***
Когда Аластор принял назначенные ему зелья, полакомился булочками с горячим шоколадом и, наконец, заснул, Марья, намереваясь повязать, села в гостиной у окна, из которого прекрасно просматривалась поляна перед домом. Она ждала Филиппа. Интересно, от того что она будет пялиться в окно, он придёт быстрее, да? Девушка усмехнулась и вытащила из корзины начатую накануне работу. По краю платьица, предназначенного для Люси, вился замысловатый цветной узор. Девушка вывязывала его пятью нитями одновременно. Это было непросто, но Марья, как правило, с такими задачами справлялась. Кроме того, кропотливое занятие успокаивало, помогало разобраться в собственных мыслях не хуже омута памяти. Не сегодня. Сегодня нитки путались сами собой, сбивались в узлы, рвались. Говорят, это было недобрым предзнаменованием. Марья не очень верила в приметы, но вязание отложила, взяла удочку и отправилась рыбачить. В паре сотен метров к западу от Мэнора, с холмов спускался чистый звонкий ручей. Там в неглубоких омутах, лениво подрагивая плавничками, стояла крупная радужная форель. Марья хотела поймать парочку и приготовить на обед. Она-то знала, насколько вкусная еда способна поднять настроение её наставнику! Заодно следовало проверить на местной ихтиофауне эффективность мушек, которые она вязала на днях из шерсти соседского коккера. К сожалению, сегодня и в этом её постигла неудача. При первом же забросе снасть зацепилась за торчащую из воды ветку. Когда Марья попыталась её отцепить, леска оборвалась. Запасного крючка с собой не было, идти за новым было недалеко, но совсем не хотелось. Смотав остатки лески, Марья неспеша побрела вниз по течению. Через пару недель она будет знать в этом лесу каждое дерево, каждый изгиб этого ручья (или всё же лесной речушки?). Лесные жители, и волшебные, и самые обычные, перестанут видеть в ней чужака, перестанут её бояться. Но пока Марья здесь всего лишь гостья, и вовсе не самая желанная. Она улыбнулась. По пути девушка набрала грибов, а потом нашла заросли ежевики, полные спелых ароматных ягод. Для такого случая в карманах её куртки всегда было несколько полиэтиленовых пакетов, ягоды отправились в один из них, это для Аластора. Между мохнатыми лапами пихт и елей уже виднелась серо-голубая гладь Чёрного Озера, когда Марья услышала негромкое мелодичное ржание. Единороги. Девушка ходила по лесу бесшумно всегда, но несколько следующих её шагов были особенно осторожны. Отведя чуть в сторону ветку пихты, она, наконец, увидела ИХ. Табунок изящных серебристо-белых существ вышел к озеру напиться воды. Устье ручья, рядом с которым из земли бил ещё один родник, было для них, судя по обилию следов на влажной почве, привычным местом водопоя. Некрупные, размером с пони, но гораздо более хрупкие существа, они чувствовали себя в безопасности, пили неспеша, едва касаясь поверхности воды бархатными губами, окуная в кристально чистые струи шелковистые гривы. Их было больше дюжины: Марья насчитала четырёх самцов, которых сопровождало несколько самок с детёнышами. Из группы выделялся вожак, искристо-белоснежный с серебряными подпалинами и чуть более тёмным, в тон хвосту и гриве, ремнём вдоль спины. Неожиданно жеребец встрепенулся, насторожился и издал тихий протяжный всхрап. Единороги, некоторые из которых всё ещё пили, как по команде подняли головы и замерли. Их гривы с хрустальным звоном роняли в воду сверкающие капли. Из зарослей ольхи на левом берегу ручья с невероятным достоинством вышло семейство фестралов. Группу возглавлял крупный самец, его сопровождали две изящные самки, к ногам которых жались ужасно нескладные длинноногие жеребята недель трёх отроду. Фестрал-самец, чуть шевельнув огромными крыльями, легко перемахнул через ручей, ему навстречу шагнул вожак единорогов. Кони долго обнюхивали друг друга, и, судя по всему, о чём-то договорившись, вернулись к семьям. Единороги, утолившие жажду ещё до появления у ручья дальних сородичей, вскоре растворились в лесу, как туман ясным утром. Фестралы, которым уже никто не мешал, спокойно занялись своими делами. Взрослые пили, хрумкали у берега какую-то водную живность, даже окунались в воду, поднимая перепончатыми крыльями ужасную муть. Жеребята, спотыкаясь о собственные ноги, носились по берегу, боролись, таская друг друга за жидкие гривы, иногда чуть взлетали над землёй, пробуя слабенькие пока кожистые крылышки. Беззвучно смеясь, Марья обернулась на звук шагов. Она не могла объяснить, откуда знала, что это Филипп. Она его чувствовала. Девушка сделала улыбающемуся колдомедику знак молчать и кивком поманила его к себе.***
Филипп Шартье задержался у пациента значительно меньше, чем предполагал. То, что родственники больного приняли за смертельное проклятие, оказалось банальным пищевым отравлением. Фил промыл несчастному желудок, напоил желудочным эликсиром, оставил восстанавливающее зелье и порт-ключом переместился на поляну перед Мэнором. Интересно, какому идиоту пришла в голову мысль так именовать эту развалюху? Муди крепко спал и выглядел значительно лучше, чем вчера. Мари отсутствовала. Люси, непривычно рассерженная, безуспешно пыталась распутать какие-то разноцветные нитки. Она-то и сообщила доктору, что ученица хозяина ушла на ручей ловить форель. Во-о-он туда. Странное занятие для молодой леди, но эта девушка была необычной во всём. Или необыкновенной. Фил улыбнулся: в ней его привлекало именно это. Что делать, русские корни русское воспитание. Других объяснений не приходило в голову. Недолго думая Шартье пошёл в лес искать Мари, поскольку слабой девушке одной в лесу находиться опасно. Филипп даже мнил себя её защитником, ровно до того момента, когда Мэнор скрылся за деревьями. Небо, абсолютно ясное с утра, затягивали почти невесомые, не слишком плотные облачка. Фил знал, что ориентироваться следует по солнышку, он был абсолютно в этом уверен. Его так учили когда-то. Солнце почти скрылось в знойной дымке, вот оно — тусклый диск, пару часов назад бывший пылающим светилом. Кто-то бы ещё подсказал, если встать лицом к солнцу, то направо идти или налево? Четверть часа спустя Филипп, покружив по местным джунглям, каким-то чудом вышел к ручью. Тот ли этот ручей, он не знал, но что-то ему подсказывало, что если идти вниз по течению, рано или поздно можно выйти к Чёрному Озеру. А может быть и встретить Мари, если повезёт. Да, у Фила в кармане лежал спасительный порт-ключ, но воспользоваться им… Он не хотел. Он сильный. Он сам выйдет из этого проклятого леса! А лес жил своей собственной, непонятной Филиппу жизнью. Неясные шорохи, шелест листьев, мерное поскрипывание стволов, писк, щебет, какая-то возня в кустах… Мужчине вдруг стало очень одиноко, он почувствовал себя ничтожно маленьким и чужим в этом мире. Что это, колдовство самого леса, направленное на чужака? Но как же ужасно тогда должна чувствовать себя девушка! Филипп встряхнулся, сбрасывая наваждение, и, не отвлекаясь больше ни на что, быстро пошёл вниз по течению ручья. Она, оказывается, была совсем недалеко. Смотрела куда-то, отведя рукой ветви, и беззвучно смеялась. Обернулась, почувствовав его приближение, позвала жестом, дала знак вести себя тихо. Милая, нежная недотрога! Филипп осторожно подошёл к девушке вплотную, приобнял за плечо и, почти касаясь губами её волос, проследил за её восторженным взглядом. Фестралы! От неожиданности он ахнул и резко отпрянул назад, обо что-то споткнулся, чуть не упал, схватился за какую-то колючую ветку, чувствительно укололся и тихо выругался. — Эх, жаль: ушли! Я должна была предупредить! — обернувшись, с сожалением выдохнула его милая Мари. — Какой ужас! — невольно вырвалось у Шартье. Он никак не мог себя заставить отвести взгляд от зарослей ольхи. Там ещё покачивались ветви, за которыми, очевидно, скрылись чудовищные кони. — Вы это о чём? — искренне удивилась девушка. Ну конечно! Как он сразу не догадался? Мари их попросту не видит, она наблюдала за кем-то другим, вон за теми куличками, например. — Понимаете, Мари, там, на берегу только что были весьма своеобразные существа. Дело в том, что не каждый человек может видеть… — Вы о фестралах что ли? — перебила его девушка, — Их я и хотела вам показать! Замечательные существа, правда? — Мари, что вы говорите? Это опаснейшие твари, крылатые плотоядные кони. Их появление не к добру, это всем известно! И то, что вы, мисс, бродите по лесу совсем одна, подвергая себя… Девушка от души рассмеялась. — Опасные? Фестралы? Кто вбил вам в голову эту чушь? Поверьте, они не рассматривают нас в качестве возможной добычи, им бы помельче что-нибудь. Главное, чтобы они не видели в нас угрозы детёнышам, пока эта малышня не научилась летать! И, Филипп, неужели вы верите этим дурацким приметам? Стыдитесь! Вы же не ребёнок! Шартье не нашёлся, что ответить, но покраснел. Марье тоже стало стыдно. И чего на мужика взъелась? Она вздохнула. — Ну что, идёмте домой. Там Муди уже, наверное, проснулся. Он не привык так долго лежать и ничего не делать, скучает очень. Не хочется оставлять его надолго! — наконец сказала она виновато. — Может быть, порт-ключ? — Бросьте! Мы же совсем рядом! Возьмите лучше сумку, я грибов набрала. Идёмте берегом. Так немного дальше, но здесь на опушке заросли ежевики, сплошные колючки. Ягоды скоро созреют… Она медленно шла вперёд, молча разглядывая следы. Неужели обиделась? Филипп понуро плёлся следом. — Вы бы поосторожнее здесь, мало ли, кто живёт в этих дебрях, да и заблудиться недолго! — изрёк он, чтобы нарушить молчание. — Заблудиться? Здесь? Шутите! Филипп не понял по реакции девушки, рассмешил он её или разозлил. Между тем, она продолжала. — Нас окружают холмы, все склоны спускаются к Чёрному озеру, если вы, конечно, не полезете на ту сторону. Ручьи, кстати, текут в том же направлении, к озеру. Учтите это, если вы идёте по распадку, где уклон почти не чувствуется. На берегу озера стоит Хогвартс, вон он! Его видно в любую погоду, и даже ночью. Там свет в окнах горит. Прекрасный ориентир, не правда ли? Дальше. По берегу озера идёт железная дорога. Она подходит к озеру вон у того холма (Видите? Да, там!), огибает его во-он до туда. Седловина между холмами, вот же она! Там Хогсмит, теперь вы, кажется, там живёте. Из Хогсмита проложена дорога в Хогвартс, грунтовка. По ней ездят. Кстати, в основном на фестралах, и ничего, Хогвартс до сих пор стоит, Хогсмит тоже. Та же дорога чуть восточнее проложена до магловского шоссе. Говорят, маглам она не видна, но волшебники ей пользуются очень активно. Пешком ходят по тропе, она проходит ближе к берегу, вон в той стороне. Здесь людное место, Филипп. Я не представляю, как здесь можно заблудиться. Кстати, посмотрите направо: мы пришли. А вот теперь Филу стало действительно стыдно: они свернули на полянку перед Мэнором, до него оставалось пройти не более полусотни шагов.***
Этот день тянулся медленно. После обеда Филипп ушёл лечить Аластора заклинаниями и застрял у него надолго. Отставной мракоборец нашёл себе приятного собеседника и отпускать его, как видно, не собирался. Марья ещё раз попыталась вязать, но мысли её были далеко, нитки путались, да ещё Люси, занимавшаяся чисткой грибов, поглядывала на её руки со смесью осуждения и ужаса. У бедной домовушки денёк выдался не легче, чем у остальных. Распутывать нитки ученицы хозяина она больше не хотела, да и не была обязана, но она любила Мэри и многое ей прощала. Потеряв надежду сделать сегодня хоть что-нибудь путное, Марья убрала пряжу в корзинку, встала, потянулась, взглянула на часы, вздохнула. Без четверти пять. Рабочий день в министерстве закончится через час с четвертью. Сегодня пятница, все спешат домой, к семьям. Кто останется? Дежурные в диспетчерских, группы быстрого реагирования, оперативные службы Аврората. Шеклболт и Снейп с редким для них единодушием утверждали, что большинство мракоборцев в случае переворота встанет на сторону нового правительства, некоторые под воздействием заклинаний, зелий и вовремя подсунутых артефактов, но многие добровольно. Таковых Муди считал предателями, но Марья не была столь категорична. Она подозревала, что многие были запуганы и безропотно плыли по течению, пытаясь таким образом уберечь от беды близких. Немало было и обманувшихся. Тёмный Лорд, бесспорно, был убийцей, маньяком, государственным преступником, террористом, главарём мафии и попросту психом, но идиотом он не был никогда. Его идеи многих привлекали, доводы в их пользу были безупречны. Изучая архивные материалы, Марья не раз ловила себя на мысли, что давно была бы сторонником Тёмного Лорда, не выверни он на изнанку собственные намерения и не начни он убивать. Тем более что ни о какой дискриминации маглорождённых первые лет десять никто не помышлял, о чём, к сожалению, все давно забыли. Кроме того, Том Реддл, несомненно, был весьма харизматичен и обладал выдающими качествами сильного лидера, которого так не хватало магическому миру. При этом в те годы он был очень привлекателен внешне. Это только так кажется, что внешность для политика не важна. Как ни крути, встречают по одёжке. Может быть, конечно, провожают по уму, но пока дело дойдёт до проводов, знаете ли, случиться может всякое. Том Реддл, судя по всему, прекрасно это понимал, может быть, потому и не лез в министры. Говорят, сейчас Лорд был страшен, как смертный грех: тощий, лысый, носа нет, глаза красные, чисто Кощей Бессмертный! Ну, всё правильно, на кого ещё ему быть похожим с его-то комплектом крестражей? Во-от! Нет, Том Марволо Реддл министром не станет. Пока. Зачем раньше времени людей пугать? Эту должность, говорят, займёт Пий Толстоватый, нынешний руководитель отдела Магического Правопорядка. Марья знакома с ним не была, но пару раз видела. Солидный, серьёзный мужчина, умеет себя подать и красиво говорить. Женщинам нравится, почему — Марья не понимала, не нравился он ей, и всё тут! Хотя, конечно, мужик видный, опять же чистокровный и, кажется, не женатый. Мечта, а не министр, чтоб его! Ужасный день. Пустой. Нелепый. Кофе в компании Снейпа оставил в душе непонятное беспокойство. Марья не понимала, не то она чем обидела зельевара, не то он в чём перед ней виноват. Причин она не видела, а разглядеть хотелось. Снейп он Снейп и есть: у него не спросишь. Ещё более неприятный осадок остался после прогулки с Филиппом. Ей так легко было с ним прежде! Сегодня она сама во всём виновата, заставила беднягу почувствовать себя идиотом. Так не годится! Злилась на него Марья? Нет. А что на него злиться? Он, в конце то концов, не обязан любить лес и всё, что в нём живёт. Ну да, заплутал с непривычки, подумаешь! Фестралов испугался? Нормальный обыватель, горожанин, что называется, до мозга костей. Бывает. Излечимо.***
Аластору такая жизнь не нравилась абсолютно. Он, помнится, мечтал о покое. Получил? Ага. Главное, очень «вовремя». Нужно было что-то делать. Теоретически такая возможность даже была. В его любимом дорожном сундучке лежала почти новая мантия-невидимка (ребята из Отдела Тайн подарили, ещё перед первой войной), конечно, не такая крутая, как у Поттера, но тоже ничего, штука полезная. Тем более, что пару недель назад заклинания невидимости он на ней обновил. Ну, а как иначе? Арестовать себя в этой дыре он не собирался, а внешность у него была настолько запоминающаяся, что нужно либо стать невидимым, либо дома сидеть, раз уж прикинулся героически погибшим. Ему бы сейчас в Министерство Магии! Ну, а что? Открылся бы Скримджеру, поговорил бы с ним, убедил бы тихо исчезнуть. Руфус его послушал бы, он мужик умный, понимающий. Увы. Попытки принять вертикальное положение, даже сидячее, вызывали какую-то жуткую дурноту. Он попробовал посидеть немного в надежде, что это пройдёт. Как же! Дурнота только усилилась. В конечном итоге Аластора вырвало. А потом ещё раз. И ещё. И так до тех пор, пока Мэри не заставила его выпить совершенно отвратное на вкус зелье. Аластор был очень расстроен и зол на себя непонятно за что. Хотелось с кем-нибудь поговорить, на жизнь пожаловаться, всё такое. Лучше бы с Мэри, конечно. Ученица понимала его всегда, и в сложные жизненные моменты (как сейчас, например), могла даже пожалеть. Жалела она как-то по-своему. Необидно. Но, вернувшись из Москвы, девушка стала странно задумчива и гораздо более молчалива, чем прежде. Неужели это из-за того разговора с Велесовым старшим? Муди давным-давно пожалел, что не позволил Мэри рассказать об этом. Что мешает сделать это сейчас? Он набрал побольше воздуха, чтобы крикнуть ученицу, но не успел. Лёгкий стук в дверь — и в его темницу вошёл доктор Шартье. Тоже неплохо. С Мэри поговорить он всегда успеет. Мужчины долго болтали на разные темы. Они вспоминали прошлое, вслух тревожились о будущем, строили предположения, что происходит в Министерстве прямо сейчас. Оба были уверены, что Том Реддл попытается взять власть в свои руки именно сегодня. Собственно, почему «попытается»? Возьмёт! От осознания этого обоим стало не по себе. Они немного помолчали. Потом Фил сказал, что очень тревожится за сына. Мальчишка наотрез отказывался от перевода в Шармбаттон или куда-то ещё. Более того, он настаивал на скорейшем возвращении в Британию, к отцу, бабушке, друзьям, конечно. Филипп небезосновательно подозревал кроме всего прочего и первую влюблённость: Алексу было уже шестнадцать. Филипп не без грусти вспомнил покойную жену, посетовал на то, что сын растёт без матери, на то, что сам он, молодой ещё мужчина, за годы вдовства устал от одиночества и был бы не прочь завести новую семью. Аластор, с трудом скрыв радость, посоветовал французу жениться, и немедленно. На ком? А хоть бы и на его Мэри, на которую он, Филипп то есть, смотрит как кот на сметану. Он, Аластор, давно уже это заметил. В ответ колдомедик застенчиво улыбнулся, что на его смазливой физиономии, по мнению Муди, смотрелось уморительно, покраснел до корней волос и опустил глаза. Аластор усмехнулся: вот жук! В наличие там великого чувства он, простите, не верил, но в тайные замыслы доктора Шартье определённо проник. Между прочим, это гениальная идея — выдать девчонку за него замуж, пока она себе по примеру закадычной подружки оборотня не нашла, а то и вовсе вампира. Она может. И пока не увязла по уши в их мужских играх: это главное. Для закрепления результата Муди помянул неожиданное замужество Тонкс и скоропостижный брак Уизли с той француженкой-вейлой. Шартье начал было возмущаться, что сейчас не время, сейчас война. На что Муди сказал, что, напротив, следует поспешить. В подтверждение этого он поведал другу душещипательную историю о своей несостоявшейся женитьбе. Он рассказал о своей красавице-невесте, чистокровной юной волшебнице из древнего и благородного, но давно обедневшего рода, свадьбу с которой он раз за разом откладывал до лучших времён: первая магическая война набирала силу. Пожениться они так и не успели, невеста стала случайной жертвой налёта Упивающихся на Косую Аллею, куда она в тот роковой день отправилась делать покупки к свадьбе. Аластор дальновидно умолчал о том, что его маленькая Кэтрин, клявшаяся ему в вечной любви, упала в обморок, увидев его изуродованное лицо. О том, что она разорвала помолвку, не дождавшись даже его выписки из Мунго. Он умолчал и о том, что погибла она на пороге салона мадам Малкин, заказав наряд для бракосочетания с одним знатным, богатым и очень красивым магом-испанцем, по возрасту годившимся ей в отцы. В том платье и хоронили… Напрасно Шартье бросал на него взгляды, полные сочувствия. О расстроившейся свадьбе Аластор не жалел ни минуты. В конце-то концов, это была идея его старшей сестры, она же и невесту нашла. Да, Кэтрин была хорошенькая, но Аластор не испытывал к ней ровным счётом ничего. Муди всегда нравились девицы темпераментные, весёлые, взбалмошные, такие как Тонкс. А Кэтрин была истинной леди: нежной, томной, слабой и ужасно капризной, зато с безупречной осанкой, манерами и родословной. Аластору было жаль её, и только. — Ты думаешь, что если бы ты не тянул со свадьбой, она осталась бы жива? — печально спросил француз. — Думаю, да. Я бы запер её. Запретил бы выходить из дома или отправил бы на континент на время войны. Жена мужа слушаться должна. И не спорить. И не лезть, куда не просят. Лучше всего, конечно, если бы она ребёночка родила. Любая женщина тогда покладистой становится, это точно. Материнский инстинкт! — закончил он, назидательно подняв указательный палец. Жизненный опыт Муди, который имел дело с женщинами исключительно из Аврората и Ордена Феникса, ничего подобного не подтверждал, но Шартье было совсем не обязательно об этом знать.***
*** Филипп задумался. Мэри ему действительно нравилась. Он, действительно, даже подумывал о женитьбе. Когда-нибудь. Может быть. Но прямо сейчас? Это было бы несколько чересчур! Тем не менее, он понимал опасения Муди. Девушка явно была не робкого десятка и обладала не слабым характером. Можно ли верить её обещаниям никуда не ввязываться и не рисковать? Пожалуй. До определённого предела. Интересно, этот предел, он где? Заверив Аластора, что тот скоро поправится и уже завтра сможет встать, доктор Шартье напоил его необходимыми зельями, дождался, пока он заснёт и отправился искать Мари. Филипп облегчённо вздохнул, обнаружив девушку в гостиной. Его возлюбленная сидела, в глубокой задумчивости глядя в окно. Он кашлянул, привлекая к себе внимание. Мари обернулась и улыбнулась, встретившись с ним взглядом. — Скучаете? — улыбнулся в ответ мужчина. — Что вы! Тревожно просто. От мистера Шеклболта никаких известий, уже давно. Как там Аластор? — Замечательно. Думаю, завтра сможет встать. — Действительно, замечательно. Чай? Кофе? — Нет, спасибо. Я шёл сюда с намерением предложить вам пройтись. Честно говоря, у меня есть к вам важный разговор, так что, если вы не против… — Что вы! Я рада, правда! — Она поднялась ему навстречу, и он залюбовался её чуть угловатой, но всё же чудесно сложенной фигуркой. Это оказалось сложнее, чем он думал. Она шла на шаг впереди, напряжённая, настороженная. Аластор не прав: спешить не стоит. Если он пойдёт напролом, магией она, конечно, как отчима, не ударит. Сбежит, точно. С одной стороны, в её возрасте это просто смешно, но с другой… У неё есть все основания не доверять мужчинам и она в этом не виновата. Чёрт возьми! Её нужно не завоёвывать, её нужно приручать! Что ж, это даже интересно! Филипп будет ухаживать, дарить цветы, говорить комплименты. Он постарается делать это как можно искреннее, поскольку эта дикарка не простит фальши. Что он скажет ей сейчас? Филипп не имел об этом ни малейшего понятия. Он считал, что неплохо знает женскую натуру и был вполне уверен в себе. Он импровизировать будет. Тем временем они вышли на берег. Ветра не было. В идеально гладкой поверхности Чёрного Озера отражался лес, громада замка и ставшее совсем тусклым небо. Филипп не знал с чего начать разговор. Особо не мудрствуя, он выдал самую банальную на свете фразу в расчёте на банальный ответ: — Прекрасная сегодня погода, не правда ли? Ответ сбил его с мысли, вогнал в ступор. — М-м… — его спутница заметно приободрилась и придирчиво оглядела горизонт, — ну, пока да. Через пару часов дождь пойдёт. Да. И, пожалуй, не просто дождь, а гроза, буря, можно сказать. — Вы думаете? — растерянно ответил Шартье, начисто позабыв, о чём собирался говорить. — А что тут думать? — мечтательно улыбнулась его Мари, — Росы утром не было. Духота. Цветами сильно пахнет. Небо… сами видите. Озеро гладкое, никакого движения: русалки уже на глубину ушли… Простите, Филипп, кажется, вы со мной о чём-то поговорить хотели? Ему потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы вернуться в нужную колею. — Совершенно верно, Мари. Но прежде… Вот! Лёгкое движение палочкой — и в руках Филиппа благоухал огромный букет белых роз. — Это что, мне?! Девушка вытаращила глаза так, словно цветов не получала никогда в жизни. Он с улыбкой кивнул. — Моя дорогая Мари! — нарочито грассируя начал Шартье, — Я давно хотел сказать вам, что… Его речь была бессовестно прервана сквозным блокнотом, буквально взбесившимся у него в кармане. Сообщение, очевидно, получила и Мари. Она вдруг посерьёзнела и дрожащими от волнения руками вытащила из кармана с большим вкусом оформленную записную книжку. На одной из страниц рукой Снейпа непривычно коряво было нацарапано следующее: «Если кто-то из вас в Министерстве, уходите немедленно! Группа готовится аппарировать, их не меньше тридцати человек. Ведут Белла и Долохов. Оказавших сопротивление приказано убивать. У вас не более четверти часа!» Филипп и Марья молча переглянулись и бросились к дому, как будто это могло что-то изменить. Когда и куда пропал злосчастный букет, неизвестно. О нём просто забыли.