***
Субботнее утро двадцать пятого октября выдалось на удивление ясным, обещая чудесный, почти по-летнему тёплый день. Над озером плыла белая дымка тумана, готовая развеяться от малейшего движения воздуха. Мириады капелек росы крошечными бриллиантами сверкали на каждой хвоинке, на каждой задремавшей на зиму почке. Причуды погоды тому виной или ещё что, но и Марье, и Северусу заниматься в такое утро боевой магией было до невозможности лень. Возвращаться так сразу тоже не хотелось, в конце концов, эти вылазки в лес для каждого из них были, помимо прочего, едва ли не единственной возможностью отдохнуть, забыв о суровой действительности. Разумеется, этого они никогда не обсуждали. Сидя на замшелом стволе поваленного дерева, Марья лихорадочно искала хоть какой-нибудь оправданный повод не появляться в Мэноре как минимум до обеда, тем временем Снейп, пристроившийся на том же бревне в метре от девушки, пытался собраться с духом, чтобы начать, наконец, не самый приятный для себя разговор. Признаваться в собственном невежестве Северус всегда ненавидел. Консультироваться на сугубо научные темы у собственных учеников, пусть даже бывших, он считал для себя неприемлемым и, некоторым образом, даже постыдным. Обращаться за разъяснениями по теме, занимающей его в настоящее время, к привлекательной молодой особе, рискуя начисто потерять её уважение, было ну никак не возможно. Можно подумать, у него есть выбор! — Простите, мисс, — нарушил затянувшееся молчание зельевар, — могу ли я проконсультироваться с вами как с колдозоологом? — Как с колдозоологом? Ну-у… — пожала плечами Марья, хватаясь за наметившийся разговор как утопающий за соломинку, но слегка робея от такого поворота, — я не такой крупный специалист, как вам могло показаться, но — почему нет? Чем смогу — помогу. — Замечательно. Вы разбираетесь в змеях? — В змеях? Вы о василиске? Но науке о нём мало что известно, и я, собственно… — Нет, мисс, я говорю о самых обычных змеях. — М… ну, как вам сказать… Не думаю, что я знаю о змеях больше вашего. Вы же зельевар, Северус, о змеиных ядах вам известно больше, чем кому-либо, и я, честно говоря, не представляю… — Кто сказал, что я намерен спрашивать вашего мнения о чём-либо, касающемся моей профессиональной деятельности в целом и змеиных ядов в частности? — скривился Северус, изо всех сил изображая презрение, которого не было и в помине, — Я прошу лишь помочь мне с возможно большей точностью определить видовую принадлежность одного существа. — Ну, с этой задачей я, вне всякого сомнения, справлюсь! — улыбнулась девушка. — Да вы самоуверенны, мисс! — Осмелюсь предположить, не самоувереннее вас, сэр! — беззлобно рассмеялась Марья. Грубовато-холодный тон собеседника не произвёл на неё ни малейшего впечатления. Снейп хмыкнул, но на шпильку не ответил. — Как вам известно, мисс, у Тёмного Лорда есть змея. Не будем останавливаться на её особых свойствах, о них вы имеете вполне ясное представление. Дело в том, что Лорд всё чаще использует Нагайну в качестве личного оружия, это вынуждает меня заниматься созданием антидота к её яду. Не так давно у меня возникли некоторые затруднения. Видите ли, мисс, наш горячо любимый Франкенштейн, судя по всему, скроил Нагайну из представителей нескольких видов змей. Способа я не знаю и знать не хочу. Проблема в том, что яд этой змеи является веществом, производным от всех его составляющих, но не их суммой, поэтому некоторые компоненты сложно идентифицировать. По этой же причине существующие антидоты, применимые для нейтрализации каждого из них бесполезны. — То есть свойства исходных ядов изменились? — Совершенно верно. Некоторые из них явно утрачены, например, нейротоксичность, остальные несколько видоизменены. Я предполагаю наличие четырёх исходных видов змей. Один из них легко определяется по внешним признакам, он, очевидно, был взят за основу. Ещё два составляющих я с достаточной степенью вероятности определил, анализируя состав яда. Но, судя по некоторым признакам, должен быть ещё один компонент, идентифицировать который я пока не могу. — А по внешнему виду вы не пытались его определить? Строение формы головы, особенности окраса… — К сожалению, я знаком с обликом большинства животных исключительно по книжным иллюстрациям, а это, как правило, либо не слишком точные рисунки, либо магловские фотографии, а их качество обычно оставляет желать лучшего. — Понятно. Разберёмся. Так называемый магический гибрид, значит. Слыхала, что такое возможно, но никогда не видела ничего подобного! Посмотреть бы мне на эту вашу змею, а? — Не проблема, — Северус повернулся к девушке лицом, сев верхом на бревно, — дайте руки, закройте глаза и просто расслабьтесь. Марья кивнула. Несколько минут они сидели неподвижно. — Ха! Вы уверены, что змея ядовита? — скептически прищурилась девушка, открыв, наконец, глаза. — То, что это какой-то удав, я и сам вижу! — обиженно проворчал Снейп, отпуская её руки и устраиваясь на бревне поудобнее. — Питон. Сетчатый питон. Окрас у него, правда… — Питон, удав, — какая разница? — раздражённо перебил Снейп, — Яда в нём не должно быть ни капли, тем не менее, он есть, и в немалых количествах. Препятствует заживлению ран, уменьшает свёртываемость крови, а также способствует оттоку магической энергии в окружающую среду при малейшей попытке колдовать. Простейший Люмос вызывает почти мгновенное магическое истощение. Токсин полностью разрушается и выводится из организма в течение семидесяти двух часов. Противоядия пока нет, но в Мунго думают иначе. К ним в руки однажды попал один… укушенный. Артур Уизли, вы его не знаете. Колдомедики приписали его выздоровление действию изготовленного ими противоядия, но я уверен, что Артура удалось вылечить, всего лишь продержав трое суток на крововосстанавливающем и общеукрепляющем. Яд разложился — вот вам чудесное исцеление. Между тем нам необходим надёжный антидот, и срочно. — Оч-чень интересно! Сами-то как считаете, помимо взятого в качестве основы сетчатого питона, из чего ваш Лорд ЭТО скроил? — Судя по химическому составу токсина, одним из исходных видов может быть тайпан. — Самая крупная и самая ядовитая змея Австралии, значит. Допустим. Если я ничего не путаю, его яд препятствует свёртываемости крови и разрушительно действует на нервную систему, последнее, как вы сказали, по каким-то причинам утрачено. Так, что ещё… Если я совсем ничего не путаю, змея славится скоростью броска и жертву бьёт несколько раз, хотя при таком яде хватило бы одного укуса. — М-да, этого я не знал. Что ж, ещё одно подтверждение моим догадкам. Уизли старшего змея действительно ударила несколько раз, да так, что потребовался костерост. — Да?! Ломать кости — это немного чересчур для ядовитой змеи, не находите? Об этом стоит подумать. Так. Кто ещё? — Hydrophis spiralis. — Спиральный ластохвост, если не ошибаюсь? Нет? Значит, мне не показалось, что у этой вашей Нагайны кончик хвостика не то чтобы совсем плоский, но так, слегка сплющенный? Не показалось. Как и то, что головка у вашего сетчатого питона почему-то имеет заметный желтоватый оттенок. А плавать ваша змеюка тоже умеет, правда? — Вот уж не знаю! — Жаль! Кстати, у морских змей яд, конечно, посильнее, чем у большинства обычных, сухопутных, но ядовитые зубки там подкачали: маленькие, неподвижные зубки-то. Есть шанс, что вашей змейке это передалось, тогда нам повезло. — Если они у Нагайны вообще есть! — То есть?! — Надеюсь, вы представляете себе, как выглядит укус ядовитой змеи? — Разумеется! Две небольших круглых ранки, расстояние между ними соответствует ширине пасти. — Да вы образованная девушка, мисс! Я восхищён!.. М-да… Артуру Уизли зашивали рваные раны. — Нанесённые ядовитой змеёй? Великолепно. Северус, я хочу заглянуть вашей Нагайне в пасть! Энтузиазм в голосе девушки несколько озадачил Снейпа, и даже слегка напугал. — Что, жить надоело? — Ну-у, совсем же не обязательно, чтобы змея при этом была жива. Меня вполне устроил бы её труп. Ещё компоненты? — В том и вопрос, — усмехнувшись в кулак, ответил Снейп. Ход мыслей собеседницы был не так уж плох, — Не знаю. Об этом я и хотел проконсультироваться. Сами-то по внешнему виду что скажете? — По внешнему виду? Пожалуй, ничего, и это тоже показатель: может быть похожий окрас, понимаете? Если следовать логике… Смотрите: питон, морская змея, аспид. Следуя весьма и весьма упрощённой схеме, должен быть кто-то из гадюковых. Ставлю на гремучую змею. — Почему? — Ваш Тёмный Лорд не колдобиолог. Он, безусловно, пользовался кое-какой литературой, скорее всего, научно-популярной, и, исходя из прочитанного, явно выбирал виды покрупнее и поядовитее, но из тех змей, чьи названия у всех на слуху. Хорошо, пусть будет гремучая змея. Тогда, скорее всего, техасский гремучник. — Вы так считаете? — Ага. Его проще найти. Кстати, его окрас на сетчатого питона смахивает. Немного. Если не приглядываться. Только простите, Северус, я не понимаю, какой во всём этом смысл. Сетчатый питон, конечно, змея крупная, но почему бы не взять вместо него, скажем, королевскую кобру? Она, конечно, помельче, зато какой яд! Что ж, возможно, ваш Лорд пытался совместить в яде одной очень крупной змеи свойства всех разновидностей токсинов её сородичей, добавить к ним магический компонент, при этом сохранить способность удушить жертву, тогда всё объяснимо. Умеет ваша Нагайна душить? Снейп молча кивнул. Марья криво усмехнулась: — Осталось только научить змейку плеваться ядом и поработать над меткостью. Грандиозный план, хорошо, что провалился. — Боюсь, вы ошибаетесь, — нахмурился Снейп, — Нагайна не жертва неудавшегося эксперимента, она — результат незаконченного. Пока незаконченного. Есть основания предполагать, что Тёмный Лорд работал над ней перед своим развоплощением и много чего не успел. — И продолжает работать сейчас? — Сейчас? Не-ет, что вы! Сейчас у него другая забота: Поттер. Думаю, Лорд планирует довести эксперимент до логического конца после того, как покончит с мальчишкой. — Пророчество? — Да, пророчество. Однако, вернёмся к нашим змеям. Удав, точнее питон, гремучник, тайпан, морская змея… Довольно экзотично, не находите? Насколько реально раздобыть в Европе молодых и здоровых особей этих видов, как считаете? — Странный вопрос, Северус! Этих змей можно найти в любом более-менее крупном зоопарке. С морскими змеями посложнее, аквариум есть не везде. Впрочем, и это не проблема. — В зоопарке?! — удивлённо переспросил Северус. Тут-то и выяснилась одна очень интересная деталь. Оказалось, что Снейп о зоопарках имеет весьма приблизительное представление, поскольку ни разу в жизни ни в одном из них не был. Это был существенный пробел в знаниях директора Хогвартса о мире маглов. Марья предложила немедленно исправить столь досадное упущение. Она слыхала от бывших коллег, что вполне приличный зоопарк имеется в Эдинбурге, а это совсем рядом, если, конечно, аппарировать, а не добираться магловским транспортом. Северус посмотрел на Марью, как на психически больную, потом поартачился, конечно, поворчал минут пять для порядка, велел дожидаться здесь, на поляне, и аппарировал в неизвестном направлении. Вернулся он минут через двадцать, имея при себе хороший запас снаряженного оборотного зелья. Итак, около одиннадцати утра они, приняв обличие неизвестных Марье студентов Хогвартса, аппарировали в какой-то полузаросший парк на окраине Эдинбурга. Стоило им с лёгким хлопком исчезнуть с поляны, как из ближайших зарослей ивняка к ручью вышло небольшое стадо фестралов. Они хорошо знали девушку, но сегодня она опять была не одна. Оснований доверять её черноволосому спутнику у истинных хозяев поляны пока не было никаких.***
В зоопарк сразу не пошли, прежде прогулялись по исторической части города. Марья никогда не была в Эдинбурге, Северус был пару раз, но как-то мимоходом, так отчего бы не посмотреть город? Погода хорошая, спешить некуда, оборотного хватит на полдня. Нагулявшись, решили перекусить в каком-то дешёвом уличном ресторанчике в двух кварталах от зоопарка, долго пили кофе с круассанами. Кстати, кухня в заведении оказалась выше всяких похвал. Изначально запланированная экскурсия тоже удалась как нельзя лучше. Коллекция зоопарка превзошла все ожидания Марьи и тем более Снейпа, который почему-то не рассчитывал увидеть там ничего интереснее слона, льва и бегемота. Особенно надолго они застряли в террариуме, потеряли счёт времени и спохватились, когда действие последней порции оборотного зелья стало пропадать. Доигрались. Осознав происходящее, девушка оцепенела от ужаса: это было бы даже забавно, но они стояли в толпе маглов! Нервы Северуса оказались крепче: ни слова не говоря, он схватил Марью за руку и потащил к выходу из павильона. Аппарировали с заднего двора террариума, скрывшись от посторонних глаз за мусорными баками. На любимой полянке материализовались, почти в обнимку свалившись на жухлую траву, уже в собственном обличии. Обоих душил хохот. Фестралы, мирно пасшиеся на прогалине, как по команде подняли головы и замерли, выпучив глаза, даже жевать перестали: изо рта одной из кобыл свисал крысиный хвост. В глазах вожака застыла странная обречённость. — Не делайте резких движений, прошу вас, они вас не знают! — громко прошептала Марья, схватив Северуса за руку. — Как это — не знают?! — То, что они регулярно видят вас издалека, ещё не значит, что они позволят вам находиться на таком опасно близком расстоянии от детёнышей! Оставайтесь на месте, мы сейчас договоримся. — Это не опасно? — Не-а. Кстати, не вздумайте доставать волшебную палочку! Снейп кивнул, и, готовый к любым неожиданностям, остался сидеть на траве. Девушка же медленно поднялась, аккуратно отряхнула с одежды сухие листья, травинки и прочий лесной мусор, поправила растрепавшиеся волосы, вытянула вперёд раскрытую ладонь правой руки, и очень медленно пошла к вожаку, неотрывно глядя ему в глаза. Наблюдавший за происходящим Северус готов был поклясться, что девушка общается с фестралом телепатически. Наконец, тихонько фыркнув, огромный жеребец сложил угрожающе поднятые крылья, сделал шаг вперёд и ткнулся мордой в раскрытую женскую ладонь. — Северус, — сказала девушка тихо, — медленно встаньте, подойдите сюда и дайте руку, только в глаза ему не смотрите, и ни в коем случае не пытайтесь его читать! Он должен «заговорить» первым. Если сочтёт нужным. Вожак ткнулся мордой в раскрытую ладонь мужчины, нос был сухой, тёплый, мягкий как замша. Вслед за вожаком то же движение повторила вся взрослая часть стада, после чего фестралы потеряли к людям всякий интерес и преспокойно занялись своими делами. Только два любопытных жеребёнка робко топтались поблизости, опасаясь подойти вплотную. Марья улыбнулась и запустила руку в сумку, где на такой случай всегда имелся запас лакомства. Судя по всему, жеребята об этом знали. Юная кобылка пустила слюну, но подойти поближе пока не решалась. Её брат оказался не так робок. Он тряхнул головой и сделал шаг к сидящим на бревне людям, а потом ещё шаг, а потом ещё… Марья погладила юного фестрала по мордочке, протянула на раскрытой ладошке вчерашнюю котлету. Жеребёнок аккуратно взял ее передними зубками и счавкал, виновато глядя почему-то на Снейпа. Тот озорно улыбнулся, потом грозно нахмурил брови и очень строго погрозил малышу пальцем. Фестрал подозрительно посмотрел на мужчину и сделал пару робких шагов в сторону — от греха подальше. — Не бойся, маленький, дядя шутит, — рассмеялась Марья, — дядя добрый, но вредный. Иди ко мне! Пока Северус хватал ртом воздух, пытаясь подобрать пару более-менее цензурных слов для ответа вконец распоясавшейся девчонке, та бесцеремонно схватила его за руку. — Да прекратите же вы, наконец, строить из себя бесчувственного чурбана! Я же вижу, они вам нравятся! Погладьте его, не бойтесь, он не укусит! А если цапнет, мы ему уши надерём и отправим к мамке, пусть она ему тогда всыплет по первое число. Ну же! Вспоминая этот щекотливый момент, Снейп так и не понял, почему послушался. Не вполне сознавая, что и зачем делает, он неловко коснулся пальцами тоненькой шейки жеребёнка, и окончательно потерял дар речи, когда тот, блаженно прикрыв огромные затуманенные глаза пушистыми ресницами, по-кошачьи потёрся мордашкой о его плечо. Мужчина окончательно выпал из реальности, когда юная кобылка, осмелев, бесшумно подошла сзади и ткнулась мягким носом ему в ухо, а потом без затей лизнула в щёку.***
Солнце клонилось к закату. К вечеру заметно похолодало: октябрь есть октябрь. Давно пора было возвращаться в Мэнор, но они почему-то медлили. — Знаете, а Филипп фестралов терпеть не может! — грустно сказала Марья, скармливая жеребёнку последнюю котлету. — Неудивительно! — вздохнул Северус, почёсывая за ушком млеющей от ласки маленькой крылатой кобылки, — Люди не любят некрасивых, по себе знаю. Марья искоса глянула на зельевара, усмехнулась. Она его некрасивым не считала. Она об этом вообще не задумывалась. — К тому же с фестралами связано много примет и суеверий, — продолжал Снейп, — и крайне неприятных, насколько мне известно. Правда, я в этом не очень-то разбираюсь, зато Шартье разбирается, да ещё как! Так что вам склонить его на свою сторону будет очень трудно. — Это я уже поняла, — кивнула Марья, потрепав юного фестрала по младенчески густой гривке, — кстати, Филипп был здесь сегодня утром. Зря я показала ему эту поляну. — Филипп? Здесь? Я никаких следов не заметил! — Я тоже. Мне вожак рассказал. — Угу. Ну, а нам-то что с того? Был и был. — Объясняться придётся. Фил давно пытается дознаться, что мы здесь на самом деле делаем. Понимаете, он с самого начала не считает занятия боевой магией достаточным основанием, чтобы проводить целый день в лесу, а про анимагию я ему рассказать не могу. Да и не хочу, — она вздохнула, — удивляюсь, почему он нас раньше не выследил. Сегодня вот заявился и застал тут вместо нас стадо фестралов. Замечательно! Вожак его прогнал отсюда, при этом здорово напугал. — Какое вообще Шартье дело до того, чем мы здесь заняты? — Ревнует. — Вас? Ко мне?! — Снейп издал нервный смешок, — Вот идиот! — Это точно! — вздохнула Марья, ловя себя на том, что в последнее время слишком часто вздыхает, думая или говоря о Филиппе, — Но мне в любом случае придётся как-то объяснить ему наше отсутствие. Сказать правду, как вы понимаете, я не могу. Сказать правду… Снейпу было до чёртиков стыдно за своё сегодняшнее поведение. Эта их эскапада — чистой воды ребячество, и вели они себя там, в Эдинбурге, соответственно. Особенно в зоопарке. Хорошо ещё, что под обороткой. А всё мисс Велесова, всё её дурное влияние! Видели бы его сегодня студенты Хогвартса… Это же конец репутации! Да что там, видели бы его Упивающиеся Смертью! — Да уж! — Северус глухо рассмеялся, пряча глаза, — Послушайте, а давайте попробуем отвлечь Филиппа, пусть подумает о чём-нибудь другом. — Как? Снейп на минутку замялся: то, что он был намерен сделать, не лезло уже совсем ни в какие рамки. Да что с ним такое сегодня, на самом-то деле! Неужели три унции сушёного корня тибетского эдельвейса, продлившие действие его оборотного зелья на целых четверть часа, имеют такой побочный эффект? Почему об этом не упомянуто ни в одном источнике? Он бы знал! Или дело в передозировке? Нужно обязательно разобраться! Когда-нибудь. Возможно. Чёрт бы побрал это зелье! Северусу понравился его побочный эффект: полная раскрепощённость, давно забытое ощущение внутренней свободы. Да, они вели себя как дети, ну и что? Жизнь уже много лет требует от него жесточайшего самоконтроля, но сегодня он абсолютно свободен, а значит… — Сыграем на его суеверии, — продолжил он вслух, — заодно проверим, узнают ли меня в аниформе. Ворон — птица вещая, кажется, так говорят? А про наше отсутствие скажем, что были чуть дальше по берегу. Из-за фестралов. М-да, сегодня Северус без всяких аниформ сам себя не узнавал. Марья, что-то прикинув в уме, улыбнулась, и эта улыбка не сулила Филиппу Шартье ничего хорошего.***
Обстановка в Мэноре накалялась медленно, но верно. Не обнаружив в резиденции на озере ни зельевара, ни своей возлюбленной, Филипп Шартье расстроился, и молча, прислонившись виском к холодному стеклу, сел у окна, из которого был виден лес. Присутствовавшие при этом Аластор Муди и Кингсли Шеклболт понимающе переглянулись и стали ждать, что будет дальше. Ждать пришлось недолго, от силы пять минут. Избытком терпения француз не страдал. — Ну вот где?! — не отводя взгляда от кромки леса неожиданно воскликнул Фил, хлопнув ладонью о подоконник. — Что? — прикинувшись, что ничего не понял, с абсолютно невинным выражением лица спросил в ответ Аластор. В последнее время Шартье ужасно его раздражал. Кингсли, не скрываясь, хихикнул, этот короткий и крайне неприятный смешок расстроил Филиппа ещё больше. — Ты прекрасно понял, о ком я, Муди! — с грустным укором сказал он. — Я-то понял, — Аластор вдруг посерьёзнел, — а вот ты, похоже, нет. Далее последовала долгая и очень нелицеприятная отповедь, на протяжении которой Филипп краснел, бледнел, промокал белоснежным платочком вспотевший лоб, но не смог вставить ни единого слова в своё оправдание. Всё это время злодей Кингсли, посмеиваясь, неспеша пил чай с печеньем, которое только что испекла Люси. Муди, кажется, мог говорить ещё очень долго, но из-за окна вдруг донеслось громкое и очень зловещее «Кр-р-ра!». Фил выглянул в окно и побледнел. — Мерлин милосердный! — Ну, что там ещё! — недовольно проворчал Муди, на всякий случай вынимая волшебную палочку. — Кр-ра! Кр-ра! Кр-ра! — ещё более зловеще прозвучало за окном. — Ворон! — Фил побледнел ещё больше. — Ну и что? — Как что?! Быть беде! — бросил француз и ринулся наружу с намерением прогнать ужасную птицу. Помянув какую-то нечисть, Муди, не убирая палочки, поковылял следом. Кингсли тоже вышел: он свято верил в прочность установленных щитов, но, судя по всему, намечалось представление, и пропустить его было бы обидно. Хоть какое-то развлечение. Ворон был огромный, с блестящим иссиня-чёрным оперением, очень внушительным клювом и умными чёрными глазами. Он мрачно посмотрел в глаза Филиппу, отчего у бедного француза душа ушла в пятки, и ещё раз сказал: «Кр-р-ра!». Подошедшие Шеклболт и Муди встали рядом, разглядывая сидящую на камне птицу. Птица, в свою очередь, с не меньшим интересом разглядывала мужчин, даже не думая улетать. — Кшш! — прошипел Кингсли, и, для пущей убедительности, помахал руками. Наглый ворон смерил его скучающим взглядом и демонстративно отвернулся. — Слушай, Муди, — Кингсли задумчиво потёр подбородок, — тебе не кажется, что он ведёт себя странно? — М… Ну, не знаю. Я бы сказал, слишком смело. Можно бы заподозрить в нём почтовую птицу или даже анимага, но… — Но защита цела, сейчас отсутствуют только твоя Мэри, у неё другая аниформа, и Снейп, из которого, с его выдающейся неспособностью к трансфигурации, такой же анимаг, как из меня белая магла. Ворон издал звук, похожий на короткий презрительный смешок, развернулся к мужчинам хвостом и стал старательно чистить перья. — Если бы я не знал, что Северус точно не анимаг, я рискнул бы предположить, что это он, — сказал Фил, задумчиво почёсывая кончик носа, и поспешно опустил глаза, когда ворон бросил на него полный презрения взгляд. — Шартье, чтоб тебя!.. Ты хоть о чём-нибудь ещё думать можешь? Сотню раз тебе говорил и повторю ещё раз: отстань от Снейпа! Они с Мэри… — Не злись на него, Муди! — неожиданно вступился за француза Кингсли, — Может, это у него такая защитная реакция на стрессовую ситуацию, в которую мы с тобой его втянули! Сам знаешь, такое бывает. Чувство незащищённости, ощущение постоянной опасности, почти полный контроль Упивающихся над лечебницей… А психика не готова. Нужна какая-то отдушина, он и нашёл. Филипп у нас не мракоборец, он обычный обыватель, что ты от него хочешь? Привыкнет — пройдёт. Но тебе, Филипп, тем не менее, стоит научиться держать себя в руках. Кстати, с чего ты про Снейпа-то заговорил? — Похож потому что! — буркнул пристыженный Фил, кивнув на ворона, но мысль развивать не стал, настроение пропало. — Слушайте! Точно: похож! — прыснул Муди, — один нос, тьфу, то есть, клюв чего стоит! — Клюв, клюв… Ты на глаза его посмотри! — ворчал Шартье, — Такой взгляд! Ох ты! Это же вылитый Снейп! Он бы ещё бровь поднял… — Не получится, — со знанием дела заявил Кингсли, — у птиц бровей не бывает! — А знаете, что я думаю? — неожиданно серьёзно сказал Муди, — он фамильяр, потерявший хозяина. Видишь, какой тощий? Ничего не поделаешь, война! Так-то, брат! — М-да, война… А мы сейчас у мисс Велесовой спросим, что она обо всём этом думает. — Чего это вы тут столпились? — весело спросила чуть запыхавшаяся от быстрой ходьбы девушка, — Никак меня встречаете? Ух ты, какая птичка! А погладить можно? Ворон подозрительно посмотрел на подошедшую, сделал пару осторожных шагов в сторону, но понял, что на него пока не покушаются, и успокоился. — Осторожней! — вскричал француз, схватив Марью за руку, — Это же ворон! — Без тебя вижу, что не дятел! — проворчала она, высвобождая запястье, и подошла к птице вплотную. Ворон покосился не неё ещё подозрительнее, но не двинулся с места, — Ух ты, какой красавец! — Мэри, а где Снейп? — Сейчас придёт! Нашёл во-он там заунывники, остался оценить запасы и установить какую-никакую защиту на всякий случай. — А что сразу не собрали? — Не цветут ещё! — отмахнулась Марья, продолжая разглядывать ворона, — Вот это да! — Не понимаю твоих восторгов, Мари! — обиженным тоном сообщил Филипп, — О, эта ужасная птица!.. — Кр-ра! — с энтузиазмом подтвердил ворон. — Вот это голос! — продолжала восхищаться девушка, — вы только прислушайтесь, какой необыкновенный тембр! Заслушаться можно, правда? — Кр-ра! Кр-ра! Кр-ра! — ворон рад был стараться. — Мари, ты сошла с ума! Ты заметила на чём он сидит?! — Филипп был не на шутку взволнован. — Остатки разбитого кельтского креста. Дальше что? — Как что? Это не к добру, помяните моё слово! — процедил француз и вынул палочку, — сейчас я его… — Ну-ка, птичка, дай-ка и я присяду! Марья бесцеремонно пихнула ворона в бок, вынуждая подвинуться, и пристроилась рядом. Удивительно, но птица приняла это как должное. — Вот так. И только попробуй произнести хоть одно заклинание! Шартье покраснел до корней волос, но палочку убрал. — А ты, Мэри, всё же поосторожнее, а? — волновался Аластор, — Вон какой у него клюв! Если ударит…. — Да, клюв знатный! — согласилась Марья, и осторожно провела пальцем по этому самому клюву от основания до кончика, чем привела несчастную птицу в полуобморочное состояние. В глубине души девушка была в ужасе от того, что творит, но остановиться почему-то уже не могла. — Ну, чего испугался, мой хороший? Ты мой краса-авец! — и она ласково погладила обалдевшего ворона по блестящим чёрным перьям. Марья изо всех сил пыталась не думать о том, как после этого будет смотреть в глаза Снейпу, когда тот будет не в аниформе. Не думать об этом не получалось. Впрочем, терять было уже нечего. — А что, Филипп, — представление предназначалось именно ему, и девушка отступать не собиралась, — Может быть, мне его фамильяром сделать, как думаешь? Ты как считаешь, а, птичка? Ворон, очевидно, был против. Он отпрыгнул в сторону, расправил крылья, как-то неловко взлетел, каркнул напоследок, и, заложив над поляной красивый вираж, улетел в сторону замка. Марья проводила его тоскливым взглядом в полной уверенности, что сегодня Северус сюда точно не вернётся. Ей было очень стыдно. — Ну что, сбежал? Ладно, найдёшь себе другого фамильяра, — приобняв ученицу за плечо, сказал Аластор, — пойдём уже ужинать! А, вот и Снейп! Наконец-то! Есть у меня к нему парочка вопросов… Все обернулись туда, куда смотрел Аластор, и увидели высокую чёрную фигуру, быстро приближавшуюся со стороны леса.***
Иногда Филипп ненавидел Снейпа всеми фибрами души. Например, сейчас. То, что между зельеваром и Мари сегодня что-то произошло, француз заметил сразу. Как? Да очень просто! Эти двое явно избегали смотреть друг другу в глаза, чего прежде за ними не замечалось, при этом Снейп был как всегда бесстрастен, а вот Мари явно переживала. Филипп наблюдал за обоими на протяжении всего ужина, и был на все сто уверен в правильности своих выводов. Очень хотелось незамедлительно расставить все точки над «i», но как это сделать, чтобы соблюсти приличия и не выставить девушку в дурном свете, Фил не представлял. Сам того не желая, ему помог Аластор. Отставному мракоборцу по неведомым Шартье причинам приспичило немедленно обсудить со Снейпом разницу в стиле боевой подготовки молодых бойцов Аврората и Упивающихся Смертью. Разумеется, разговор коснулся подготовки Мари. Разумеется, такой шанс Филипп упустить не мог. Разумеется, он задал Снейпу все неудобные вопросы, которые давно собирался задать, а то, что сорвался и наговорил гадостей — так у него день был тяжёлый. Слушая его пылкую, сбивчивую речь, Аластор Муди потихоньку багровел от гнева, Кингсли Шеклболт глумливо улыбался, Мари сидела, спрятав покрасневшее от стыда лицо в ладонях, и только Снейп, бессердечный, циничный, холодный Северус Снейп оставался абсолютно спокоен. До тех пор, пока Филипп, описывая свои сегодняшние похождения, не рассказал о том, как на полянке возле ручья наткнулся на стадо фестралов численностью не менее двух дюжин, которые едва не порвали его на куски. Филу показалось, что Мари рыдает. Очень скоро француз понял, что так оно и есть, но с некоторым уточнением: девушка рыдала от смеха. Хуже всего было то, что Снейп хохотал тоже — от души, до слёз, до икоты. Смеющимся Северуса Филипп прежде не видел. Зрелище впечатляло. — Ну и по какому поводу веселье?! — гаркнул Муди. — Фе-фестралов там было всего во-восемь, — заикаясь от смеха объяснила Мари, — из них д-два де-детёныша! Восемь? Только восемь? Нет! Не может быть! Не мог он, Филипп Шартье, испугаться такого ничтожного количества каких-то там копытных, пусть даже плотоядных! Фил очень хотел объяснить Мари, что она заблуждается, что это, по всей видимости, было другое стадо, но Кингсли и Аластор тоже расхохотались самым бессовестным образом. При других обстоятельствах Филипп посмеялся бы вместе со всеми, но в тот кошмарный день чувство юмора его подвело. Закончилось это хуже некуда: он окончательно сорвался и нахамил Снейпу. В гостиной Мэнора вдруг стало очень тихо. Зная о вспыльчивости Северуса, Филипп с ужасом ждал от него немедленного вызова на дуэль. С ужасом — потому что Снейп ещё в юности был более чем серьёзным противником, о том, каким он стал теперь, даже думать не хотелось. Всё оказалось ещё хуже. Не зря тот ворон каркал, глядя Филу в глаза, ох не зря! Не гнев прочитал Филипп Шартье в чёрных глазах зельевара. Презрение. Стало ясно: дуэли не будет. Филу сделалось нехорошо. Он знал, что сарказм Снейпа может быть пострашнее Круциатуса: так же больно, но не увернёшься, за Протего не спрячешься, и зелья от последствий этой пытки не сваришь. И всё на глазах у Мари! Ох… А Мари, как всегда, почувствовала неладное раньше всех, и, пытаясь хоть как-то исправить ситуацию, сделала то, чего от неё никто не ожидал. Она вызвала его, Филиппа Шартье, на поединок. Снейп слегка обалдел, Шеклболт презрительно скривился, а Муди, конечно, попытался её вразумить, но девушка привела такой веский довод в пользу необходимости дуэли, что наставник с радостью её поддержал. Мари сказала, что, если он, Филипп Шартье, сомневается в том, что её достаточно добросовестно обучают боевой магии, то кому как не ему следует это проверить, так сказать, на практике? После такого заявления Северус, вместо того, чтобы, как подобает истинному джентльмену, принять удар на себя, хищно улыбнулся. Филиппу эта улыбка очень не понравилась. На берег Чёрного озера опустились густые осенние сумерки. С дуэлью следовало поторопиться, пока не стало совсем темно. Филипп встал в боевую стойку, представил себя со стороны и невольно улыбнулся: вне всякого сомнения, Мари уже оценила его мужественный облик и поняла опрометчивость своей выходки. Девушка ничего не смыслила в магических дуэлях, поэтому поз не принимала, а просто стояла, сжимая в руке волшебную палочку, и явно волновалась. Ну, ещё бы! На фоне Филиппа она выглядела такой хрупкой и беззащитной, что он почти решился попросить прощения и отказаться от поединка. Он не успел. — Раз, два… — начал отсчёт Кингсли. Дуэль вышла изумительно скоротечной. — …три! Фил, как положено, начал с разведки боем — запустил в подругу чисто символическим жалящим, которое девушка ловко отразила мизерным, но невербальным Протего. Ему бы насторожиться, да куда там! Он как раз прикидывал, как бы поскорее завершить схватку, дабы не подвергать не в меру чувствительное самолюбие Мари лишним испытаниям: его возлюбленная была девушкой гордой, возможно даже чересчур. Филипп сделал палочкой незамысловатый, но красивый жест: — Петрифи… Больше он ничего не успел сказать, потому что его милая, нежная Мари, не потрудившись хотя бы на шаг сдвинуться с места и не произнеся ни единого слова, ударила полноценной связкой. В мгновение ока Филипп онемел, лишился палочки, был повален на землю неслабым ударом под коленки, и аккуратно, но крепко, связан по рукам и ногам. Смотреть на довольную физиономию Снейпа и беззвучно аплодировавшего Муди было невыносимо. Фил обречённо прикрыл глаза. — Что ж, неплохо, — снисходительно улыбнулся Кингсли, делая шаг вперёд, — изящно, красиво и, главное, невербально. Я приятно удивлён. Браво. Но вы должны понимать, мисс, что с подобным арсеналом против опытного хорошо обученного бойца вам не выстоять. Тем более в реальном бою. И он без предупреждения ударил неслабым Ступефаем. Мари увернулась, ответила Экспеллиармусом, промахнулась, и едва не пропустила что-то крайне неприятное, если судить по цвету луча. То, что происходило дальше, напоминало странный танец, акробатический этюд или даже цирковой номер, но никак не магический поединок. Кингсли одну за другой метал в соперницу молнии всевозможных цветов и оттенков, Мари каким-то невероятным образом от них уворачивалась, иногда ставя простенькие недолговечные щиты, но атаковать, похоже, не собиралась. За пять минут этого безумия Кингсли взмок и, кажется, пожалел о том, что слишком плотно поужинал. Темнокожий волшебник потихонечку зверел, к тому же у него появились первые признаки магического истощения. Его соперница тоже устала, но исключительно физически: несносная девчонка почти не пользовалась магией. И вот, наконец, свершилось: девушка увернулась от очередного луча и неожиданно попыталась атаковать. Первая попытка атаки результата не принесла. Уже сотворив заклинание, Мари зачем-то резко отвела руку в сторону, и грязно-лиловый луч из её палочки ушёл вправо и вверх, в пустоту. Она колдовала невербально (неужели Снейп научил?), но Филипп узнал чары. Как не узнать то, чем с завидной регулярностью пользуешься без малого двадцать лет? Вот только использовать этот приём в качестве боевого… Кингсли, пребывая в счастливом неведении о том, какой участи ему только что удалось избежать, презрительно усмехнулся, замешкался на долю секунды, и слишком поздно понял, что Мари удалось нащупать брешь в его обороне. Ему не удалось отразить короткий луч неприятного грязно-розового цвета, который, впрочем, не нанёс никакого видимого ущерба. Кингсли чертыхнулся, но даже минимальной заминки не допустил. Мари продолжала ускользать, шаг за шагом отступая к самой кромке воды. Её неудача воодушевила темнокожего волшебника, и он усилил напор. Наивный. Это только приближало развязку. Кингсли не был колдомедиком и, разумеется, пока не понимал, что произошло. Да, Филипп узнал и эти чары. Что ж, это менее унизительно, чем заклинание немедленного опорожнения кишечника, которое девушка отправила в пространство, менее эффектно, зато, пожалуй, более эффективно. Развязка наступила неожиданно. Через пару минут после пропущенного удара Шеклболт без видимых причин замер, едва не выронив палочку схватился за горло, потом попытался зажать ладонью рот — не помогло. Мага вырвало. Он попытался вновь атаковать, но его вырвало снова, а потом ещё раз, и ещё… Судя по дикому взгляду, брошенному Шеклболтом на Мари, он сразу догадался, что происходящее — результат пропущенного им луча. Он, несомненно, снял бы заклятие в первом же промежутке между позывами, но девушка нанесла ещё один удар. Из кончика её волшебной палочки вырвалась призрачная верёвка голубовато-серебристого оттенка, не больше полутора ярдов длиной. Уже в полёте она немного удлинилась, на её концах налились металлом два небольших, тяжёлых на вид шара. Достигнув цели, верёвка под тяжестью шаров обмотала ноги мага, запоздало попытавшегося шагнуть в сторону, и он, во весь свой немалый рост грохнулся на каменистый берег Чёрного озера. На этом, собственно, бой и закончился. Кингсли разбил лоб, рассадил скулу и здорово ободрал правую руку. Все немедленно вспомнили о несчастном колдомедике и пришли в ужас, обнаружив, что он так до сих пор и лежит связанный, и не может позвать на помощь, поскольку Силенцио только начало ослабевать. — Что это было?! — прохрипел Кингсли, наконец отдышавшись и теперь смешно морщась: Филипп как раз промывал его раны настойкой бадьяна. — Боло. Это заклинание звероловы используют при поимке животных, и не только волшебных, — стушевавшись, сказала Мари, — я читала, что аналогичное оружие используют маглы, главным образом, пастухи. Это такая верёвка с деревянными шарами на концах. Её раскручивают и бросают, чтобы спутать ноги лошади, быку, или ещё какой скотине… Ой! Девчонка поняла, что сболтнула лишнего. — Да я не о том!!! — Кингсли едва не плакал от досады. — А-а… Это заклинание промывания желудка, его же все знают… Почти все… Простите пожалуйста, мистер Шеклболт, я не хотела, честное слово! — Снейп, ты что, её вот этому обучал?! — вскричал Аластор. — Приблизительно. Конкретно это — личная инициатива мисс Велесовой, но, можете мне поверить, в её арсенале немало полезных заклинаний, помогающих деморализовать противника и сбежать, пользуясь его замешательством. — Сбежать?! Ты учил девочку удирать с поля боя?! — Северус научил меня многому, Аластор! — Я вижу! — Она говорит чистую правду, Муди, — спокойно сказал Северус, — поверь, она умеет применять и боевые заклинания практически любой сложности, так что в случае реальной опасности мисс Велесова вполне способна защитить себя и, если возникнет такая необходимость, окружающих. Я больше скажу: при определённых обстоятельствах она даже способна убить. Да, и товарищей на произвол судьбы она не бросит, если ты об этом. Из жалости. Героизмом, хвала Мерлину, тут не пахнет. Но, Муди, я одного не понимаю, зачем делать из неё солдата? Тебе что, мало Тонкс? — Интересно! А чем это тебе Тонкс не угодила? Замечательная отважная девушка… — Аластор, послушай, — виновато улыбнувшись, вклинилась Мари, — я, правда, много умею: режущие, колющие, обжигающие, всё такое. — Умеешь, значит! Слышь, Кингсли, ты её в следующий раз настоящими боевыми обработай, а не тем, чем строгие папы непослушных детей пугают! — Но, Аластор, я же не могла использовать такие опасные заклинания против мистера Шеклболта! Я же могла причинить ему вред! — Ну, допустим, в этом ты и так преуспела! — Тогда какие к нам претензии, Муди? — развёл руками Снейп.