На страже Ферелдена

      Сколько он провел в доме у Голданны, Алистер не знал — потерял счет времени.       Он говорили обо всем. Об их матери. О том, что Голданне сказали, что ее маленький братик умер. О том, как ее выкинули из замка, дав один золотой, которого хватило на неделю. О том, как она встретила своего первого мужа. О том, как они жили в доме его родителей и работали на поле. О том, как после рождения первенца случился голод, и они переехали в Денерим. О том, как муж умер от черной чумы. О втором ее муже, который жил по соседству, и которого она сильно любила. О том, как он скончался два года назад. О том, что второй сын Голданны родился хромым, и о том, что она опасается, что самый младший ее ребенок — маг.       Он тоже рассказывал. Об эрле Эамоне. Об эрлессе Изольде. Об одиночестве. О редклифской конюшне и внучке кухарки, которую звали то ли Эллен, то ли Эллина. Об аббатстве Борншир, сварливых сестрах и рыбалке зимой. О творожной запеканке, которая никому в горло не лезла. О розгах, розыгрышах и побоях. О храмовниках. О башне Кинлох. О Стражах.       — Какой ты… удивительный, — смущаясь, сказала Голданна.       Она нервно протерла поверхность стола полотенцем — не то чтобы стол был сильно грязным, скорее, не знала, куда девать руки. Руки у нее были красные, растрескавшиеся, с ломаными пожелтевшими ногтями: дорого обходился ей труд прачки. У самого Алистера руки тоже были не то чтобы с парадных портретов — тоже грубые, тоже с мозолями — но, все же, выглядели лучше. Дыхание Создателя! Почему он не собрался к ней раньше? Он бы помог.       — То, что ты принц, я знала, но чтобы храмовник! А теперь еще и Серый Страж…       Она наконец перестала протирать стол, но глаза по-прежнему отводила и явно чувствовала себя неловко. Алистер хотел как-нибудь разрядить обстановку — сказать, что не такой уж он удивительный, что он обычный, и никакой не принц. Разве что по крови, но в этом он не виноват. Однако что-то ничего не лезло в голову.       — А сердце твое кем-нибудь занято? — внезапно спросила Голданна. — У тебя есть кто-нибудь… особенный? Или вам, Стражам, нельзя?       Против воли Алистер почувствовал, что краснеет.       — Есть.       Голданна оживилась; ее глаза заблестели.       — Как ее зовут?       — Солона.       Солона, Солона, Солона. Он помнил то мгновение, когда впервые произнес ее имя вслух, и оно до сих пор не оставляло его равнодушным. Красивое, гордое, звучное имя.       Но Голданна, кажется, была с ним несогласна.       — Звучит по-нездешнему. Она не ферелденка? Откуда-то с севера?       — С севера, но не очень далеко. Из Вольной Марки. Но с раннего детства живет в Ферелдене.       — Расскажи о ней! — попросила Голданна. — Какая она? Как выглядит? Чем занимается? Что умеет? Не сомневаюсь, что она необыкновенная, раз ты ее выбрал.       — Необыкновенная, — глупо улыбаясь, подтвердил Алистер.       — Расскажи! Какая она?       Какая она? У Алистера на языке вертелось много слов, но, только открыв рот, он вдруг понял, что на самом деле должен рассказать о ней.       — Она маг, — просто сказал он.       Глаза Голданны расширились, она заметно занервничала. Неловко поерзала на стуле, снова вытерла полотенцем поверхность стола, начала бездумно переставлять кружки.       — Ничего себе новости, — наконец сказала она. — Я всего на свете ожидала, кроме… Впрочем, даже не знаю, чего ожидала. Болтаю ерунду, прости. Неважно.       — Тебе не за что извиняться, — примирительно сказал Алистер, хотя в глубине души был немного разочарован.       Но ведь этого стоило ожидать, дружище Алистер, разве нет? Голданна — обычная женщина из простого народа. Все, что она знает о магах — это то, что они могут поджигать зерно, портить молоко у коров и превращать недоброжелателей в жаб. А потом и самим превращаться… в кое-что похуже.       — Маги — это далеко не всегда так страшно, как говорит Церковь. Поверь храмовнику, — криво усмехнулся он.       Голданна повесила полотенце на стул. Глаза все еще прятала.       — Что ж… если ты так говоришь, я тебе верю, — произнесла она, но по голосу чувствовалось, что никакой уверенности у нее нет.       Ничего. Как только она узнает Амелл поближе, со временем перестанет бояться.       — Обещаю, она тебе понравится.       Теперь, когда встреча с сестрой наконец-то произошла и все сложилось именно так, как он и мечтал, Алистер обязан был их познакомить.       — Хорошо, приводи ее в гости, — решилась Голданна. — Завтра. Завтра Проводы зимы, в городе будут гулянья и ярмарка. Но это ближе к вечеру, а вы приходите на обед. Правда, придется с утра еще нагнать то, что не успела, — она кивком указала на узлы с грязным бельем, — но ничего, мне не впервой.       Алистер молча отстегнул кошелек, развязал его, оставил себе несколько серебряных монет, остальное высыпал на стол и придвинул ей.       — Завтра, послезавтра, и всю последующую неделю ты не работаешь, — четко произнес он.       Голданна залилась краской стыда до ушей.       — Тут слишком много, Алистер! Я не могу столько взять, я же потом не отдам.       — Это для племянников. И это не взаймы. Мы теперь семья, хорошо?       Голданна посмотрела на деньги — пара золотых монет, около пятидесяти серебряных. Не так уж много, но, видимо, она и таких денег давно не видела.       — Это от короля? — тихо спросила она.       — Что? — опешил Алистер.       — Деньги тебе дал король?       У Алистера завертелась сразу сотня мыслей, и ни одна из них не была приятной. Почему она это спрашивает? А почему бы и нет? Она считает, что я, как брат короля, на содержании? Как она могла допустить такое? А почему бы ей и не допустить такое, это же разумно? Она же знает обо мне очень мало.       — Нет, — наконец сказал он, мысленно выдохнув и досчитав до двадцати. — Это мои личные деньги.       Голданна посмотрела Алистеру в глаза. Даже не в глаза — скорее, изучала его лицо.       — Я видела короля несколько раз, — наконец призналась она. — Он часто бывает на рынке, покупает что-то, иногда милостыню раздает, а потом в таверны ходит. Ты очень на него похож. Когда ты появился у меня на пороге и сказал, что ты мой брат, я сразу поняла, что ты говоришь правду, потому что… Достаточно взглянуть на тебя. Вы с королем почти близнецы. Он ведь знает, что ты есть?       — Конечно, знает, — поморщился Алистер. Эта тема была ему неприятна. — Но я никогда с ним не встречался и надеюсь, что так и останется.       Голданна тихо вздохнула.       — Может, так оно и лучше.       И тут же спросила, явно чтобы поменять тему:       — А какой подарок ты купил Солоне?       — Подарок? — опешил Алистер.       Голданна нахмурилась.       — Завтра же Проводы зимы. Принято дарить подарки своим любимым. Ты что, забыл?       Сиськи Андрасте! А ведь действительно есть такой обычай. Алистер так долго прожил в аббатстве, а потом в Башне магов, вдали от обычных людей, что все, связанное с народными поверьями, обычаями и суевериями, давно вылетело у него из головы.       — Совсем забыл, — извиняющимся тоном произнес Алистер. — Там, где я жил раньше… В общем, там было не до подарков.       — Еще не поздно, можешь успеть, — сказала Голданна. — Иди в лавку или на рынок.       Алистер растерялся.       — Но я совершенно не знаю, что подарить.       — Давай вместе подумаем. Что она любит? Украшения? Цветы? Стихи?       Алистер растерялся еще больше.       — Я… Хм… Не знаю.       Голданна взглянула на него искоса.       — Братец. Если она для тебя особенная, наверняка знаешь. Подумай хорошенько.       Алистер попробовал вспомнить, что он вообще знает об Амелл.       — Ну… Стихи она точно не любит.       В этом он был уверен.       — Уже кое-что.       — Украшения… может быть, немного. Но в них я в любом случае не разбираюсь, и не смогу подобрать. Цветы… не знаю. Она их сушит. Подарить вино? Нет, тоже глупо.       — Может быть, пойдешь в хороший магазин и там присмотришь? — предложила Голданна.       Неплохо придумано. «Диковинки Тедаса» еще работали, а если даже и нет, Алистер был уверен, что сможет уговорить тамошнего усмиренного пустить его.       — Помни: тебе нужна не просто какая-то вещь, а подарок, — напомнила ему Голданна. — Хороший подарок должен быть красивым, чтобы его хотелось хранить, и таким, чтобы было понятно: покупая его, ты думал о ней. Давай-ка, братец, пошевеливайся. И жду вас завтра.       Прежде чем совсем попрощаться, Алистер сходил на рынок и купил еды, потратив все оставшиеся у него деньги. К сожалению, он не знал, что обычно едят семьи с детьми, поэтому купил что в голову пришло — круп, муки, еще пирожных, груш и яблок, свежего хлеба, копченого мяса.       Когда он вернулся, Голданна дала ему с собой кусок мясного пирога и обняла на прощание. В этот момент Алистер, наконец, осознал, что у него появилась сестра. Сестра! Даже звучит странно: се-естра.       Но это была хорошая странность.       Направляясь в «Диковинки Тедаса», Алистер грыз пирог (он оказался удивительно вкусным — с нежным сочным мясом, и самую чуточку острым) и думал об Амелл, надеясь, что это поможет ему определиться с подарком.       За эти пять месяцев он знал о ней так много и так мало.       Он знал, что ее любимый цвет — синий, любимое время дня — вечер, любимые заклинания — электричество. Что она любит читать, особенно перед сном, гулять под дождем, смотреть на заходящее солнце. Любит полевые цветы и цветное стекло; терпеть не может накрываться шкурами, засыпает на боку, чаще всего на левом, не понимает поэзию и очень смешно чихает. Умеет сходиться с людьми и вызывать доверие и симпатию с первого взгляда, побаивается снегопадов и сильного ветра, ненавидит сбивать цену и спорить с торговцами, а когда выбирает, что купить, то непременно все щупает, нюхает, осматривает, прикидывает на вес.       Но ничего из этого не подсказывало Алистеру о том, какой подарок ей стоит выбрать. Что она по-настоящему любит, дружище Алистер? Думай.       В жизни Амелл были всего две настоящие страсти — наука и магия.       Магия. Солона не слишком любила целительство и в целом всю школу Духа. С ее собственных слов, обитатели Тени, даже добрые, всегда вызывали у нее подозрение. Зато управлять стихиями она умела как никто другой. Огонь, лед, и ее любимые молнии — вот в чем она была сильна.       Если бы какой-нибудь воришка с рынка или другой уличный прощелыга увидел, что вылетает из ее рук во время боя, он бы убежал, сверкая пятками, а если бы случайно встретился с ней вновь, боялся бы даже подойти. Воришку можно было понять. Не так-то просто не испугаться человека, который может сжечь тебя заживо одним движением руки.       Возможно, Голданна была не так уж неправа в своих опасениях, внезапно подумалось Алистеру. С точки зрения обычного обывателя, Амелл была воплощением всего, чем так пугают маги. В ее руках магия выглядела первобытной, разрушающей силой, красивой, но беспощадной. Амелл словно бы владела мощью самой природы.       И, одновременно, Амелл была примером контроля над этой силой.       В обычной жизни она использовала магию крайне редко, только когда без нее совсем нельзя было обойтись. И в бою продумывала каждое заклинание. Если бы Алистер был магом, то он бы просто раз за разом швырял огненные шары во врагов и наслаждался бы видом сгоревших тел. Но не Амелл, нет. Она чередовала заклинания, как поэты чередуют рифмы, составляла разные комбинации, контролировала мощность, длительность воздействия, площадь поражения.       Магия в ее руках была сродни искусству.       Она бы обрадовалась подарку, как-то связанному с магией, но что это может быть? Посох? Во-первых, посох у нее уже есть, во-вторых, посохи в «Диковинках» были, конечно, хороши, но стоили неоправданно дорого. Роба? Она любила магические робы, находила их удобными. Но робы надо дополнительно зачаровывать, а без этого они мало чем отличаются от обычных платьев.             А может, подарить ей платье, осенило его. Синее. Из ткани помягче, с широким кушаком по ферелденской моде, как, по слухам, носит королева Анора, с вышивкой под золото. Ей пойдет. И туфли впридачу — мягкие, без каблуков, но с толстой подошвой, чтобы ходить по городским мощеным улочкам. Отличная идея, Алистер, только ты не знаешь ее размеров. Не мог, дурень, пораньше этим делом озаботиться?       Оставалось только одно. Книги.       Амелл любила читать, любила магию и науку. Значит, нужно подарить ей книгу про магию и науку. Но красивую. Все-таки подарок.       Когда он изложил свою просьбу усмиренному в «Диковинках Тедаса», тот кивнул и провел его к полке с особыми изданиями книг.       — Специальные подарочные издания. О магах и магии. Только они дорогие, — уточнил усмиренный.       Алистер уже хотел было сказать, что это не проблема, но тут вспомнил, что денег-то у него и нет! Мысленно хлопнув себя по лбу и обругав словами позаковыристее, предложил:       — А можно записать на счет? Я занесу завтра, обещаю.       — Конечно, — легко согласился усмиренный. Он говорил тихо и нарочито медленно, чуть растягивал слова, словно речь давалась ему с трудом — так говорили все усмиренные, и Алистеру от этой манеры разговора становилось не по себе. — Вы ведь из Стражей, я вас помню. Члены вашего Ордена часто бывают в нашем магазине, и я знаю, что недостатка в деньгах у вас нет. Или, если хотите, я могу выставить счет вашему казначею, — предложил он. — Если товар идет на нужды Ордена, он оплатит.       — Нет-нет, это личное, — смутился Алистер.       Нужную книгу он нашел почти сразу. Сначала его внимание привлекла необычная обложка из зеленого бархата, слегка отливающего голубым. Обложки остальных книг были кожаные или из плотного пергамента, а обложку из бархата Алистер видел впервые. На ощупь бархат оказался даже еще приятнее, чем он думал, и он с полминуты стоял и просто проводил пальцами туда-сюда, наслаждаясь ощущениями. Потом одернул себя — еще вытрешь бархат своими мозолями, остолоп!       На самой обложке названия не было, но на втором развороте затейливой вязью было выведено: «Трактат о Тени как физическом явлении». И подпись: Старший Чародей Марено, Круг Минратоуса.       Алистер перелистнул несколько страниц.       Нет никакой «той стороны» и «этой стороны», которые бы Завеса могла разделять. Завесу нельзя представлять себе как физическую преграду вроде барьера или даже «мерцающей стены святого света».       На следующей странице был изображен маг, с глазами, залитыми мертвым серым светом — такое бывает, когда маг входит в Тень. Следующее изображение — тот же самый маг, объятый черным светом. Следующее изображение — одержимый.       Алистер вздрогнул.       Дальше трактат повествовал про демонов и духов. Алистер почти не вчитывался, но подолгу рассматривал иллюстрации, которые были очень реалистичны… пожалуй, даже слишком. Вот демон гордости, огромный, с налитыми кровью глазами. Вот демон уныния и печали — или демоница? — в каких-то страшных рваных лохмотьях, а под капюшоном — лицо (морда?) без глаз, с неестественно широким, зубастым ртом.       Дух доблести, изображенный то ли в тунике, то ли в котте, сильно напоминающей котту храмовников; за его спиной — мощные черные крылья, он держит меч в боевой стойке, рот раскрыт в крике. Должно быть, атакует кого-то. Дух надежды в виде прекрасной женщины в доспехах древних аламарри, с голубой кожей, гладкой, как мрамор или алебастр; она молится, но в ее глазах нет страха. Дух веры в виде нежного, завораживающего света — золотые полупрозрачные спирали, в которых вьются ярко-розовые то ли звезды, то ли лепестки роз; все это складывается в фигуру, отдаленно напоминающую человека огромного роста и силы.       Они действительно так выглядят или это фантазия художника? Маги ведь могут осознавать, что находятся в Тени, значит, могут и увидеть демонов и духов в их истинном обличье. Или нет?       Какое красивое издание. Амелл должно понравиться. А если вдруг нет, Алистер отберет у нее книгу и сам будет картинки рассматривать, а она пусть кусает губы, неблагодарная. Никакой жалости она в нем не возбудит.       Он отнес книгу к столу торговца.       — Я могу красиво упаковать, — предложил усмиренный. — Или просто перевязать лентой. К такому бархату подойдет синяя или золотая.       — Перевяжи синей, — согласился Алистер.       Усмиренный забрал книгу, положил на прилавок и начал шарить где-то у себя в ящике стола. За его спиной была полка с мелким товаром — недорогими сувенирами, которые дарят детям или просто кому-то на память. Алистер увидел бронзовую статуэтку бронто, с начищенными жирненькими ляжками, несколько миленьких статуэток нагов, оленей и даже волков. А еще…       — Скажите, а сколько стоят вон те маленькие каменные големчики?

* * *

      Когда Алистер вернулся в штаб Стражей, уже стемнело, но Амелл в их комнате еще не было, хотя обычно в это время она уже отдыхала — читала книжку в кровати, или чинила по мелочи одежду, или засушивала очередные цветы, или сортировала травы и компоненты для зелий, бальзамов и эликсиров.       «Неужели Григор ее все-таки одолел и она попала в лазарет?» — мелькнула у него мысль, но он тут же прогнал ее. Да ну, ерунда. Должно быть, Амелл задержалась в лаборатории. Они с Фердинандом развили целое алхимическое производство: делали бальзамы и мази — затягивающие раны, облегчающие чесотку, охлаждающие, согревающие и прочее, а также эликсиры — целебные и противозачаточные (последними пользовалась и сама Солона). Дункан производство одобрил: дело это было полезное и прибыльное, а большая часть заработанных денег шла в казну Стражей.       Алистер оставил книгу-подарок на столе. Поправил бант на атласной ленте, чтобы смотрелось красивее. Своих големчиков поставил на тумбочку возле кровати, все троих в ряд. Прилег на кровать, ожидая Амелл… и мгновенно провалился в сон.       Сколько он проспал, он не знал. За окнами по-прежнему чернела ночь, Амелл по-прежнему не было, и, судя по нетронутым вещам, никто в комнату с тех пор не заходил. Алистер начал беспокоиться. Где она?       Лаборатория была пуста. В коридорах никого не было, даже слуг — значит, стояла самая середина ночи. Алистер потоптался на месте и пошел заглядывать везде, где могла быть Амелл. В комнате, служившей чем-то вроде библиотеки и одновременно рабочего кабинета командования, ее не было. В часовне искать было бессмысленно. Личный кабинет Дункана по-прежнему был закрыт. Кухню и кладовую на ночь закрывали на замок. В оружейной ее быть не могло. Тренировочный зал? Что ей там делать посреди ночи? Бани были открыты постоянно, но горячую воду никто бы ночью не нагрел, а Амелл терпеть не могла мыться холодной.       Оставалась только столовая.       Приближаясь к столовой, он сразу услышал голос Солоны — негромкий и чем-то взволнованный, а следом — звучный глубокий голос Дункана. Две недели назад он отбыл в Орзаммар искать новых рекрутов. Стало быть, вернулся? Алистер обрадовался. Рядом с Дунканом ничего не было страшно.       Но, как только он вошел в столовую, то сразу понял, что что-то случилось. Дункан сидел за столом в полном доспехе, покрытый дорожной грязью и пылью, весь какой-то опустошенный и потерянный. Перед ним стояла почти пустая бутылка антиванского бренди и едва тронутая тарелка с закусками. Солона сидела рядом с Дунканом, спиной к Алистеру.       — Создатель милосердный, Дункан, — сказала Амелл. В голосе ее был шок, сострадание и ярость. — Какая ужасная история. Какая ужасная, ужасная история! Она и вправду надеялась, что ты умрешь, и потому?..       — Именно так, — кивнул Дункан и сделал еще один глоток из бутылки. Судя по виду, он был мертвецки пьян. — Она сама мне об этом сказала, и у меня нет никакого основания не доверять столь… благородной даме.       Алистер замялся на пороге. Очевидно, он застал этих двоих за каким-то важным разговором, и невольно почувствовал себя лишним. Конечно, Алистер не предполагал, что Дункан и Амелл могут что-то от него скрывать, но, все же, было неловко. Он кашлянул, привлекая к себе внимание.       Дункан повернулся на звук. Увидев Алистера, потеплел взглядом.       — Алистер. Как хорошо, что ты пришел. Не желаешь ли выпить немножко бренди?       Алистер подошел ближе. Солона, взволнованная и печальная, взяла его за руку и крепко сжала.       — Что случилось?       Дункан смотрел на него пустыми, ничего не выражающими глазами, в которых была одна чернота.       — Страж-Констебль Рейор погиб. Я нашел в Орзаммаре нового рекрута, мы пересеклись с ним прямо на Тропах. Я решил его взять, но затем на нас напали крикуны, и… В результате погиб и рекрут, и Рейор. Слава Создателю, хоть остальные остались живы. Никогда не видел, чтобы порождения тьмы сражались с таким остервенением.       Алистер плохо знал Стража-Констебля, тот приехал в Денерим только месяц назад, но знал, что для Дункана он был старым другом.       — Однажды мы все присоединимся к вам, — произнес Алистер, цитируя клятву Серых Стражей. Взял бутылку из рук Дункана и допил остатки бренди.       — Это еще не все, — подала голос Амелл. — Король отдал приказ выдвигаться в Остагар, где, по донесениям, на поверхность вышла целая орда порождений тьмы. Стражи поедут туда с королевской армией. Через два или три дня.       — Король не верит, что это Мор, — сказал Дункан и покачал головой. — Потому что архидемона пока еще никто не видел. Но я чувствую его. В своих снах, в своей оскверненной крови. Дай нам Создатель пережить это…       Дункан облокотился на стол и спрятал лицо в руках.       — Временно Констеблем я назначу Стража Соссюра, — наконец сказал Дункан. — Стражи поедут в Остагар вместе с королевской армией, а я поеду в Бресилиан, к долийским эльфам, искать новых рекрутов. Амелл, ты поедешь со мной. Мне нужен маг, чтобы оценить тамошних чародеев, а кроме тебя и Соссюра, больше магов у нас нет.       — Хорошо, — кивнула Амелл, бледная и серьезная.       Они, все трое, замолчали, охваченные смутными предчувствиями и страхом. Алистер пытался вспомнить лицо Стража Рейора, пытался помолиться за него, но в голове стояла звенящая пустота.       Затем Дункан отослал их. Амелл шла по коридору с отрешенным выражением лица, шагала, не глядя под ноги, смотря куда-то вдаль, и одновременно не вглядываясь ни во что.       — Дункан, кажется, уверен, что это Мор, — нарушил Алистер молчание.       — Он и раньше был в этом уверен, — отрезала Амелл. — Он говорил об этом еще в тот день, когда забрал нас из Башни.       Тон ее голоса — какой-то враждебный — не понравился Алистеру, и он постарался смягчить обстановку очередной дурацкой шуткой:       — Жаль, что мы не вместе отправляемся в Остагар. Ты бы снова жаловалась на дорогу и отбитую задницу, а я бы на твоем фоне выглядел молодцом.       Амелл вздохнула, потерла усталые покрасневшие глаза.       — Дункану нужны маги, и, что логично, ему нужен тот, кто сможет оценить мага. Фердинанда брать неразумно, теперь, после смерти Рейора, он второй человек в нашем Ордене. Остаюсь только я.       И прибавила тихо:       — Маги и вправду пригодились бы…       — И когда вы уезжаете?       — Тогда же, когда и вы — через два дня, самое позднее — через три. Значит, завтра нужно сходить в город, завершить все дела, всех предупредить… Потому что, возможно, я больше…       Она не закончила фразу, но Алистер и так понял.       Возможно, я больше не вернусь. Возможно, и он больше не вернется.       Алистер не боялся смерти — в конце концов, здесь, в Стражах, он умрет за правое дело — но совсем ее не искал; а размышлять о смерти, по его мнению, было приближать ее. Так говорили все, попавшие в серьезные передряги.       Но внезапно Алистера осенило: Амелл боится. И, прежде чем он успел все обдумать, вопрос сорвался с его губ:       — Тебе страшно?       Солона резко повернулась, в глазах плескалась злость и насмешка.       — Конечно, мне страшно! А кому нет?       Они стояли посреди коридора. Она — напряженная, с вздыбленными плечами, некрупная, но опасная, словно дикая кошка или хищная птица; и он — невольно отпрянувший, удивленный, поднявший руки в защитном жесте. Хорошенькое, должно быть, было зрелище со стороны.       Амелл очнулась первой.       — Прости, — выдохнула она. — Я с этими новостями сама не своя. Пойдем поспим хотя бы несколько часов. Завтра вставать рано, и мне надо заглянуть в «Жемчужину» и еще в пару лавок.       Завтра. Завтра Проводы зимы. Завтра Голданна их ждет на обед. И Солона до сих пор ничего не знает про нее. Сказать?       Алистер решил, что вываливать еще и эту новость на голову Амелл было бы уж совсем чересчур.       — У меня… У меня есть к тебе одно дело, — осторожно произнес он, когда они снова пошли по коридору к своей комнате. — Важное. Даже очень важное. Тебе завтра в «Жемчужину», ты сказала? Когда ты освободишься?       — Мне нужно продать Санге весь оставшийся запас эликсиров и мазей, — ответила Амелл. — А в бордель лучше идти с утра, пока они еще не открылись. Так что приходи в «Жемчужину» к полудню. А что за дело?       — Это… Знаешь, я… Я скажу тебе завтра.       Они наконец пришли к себе. Амелл зажгла свечу на столе и увидела книгу.       — Что это?       Сиськи Андрасте! Он и забыл про подарок. Вот умеешь ты, дружище Алистер, подходящее время для подарка выбирать — всего лишь Мор, война, смерть их братьев по оружию, их возможная смерть… и неожиданно обретенная сестра.       — Это книга про Тень. Мой тебе подарок. На праздник Проводы зимы.       — Подарок? — Амелл смотрела удивленно. — Мне?       Алистер прищурился.       — Хороший вопрос. Долго делал выбор! Сначала подумал подарить ее сестрам Церкви, но они бы не оценили. Потом хотел отдать бродячему псу, чтобы он хорошенько ее растрепал. Ты когда-нибудь видела, как собаки мусолят книжки? Забавное зрелище. Но потом еще подумал и решил все-таки отдать тебе.       Амелл хмыкнула, зажгла свечу, развязала ленту и открыла книгу. Начала листать страницы.       Алистер наблюдал за ней с затаенной тревогой. Понравится ей или нет?       — Этот трактат я читала, он довольно известен, — сказала она наконец. — Но какие тут иллюстрации! И посмотри на текст: он рукописный, а не отпечатанный. Это сложно и дорого, но так красиво. И бумага… — она поднесла страницы к лицу, понюхала, — да, точно, это бумага, а не пергамент. Алистер, какое чудесное издание!       Амелл посмотрела на Алистера. Потом на книгу. Потом снова на Алистера. Замялась в нерешительности.       — Это… Это мне? Я могу ее забрать?       В чем дело? Алистер никак не мог взять в толк.       — Ну конечно, тебе. Это же подарок. Знаешь, что такое подарок, Амелл? Это когда тебе что-то дарят, а ты потом этим пользуешься. Просто так. Безвозмездно.       И тут он догадался.       — Тебе… никто никогда не дарил подарков?       — Дарил. Но… не такие и не… не так. Спасибо тебе.       Она подалась к нему, коснулась губами его губ, поцеловала требовательно и нежно.       — Спасибо, — повторила она и улыбнулась.       У Алистера отлегло от сердца. Все же он сделал лучше, а не хуже. В кои-то веки.       — Пожалуйста. Кстати, посмотри на комод возле кровати. Как тебе мои маленькие каменные големчики?       Ночью Алистер спал спокойно, без кошмаров, но, когда он утром проснулся от голосов и шума в коридоре, в голове тяжело и горячо пульсировала боль — в висках, на лбу, на затылке и за глазами. Боль не такая уж и сильная, но очень мерзкая, усиливающаяся с каждым движением.       Он открыл глаза. Амелл стояла возле шкафа, уже почти одетая — застегивала пояс на робе. Должно быть, он стонал или ворочался, потому что она смотрела в его сторону.       — Что такое? — спросила она.       Он закрыл глаза и постарался не шевелиться.       — Ничего. Просто голова разболелась. Последствия отказа от лириума.       — Где болит?       — Везде, — мрачно признался он. Открыл глаза. Вроде хуже не стало.       Она положила руку ему на лоб — рука показалась тяжелой и неприятно горячей. Сказала:       — Я могу обезболить, но это ненадолго. Лучше вот что…       Амелл встала, открыла створки окна, чтобы пустить в спальню лучи солнца и свежий воздух. От света боль разгорелась сильнее, и Алистер зажмурился. Он не видел, что делает Солона, только слышал, что она что-то ищет, и что-то куда-то наливает. А потом ему на лоб опустилась холодная мокрая ткань. Кровь болезненно запульсировала на висках и за глазами, а на лбу как будто разгорелся пожар — и тут же начал затухать, словно залитый осенним дождем. Стало легче. Он прижал платок сильнее. Никогда не думал, что может получить такое удовольствие от холода.       — Легче? — спросила Солона.       — Легче.       — Подержи еще. Скоро совсем отпустит.       Амелл скоро ушла. Алистер лежал с платком на лбу, несколько раз его снимал, немного махал им в воздухе, чтобы остудить, и прикладывал обратно. Скоро стало намного легче, а потом боль уменьшилась настолько, что можно было встать.       Лежа на кровати, Алистер думал, что ему, в сущности, повезло. У него теперь есть человек, который о нем заботится. Есть названая семья — Стражи, а теперь есть и сестра, самая настоящая сестра!       Что ж. Если завтра Алистер встретится с архидемоном и настанет время отправиться к Создателю, умирать будет не так жалко.