Год Фестрала

      Его миссия была, на первый взгляд, простой и понятной: предупредить Аврорат о запланированном нападении, мобилизовать мракоборцев на защиту Министерства, убедить Скримджера покинуть здание и укрыться в каком-нибудь надёжном месте.       Он провалил всё, от начала до конца.       По мнению Кингсли Шеклболта этот день выдался пустым, странным и ненормально длинным. Начался он, можно сказать, ещё вчера, тридцать первого июля. Тогда же появились первые признаки фатального невезения.       Собираясь в министерство, он порезался волшебной бритвой. Как ему это удалось, Кингсли так и не понял.       Добравшись до Атриума камином, волшебник обнаружил, что при нём нет сквозного блокнота. Он тут же вспомнил, что оставил его на столе в своём кабинете. Пришлось вернуться, сегодня связь была ему жизненно необходима. Метание туда-сюда отняло немало времени. Близилось начало рабочего дня, сотрудники спешили на службу, а значит, камины были настолько загружены, что проще было дойти до зоны аппарации, чем воспользоваться сетью. Настроение, и без того оставлявшее желать лучшего, испортилось вконец.       Дома он пробыл не больше пяти минут, успев за это время наорать на домовика и сорвать досаду на жене, подвернувшейся под горячую руку. Жена обиделась и, не сказав ни слова, ушла к себе. От этого на душе стало совсем гадко, тем более, что сегодня он рисковал как никогда и мог попросту не вернуться. В результате на оперативку в Аврорат Кингсли опоздал. Он смотрел на выходящих из кабинета мракоборцев и пытался угадать, кто из этих мужчин и женщин уже не принадлежит себе, исполняя чужую волю под действием заклятия.       И вот тогда Кингсли очень пожалел, что отказался от пузырька Феликс Фелицис, предложенного накануне Снейпом. Ему, видите ли, претило принимать подобные «дары» из рук человека, носящего Метку. Идиот!       Гавейн Робардс, нынешний начальник Аврората, выслушал Кингсли очень внимательно, а потом задал вопрос, которого темнокожий маг ждал и боялся. — Послушай, Шеклболт, — спросил он, — только между нами и только без обид. Ты действительно надеешься, что мы сможем их остановить?       Ответ Кингсли был жесток, но честен. Робардс в ответ мрачно кивнул. — Согласен. Я с тобой. Кое с кем переговорю, есть на примете верные ребята, но посылать своих людей на верную смерть не могу и не стану, уж извини. Тем более у Руфуса есть своя охрана, это все знают. Но если верить тому, что ты рассказал… Источник-то надёжный? — Более чем. — Верю. Так вот, если верить твоему более чем надёжному источнику, эти парни должны быть под Империо поголовно. Ты с Руфусом уже говорил? — Нет. Пока нет. — А ты поговори. Потом ко мне зайдёшь, всё обсудим. Я буду у себя.       Руфус Скримджер, министр магии Великобритании, за последние трое суток постарел, кажется, лет на десять. Но больше всего Кингсли не понравился лихорадочный блеск в его глазах. — Я знаю, что делать, Шеклболт! — Улыбка Руфуса была немного сумасшедшей, — Я приведу сюда Поттера! — Зачем? — То есть как — зачем? Ты удивляешь меня, Кингсли! Ты что же, забыл о пророчестве? Я приведу сюда Поттера, а когда Тот-Кого-Нельзя-Называть сюда заявится, он будет побеждён, как тогда, семнадцать лет назад! — С чего ты взял?       В ответ министр долго и увлечённо объяснял, почему иначе и быть не может. Он, казалось, был полон энтузиазма: воодушевлённо жестикулировал, улыбался. Но Кингсли, знавший Скримджера без малого лет двадцать, видел и затравленный взгляд, и тёмные круги под глазами. Он понимал, что Руфус в отчаянии, пытается обмануть себя, убедить в том, что всё ещё может кончиться хорошо. И пока, кажется, ему это не очень удавалось. — Поэтому сегодня я планирую посетить Нору, поздравить Поттера с днём рождения, передать ребятишкам наследство Дамблдора и, конечно, поговорить. — с энтузиазмом, потирая руки, говорил Скримджер. — Мы с тобой убедим его присоединиться к нам. — Мы?! — Ну конечно! Мальчишка, насколько мне известно, тебя знает и уважает. — Ты уверен, что Поттер скрывается в доме Уизли?  — Ладно тебе, Шеклболт! Это всем известно, так что прекрати эти шпионские игры. Защита там, конечно, поставлена на совесть, но Артур нас проведёт.       Вот даже как!       Кингсли честно пытался отговорить Скримджера от этого сомнительного и, скорее всего, бессмысленного шага. Он пытался убедить министра бежать подальше, на континент. Скримджер слушал его с презрительной гримасой на бледном лице. Когда Кингсли рассказал, что у него есть приятель в Стокгольме, готовый укрыть беглеца на время в одной из принадлежащих ему квартир, Руфус неожиданно расхохотался. Он смеялся всё громче и громче, до слёз, до икоты. Это была истерика, и Кингсли не осмеливался её прекратить.       Смех неожиданно оборвался. У Кингсли похолодело внутри от совершенно безумного взгляда министра. Начав зловещим шепотом, постепенно перейдя на крик, Руфус выплёвывал Шеклболту в лицо обвинения в предательстве, жажде власти и славы. Он кричал, что Кингсли, может быть, и сам находится под чьим-то влиянием, имеется ввиду Империо, конечно. Кончилось всё предположением, что Шеклболт уже давно сам добровольно принял Метку и теперь пытается выслужиться ясно перед кем.       Кингсли, терпение которого кончилось примерно четверть часа назад, обнажил левое предплечье, молча продемонстрировал его собеседнику и вышел вон, громко хлопнув дверью.       Артура Уизли он обнаружил в его жалком кабинете на втором уровне. С местом работы рыжему волшебнику фатально не везло.       Известие о возможной просьбе министра Уизли принял с мрачной обречённостью. Да, он всё понимает. Да, Скримджеру в Норе делать нечего. Но, если Министр Магии прикажет… Артур только руками развёл. Но выход есть. Он немедленно покинет офис (разумеется, по служебной необходимости) до конца рабочего дня.       Артур Уизли поступил именно так. Беда в том, что у Министра Магии были возможности связаться с любым работником Министерства Магии когда угодно. Лично. И ещё в том, что Артур Уизли ну никак не мог нарушить приказа…       Около пяти часов пополудни в одном из помещений Аврората, а именно, в кабинете психологической разгрузки собрался экстренный военный совет. Помимо Шеклболта и Робардса присутствовало человек восемь мракоборцев, суровых мужчин в возрасте от тридцати до пятидесяти (Кингсли радовался, что в компании нет едва окончивших школу юнцов). Они неспеша обсуждали ситуацию, попивая огневиски. На службе это было, конечно, недопустимо, но сегодня особенный день.       После недолгих, но бурных дебатов ситуация была признана безнадёжной. По общему мнению попытки захвата власти следовало ждать в пятницу после обеда, то есть завтра. Почему? Да потому, что в предвкушении уик-энда людям свойственно расслабляться и терять бдительность. Это значит, что эффект неожиданности будет максимальным, сопротивление стихийным и неубедительным, жертвы со стороны напавших минимальными. Упивающиеся тоже люди, тоже жить хотят.       То, что захват министерства не удаться не может, не вызывало никаких сомнений. Уж очень много народа в последнее время вело себя не то что неестественно, но как-то иначе, не так, как всегда. Судя по всему, кто-то методично обрабатывал сотрудников ключевых подразделений министерства посредством Империо, и этот кто-то сам работал где-то в этом здании.       Геройствовать понапрасну, защищая министерство до последней капли крови, тем более, возможно, от своих товарищей, никто не собирался. А вот хоть как-то защитить рядовых сотрудников следовало. Гавейн Робардс предложил оповестить руководителей отделов и прочих структур о возможном нападении, и, во избежание паники, попросить их распустить подчинённых пораньше под благовидным предлогом. Кроме того, нужно было ещё раз поговорить со Скримджером. Если уговорить его бежать всё же не удастся, решено было оглушить министра заклинанием и эвакуировать силой. Тут была одна сложность: заранее делать этого не стоило. За Скримджером следили. Ну, пусть следят. А они провернут это во время нападения.       Огромной помехой этим планам мог стать Поттер. Если Руфусу, конечно, удастся его сюда притащить, в чём Кингсли очень сомневался. Нет, он рассчитывал не на благоразумие мальчишки, которого не было и в помине, скорее на его своенравие и упрямство. И на неумение Руфуса находить подход к людям, от которого он страдал всю жизнь.       А ещё собравшиеся очень рассчитывали на заступающую на дежурство завтра утром группу Долиша, в составе которой, по общему мнению, служили самые опытные и храбрые мракоборцы.       Скримджер вернулся в кабинет поздно вечером, один, и тут же вызвал Шеклболта. В кабинете было темно, холодно и неуютно. От министра несло спиртным и дешёвыми женскими духами, галстук болтался на шее как тряпка, на воротнике несвежей рубахи даже в полумраке был виден след губной помады ядовито-розового цвета. В борделе он был, что ли?       Министр пребывал в отвратительном настроении. Как и следовало ожидать, идея Скримджера привлечь на свою сторону Поттера и привести его в министерство с треском провалилась. Мальчишка не просто отказался иметь какие-либо дела с руководством Магической Британии, он был груб и резок. Руфус почему-то считал, что парень имеет полное право вести себя подобным образом. Кингсли не был согласен с этим, но спорить не стал. Руфус и без того чувствовал себя виноватым, одиноким, и, кажется, совсем пал духом. Обиженный и расстроенный, из Норы он отправился в одно из заведений Лютного, где и провёл большую часть вечера.       Скримджер и Шеклболт проговорили до полуночи, потом министр выпил какое-то зелье и заснул на диване, а Кингсли отправился к мракоборцам.       В кабинете шефа Аврората было накурено, к запаху табачного дыма примешивался аромат крепкого кофе и, кажется, коньяка. Гавейн курил трубку и разгадывал кроссворд в какой-то магловской газетёнке. — Может быть ты, Кингсли, знаешь. Тут написано: «Жанр: занимательная история в картинках с минимумом текста». Вторая буква «о». — Может, роман? — подумав, предположил Шеклболт, усаживаясь в кресло и вынимая золотой портсигар. — Не-а, я тоже так думал. Не подходит, тут шесть букв. — Тогда не знаю, я магловскую литературу не читаю. — Вот и я тоже. Не интересуюсь.       Он бросил перо в чернильницу, как бросают дротик. Попал. Удовлетворённо хмыкнул. Отодвинул газету на край стола. — Кофе будешь?       Кингсли кивнул: — Латте, если можно.       Хозяин кабинета щёлкнул пальцами. Из воздуха возник домовик в тёмно-синей министерской униформе. — Один латте и один как я люблю, Тим. К ним круассаны и бутерброды с сыром.       Домовик исчез. Пару минут спустя на столе из ниоткуда появились две чашки кофе и тарелочки с круассанами и бутербродами. Гавейн вынул из кармана фляжку. — Коньячок? — Давай! — кивнул Кингсли. — Как Руфус? — поинтересовался Робардс, добавляя в кофе коньяк. — Никак. Поттер, похоже, его послал. — И что теперь? — А бес его знает! — Не нравится мне всё это, Шеклболт, ох как не нравится. — Гавейн глотнул кофе, — Я отправил домой Мартина и запретил возвращаться до понедельника. Клятву с него взял, что будет дома сидеть. — Это Хайнса, что ли? — Ну да, Хайнса. У него неделю назад дочка родилась. Он так сына хотел… — Родят ещё. Правильно, пусть сидит дома. — Пусть. Давай-ка пройдёмся по зданию. Сомневаюсь, что кто-то вломится сюда среди ночи, но, знаешь, для собственного успокоения.       В диспетчерской Отдела магических происшествий и катастроф дежурная группа быстрого реагирования и дежурные диспетчеры резалась в карты. Там было весело.       Дежурные Отдела магического транспорта, двое совсем молодых парней, пили кофе и оживлённо что-то обсуждали. Свои победы на любовном фронте, судя по смущённым под строгим взглядом вошедших, вмиг покрасневшим физиономиям.       Делом занимались только в Отделе Тайн. Эти круглые сутки работали неизвестно над чем: специфика такая. Кингсли и Гайвен не стали им мешать, поздоровались, убедились, что всё в порядке и ушли.       Двое дежурных мракоборцев в пустом Атриуме, где каждый шаг отзывался гулким эхом, отсалютовали им чашками кофе. Этот напиток был популярен в Министерстве Магии и днём, а уж ночью…       Убедившись, что всё в порядке и здесь, мужчины сошлись во мнении, что стоит немного поспать. Грядущий день обещал быть не самым лёгким. Предупредив дежурную группу, что будут в комнате психологической разгрузки и попросив разбудить их, если что, они отправились отдыхать.       Гавейн захрапел, едва коснувшись головой подлокотника доставшегося ему дивана, а вот Кингсли заснуть не мог. Что было тому виной? Выпитый кофе? Храп Робардса? Дурные мысли? Всё вместе, пожалуй. Если бы он мог раскрыть Руфусу истинное положение вещей! Если бы он только мог это сделать! К сожалению, он был связан клятвой, нарушать её не собирался, и не только из опасений лишиться магии, стать сквибом.       Поздно. Слишком поздно. Не он в этом виноват. И не Аластор Муди. И даже не Снейп.       Дамблдор.       Чем больше Кингсли думал о нынешней ситуации и роли в ней Великого Светлого Волшебника, тем меньше он понимал.       Нет, нет, нет. Не сейчас. Он сейчас не будет об этом думать. Завтра нужно выстоять любой ценой и защитить людей. И, желательно, спасти Скримджера. А вот потом…       Он запретил себе думать и об этом. Он запретил себе думать вообще. Он должен хоть немного поспать, иначе завтра, точнее, уже сегодня, он ни на что годен не будет. Интересно, как Снейп неделями обходится почти без сна? Зелья. Конечно, зелья.       Уже в полусне Кингсли посетила удивительная по гнусности мысль.       Засыпая, он думал о том, что он, Кингсли Шеклболт, несомненно, был бы гораздо лучшим Министром Магии, Чем Руфус Скримджер. Уж он бы на месте Руфуса…       Он пытался гнать эти мысли прочь, но уходящий в царство грёз разум уже создавал красочные картины его предполагаемого управления страной. И картины эти становились всё причудливей.       Какое-то время спустя Кингсли пытался что-то вспомнить, но память сохранила немногое.       Например то, как он убедил правительство снять запрет на использование в качестве транспортного средства ковров-самолётов. Потом он утвердил в должности директора Хогвартса Сивиллу Трелони, мотивируя это наличием у последней информации о грядущем развитии событий. Ещё он настоял на принятии закона, уравнявшего в правах оборотней, вампиров и почему-то домовых эльфов.       Его личному домовику по имени Али этот закон почему-то очень не понравился. Али кричал, что это несправедливо и даже преступно, приравнять эльфов (эльфов!) к поганым кровососам и гнусным двуличным хищникам. При этом Али потрясал в воздухе кулчаками и даже ногами топал, требуя признания равенства своего народа с гоблинами.       Ещё громче домовик требовал для себя лично премии в размере трёх месячных окладов за «приёмку родов» (он так и выразился!) у жены хозяина. Да, да, да. Хозяин непременно должен раскошелиться: наследники со столь редкостными качествами рождаются не часто и не у каждого.       Вошла Лейла с младенцем на руках. Новорожденному на вид было не менее двух лет, но это сущие мелочи, верно? Кожа его была почему-то белой, а не тёмно-шоколадной, как у родителей, пухлые розовые щёки покрыты веснушками. Немудрено: волосы младенца были огненно-рыжими. Нос практически отсутствовал, так, бугорок с парой дырочек, из-за него в нежном детском личике проступало что-то змеиное. Но примечательнее всего были глаза. Один, кажется правый, ярко зелёный с вертикальным зрачком, во втором, дико вращавшемся, без труда угадывался артефакт, совсем недавно утраченный Аластором Муди. Великолепие картины довершал шрам в виде молнии, украшавший лобик младенца. — Знакомься, любовь моя, это твой сын, — елейным голосом пропела жена, — Альбус Персиваль Томас Марволо Гонт. — А почему Гонт? — Что значит «почему»? Никто не должен догадаться, что великий светлый волшебник не только даровал твоему сыну величайшее из имён, но и пометил его как равного себе!       И она расхохоталась, обнажив неестественно длинные верхние клыки.       Кингсли проснулся от собственного крика, вскочил в холодном поту и, отдышавшись, заметил наконец, что в комнате, кроме него, никого нет, а часы на стене показывают без четверти восемь. Кое-как успокоившись, наскоро приведя себя в порядок, волшебник поспешил на оперативку к мракоборцам и, на сей раз, успел.       Какое-то время ему даже казалось, что их злоключения закончились и дальше всё пойдёт как по маслу. Долиш, как всегда спокойный и уверенный в себе, внимательно выслушал Шеклболта и Робардса, после чего сказал следующее. — Не спорю, положение серьёзное. Разумеется, это наша обязанность, защищать до последней капли крови законную власть. Скажу больше: это наш священный долг. Надеюсь, для присутствующих не новость, что каждый мракоборец из моей группы готов отдать жизнь за это правое дело. — он усмехнулся, — Но, Кингсли, ты должен понять, что-то, о чём ты говоришь, очень, очень серьёзно! Хотелось бы знать, откуда у тебя такие сведения. Да, Кингсли, я хочу знать имя твоего информатора и, думаю, коль скоро мы рискуем жизнью, это требование вполне законно. — И как ты это себе представляешь? — невесело усмехнулся Кингсли, — Назвав тебе имя, я подпишу этому человеку смертный приговор. Хороша награда за передачу нам ценных сведений в течение последних двух лет! — Ого, значит, источник всё тот же? Надо же, я думал, что вашим бессменным информатором был Снейп! Ну, хорошо. Поверим твоему источнику в очередной раз, он никогда не подводил. И будем готовиться к худшему.       После полудня министерство стало стремительно пустеть. Если руководители служб и не поверили представителям Аврората, то уж точно решили подстраховаться. Не радовать это не могло.       Около двух пополудни маленький отряд добровольцев пополнился ещё дюжиной опытных мракоборцев. Теперь их было уже больше двадцати, не считая группы Долиша. Это внушало некоторые надежды.       На часах была половина четвёртого, когда Тони Парка осенило. Волшебник предложил найти оборотное зелье, раздобыть пару волосков Скримджера, подменить министра на кого-нибудь из надёжных опытных мракоборцев и вывести из здания, а хоть бы и силой. План был хорош тем, что привести его в исполнение можно было немедленно.       Так они и поступили. Пока Кингсли ходил в Отдел Тайн, где у него были знакомые, за оборотным зельем, Долиш побывал в кабинете министра. Он популярно объяснил своему бывшему начальнику, как и почему Аврорат неустанно печётся о его безопасности и благополучии, чем довёл Руфуса до белого каления. Вернувшись, мракоборец вынул из кармана маленький пакетик для улик, внутри которого были едва видны два длинных тёмно-русых волоса. Долишу удалось.       Следующие четверть часа ушли на препирательства, кому из мракоборцев превращаться в Скримджера. В результате это опасное дело было поручено Клоду Кейси, опытному бойцу и сильному магу, давно и хорошо знавшему нынешнего министра.       Оборотное зелье решили всё сразу не изводить, мало ли что. Зелье, заряженное волосами министра порозовело и стало источать приятный вишнёвый аромат. Это всех насторожило, но размышлять по этому поводу было совершенно некогда. Собрали делегацию. Придумали повод для визита, чтобы обмануть крайне ненадежную охрану.       Обмануть охранников труда не составило, как и усыпить бдительность Скримджера. Разговоры о том, что ему следует бежать, и немедленно, Руфусу давно осточертели. Ну, некуда ему было бежать, да и незачем. Министр вспылил. Он не заметил, что один из вошедших мракоборцев глотнул что-то из фляжки.       И тогда разразилась катастрофа. Вместо ещё одного министра магии в кабинете возникла разбитная девица, тёмно-русая, вульгарно накрашенная, но, справедливости ради сказать, очень соблазнительно сложенная. Девица, изумлённо посмотрев на собственный маникюр, лихо выругалась и поспешно закуталась в форменную аврорскую мантию. В кабинете повисла мёртвая тишина.       Руфус, моментально узнав в невесть откуда взявшейся особе вчерашнюю шлюху, тут же понял, что произошло, и выставил обалдевшую делегацию вон из кабинета без малейших объяснений.       Увидев выскочившую из кабинета министра незнакомую полуголую девицу, охрана, мягко говоря, удивилась. До того, как телохранители первого лица государства вновь обрели способность адекватно соображать и задавать разные ненужные вопросы, Робардс успел скормить им красивую сказку. В ней говорилось о том, что они, мракоборцы, хотели сделать бывшему, но до сих пор горячо любимому начальнику приятный сюрприз. А то нервный он какой-то в последнее время, замотался совсем, устал. А они что? Они ничего, всего-то хотели поднять человеку настроение. Жаль, что не удалось, правда?       Охранники поверили безоговорочно, и даже сделали попытку оставить неудавшийся сюрприз до утра у себя, не зря же её сюда притащили! Золотые горы красавице обещали, это уж как водится. Но «девица» зыркнула на них так, что парни заткнулись и вопросов больше не задавали.       Слушая эту историю, мракоборцы хохотали до слёз. Не обошлось и без похабных шуток в адрес «девушки по вызову», бросавшей на присутствующих злобные взгляды из самого тёмного угла.       В другой ситуации мракоборцы могли бы веселиться ещё очень долго, но положение было, действительно, критическим. Нужно было что-то делать, и немедля.       После недолгих раздумий попытку подмены министра решено было повторить, благо, зелья оставалось ещё предостаточно. Оставалось раздобыть волосы. Теперь это дело взяла в свои руки Дебра Стивенс, отношения которой с Руфусом Скримджером, как известно, вышли далеко за рамки служебных ещё во времена прошлой войны понятно с кем. Дебра поправила коротко стриженые белокурые волосы, тронула губы лиловой помадой и ушла, кокетливо улыбнувшись на прощание.       Мракоборцы были готовы идти вызволять министра, ждали только Дебру, напоследок обговаривая планы дальнейших действий. Уходя, женщина предупредила, что спешить не станет, так что никто не волновался. Мужчины, весело посмеиваясь, изобретали повод для очередного похода к министру, когда Кингсли получил сообщение от Снейпа: «Если кто-то из вас в Министерстве, уходите немедленно! Группа готовится аппарировать, их не меньше тридцати человек. Ведут Белла и Долохов. Оказавших сопротивление приказано убивать. У вас не более четверти часа!»       Кингсли зачитал это вслух.       После замешательства, длившегося не более пары секунд, мракоборцы начали действовать. Оперативная группа Джона Долиша отправилась занимать позиции в Атриуме. Несмотря на протесты руководителя группы, Робертс отправил с ними троих крепких парней в качестве подкрепления. Пятеро мракоборцев, прихватив оборотное зелье, не дожидаясь возвращения Дебры, приступили к реализации плана спасения министра. Остальные занялись эвакуацией из министерства его рядовых сотрудников.       Атриум сейчас очень напоминал палубу терпящего бедствие корабля. Уходили через каминную сеть группами по три-четыре человека, перемещались куда придётся. В первую очередь отправляли женщин. Некоторые аппарировали из специальной зоны, но это было рискованно: именно оттуда в любой момент ждали атаки Упивающихся Смертью.       Бегство продолжалось недолго. Неожиданно камины перестали работать. Люди бросились в зону аппарации, но и она оказалась перекрыта: кто-то воспользовался антиаппарационными чарами.       Мракоборцам удалось на время остановить нарастающую панику. Людям было приказано вернуться на рабочие места, и, в случае нападения, ни в коем случае не оказывать сопротивления.       Все побежали к лифтам. Не тут-то было! Лифты тоже не работали. Напуганным, растерянным людям пришлось уходить из опасного места по обычным лестницам.       Кингсли, мысленно сквернословя, бежал вверх, преодолевая пролёт за пролётом.       Транспортная система внутри здания была выведена из строя полностью. Это была ловушка. Это можно и нужно было предвидеть. Это все выпустили из вида. Это…       Работники Центра сети летучего пороха (а кроме них такое не мог провернуть никто), очевидно, были под действием Империо. Люди Робардса уже должны быть там, но получится ли у них всё исправить?       Кингсли Шеклболт и Гавейн Робардс сейчас должны были попытаться сохранить жизнь Министра Магии. С ними было ещё четверо авроров, чуть раньше на министерский уровень поднялось пять человек плюс Дебора, ушедшая туда раньше. Они должны, обязаны были справиться!       Некоторую надежду на благополучный исход давала уверенность, что в здании пока нет посторонних, поскольку нет способа проникнуть в Министерство, минуя Атриум.       Или такие возможности были?       Кингсли похолодел, вспомнив об огромном камине в кабинете министра, через который чиновники высшего звена имели возможность посещать премьер-министра Великобритании магловской.       Если сейчас каминная сеть в руках сторонников Лорда Волдеморта…       Министерский уровень встретил их гнетущей, гробовой тишиной, которую нарушал еле слышный звук движущегося лифта.       У ребят получилось! Или…       Подгоняемые ужасным предчувствием, мракоборцы бросились в коридор, ведущий к приёмной министра. На первые трупы наткнулись почти сразу. Охранники. Двое. В луже крови. Убиты режущим заклинанием. Через десяток шагов ещё двое, бездыханный охранник и в двух шагах от него мракоборец Джейкоб Хорн, живой, но без сознания. Трансфигурировав чью-то мантию в носилки, раненого забрали с собой. Где-то здесь должен быть его старший брат, Джеральд.       Вот он, тоже живой, весь в крови, нога вывернута под каким-то странным углом, явно сломана. — Они вышли из кабинета, Беллатрикс Лейстрендж, Розье, Долохов, остальные в масках. Много. Они знают, где Поттер. У них приказ его схватить…       Он закашлялся, стёр с губ кровавую пену. Лёгкое пробито? Ещё одни носилки. Нужно найти безопасное место, хоть немного помочь обоим. Может, выживут…       Мракоборцы поспешили дальше. Кингсли задержался на минуту, отправил Патронуса со срочным сообщением в Нору. Едва серебристая рысь скрылась из вида, в отставшего от своих волшебника полетели лучи заклинаний. От первого он увернулся, второе отбил щитом и бегом бросился следом за товарищами. Едва не упал, споткнувшись о чей-то труп. Ещё один охранник? Кажется, да.       В приёмной министра кипел бой. Людей в масках здесь было только четверо. Один уже бился в агонии, трое других защищались яростно и точно не были новичками в боевой магии.       Подмога подоспела неожиданно, из неприметной двери. Что за ней, интересно?       Это были Фиби Уивер, красивая темноволосая молодая женщина с пронзительно синими глазами, и её жених, маглорожденный мракоборец, Марк Портер. Палочек у обоих не было. Марк обездвижил одного из Упивающихся мастерски выполненным борцовским захватом, а потом попросту свернул ему шею. Фиби схватила со стола тяжёлый бронзовый канделябр и от души приложила им по голове второго. Волшебник мешком рухнул на пол и больше не двигался. Третий Упивающийся, не ожидавший нападения сзади, да ещё безо всякой магии, пропустил заклинание Робардса и был убит.       Не успели мракоборцы перевести дух, как на них напали сзади, из коридора, ведущего к лифтам. Обороняющеся пока имели небольшое преимущество. Нападавших было много, человек шесть или семь, не меньше. Они очень мешали друг другу в тесном коридоре и не могли атаковать одновременно.       Пока Робардс и Шеклболт удерживали Упивающихся, не позволяя им войти в просторную приёмную, остальным удалось укрыться в кабинете министра, втащить туда раненых, и даже прихватить с собой палочки поверженных врагов. Убедившись, что все уже внутри, Кингсли и Гавейн напоследок синхронно ударили Депульсо. Двоих волшебников, скрывающих лица за белыми масками, отбросило назад, образовалась давка. Воспользовавшись минутным замешательством, мракоборцы, не мешкая, последовали за товарищами и успели затворить тяжёлую дверь, прежде чем в них полетели лучи проклятий.       Надо сказать, дверь кабинета Министра Магии Великобритании представляла собой мощнейший защитный артефакт. Укрепив её парой проверенных заклинаний, беглецы оказались в безопасности, по крайней мере, на время. Только сейчас они получили возможность оглядеться.       Увиденная картина преследовала их в кошмарных снах ещё долгие годы.       В разгромленном кабинете царил тяжёлый запах крови, обгоревшей плоти и чего-то ещё, не менее ужасного. Трупов было несколько, пожалуй, многовато для не слишком большого помещения. Взгляд вошедших неумолимо притягивало к себе обезображенное тело Руфуса Скримджера, привязанное к большому кожаному креслу посредством Инкарцеро. Заклинание потихонечку начинало ослабевать, волшебные путы с лёгким хлопком лопались и таяли в воздухе.       Дебра Стивенс, вальяжно развалившись, сидела в кресле напротив министра, не сводя остекленевшего взгляда с зияющей чёрной дыры камина. На лице женщины застыла нежная, немного грустная улыбка. Смертоносный зелёный луч настиг её неожиданно, вряд ли она успела понять, что произошло.       Четыре мёртвых тела, облачённые в чёрные мантии и белые маски, сейчас никого не интересовали. Их оттащили к стене, чтобы не мешали во время предстоящего боя. Маски на всякий случай сняли — и обомлели. Погибшие были очень молоды. Три юноши, которым едва ли исполнилось двадцать, и девушка-подросток, почти ребёнок, лет семнадцати от силы. Упивающиеся Смертью…       А вот Джозеф Хенсли, которого сочли мёртвым, был жив. Пока жив. Он неожиданно пришёл в себя. Все понимали: ненадолго. Джозеф и сам знал, что умирает. Неведомое проклятие медленно сжигало его изнутри. Следующие четверть часа, пока Упивающиеся пытались взломать дверь, Хенсли, задыхаясь от невыносимой боли, рассказывал товарищам, что случилось.       Сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть вошли через камин. Хенсли, услышав доносящийся из кабинета странный шум, заглянул посмотреть, в чём дело. За его спиной неожиданно началась ожесточённая схватка. Понять, что случилось и ввязаться в бой Джозеф не успел. Ударная волна чьих-то щитовых чар ударила ему в спину, он ввалился в кабинет и глупейшим образом растянулся на полу.       Дебра была уже мертва, Руфус привязан к собственному креслу и, кажется, оглушён. Через камин шли люди в масках. Скримджер успел прикончить троих, но их было слишком много. Хенсли понял, что погиб и успел отправить на тот свет ещё одного, прежде чем ему в живот угодил искрящийся луч грязно-синего цвета. Больше Упивающиеся Смертью не обращали на него внимания.       Дальнейшее Джозеф видел, как в тумане.       Упивающихся вела Беллатрикс Лестрейндж, одетая как на великосветский приём. Остальные были в масках. Кроме Пия Толстоватого, которого Хенсли никак не ожидал увидеть в подобной компании. Под их давлением Скримджер вскоре подписал какие-то документы (Кингсли догадался — собственную отставку), но это его не спасло.       Пий тут же покинул кабинет в сопровождении небольшой свиты.       Пытала Руфуса Белла. Долго, с нескрываемым наслаждением. Интересно, что она почти не применяла магию, для пыток у неё имелся кинжал.       Мракоборцы как под гипнозом смотрели на истерзанное тело своего бывшего начальника, на выколотые глаза, вырванные ноздри… И всё же мучительница не обошлась без магии. На обнажённой груди Скримджера была старательно, но очень коряво выжжена Чёрная Метка. Проследив за взглядами товарищей, Хенсли рассказал, что ужасное клеймо женщина, от усердия высунув кончик языка, очень долго рисовала огненным лучом, который испускала её палочка.       Белла так увлеклась, что не сразу заметила, что Руфус мёртв. Она горько сожалела, что это произошло слишком быстро, но потом махнула рукой: они и без этой падали знают, где находится Гарри Поттер. Присутствующих это изрядно повеселило…       На дверь обрушивались удар за ударом. Мракоборцы молчали. Они понимали: это конец, дальнейшее сопротивление потеряло смысл. Пора было уходить.       К счастью, камин работал. Раненых в сопровождении потерявших свои палочки Фиби Уивер и Марка Портера отправили в Мунго. Остальные собирались спуститься в Атриум на подмогу Джону Долишу и его группе, если там было ещё кому помогать. О том, что произошло в Атриуме, Кингсли узнал неделю спустя от навестившего его дома Гавейна Робардса.       Робардсу удалось улизнуть из кабинета, разнеся бомбардой огромный письменный стол.       Каково же было его изумление, когда он обнаружил, что в Атриуме царит мир и покой. Как выяснилось, группа Долиша вместе с примкнувшими к ней добровольцами в полной боевой готовности ждала нападения. К ним присоединились и мракоборцы, безуспешно пытавшиеся проникнуть в Центр сети летучего пороха.       Неожиданно один лифт заработал. Мракоборцы напряглись. Каково же было их удивление, когда их лифта вышел Пий Толстоватый в сопровождении нескольких сотрудников Отдела магического правопорядка. Он жестом пригласил присутствующих подойти к нему и продемонстрировал документ, согласно которому Руфус Скримджер по собственной инициативе и доброй воле оставил пост Министра Магии Великобритании, передав свои полномочия Пию Толстоватому, временно, до утверждения новой кандидатуры на эту высокую должность.       Пару раз перечитав документ, внимательно рассмотрев печать и подпись, убедившись в их подлинности, Джон Долиш дал отбой тревоге и приказал покинуть министерство всем, кроме представителей дежурной группы.       Долиш не стал выяснять, что произошло. Он действовал согласно присяге и инструкции. Его совесть была чиста.       Больше никто не погиб, по крайней мере, в этот день.       Хейнсли, которому с каждой минутой становилось хуже, был намерен насколько сможет задержать нападавших, чтобы дать товарищам уйти. Он переоценил свои силы: не дожил до минуты, когда Упивающиеся ворвались в кабинет.       От очередного удара дверь сорвалась с петель и со страшным грохотом рухнула на паркетный пол, опрокинув два кресла. В открывшийся проём ворвалось не менее десятка Упивающихся. Питер Скотт был убит на месте, Эшли Флойд ранен, его удалось вытолкуть камином в Мунго. Остальные ожесточённо сопротивлялись, не имея возможности сделать паузу, чтобы шагнуть в спасительный камин. Нападавшие тоже несли потери, но их численное превосходство всё ещё было слишком велико.       Робардс приказал всем уходить. Он, как начальник Аврората, уйдёт последним или останется здесь навсегда. Кингсли попытался ему возразить, отвлёкся на долю секунды и немедленно получил ужасной силы удар в голову.       Его спас автоматически сработавший порт-ключ.       Волшебник очнулся пару дней спустя в собственной постели и тут же попал в объятия рыдающей от счастья Лейлы. Последнее, что он помнил — закрытые двери переставшего вдруг работать лифта.       В следующие три-четыре дня память восстановилась полностью, но сообщить обитателям Мэнора, что он жив и здоров, Кингсли сообразил только через неделю.