по убеждению Муди, был определённо не для них. Исключения, конечно, встречались, но… Короче говоря, уйма работы и никаких гарантий. Но Аластору, к сожалению, выбирать не приходилось.
В тот день он ждал будущих учеников, намереваясь при первой же встрече наладить с ними контакт. Приготовил приветственную речь, выставил на стол бутылку Огденского, даже до магловского супермаркета прогулялся за закуской…
Эти сволочи направили к нему на стажировку двух девок. Интересно, над ним подшутить хотели или от девиц этих избавиться? Муди и этого не исключал, в конце концов, всем было известно, что женщин, особенно маглорожденных, в Аврорате он не терпел. Почему? Да потому, что большая часть грязнокровок, поступавших в Академию, искала там женихов. Девушки выходили замуж и бросали эту совсем не женскую службу навсегда. Остальные оставались в Аврорате насовсем, но были мужеподобны, грубы и патологически жестоки.
В тот памятный вечер Смит он причислил к первым, Тонкс ко вторым. И только месяца через два понял, насколько ошибся в обеих.
Во-первых, обе оказались полукровками, но это ещё не всё.
Девушки были очень разными, это бросалось в глаза, уж тут Муди был абсолютно прав. Одна подчёркнуто-женственна, вторая больше напоминала озорного мальчишку-подростка. Одна замкнута и неулыбчива, вторая общительна и смешлива. Одна не терпела, когда её называли по фамилии, другая ненавидела собственное имя. Одна искусная рукодельница и прекрасная хозяйка, вторая донельзя неуклюжа и руки у неё растут не понятно из какого места. Одна превосходный аналитик, но никудышный боевик, вторая в бою даст фору любому мракоборцу, но не видит ничего дальше собственного носа. И, главное, Мэри Смит даже не пыталась искать жениха, а Нимфадора Тонкс оказалась девушкой милой и доброй, романтичной, но несколько легкомысленной и даже, пожалуй, излишне влюбчивой.
Полгода спустя Муди с ужасом осознал, что привязался к обеим, как к собственным дочерям, которых у него никогда не было.
А потом его девочек пригласили в Орден Феникса. Будучи гриффиндоркой до мозга костей, непонятно как затесавшейся в Хаффлпафф, Тонкс взвизгнула от восторга, когда Аластор передал ей приглашение Дамблдора, радостно захлопала в ладоши и немедленно сообщила чуть задержавшейся в архиве Мэри эту новость. Но та энтузиазма по этому поводу не высказала, напротив, помрачнела и сказала, что если он, Аластор, будет настаивать, она пойдёт куда угодно и займётся чем угодно, но он должен иметь ввиду, что мистеру Дамблдору она не доверяет, и не хотела бы…
На том и порешили. По выдуманной сообща легенде, стажёрка Аврората Мэри Смит осознала нелепость собственного желания делать карьеру мракоборца. Её вполне устраивает должность младшего архивариуса, на которой она и надеется остаться, рассчитывая в будущем на удачное замужество и небольшое повышение по службе.
После того, как это заявление подтвердила Тонкс с совершенно искренней обидой на малодушную подругу, у Альбуса, который, как выяснилось, был прекрасно осведомлён об абсолютном отсутствии у Мэри способностей к боевой магии, вопросов к девушке и её учителю больше не возникало. Говоря проще, Дамблдор быстро забыл о существовании выпускницы Райвенкло по имени Мэри Смит к огромной радости её нынешнего наставника.
***
Тонкс, между тем, закончила речь, и, получив свою порцию аплодисментов, вернулась на место.
— Великолепное выступление, не правда ли? — улыбнулся Дамблдор, занимая место докладчика. — Теперь поговорим о последних новостях.
Он сделал паузу, неожиданно посерьёзнел.
— Неделю назад, и мне тяжело об этом говорить, друзья мои, банда Упивающихся Смертью совершила дерзкий налёт на мою родину, Насыпное Нагорье. Негодяи разгромили паб «Зелёная Гусыня», есть жертвы среди маглов. Хозяева паба, Джон и Элизабет Вилсон, маглорожденные волшебники, вероятно и были мишенью нападавших. Они остались живы, но находятся в госпитале святого Мунго по причине серьёзного психического расстройства. Выжившие маглы показали, что супруги Вилсон были подвергнуты пыткам посредством Круциатуса, насколько удалось понять прибывшим туда мракоборцам. Аврорат узнал о происшествии слишком поздно, когда нападавшие запустили в небо Чёрную Метку и скрылись. Кроме Вилсонов, волшебников в деревне нет, вызвать авроров было некому.
— Почему я ничего не знаю об этом нападении? — удивлённо спросил Муди, — Я был в Аврорате в среду, просматривал сводки, об этом инциденте в них ни слова!
— Разумеется, Аластор! — кивнул Дамблдор, — Расследование пока засекречено. Случай не рядовой. Как бы тебе объяснить… На месте происшествия был Долиш со своей группой, так что, сам понимаешь, расследование было проведено тщательнейшим образом. Непонятным остаётся главное: зачем было пытать владельцев паба? Единственное разумное объяснение — Вилсоны могли стать невольными свидетелями какого-то важного разговора. «Зелёная Гусыня» очень популярный паб, туда мог зайти кто угодно. Поскольку дело может оказаться очень и очень серьёзным, расследование было немедленно засекречено, но я узнал о происшествии как председатель Визенгамота.
— Так зачем же ты рассказал об этом нам всем? — Муди недоумевал.
— Потому что я доверяю присутствующим, Аластор. Кстати, Северус, известно ли тебе что-нибудь об этой операции?
— Нет, ничего, но я попробую узнать. Когда точно это произошло?
— Ровно неделю назад. В прошлую субботу, поздним вечером.
— Вы уверены?
Муди показалось, что в голосе Снейпа мелькнуло недоверие, но внешне зельевар был совершенно спокоен. Может быть и вправду показалось?
— Да, Северус. Меня вызвали сразу после нашего прошлого собрания. Ах, да, тебя не было. Я вернулся в школу около десяти.
— Сколько было нападавших?
— Около десяти человек в плащах и масках. Установить личности нападавших по описаниям свидетелей, как ты понимаешь, не удалось.
— Я постараюсь что-нибудь узнать. — кивнул Снейп.
— На этом всё. Если кто-то хотел бы о чем-то спросить или рассказать — прошу!
Неожиданно серьёзный Фред Уизли встал и кашлянул в кулак, пытаясь скрыть волнение.
— У меня есть вопрос к профессору Снейпу, — сказал он, глядя на Дамблдора, затем повернулся к Северусу. — Скажите, сэр, новичков, которых берёт к себе Тот-кого-нельзя-называть, обучают боевой магии?
— Да, Уизли, и очень серьёзно. — без затей ответил тот.
Фред кивнул и вновь повернулся к Дамблдору.
— Тогда у меня вопрос к вам, профессор. Почему боевой магии не обучают нас?
В гостиной стало так тихо, что стало слышно потрескивание дров в камине.
После секундного замешательства Дамблдор добродушно рассмеялся.
— Ты, очевидно, невнимательно слушал меня, Фред. Добро всегда, всегда побеждает зло. Ты очень молод, Фред, твой дух ещё не окреп, чтобы поверить…
— Не окреп? — Билл Уизли вскочил с места, — Возможно. Да, господин директор, мы молоды, но это не говорит о том, что мы…
— Альбус, просто Альбус, Билл! Здесь все свои!
— Не перебивайте меня, профессор! И я учился в Хогвартсе, я знаю, как у нас преподают защиту от тёмных сил! Что сможем противопоставить мы Упивающимся Смертью, если… Ну, вы понимаете?
— Любовь, Билли, любовь и веру в торжество Света!
— Против Круциатуса и Авды? Я люблю, профессор, и я верю, что мы победим, но чем я могу ответить на их непростительные? Бомбардой и Ступефаем? Хотите сказать, этого достаточно? Боюсь, мои братья недостаточно практиковались и в этом! А Гарри Поттер? Ему не избежать поединка сами знаете с кем! Как быть ему?
— Знаю, Билл, тебе не очень повезло с учителями, — грустно улыбнулся Дамблдор, — но твоих братьев и твою сестру, и Гарри, их учил Римус. Неужели ты думаешь, что он был плохим учителем?
— Что вы, профессор! — усмехнулся Билл Уизли, — Профессор Люпин был прекрасным учителем! Но разве сами знаете кто выставит против нас армию гриндилоу и боггартов? Это было бы неплохо, но… — Билл развёл руками.
— Но Гарри, а теперь и многие его товарищи освоили заклинание Патронуса, которое не под силу никому из Упивающихся Смертью!
— Не вводите людей в заблуждение, Альбус, — Снейп поднялся из своего кресла как всегда бесстрастный и мрачный, — за всех Упивающихся не ручаюсь, но большинство тех, кого я знаю, владеет этим заклинанием не хуже нас с вами.
— Хотите сказать, скажем, у Люциуса Малфоя, есть телесный Патронус? — усмехнулась профессор МакГонагалл.
— Белый павлин. Его Патронус выглядит как белый павлин. Это родовое. Патронус Эйвери — ягуар, Долохова — росомаха, Мальсибера — собака, сеттер. Патронус Каркарова выглядел как галка, Крауча младшего — дельфин.
— И у Беллатрисы Лестрейндж есть Патронус? — у Тонкс были круглые от изумления глаза.
— Змея. В породах я не разбираюсь, но не кобра. Очень похожа на Нагайну Тёмного лорда.
— Знаешь что, Снейп, — Люпин явно начинал злиться, — я благодарен тебе за зелье, которое ты для меня до сих пор варишь, но я никак не могу понять, чего ты добиваешься, доказывая, что Тот-кого-нельзя-называть сильнее?
Северус проигнорировал слова бывшего однокашника.
— У меня есть вопрос, всего один вопрос, Альбус. Кто сейчас, в наше отсутствие, охраняет Хогвартс?
— Как всегда, наряд мракоборцев, пять человек.
— Вы хотите сказать, пять юнцов, более интересующихся студентками старших курсов, чем безопасностью замка? То есть, замок беззащитен?
— Ты слишком строг к ним, мой мальчик.
Северуса передёрнуло.
— Неужели? Возможно, вы правы, Альбус. Тем не менее, я предпочитаю вернуться в Хогвартс. Хочу напомнить, что я несу ответственность, по крайней мере, за студентов своего факультета.
Он коротко кивнул в знак прощания и сделал шаг к выходу, но с места поднялся Муди.
— Подожди, Снейп! Альбус, ты знаешь, я этой весной немного приболел, но я пока что не отошёл от дел. До меня дошли слухи, что стажёры Аврората стремятся попасть на дежурство в Хогвартс развлечения ради. Думаю, настало время эти слухи проверить. Снейп, я с тобой, не возражаешь?
Снейп коротко кивнул и мужчины покинули штаб-квартиру Ордена Феникса, аппарировав с порога.
