***
Тем временем Мэри Смит собиралась в дорогу. Вчера она так и не решилась сказать Аластору, что сегодня вечером они с миссис Росс должны быть в Москве. Разница во времени между Москвой и Лондоном создавала некоторые проблемы. Сегодня Мэри придётся спешить, а спешить девушка не любила так же, как её наставник не любил ждать. Спешка, как всегда, испортила ей настроение. Ей сейчас не хотелось ехать в Россию. Совсем не хотелось. Во-первых, Мэри терпеть не могла бюрократов любого пола, возраста, национальности, конфессиональной принадлежности и гражданства. Сталкивалась несколько раз, ей хватило. Во-вторых, Москву она любила ещё меньше Лондона (в Лондоне она, по крайней мере, родилась), особенно летом. В-третьих, она не знала, как примет её кровная родня, вынужденно пришедшая к решению ввести Мэри в род. Этому факту были не рады, так сказать, обе стороны, так что на тёплый приём Мэри не рассчитывала. Она и сама дала согласие, исключительно поддавшись на уговоры. Девушка к тому же очень тяжело сходилась с людьми, совершенно не умела себя подать, терялась, очутившись в незнакомом обществе. К сожалению, её застенчивость малознакомые люди, как правило, принимали за высокомерие. Так что вряд ли её там вот так сразу полюбят, да и полюбят ли когда-нибудь, ещё вопрос. В-четвёртых. Вчера Мэри познакомилась с Филиппом Шартье, колдомедиком. До сегодняшнего дня девушка была уверена, что любовь с первого взгляда существует исключительно в романах. Она считала себя не просто невлюбчивой, но, пожалуй, излишне холодной к противоположному полу. Поддерживая с коллегами — мужчинами дружеские (точнее, добрососедские) отношения, в глубине души Мэри им не доверяла и, если честно, даже побаивалась. Причина этому была, и вполне реальная, но заниматься психоанализом девушка не любила, да и не время сейчас. Тем более что Мэри вынуждена была признаться себе: что бы она сегодня не делала, о чем бы не задумалась, все её мысли так или иначе возвращались к новому знакомому. Увы, и это ещё не всё. В Магической Британии становилось очень тревожно. Да, Мэри давно уже знала, что смерть Дамблдора была неизбежной. Месяцем раньше, месяцем позже — какая разница? Ясно было одно: это война, гражданская война. В ближайшей перспективе. Тётя Надя настоятельно советовала уехать и пока не возвращаться, переждать. Мэри вполне осознавала, насколько права её бывшая опекунша, но вернуться собиралась немедленно, как только получит документы, будь они неладны. Почему? А потому, что в Британиии оставались люди, которые… Скажем так, она свихнулась бы от неизвестности, думая, как они там, живы ли. В таких случаях в голову Мэри лезли всякие ужасы, а фантазия у Мэри была богатая. К небольшому списку тех, за кого особенно страшно, неожиданно присоединился профессор Снейп. Он вторгся в судьбу Мэри вот уже в третий раз, по чистой случайности, конечно. В первый раз он спас ей жизнь. Так вышло. Во второй… Трудно сказать, но след оставил незабываемый. Сейчас, ничуть этого не осознавая, волей случая, он привёл в её жизнь Филиппа. Мэри чувствовала себя в некоторой степени обязанной зельевару, но этот долг не тяготил. Снейп ей всегда нравился. Однако с того дня, как она окончила школу, прошло лет десять, с тех пор он, разумеется, изменился. Вопрос, в чём и насколько. Мэри вдруг очень ясно представила, как придёт она сегодня к Муди, войдёт в гостиную. Из кожаного кресла, которое стоит в углу, ей на встречу с ослепительной голливудской улыбкой поднимется Снейп, подойдёт, скажет, что безмерно рад её видеть, склонившись, поцелует ручку. А затем, галантно ухаживая за ней за столом, станет расточать глупые комплименты. Мэри хохотала до слёз, бессильно опустившись на край кровати, а потом вдруг всхлипнула. Она до ужаса боялась грядущей войны. Война вела за собой смерть, а хоронить Мэри больше никого не хотела. Никого и никогда. По большому счёту, не было у неё других желаний. Неужели мало ей досталось потерь? Она не отдаст больше никого. Постарается, по крайней мере. Девушка встряхнулась, убрала заклинанием следы слёз, подправила макияж. Ей пора. Вот её любимое платье. Оно сшито из некрашеного льна, отделано белоснежным плетёным кружевом, длинное, почти в пол. Мэри выложила за него больше половины месячного жалования и ничуть не жалела об этом. Платье ей шло. Она об этом знала. Очень хотелось, чтобы Филипп Шартье увидел её сегодня именно в нём. Мэри покачала головой и с сожалением убрала платье в шкаф. Тётя Надя ждала её без четверти пять, а значит у неё очень мало шансов успеть заскочить сюда, чтобы переодеться. Девушка грустно вздохнула и вытащила на свет божий простенький брючный костюм из тёмно-серого шёлка.***
Время близилось к полудню. Кингсли Шеклболт сидел в министерском буфете за чашечкой эспрессо и свежим «Пророком». С первой страницы ежедневной газеты безмятежно улыбался Дамблдор, хитро щуря глаза из-за очков-половинок. Собственно, его трагической гибели во время неожиданного и вероломного нападения на Хогвартс был посвящён весь номер. Шеклболта неприятно удивило, что нападение на школу, несмотря на немалое количество свидетелей, описывалось более чем туманно: ни слова не было сказано о способе проникновения нападавших, не называлось имён, не было упомянуто об участии в стычке студентов, убийца директора назван тоже не был. Во многом это было, конечно, к лучшему, вот только журналисты «Пророка» и сильные мира сего, контролирующие газету, никак не могли об этом знать. Недомолвки, откровенная ложь и целенаправленное введение в заблуждение — вот что было в сегодняшнем экстренном выпуске газеты. Кингсли решил выяснить причину этого вранья и направился туда, где его знали все: в Аврорат. Увы, мракоборцы, накануне потерявшие товарища, были мрачны, неразговорчивы, да и не знали они ничего толком. Долиш, который как всегда был в курсе всего, старательно прятал глаза и отвечал дежурными фразами, ссылаясь на тайну следствия. И тогда Кингсли отправился с вопросами к своему бывшему шефу, ныне Министру Магии. Скримджер после вчерашнего посещения Хогвартса был угрюм и задумчив. Вне всякого сомнения, о происшествии он знал всё, в мельчайших подробностях, и, что называется, из первых рук. Он был осведомлён даже о проклятии, которое медленно убивало Альбуса, кажется, он догадывался и об истинной роли Снейпа в этой трагической истории. Будучи человеком умным, Руфус понимал, что продержится у власти очень и очень недолго, но пытался любой ценой продлить этот срок насколько возможно. Последний номер «Пророка» был делом его рук — несколько неуклюжей попыткой избежать паники среди волшебников. Шеклболт счёл этот поступок скорее жестом отчаяния, чем продуманным шагом. Попытка скрыть что-либо в обществе, где все знают друг друга, как минимум, в лицо (кроме маглорожденных, разумеется), неизбежно рождает разного рода слухи, опровергнуть которые впоследствии бывает крайне сложно. Кингсли, к сожалению, повлиять на ситуацию никак не мог, во всяком случае, сейчас. Поэтому он выбросил на время все эти проблемы из головы, допил кофе и покинул Министерство через камин. Очутившись в гостиной Аластора Муди, он разбудил хозяина квартиры, нечаянно задремавшего в кресле. Первое, что сделал Аластор проснувшись — закрыл камин. — А что, больше никого не ждём? — удивился гость. — Только моего помощника, но …э… он камином не пользуется. Не любит. А Филипп с утра здесь, сейчас у Снейпа, скоро оба явятся. — Как он? — Северус? Кто ж его знает! Фил говорит, он порывается куда-то бежать, что-то делать, а сам еле на ногах держится. — Я смотрю, ты уже читал? — Кингсли кивнул в сторону журнального столика, на котором лежал изрядно помятый сегодняшний номер «Пророка». — Было бы что читать! — раздраженно буркнул Муди. — Кстати, ты сейчас из Министерства? — Из Министерства, да. — И что? — И ничего. Руфуса жалко. Их разговор так и не заладился. Вчерашний визит в Хогвартс и состоявшееся там же экстренное собрание Ордена Феникса произвели удручающее впечатление на обоих волшебников. Об этом не только говорить, даже вспоминать не хотелось. Проблема, однако, была, и требовала немедленного решения. Муди уповал на то, что необходимость рассказать всё Снейпу, Мэри и Филиппу даст возможность проанализировать случившееся и позволит, наконец, решить, что совсем этим делать дальше. Северус и Филипп присоединились к Аластору и Кингсли без пяти два. Они горячо спорили о чем-то, но, войдя, умолкли. Пытаясь скрыть эту маленькую неловкость, лекарь поинтересовался, кому предназначено вот это, пятое кресло. Ответом на его вопрос прозвучал мелодичный перезвон: кто-то пришёл. — Это мой помощник, точнее, помощница. Моя ученица. — Тонкс?! Снейп пришёл в ярость. Он мог ожидать от Муди чего угодно, но подобной безответственности со стороны отставного мракоборца и предположить не мог. Нимфадору Северус не выносил, считал её пустой, туповатой, экзальтированной девицей склонной к фанатизму. Помощница, значит. Значит, досье на Дамблдора собирала, расследование вела, мисс Марпл доморощенная! Флетчер, значит, за ней следил, и что, не выследил? Да неужели! Северус много чего собирался высказать Аластору о его ученице, но не успел. Вместо метаморфини в гостиную вошла миловидная девушка, высокая, стройная и очень серьёзная. Магла, судя по одежде. Северус заметил, что Кингсли уставился на вошедшую с большим интересом и явным сарказмом, а Филипп после секундной заминки радостно улыбнулся. Оба явно видели девушку не впервые. Не эта ли девица входила в его спальню прошлой ночью? Снейп нахмурился: только этого не хватало! — Позвольте представить вам, джентльмены, мою ученицу и помощницу мисс Смит, Мэри Смит, — Аластор улыбнулся. — Очень приятно! — изрёк Снейп таким тоном и с таким видом, что любая нормальная девушка провалилась бы сквозь землю, и немедленно. Вопреки всем правилам целительской этики у Филиппа тут же возникло непреодолимое желание убить собственного пациента. Что такое Снейп, Шартье представлял себе неплохо, но подобная выходка в отношении Мэри казалась чем-то совсем уж из ряда вон, даже для этого грубияна. Палочка сама скользнула в руку Фила, но неожиданно он заметил: Мэри улыбается. И такая улыбка была чудесная: открытая, светлая, искренняя… Фил нервно сглотнул. Он считал, что неплохо знает женщин, но иногда женская логика ставила его в тупик. Снейп, тем временем, продолжал. — Я всё понимаю, Муди, но скажи мне, какого дьявола ты втянул в это дело девчонку, к тому же маглорожденную? Я не хотел бы применять Обливейт без вашего согласия, мисс, но ваш наставник не оставил мне… Северус, встретившись взглядом со смеющимися глазами Мэри, на полуслове онемел и замер, словно в него кто-то бросил Ступефай вместе с Силенцио. Подобной реакции на свои слова он, кажется, не ожидал. Положение спас Аластор. — Стоп, стоп, Северус! Ну что ты, право, какой Обливейт? Подожди немного, сам передумаешь. Кстати, она полукровка, как и ты. — Ал, но её имя! — встрял в разговор Кингсли. — Что в имени тебе моём? — себе под нос машинально процитировала великого поэта Мэри на чистейшем русском языке — и едва не расхохоталась, встретив ошалелый взгляд Снейпа. Интересно, он просто узнал язык или что-нибудь понял? — Простите, мисс, что это такое вы сейчас сказали? Это было заклинание? — Более чем холодно изрёк почему-то заподозривший дурное Кингсли. Снейп издал какой-то странный приглушённый звук, но даже в лице не переменился. Класс! Мэри прыснула в кулачок. Девушка, если честно, тащилась бы от происходящего, но увы, увы, увы. Мэри очень не нравилось, что они слишком уклонились от предполагаемой темы. У неё было совсем мало времени, а присутствовать при важном разговоре хотелось до конца. Кроме того, её раздражало, что мужчины говорят о ней, как об отсутствующей, или как о ребёнке, который не решает ровным счётом ничего. Кажется, настала пора вмешаться. Мэри сходу взяла нарочито официальный тон, как выяснилось, не зря. Её, по крайней мере, услышали. — Может быть, я сама развею ваши сомнения относительно моего имени и происхождения, джентльмены? — голос Мэри неожиданно стал глубоким, низким и очень звучным. В гостиной стало очень тихо, — Не возражаете? Спасибо. Итак. Я незаконнорожденная дочь чистокровного русского мага, потомка одного из древнейших волшебных семейств, и англичанки-сквиба, формально магловского происхождения. Отец бросил мать, узнав о её беременности, мать с тех пор и до конца своих дней ненавидела всех на свете магов, в том числе меня. Зная, что родила волшебницу, она записала в мою метрику самое банальное имя из тех, что пришло ей в голову. Недавно семья моего биологического отца по некоторым причинам приняла решение ввести меня в род как бастарда. Не далее как этим вечером мы с миссис Росс отправляемся в Москву для проведения ритуала и оформления документов. — Сегодня? — расстроился Муди, — Почему раньше не сказала? — Сама не знаю. — Мэри вмиг сникла, позабыв об официальном тоне, — Как-то не получилось. Прости. У меня есть два часа… — Всего два… Понятно. Давайте-ка ближе к делу, господа. — Один момент, Муди. Я хотел бы знать имя вашего отца, мисс Смит, если это, конечно не секрет. — очень серьёзно спросил Снейп. — Константин Владиславович Велесов. Моего отца звали Константин Владиславович Велесов. Неотрывно глядя ей в глаза, Снейп очень медленно не то кивнул, не то поклонился, после чего демонстративно повернулся к Муди. — Итак, господа и дамы, давайте о деле. — произнёс Аластор. Очень скоро Мэри пожалела о том, что не захватила с собой вязания. Мужчины начали с выяснения того, что она и Филипп знают о крестражах Тёмного Лорда, о проклятии, грозившем мучительной смертью Дамблдору, ну и так, по мелочи. Из этого разговора девушка вдруг поняла, что Муди, Снейп и Шеклболт скрыли от них с Филиппом некоторую часть информации. У Мэри засосало под ложечкой. Что-то ей подсказывало, что тайна эта однажды выйдет боком всей компании. Дело явно было в крестражах Тома Реддла, не мог же Муди дать ей задание собирать всю возможную информацию на эту тему ради спортивного интереса. Это следовало обдумать. Закончив эти разборки мужчины занялись сравнительным анализом впечатлений участников ночной схватки в Хогвартсе. Скукотища. Мэри так и не удалось стать боевым магом, так что все эти разговоры о тактике и стратегии магического боя в условиях школы, полной несовершеннолетних магов-недоучек, она слушала в пол-уха, тайком любуясь Филиппом Шартье. К её несказанному изумлению Филипп Шартье, казавшийся человеком абсолютно мирным, как подобает каждому уважающему себя целителю, очень живо интересовался боевой магией, и, повидимому, имел в этом деле немалый практический опыт. Любопытный факт. Мэри очень серьёзно задумалась о том, что, если честно, Филиппа совсем не знает, что у неё попросту не было времени, чтобы его узнать. Она прикидывала, с какой ещё стороны может открыться ей этот мужчина, когда почувствовала, что кто-то очень умело и аккуратно пытается проникнуть в её разум. Конечно, не кто-то, а кое-кто. Этот самый кое-кто очень внимательно слушал рассуждения Кингсли о недостатках боевой подготовки молодых мракоборцев. Ладно бы только слушал. Этот самый кое-кто ещё и замечания вставлять умудрялся. Так то вот. А ей говорили, ей доказывали, что для успешной легилименции необходим зрительный контакт. Вот и верь после этого людям! Ментального воздействия Снейпа Мэри на себе доселе не испытывала. То, что она сейчас чувствовала, по меньшей мере, впечатляло. Было ясно, что щиты, между прочим, не слабые, продержатся не более двух минут, если этот монстр станет действовать в полную силу и пойдёт напролом. К счастью, Снейп ничего не собирался ломать. Он методично, старательно и очень осторожно искал лазейку в заборе. Ага, именно в заборе. Свой внешний уровень защиты Мэри представляла как бесконечно высокий забор из необработанных досок, а ментальный щуп легилимента как его руку, что давало шанс установить личность нарушителя, если в помещении находилось несколько волшебников, как сейчас. Длинные тонкие пальцы, чувствительные и сильные, ощупывали доску за доской, до сих пор не вогнав под кожу ни одной занозы. Кажется, он рассчитывал, что его вторжение останется незамеченным. Ну и что теперь делать? Идеальных защитных контуров не бывает, а значит, Снейп лазейку найдёт. Он настойчив и очень терпелив, и спешить ему некуда. Ох, недооцениваете вы, профессор, Мэри Смит! Впрочем, не вы первый, не вы последний! Если бы вы спросили разрешения, Мэри Смит, возможно, допустила бы вас в некоторые области своего сознания, а теперь пеняйте на себя. С нарушителями границ Мэри не церемонилась. По этой руке она могла бы ударить, возможно, просто ладонью, возможно, чем-нибудь тяжёлым. Можно было полоснуть ножом, подсунуть в ладонь вместо очередной дощечки головню из костра, с пылу с жару, так сказать. Одному нахалу Мэри даже организовала весьма чувствительный электрический удар. А неча лезть, куда не просят! Чем это грозило «диверсанту»? Резко начавшимся приступом мигрени на час-полтора, который, конечно, можно было снять зельем, но то зелье надо было ещё подобрать. Устраивать подобное Снейпу очень не хотелось. Бедолаге и так досталось накануне, до сих пор неважно себя чувствует. Молчит, конечно. К тому же Снейп вряд ли желает ей зла. Имеет место невинное желание втихушку узнать, с кем имеет дело. Разве это преступление? Мэри сама так часто поступает, хорошо, что Снейпу об этом неизвестно! И, главное, подобная «демонстрация силы» вряд ли произведёт впечатление на человека, который на собственной шкурке периодически испытывает Круциатусы, а может и что-то пострашнее от Тёмного Лорда. Но всё же Мэри осенило! Идейка показалась девушке возможно, несколько хулиганской, но всё же гениальной. У Мэри даже перехватило дыхание от собственной наглости и ощущения полной безнаказанности. Ну, что он ей за это сделает? Баллы снимет? Отработки назначит? Поздно, профессор Снейп. Слишком поздно! Глубокий вдох, такой же выдох. Мэри сосредоточилась. В эту минуту для девушки не существовало никого и ничего, кроме руки Снейпа, обнаружившей таки брешь в её защите и теперь аккуратно отводящей в сторону одну из досок. Чуть не опоздала! Мэри мысленно очень-очень нежно погладила его руку, вложив в этот жест всё тепло, которое смогла в себе найти. Она собиралась напоследок сжать эти пальцы… Не вышло. Реакция зельевара превзошла все её ожидания. Снейп подскочил от неожиданности и попытался скрыть смущение, закашлявшись в кулак, что привлекло внимание всех присутствующих, особенно единственного в компании колдомедика. — Сев, тебе нехорошо? — встревожено спросил Филипп. — Я в порядке! — гневно сверкнув глазами, прохрипел тот, и одним глотком опустошил бокал, в котором, по счастью, коньяка было не так уж много. — Аластор, ты собирался рассказать о собрании Ордена Феникса, если я ничего не путаю? — Ну, если ты действительно… Муди поперхнулся, наткнувшись на весьма красноречивый взгляд зельевара. — Ну, всё, всё, не кипятись! Это, действительно, касается тебя. Орден Феникса после известных событий считает своей главной задачей месть за смерть Дамблдора. Надеюсь, это пройдёт. Смерть Альбуса для большинства стала личной трагедией, так что ничего удивительного в этом нет. И всё же сейчас они излишне одержимы. Мы с Кингсли попытались напомнить, что защита Избранного теперь наше общее дело. Больше некому. Поттеру вот-вот исполнится семнадцать, и тогда кровная защита, если она даже была, исчезнет. — Они придрались к этому «если даже». — продолжил Шеклболт. — Римус тут же вспомнил, что мы появились в Хогвартсе лишь спустя несколько часов после того как получили печальное известие. Да и подобающей, по его мнению, глубины скорби он в нас не заметил. А ещё он видел нас в компании школьного приятеля убийцы. Они ничего не хотят слышать. Ничего. Они хотят мстить. — Да. — подтвердил Муди. — и ты, Северус, в числе злодеев первый. Снейп только хмыкнул: кто бы сомневался! — А ты вторая, — глядя на Мэри изрёк Аластор. — Удивлена? — Не очень. — честно призналась девушка. — Флетчер? — Он, сволочь такая! — ответил Муди. — Кстати, поздравляю! Ни твоего имени, ни места работы, ни где ты живёшь, он так и не смог узнать. На кого работаешь, тоже. — Отлично. Я на это надеялась. Он там как, живой? — Что ему сделается? Ноет, конечно, он без этого не может, но Поппи уже поставила его на ноги. А ты молодец, девка! Разукрасила его хорошо, но аккуратно. Он уверен, что на него напал орёл. Ну, Мэри, что смешного я сказал? — Это вы о чём? — Филипп неожиданно понял, что девушку, которая ему так понравилась, он знает гораздо хуже, чем хотелось бы. Впрочем, нет. Неправда. Он не знает её совсем. Французу почему-то стало чуточку, ну совсем чуточку не по себе. — Мэри собирала досье на Альбуса. В Годриковой Впадине за этим занятием её почти поймал Аберфорт Дамблдор. Не фыркай, Снейп! Мы ещё не знали, что дом до сих пор принадлежит Дамблдорам. Да, да, никто его не продавал, как и дом в Насыпном Нагорье, между прочим. После этого Мэри заметила слежку. Следил Флетчер в анимагической форме, превращается он в воробья. В это воскресенье мы с Кингсли встретились в парке, чтобы кое-что обсудить. Мэри, тоже в анимагической форме, нас страховала, чтобы никто не подслушал. Всё было хорошо, но неожиданно в стайке воробьёв появился Флетчер, следил он уже за нами. Девочка атаковала его с воздуха, пару раз легонько ударила, когтями цапнула и отпустила. Вся история. Флетчер уверен, что на него напал настоящий ястреб. — Сокол. — поправила девушка ни на кого не глядя. — Не продемонстрируете, мисс? — делано игривым тоном изрёк Кингсли, и тон этот Мэри не понравился. Она собиралась сказать «нет», но Филипп смотрел на неё с совершенно детским любопытством, а Снейп старательно делал вид, что ему плевать на всех анимагов мира, но это у него плохо получалось. Девушка вопросительно взглянула на наставника, тот с улыбкой кивнул.