***
Быстрым шагом Северус преодолел короткий коридор, ведущий от кабинета директора в западную галерею, на ходу обернулся василиском, скользнул в нишу, свивая в тугие кольца длинное мускулистое тело, замер, и, весь обратившись в слух, стал ждать. Дамблдор следовал за ним по пятам с картины на картину, с портрета на портрет. Вёл он себя при этом бесцеремонно и бестактно, иногда попросту грубо, так что обитатели полотен были не в восторге от его путешествий. Кто-то раздражённо ворчал, кто-то громко высказывал неудовольствие, но бывшему директору Хогвартса не было до нарисованных волшебников никакого дела. Возмущённые возгласы приближались, и наконец Альбус Дамблдор появился в поле зрения змея, укрывшегося в тени тронутых ржавчиной рыцарских доспехов. Два изображённых на большой картине звездочёта мирно посапывали в резных креслах, когда незваный гость вломился в их уютный мирок, столкнув со стола астролябию и едва не опрокинув телескоп. Протесты пожилых джентльменов великий светлый волшебник пропустил мимо ушей и спросил с поразительной прямотой: — В какую сторону пошёл директор? Услышав в ответ, что директор последний раз проходил мимо, когда направлялся в Большой Зал на ужин, Альбус нахмурился: — Я имею ввиду профессора Снейпа, моего зельевара, мрачного черноволосого мужчину, который… — Мы прекрасно поняли, сэр, кого вы имеете ввиду, — перебил его один из звездочётов, — соблаговолите покинуть пределы нашей рамы и оставить нас в покое. Очень жаль, что став живописным изображением вы забыли, что порядочные люди ночью спят, а не бродят по замку и не мешают отдыхать другим порядочным людям! Дамблдор проворчал в ответ что-то невразумительное, посетовал на чью-то неблагодарность и куда-то пропал. Немного подождав, пока портреты успокоятся и перестанут ворчать, Северус бесшумно выскользнул из своего укрытия и продолжил путь уже в человеческом обличии. Ничего важного на сегодняшний вечер он не планировал, а вот поразмыслить кое о чём собирался. Уже более полугода зельевар пытался найти решение одной единственной проблемы: как выполнить поручение Дамблдора, касающееся Поттера. Загвоздка была не в том, как передать информацию, Северус знал не менее дюжины способов сделать это, даже если собеседник упрямо не желает ничего слушать. Проблема была в том, как добиться, чтобы Поттер осознал сказанное, поверил, что это чистая правда, а потом сделал то, что должно, то есть пошёл бы и добровольно умер от руки Тёмного Лорда. Это даже звучит ужасно, но выбора, похоже, уже не осталось: ничего похожего на способ перенесения осколка души из живого организма в неодушевлённый предмет, чтобы упомянутый живой организм остался невредимым или хотя бы жизнеспособным, они так и не нашли. Между тем время бежало с сумасшедшей скоростью и неумолимо приближалось к Рождеству. Зная странное пристрастие Лорда к магловским праздникам, Северус был уверен, что в эти дни так или иначе будет предпринята попытка уничтожить Поттера. Если конечно Тёмному Лорду удастся найти мальчишку. Помогать ему в этом Снейп не собирался. Напряжение росло. Северус давно был, что называется, на взводе, а тут ещё Альбус взял за правило ходить по пятам и поминутно напоминать о том, что каждый должен отвечать за свои проступки, что настало время искупить свою вину и исполнить священный долг. Северус терпел, долго терпел, но, в конце концов, сорвался, вспылил, и задал Дамблдору горький вопрос, давно вертевшийся на языке: что сказала бы Лили, знай она, какая участь уготована её сыну? Защитила бы она его ценой собственной жизни или позволила бы умереть без мучений, пока мальчик ещё не был способен этого осознать? Дамблдор переменился в лице и даже на несколько долгих мгновений лишился дара речи, а потом сказал враз севшим голосом: — А ты изменился, Северус! Ты всегда был циником, мой мальчик, но до чего ты дошёл теперь, Мерлин всемогущий, до чего ты дошёл! В ответ Северус только фыркнул: да, он действительно изменился, он и сам это чувствовал! Но вот насчёт цинизма можно было бы и поспорить. Сам-то он замечал, что стал мягче и гораздо терпимее к выходкам окружающих. Например, Северуса теперь почти не раздражали студенты, вероятно потому, что он больше не преподавал. Или потому, что его, наконец, лишили счастливой возможности ежедневно лицезреть Поттера. Удивительное дело, даже недавняя попытка похитить Меч Гриффиндора (точнее, его копию) не вызвала у него никаких эмоций, кроме лёгкой досады: сработавшее сигнальное заклинание вынудило зельевара прервать процесс изготовления одного очень интересного состава. Вне всякого сомнения, организатором кражи была младшая Уизли, но сама идея принадлежала явно кое-кому другому. Уж очень красноречиво рыжая гриффиндорка поглядывала на портрет Дамблдора. Вряд ли девчонка знала, что с риском для жизни пытается похитить всего лишь подделку. Эх, Альбус, Альбус! Директор Снейп, как положено, провёл с грабителями воспитательную беседу, после чего, гневно сверкая глазами и посмеиваясь про себя, назначил страшное наказание: две недели ежедневных отработок у Хагрида, в Запретном Лесу. Верх жестокости с его стороны, что и говорить! Северус потом проверял (кто обратит внимание на пролетающего мимо ворона?), отработка шла полным ходом. В хорошую погоду деточки выбирались на пикник до ближайшей лесной прогалины, а в плохую пили чай с ежевичным вареньем в избушке лесничего. Иногда, для очистки совести, штрафники старательно копались в огороде. Что там можно делать зимой, Северус не представлял. Да, Северус изменился. Недавно на его долю выпало испытание, которое ещё каких-нибудь полгода назад надолго выбило бы его из колеи. Полгода назад — но не теперь! В тот день он пришёл в Мэнор по настоятельной просьбе Муди, чтобы ознакомиться с неким документом и высказать своё мнение по этому поводу. Мог ли он предположить, что Марья откопала в архиве протокол осмотра места гибели Поттеров, сделанный по горячим следам и ни разу не подвергшийся исправлениям? Аластор не имел ни малейшего понятия, чего стоило Северусу просто прочесть эти бумаги до конца. Оказалось, что отставного мракоборца интересуют не столько впечатления Снейпа о содержании документа, сколько события, происходившие в то же время в стане Тёмного Лорда, и настроения Упивающихся Смертью, когда их повелитель неожиданно исчез. То есть Аластор просил Снейпа ни много ни мало заново пережить, пожалуй, самую страшную ночь его жизни. Северус тяжело вздохнул, собрал остатки самообладания и впервые рассказал то немногое, чему оказался свидетелем.***
Тот Хэллоуин они праздновали в Малфой-мэноре. Идти на сей великосветский раут у Северуса не было ни малейшего желания. Справедливости ради стоит заметить, что настроение было далеко не праздничным у большинства присутствующих. Война есть война, сторонники Тёмного Лорда тоже теряли близких, оплакивали погибших и тревожились за живых. Снейп и Мальсибер были тогда слишком молоды, чтобы навлечь на себя пристальное внимание повелителя и его тогдашнего ближнего круга. Пользуясь этим, парни прихватили пару бокалов, бутылочку красного как кровь Мерло, и устроились в кожаных креслах возле инкрустированного перламутром журнального столика в самом тёмном углу зала, где и провели весь вечер. Кстати, с той ночи, когда погибла Лили, Северус больше никогда не пил Мерло, избегал красных вин и очень настороженно относился к напиткам, произведённым во Франции, но Аластору знать об этом было не обязательно. Когда Тёмный Лорд покинул поместье Малфоев, никто не заметил. Первой его хватилась Беллатрикс Лестрейндж. Беллу не первый день мучили дурные предчувствия, поэтому она была очень встревожена. Вскоре всё как будто бы разъяснилось. Антонин Долохов, только что вернувшийся из сада, сообщил, что около четверти часа назад Тёмный Лорд аппарировал куда-то по важному делу и обещал вернуться самое большее через час. Отсутствие Лорда не расстроило никого, кроме Беллы и не насторожило никого, кроме Снейпа. Но через каких-нибудь полчаса случилось ЭТО. Левое предплечье Северуса неожиданно пронзила нестерпимая боль. Судя по всему, на какое-то время он потерял сознание. Когда мутная пелена перед глазами рассеялась, перед ним предстала картина грандиозного погрома, но что произошло, зельевар не мог вспомнить, как ни старался. На приёме присутствовало около полусотни гостей и большинство из них сейчас выглядело, мягко говоря, удручающе. Кто-то ползал на четвереньках, безуспешно пытаясь подняться на ноги, кто-то со стоном баюкал левую руку, кто-то лежал на полу, не подавая признаков жизни, некоторых рвало, у многих, в том числе у Мальсибера, шла носом кровь. Паркетный пол был усыпан остатками еды, осколками стекла и фарфора, картину довершали останки роскошной хрустальной люстры, рухнувшей с потолка: в зале только что бушевала магия. — Сев, что это было, а? — ошалело спросил белый как мел Лесли, размазывая по лицу кровь тыльной стороной ладони. — Метка!!! Северус одним движением обнажил левое предплечье, вырванная с мясом пуговица от манжеты его сорочки отлетела куда-то в сторону и укатилась. Почему-то он это запомнил. Метка ещё пульсировала, но пульсация и вызываемая ею боль с каждой минутой слабели. Люди тем временем приходили в себя и силились понять, что случилось. Что было потом? Беллатриса организовала поисково-спасательную экспедицию. К ней присоединились братья Лестрейндж, брат и сестра Кэрроу, Антонин Долохов. Барти Крауч на своё горе тоже увязался за ними, не иначе за тем, чтобы насолить собственному отцу. Эта милая компания наведалась в Годрикову Впадину и немедленно оттуда ретировалась, обнаружив на развалинах дома Поттеров следственную бригаду Аврората во главе с Долишем и Скримджером. Из Годриковой Впадины поисковая группа проследовала в окрестности особняка Лонгботтомов, но там царили темнота, тишина и покой, надёжно хранимые магическими щитами леди Августы. Глубокой ночью поисково–спасательный отряд вернулся в Малфой-мэнор ни с чем, так и не узнав ничего определённого. Несколько дней спустя та же компания ещё раз посетила усадьбу Лонгботтомов. Упивающиеся Смертью вломились туда средь бела дня. По какому-то странному стечению обстоятельств в доме не было никого, кроме отдыхавших после ночного дежурства Фрэнка и Алисы. Молодых мракоборцев легко удалось застать врасплох. Итоги состоявшейся беседы известны всем.***
Вот и всё, больше Северусу рассказать было нечего. Оставалось только добавить, что исчезновение Тёмного Лорда мало кого расстроило, зато многим позволило облегчённо вздохнуть. Муди долго молчал: очевидно, что-то в рассказе Снейпа дало ему повод для размышлений. Северус же тем временем запоздало пытался понять, почему просьбы рассказать то, что он только что поведал Муди, он так и не услышал от Дамблдора. Неужели Альбус всё знал из другого источника? Из какого, интересно? Или такие мелкие подробности господина директора попросту не интересовали? Что ж, нынче у величайшего светлого волшебника другие интересы. Например, где и как проводит время вне школы её нынешний директор. И как он смеет покидать вверенный ему замок? Вот значит как! Неужели Северус не имеет права на свободу передвижения? Он неплохо справляется со своими обязанностями и всегда возвращается в Хогвартс, когда его присутствие необходимо: его сигнальные чары работают исправно. Кому какое дело, чем он занят за пределами школы? Прекратив визиты в Мэнор, Северус не стал проводить в замке больше времени. Он много работал в личной лаборатории, что в подвале дома в Коукворте. Не мог же он варить снадобья для Лорда в Хогвартсе! Эти декокты весьма специфичны и небезопасны для непосвящённых, а где гарантия, что какой-нибудь ушлый студент до них не доберется? Нет такой защиты, которую нельзя преодолеть, это он знал на собственном опыте! Для себя и обитателей Мэнора Северус тоже кое-что делал, кое-какие лекарства, кое-какие противоядия. На днях вот закончил настаивать Феликс Фелицис, зелье получилось отменного качества. При нынешних обстоятельствах оно могло пригодиться в любой момент. Два-три раза в неделю Снейп бывал в Уэльсе, бродил по каменистому берегу моря, где когда-то гулял с матерью, бывал и на развалинах родового гнезда, и там несколько раз едва не столкнулся с родственниками. Октавиус Принц и его старшая дочь Стелла с сыном посещали эти места регулярно. Снейп родственников не любил, они знать его не желали, так что Северус всеми силами избегал возможных встреч и угрызений совести по этому поводу не ощущал. Ещё Северус пристрастился бродить по окрестным лесам — просто так, без определённой цели. Очень скоро лесные обитатели привыкли к его молчаливому присутствию настолько, что уже не спешили удирать при его появлении. Некоторые существа, фестралы например, даже охотно шли на контакт. Северус сначала удивлялся, но потом привык, в конце концов, он ничего не имел против. Отлучки из Хогвартса были необходимы Снейпу как воздух. Последний год дался ему особенно тяжело. Северус чувствовал, что теряет силы, однако ему необходимо было любой ценой продержаться до конца. До конца осталось всего ничего, но ему требовался отдых, иначе… А Дамблдор почему-то решил, что у Северуса появилась женщина. Да, да, именно так! Сам Снейп, конечно, считал такое предположение нелепым и даже диким, только Альбус был настолько уверен в своей правоте, что взялся вслух строить гипотезы, с кем бы его зельевар мог завести роман в такое неподходящее время. Безусловно, этот вопрос был настолько важен, что требовал немедленного ответа. В числе вероятных кандидатур на роль дамы сердца Северуса Снейпа помимо всех выпускниц Слизерина за последние пятнадцать лет, чьи имена Альбус смог вспомнить, были названы Алекто Кэрроу, Рита Скитер, Долорес Амбридж, мадам Розмерта, Сивилла Трелони и почему-то Гермиона Грейнджер. Вслух рассуждая о каждой, Альбус по всем мыслимым и немыслимым параметрам старательно сравнивал их с Лили Поттер, урождённой Эванс. Кажется, ему доставляло удовольствие наблюдать за реакцией Северуса. Дамблдор методично выводил его из себя, стараясь при этом причинить как можно больше боли. Спятил он что ли? Снейп и прежде нравоучения Дамблдора выносил с трудом, теперь же это стало и вовсе непереносимым. Но отчитываться в своих действиях перед портретом, и тем более оправдываться перед ним Северус не собирался. Не спеша, со свойственной ему дотошностью, он просчитывал заклинание, которое заставит нарисованного Дамблдора замолчать, хотя бы на время.***
На маленькой эстраде в пропахшем табачным дымом и дорогими духами ресторанчике толстая певичка и лысеющий тенор дуэтом пели:Ах, Вернисаж, ах, вернисаж! Какой портрет, какой пейзаж! Вот кто-то в профиль и анфас, А я смотрю, смотрю на вас!
— Ну, хоть какое-то разнообразие в жизни, — ухмыльнулся Владислав Николаевич, жуя веточку укропа, минуту назад служившую украшением винегрета, — что я сказать-то хотел? Зельевару вашему нынче, я думаю, Машенька, совсем туго приходится. Дамблдор не в себе с тех пор, как по вашей милости чуть не стал полтергейстом. — По нашей милости… Чего-о? То есть как — полтергейстом?! — Это я у тебя должен спрашивать, как! Как вас угораздило оставить в доме его портрет? Вас же предупреждали, что все изображения Дамблдора нужно срочно ликвидировать! — Честное слово, по чистой случайности! Мы уже всё проверили ещё раз, всё перетряхнули, его портретов в доме точно больше не осталось! Владислав Николаевич, что вы про полтергейст говорили? Как такое может быть? — Да очень просто! Скажи-ка мне, Машенька, что это за картина такая висит у вас в Мэноре? — Там не картина, там колдография, которую вы мне прислали. На ней Николай, мой как бы жених, на фоне Ключевской сопки. — На стенку, значит, повесила… — Вы ничего такого не подумайте, просто я уже давно на Камчатку хочу! — А чего такого я должен подумать?.. Так вот, дорогая моя, ещё секунда и Дамблдор очутился бы на этой колдографии. Он уже приготовится туда шагнуть, а ты его - в камин, вместе с портретом, понимаешь? Что бы он там увидел, в гостиной вашей, тебе лучше знать, может быть, опасность была не так уж и велика. Но если бы ты спалила его портрет секундой позже, ты бы отрезала ему пути к отступлению. Нынешнее положение Дамблдора позволяет приходить в мир живых и возвращаться в Междумирье только одним путем: через тот портрет, что висит в Хогвартсе, в кабинете директора. Тот портрет, он особый, отличается от прочих живых картин. Попасть на него с полотен, что находятся вне замка, он может только через своё изображение. Оставаться на картине, где его физиономии нет, Дамблдор может очень недолго. На часы там шёл бы счёт или на минуты, теперь сказать трудно, но пределы рамки ему вскоре пришлось бы покинуть. И получили бы вы в свой Мэнор полуматериального бородатого друга на постоянной основе, никакой магией не выведешь, проще хату спалить. То-то жизнь бы у вас пошла весёлая: ваш разлюбезный Дамблдор поговорить ох как любит! — Всё равно не понимаю, почему полтергейст, а не призрак? — поморщилась Марья, вспомнив полтергейст из Хогвартса. Не то чтобы она не любила Пивза. Напротив, Пивз, по её мнению, был существом хоть и вредным, зато вполне симпатичным, но у неё мороз пошёл по коже, когда она представила на его месте Дамблдора. — Потому что судьба призрака — результат осознанного выбора, а появление полтергейста — результат несчастного случая либо разгильдяйства и непотребного поведения. Ваш Дамблдор немного зарвался, не находишь? Он, действительно, великий волшебник, с этим невозможно не согласиться, но он-то возомнил себя величайшим и мудрейшим на свете, и на этом основании полагает, что ему всё можно. Поверь, не он первый не он последний. Скользкая дорожка! Дамблдор уже расплачивается за свою гордыню, но винит в своих бедах кого угодно, только не себя. Сейчас ему попался под руку Северус, Дамблдор обвиняет его в своей смерти и Бог знает, в чём ещё. Северус, конечно, тоже мало напоминает ангела, но нынешние обвинения Альбуса в его адрес — это просто какая-то дичь! Даже повторять стыдно! Жаль, что у меня не вышло поговорить с Северусом, боюсь, глупостей наделает. Передай ему, пожалуйста, что применять чары к портрету не только бесполезно, но и очень опасно. Если станет невмоготу, можно аккуратно воздействовать на раму и сам холст, но ни в коем случае не на изображение! Поняла? — Поняла, поняла, что ж тут непонятного? Только, Владислав Николаевич, дело в том, что Северус перестал бывать в Мэноре. Не спрашивайте почему, я не знаю. Последний раз мы виделись сразу после Хэллоуина. Он потом ещё раз заходил, но я была на службе. — Плохо! — Я так боюсь за него, Владислав Николаевич! Знаю, что он жив, но здоров ли? Темный Лорд зверствует, Филипп лечит жертв, такие ужасы рассказывает… А Северус, случись что, совсем один… — Но ведь какая-то связь с ним есть? — Сквозной блокнот. Но пишет ему только Аластор Муди, и только получив записку с кодовой фразой, иначе опасно. Только в крайнем случае мы можем написать первыми, это для Северуса большой риск, мало ли кто может оказаться с ним рядом! Велесов хмыкнул. — Вполне разумно, да, вполне. А что, внученька, далеко ли от вас Хогвартс? — Километра два по прямой, через озеро, если по берегу, то раз в пять больше. А что? — То есть на расстоянии прямой видимости. Я думаю, Машенька, ты достаточно прожила в России, чтобы узнать, что если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. — Что вы хотите этим сказать? — Я не понимаю, чего ты ждёшь? Забыла, что ты анимаг? Летать разучилась?