Засуха

      — С такими перепадами настроения за один день легко можно чокнуться, — покачал головой де ла Крус. — Пара стопок текилы должны тебе их сгладить.       — Лучше быть просто безумным, чем безумным алкоголиком, — вздохнул невероятно грустный Гектор.       Он так помрачнел, что терялся в потёмках неосвещённой комнаты. Было как раз то время, когда за окном ещё не совсем темно, и в помещении лишний свет не помешает, но зажигать его рано. Только одинокая свечка горела на секретере, однако казалось, что от неё почему-то ещё темнее.       — Я тебе не предлагаю спиваться, — добродушно засмеялся Эрнесто. — Мы просто поужинаем. Только не говори, что ты и есть не хочешь!       — Наверное, я лучше прямо сейчас лягу спать, — тутже решил Гектор.       — С ума что ли сошёл? Хорош раскисать!       — Эрнесто!       — Да что?       Ривера только покачал головой и демонстративно лёг на свою кровать. Но глаз не сомкнул. Даже не моргнул ни разу.       — Хватит придуриваться, — непренебрежительно бросил ему де ла Крус. — Один я есть не буду. Или ты со мной, или я уйду. В бордель.       — Ха! — выпалил Гектор.       — Я серьёзно.       — А с собой меня взять — не вариант? — скаламбурил Ривера.       Эрнесто построил задумчивую мину и пожал плечами.       — Ну, если ты хочешь.       — Просто хорошая мысль, — промычал Гектор. — Гитары возьмём?       — Гектор!       И тот громко рассмеялся.       — Гектор, это уже не смешно! — де ла Крус был явно разгневан и даже сжал руки в кулаки. — Не перестанешь — я тебе здесь бордель устрою!       — О-хо-хо-хо-ху! — наигранно провосклицал Ривера. — Не перестану! Нарочно не перестану!       — Да тьфу на тебя вообще! — сплюнул Эрнесто.       Настроение у Гектора Риверы снова пришло в норму.       — Давай ужинать, — сказал он, вставая с кровати. — У нас вообще есть что поесть? Или только — пить? Ха-ха!       Еда нашлась, но её действительно было немного: какие-то лепёшки, колбаса непонятного состава и содержания. И всё было убитого вида, мятое, будто спрессованное всевозможными вещами в чемодане. Да не "будто", а так оно и было. Ещё присутствовал какой-то соус неизвестного происхождения на дне банки, точнее даже на её стенках. Спасал положение и привносил праздничную свежесть кусочек лайма, больше похожий на половину луковицы. "Лучше б мы в бордель пошли", — с досадой подумал Эрнесто. Пришлось довольствоваться тем, что есть.       Гектор, как не странно, ел с аппетитом. Даже не морщился, разъединяя слипшиеся лепёшки. А он всегда морщился — очень уж ему это не нравилось. "Видать, совсем изголодался", — решил Эрнесто, отгоняя от себя мысль о том, что его друг попросту впал в полнейшую апатию.       "Да не мог он в неё впасть, — продолжал размышлять де ла Крус, чинно пережёвывая жилистую колбасу, — целый день его настроение как флюгер ветром поворачивало. Типичный Гектор — у него вечно так. А может... В этот раз всё по-иному? И когда он, например, смеётся, делает это через силу? То есть, без особого желания. Но злился он на меня очень натурально. Нет, с ним всё в порядке". Однако Эрнесто в этом сомневался, и эти сомнения не давали ему покоя. Из тяжёлых дум его вытянул сам Гектор слегка недовольным и хамоватым вопросом:       — Ну и где?       — Что "где"? — встрепенулся де ла Крус.       — Текила, конечно! — с ребячьей усмешкой пояснил Ривера. — Сам предложил, а на деле и запивать нечем.       — Думаешь, я забыл? — в его же тоне ответил Эрнесто, поднимаясь с места.       На столике взгромоздилась ранее начатая бутыль, свои солидным видом унизив и без того ничтожную провизию. Рядышком появились две стопочки с маленькими солнечными, или точнее, свечными и лампочными зайчиками у донышек. Кстати, с появлением алкоголя, в комнате стало значительно светлее, потому что Эрнесто не только текилу достал, но ещё и бра на стенах зажёг и пару свечей поставил.       Трапезничали они не за секретером, а за письменным столом в углу рядом с кроватью, заменяющую скамью. Друзей-музыкантов не особо устраивала здешняя планировка — полно мебели, которую можно использовать как столы и столешницы, и только один стул. А кровати стояли буквально в разных углах, что было очень неудобно конкретно для Эрнесто и Гектора — они уже с давних времён привыкли лежать на параллельно стоящих кроватях и беседовать, глядя друг на друга перед сном. Но не двигать же мебель в таверне, в которой они остановились меньше чем на неделю!       Бутылка поклонилась каждой стопке, со звонким бульканьем вливая в них своё содержимое.       — Салют! — разом воскликнули друзья, одновременно чокаясь.       Небольшие глоточки из крохотных стаканчиков неслабо взбудоражили их, протекая внутрь тела с пульсирующим теплом. На трезвую голову первые капли алкоголя всегда действуют воспламеняюще, порой и до искр из глаз. Но при застолье этот эффект стремительно улетучивается, и пятидесятиградусный спирт начинает казаться водой.       Прошли секунды. Стопки снова стояли пустыми, только их свечные зайчики стали кривее из-за оставшейся влаги на внутренних стенках. Обсохнуть они не успели — осторожная, менее булькающая струйка текилы ударилась об их донышки во второй раз.       Однако друзья не торопились. Они не ставили перед собой цель напиться вусмерть. Текила была подобна маслу, делающего механизм общения более гладким, плавным, без лишнего скрежета и скрипа.       Де ла Крус рассказывал Ривере о предстоящем выступлении, углубляясь во всевозможные детали и ньюансы; предупредил, что владелец кабаре хотел бы их видеть вдвоём уже завтра; упомянул о его предложении долгосрочного контракта с ними. Гектор внимательно и явно заинтересованно выслушивал товарища, но вероятность подписания контракта категорично отмёл. Эрнесто разделил его мнение. Всяческая оседлость и "долгосрочность" вызывала у них рвотный рефлекс. Даже заскучавшего по дому Гектора манила к себе именно семья, а не оставленное место. Наших музыкантов тянули не города и деревни — их тянула мечта. Точнее, она поднимала их высоко-высоко над звёздами, словно намекая им: вот, вы тоже можете зажечь себя на небе и сиять для ночных путников, указывая им дорогу; таинственно мерцать для безнадёжных мечтателей, лишённых сна. Или гореть как Солнце, ослепляя абсолютно всех. Только Солнце одно, а друзей-музыкантов — двое. Ах, как Эрнесто хотел бы стать Солнцем! Чтобы жечь сердца людей, чтобы они видели прекрасные миражи, чтобы они падали в обморок от теплового удара! Уйти вместе с Гектором на ночное небо и смешаться с мириадами звёзд — смерти для него подобно. Тогда он воображал для своего друга роль Луны — волшебного светила, пронзающего тьму и затмевающего звёзды. Как и Гектор, Луна переменчива и привносит то гармонию, то раздор, вздымая океаны и речушки. Прекрасные сравнения — лучше просто не придумать. Может, и Эрнесто де ла Крус способен писать удивительные, искромётные песни? Наверное, он на всё способен. Даже на климатические катаклизмы — например, вызвать засуху и пожары. Потому что если на земле что-то пойдёт не так, Солнце не сбавить свой жар — пусть всё и погибнет от такого безрассудства. При этом, само Солнце не считает себя безрассудным — оно твёрдо знает, чего хочет, но ничего больше не видит из-за своих лучей. Так и Эрнесто слепо шёл к своей цели.       Ближайшей целью был Мехико. Это, пожалуй, единственное место, которое притягивало к себе, и в котором хотелось бы остаться обоим музыкантам. Конечно, Гектор переживал сейчас нелёгкие времена с чередой метаний и сомнений. Привязавшись к дому, ему было трудно смотреть вперёд и стремиться к новому, неизведанному. Но Эрнесто верил в него. Он знал, что Гектор — человек не приземлённый и не озабоченный сохранением стабильности, как его жена. Не будь он рисковым и склонным к авантюрам, де ла Крус попросту не стал бы с ним водиться. Только готов ли он бросить Риверу, если тот поменяется? Людям ведь свойственно меняться.       Разговоры пошли на спад. Поздние часы обступили друзей, накрыв их пьяным ночным безмолвием. Будто бы воздух пил вместе с ними и повалился на бок, тихо похрапывая. Свет нервозно дрожал, терпеливо отдавая всего себя уставшему помещению. Но всецело хватало его лишь на один угол, где сидели Гектор с Эрнесто. Говорить им больше было не о чем. Но говорить хотелось.       — Мне кажется, что ты стал чувствовать себя несколько лучше, — осторожно проговорил де ла Крус.       — Может быть, — пожал плечами его друг, у которого стопка снова успела опорожниться.       — Или... Мне так только кажется.       — Я тебя не понимаю.       Эрнесто со смущением отметил, что зря поднял эту тему.       — Прости. Не бери в голову, — смешался он и допил скупой остаток текилы.       — Нет, ты объясни, — серьёзно потребовал Ривера.       — Ну...       Де ла Крус не торопился отвечать и тупо наблюдал за тем, как Ривера, брызгая соком, срезает кусочек лайма.       — Не подумай, что я тебе не доверяю, — неохотно начал Эрнесто. — Просто я хочу сказать, что ты не обязан делать вид, будто тебе хорошо, только чтобы угодить мне. Ты же ведь не... притворяешься?       Гектор через силу смотрел на него предельно серьёзно, твёрдо и пронзительно. Но его взгляд был подобен свеженатянутым струнам, которых быстро расстраивала неугомонная игра. Фальшивый звук этих "струн" отдавался в лукавом прищуре, в дрожащих взмахах ресниц, в неровных бликах над чёрными омутами нетерпеливых зрачков. Его губы дёрнулись, и он как-то странно усмехнулся.       — Что такое? — недоверчиво спросил де ла Крус.       — Я всегда притворяюсь, — пьяным голосом ответил Ривера. — Всегда-всегда.       Эрнесто поморщился и быстро заморгал, будто в его глаза что-то попало.       — Я всегда притворяюсь, но даже я сам этого не замечаю, — продолжил Гектор, спотыкаясь об слова. — Но я тебя не обманываю. Пфф! Нет! С тобой я честнее, чем с женой.       — Вот как?       — Да. Когда ты женишься, ты меня поймёшь.       — Ха-ха! Не собрался ли ты сейчас признаться, что поторопился с женитьбой? — засмеялся де ла Крус.       Ривера помолчал, пытаясь что-то сообразить своей дурной головой. Его лицо обезобразилось неплодотворным мыслительным процессом. В итоге, он выдал:       — Я люблю её. Безумно. Больше жизни! Но моя жизнь — это ты, Эрнесто. Ты подобен ей, точнее, ты её часть. Но ты меня понял, надеюсь, да?       — Я тебя понял, — улыбнулся Эрнесто, и его взгляд наполнился чем-то неоднозначным — чем-то горделиво напыщенным, но в то же время добрым и понимающим.       — Я бы не хотел, чтобы ты это понял как-то не так, — промямлил Ривера, покосившись куда-то. — Но ты ведь согласишься, что дружба лучше женщин?       — Конечно, мой друг!       — О! Внутри меня всё вскакивает, когда я слышу это!       — Мой друг, — повторил Эрнесто с особой нежностью.       — Я хочу тебя обнять! — сказал Гектор уже после того, как это сделал.       Де ла Крус засмеялся, шутливо раскачиваясь с повисшим на нём другом.       — А я хочу выпить за это — за нашу дружбу!       — Точно! — расцепил руки Ривера и потянулся за бутылкой.       Эрнесто внимательно наблюдал за тем, как он наливает. Ему всегда нравилась деловитость и размеренность в движениях этого смешного и нескладного юноши. Гектор для незнакомцев зачастую казался неуклюжим и излишне торопливым. Но он то и дело удивлял всех своей ловкостью и аккуратностью. В творчестве это особенно проявлялось — музыка наделяла Гектора сверхчеловеческими способности, направляла его и раскачивала на своих волнах, когда остальные в ней тонули. Пафосно прозвучит, но музыка — его стихия. А Эрнесто всегда боролся с этой стихией, несмотря на все свои навыки и способности. Даже сильным людям их любимые вещи не всегда даются легко. Гектор же будто не прилагал никаких усилий и просто плыл, наслаждаясь своей средой. Порой Эрнесто жутко завидовал ему. Настолько жутко, что не упускал случая пристыдить его в мелочах или даже унизить. Зачастую Гектор принимал это как должное.       Сейчас Ривера не плавал в море музыки — он был пьян и плавал кое в чём другом. Но шатучасть и неуверенные руки не помешали ему налить текилу в обе стопки, не проронив ни капли мимо. А взяв обе полные стопки в каждую руку, он выглядеть крайне элегантно! Только узкое расстояние между столом и кроватью отнеслось к нему враждебно. Пытаясь то ли развернуться, то ли сесть, Гектор всего лишь разок покачнулся и уже не смог устоять на ногах. Эрнесто чудом успел это заметить и подпёр руками его зад. Но либо из-за алкогольного опьянения, либо из-за остатка каких-то ненужных соображений на подкорке сознания, удерживал он его до смеху слабо и неуверенно. Естественно, Гектор не успел выправить равновесие и рухнух на друга расплескав всю выпивку.       — Дурак ты криворукий, слезь с меня! — рявкнул де ла Крус.       — Кто бы говорил, — с издёвкой прогудел Ривера.       Слезать он даже не собирался. Поудобнее устроившись на коленях Эрнесто, он закинул свою руку ему на шею и нахально посмотрел в его глаза. Эрнесто вдруг стало не по себе. Притуплённым восприятием он ощущал слишком много досаждающих чувств. Даже трезвый человек очень редко такое на себе испытывает. Ему хотелось и скинуть с себя Гектора, и...       — Я не буду повторять, — проговорил де ла Крус, силясь влить в свой расхлябанный голос жидкий обжигающий сплав из строгости и деспотизма. Но под конец он икнул и все старания повалились крахом.       — Что-что? — переспросил Ривера.       Было не ясно, дразнил он его или действительно чего-то не понял. Сам Эрнесто не задумался над этим — не хотел и не мог. Его голову будто бы ватой набили, и было у этого больше причин, нежели можно себе представить. Сердце де ла Круса стучало как бешеное, а всё тело наполнилось жаром. Нездоровое состояние, но Эрнесто млел от него, блаженно улыбаясь. Ох уж эта улыбка! Ещё пару секунд назад он видел в ней своё проклятие. Но все эти мелочи стремительно теряли значение, а действительно важные вещи становились мелочами. Весь здравый смысл словно сжигала дрожащая на столе свеча. Даже скверное онемение в ногах из-за водрузившегося на них всем своим весом Гектора казалось для Эрнесто приятным. Он больше не стал сгонять друга, но тот сам пересел на матрас.       — Гектор, — тихо позвал его де ла Крус. — Это правда, что я твоя жизнь?       — Тебя это смущает?       Эрнесто пожамкал губы, прицокнул и соорудил озабоченную физиономию.       — Да так, просто. Ты заставил меня об этом задуматься.       Ривера вплотную приблизился к нему и с хлопком положил руку на его плечо.       — Эрнесто, я люблю тебя, — еле вороча языком, проговорил Гектор.       Де ла Крус смотрел на него без всякого понимания. Точнее, без должной осознанности. Это пьяное признание не стоило ровным счётом ничего. Шутка. Фарс. Но услышав его, Эрнесто отчётливо почувствовал, как текучая нега разливается по всему его телу.       Гектор нагло сократил расстояние между их лицами — они чуть не столкнулись носами, но Эрнесто даже не отпрянул. От Риверы разило текилой и колбасой с прозрачным оттенком терпкого лайма. Запах спирта от другого человека ещё больше опьянил де ла Круса, и он не заметил тот момент, когда губы друга соприкоснулись с его. Сначала это было крошечное касание, потом — сдержанный поцелуй. Затем к нему добавилась пылкость и сочность с выделением жара и влаги — Эрнесто стало душно. Он не отвечал на поцелуй, но и не прерывал его. Мягкие, слегка шершавые губы Гектора намокали и становились нежнее и слаще, словно распускаясь пышным цветом в приоткрытых от изумления устах Эрнесто. Это было недолго, но сказочно.       Ривера оторвался от друга с громким причмокиванием и похотливо усмехнулся на первом выдохе. Де ла Крус притронулся пальцами к губам и возмущённо спросил:       — Что это было!?       В ответ его товарищ лишь гнусаво рассмеялся.       — Я понял тебя, — ехидно произнёс Эрнесто, покачивая указательным пальцем в воздухе. — Это нельзя было не понять, но теперь-то я уверен.       — В чём же? — прыснул Гектор.       — Больно тебе не хватает твоей жёнушки, мой друг. Ой как не хватает! А ведь я тебе сегодня предлагал пойти в соответствующие заведение.       — Ничего ты мне не предлагал и сам не собирался, — возразил Гектор. — Да и глупости всё это, не поможет мне. У меня душа болит, а не хуй чешется! — На этих словах он демонстративно потрепал рубашку у груди.       — Душа, душа, — проворчал Эрнесто. — У вас, поэтов, всегда одно на уме — душа! Но это всё ложь, вы душой только прикрываетесь. Пытаетесь себя возвысить невесть зачем!       Ривера фыркнул как конь. Де ла Крус продолжил:       — Ты от правды не отворачивайся — я тебя лучше знаю. И, заметь, ни в чём тебя не осуждаю. Ты мой друг и почти как родной брат для меня. Через что мы только не проходили! Неужели ты думаешь, что я буду цепляется к мелочам?       — Ты всегда так делаешь.       В подкумаренном голосе Гектора со скрежетом прозвучал упрёк. Даже его расплавленный взор вдруг затвердел как лёд. Эрнесто чуть не протрезвел от такого холода, но текила оказалась горячее.       — Я всё, всё делаю только на благо тебе, — прошептал Эрнесто. — И если мои слова когда-нибудь причиняли тебе боль, то прости меня. — Он положил руку Гектору на колено и заглянул в его глаза, пытаясь найти в них ноты примирения. Тот потупил взгляд и сдвинул ногу. Эрнесто почувствовал, как у того дёрнулись мышцы под штаниной. Это... словно дало электрический заряд ему в ладонь. Удар током обычно пугает и заставляет отпрянуть, но тут было совсем другое. Не отнимая руку, де ла Крус спросил: — Имельда... Она ведь как глыба... Как ты с ней?       — Что? — воспрянул Ривера.       — Хе-хе... Я ничего плохого сказать не хочу и ни на что не намекаю, — рассыпался Эрнесто. — Но ты такой пылкий, не сдержанный, а она — прямо до наоборот! Я ни разу не видел на тебе засосов. И вообще, ты всегда так опрятен... Не будь у вас общего ребёнка, я бы подумал, что у вас целибат.       Гектор наступил брови.       — Ты несёшь какую-то чушь, Эрнесто! Я даже не буду пытаться напрячь мозги, чтобы понять этот бред!       — Спорим, что любая шлюха может заменить твою Имельду! — прямо заявил де ла Крус.       У Риверы отвисла челюсть, но он быстро её подобрал и отчеканил:       — Ты хоть понимаешь, что я могу тебя за это прикончить?       Гектор встал, с грохотом сдвигая мебель, и принял боевую готовность. Эрнесто рассмеялся в голос, откидываясь на матрас:       — Что ты, дружище? — сквозь смех пролепетал горе-обидчик, выставив перед собой руки.       — Имельду никто не может заменить, — ёмко произнёс Ривера.       — Даже я? — усмехнулся де ла Крус.       — Даже ты.       — Но я лучше шлюхи.       — Считай как хочешь.       — А могу ли я опровергнуть твоё убеждение? — с приторной осторожностью поинтересовался Эрнесто.       — Сомневаюсь, — отвёл глаза Гектор.       Повисла неловкая тишина, в которой нагло потрескивали свечи и стукались об стены мотыльки.       — Сядь, — сказал де ла Крус другу, и тот сел рядом.       — У меня нет сил смотреть, как ты маешься, — продолжил Эрнесто, придвинувшись к Гектору. — Я ничем не могу тебе помочь, кроме как обнять тебя по-дружески. Иди ко мне.       Гектор послушно припал к его плечу и блаженно прикрыл глаза, но потом шаловливо буркнул:       — Имельда всё равно лучше.       Эрнесто зажёгся как искра.       — Ах так!       Гектор снова захохотал, но ему пришлось резко замолкнуть из-за сдавленной грудной клетки.       — Она же не может тебя обнять так же крепко как я, — самодовольно проговорил Эрнесто, нисколько не боясь переломать все кости своему другу. Тот начал извиваться как уж в кулаке. — Гектор, поцелуй меня! Ещё раз!       — Ты только что упустил свой шанс, — язвительно произнёс Ривера и нарочно придвинулся вплотную к лицу де ла Круса. — Теперь не дождёшься!       Эта издёвка довела Эрнесто до умопомрачения. Его сердце уже выскочило куда-то, а рассудок растворился.       — Я ни разу не видел на тебе засосов, — иступлённо повторил он. — Но я их увижу, обязательно увижу.       — Ты хочешь всё испортить? — вяло спросил Гектор, отшатнувшись. — Ты же знаешь...       Но он не успел договорить — де ла Крус молниеносно впился губами в его шею. Втянутый кусочек кожи прикоснулся к языку, и Эрнесто ощутил его малопримечательный вкус — солоновато-бумажный, еле заметный. Ничья кожа в принципе не обладает выраженными вкусовыми качествами, однако Гектору удалось разыграть аппетит у своего друга. Эрнесто нещадно мучал его тонкую шейку грубыми поцелуями, почти что укусами. Громко причмокивая, он целенаправленно пытался сделать засосы, но Гектор оказывал сопротивление — барахтался и мотал головой.       — Ай-ай! Прекрати! Хватит! — на высоких частотах выкрикивал Гектор сквозь маниакальный смех. Он то ли свято считал происходящее шуткой, то ли боялся щекотки. И, скорее всего, оба варианта верны.       Эрнесто не обращал никакого внимания на его жалкие попытки протеста и повалил друга на кровать. Когда руки Гектора упёрлись в него, то он просто схватил их за запястья и раздвинул в стороны, прижимая к матрасу. Губы Эрнесто принялись блуждать по лицу Гектора. Тот морщился, но резких движений больше не делал. Ещё чуть-чуть, и де ла Крус поцеловал бы своего друга в губы, но он вдруг отстранился и посмотрел на его лицо.       — Ты прекрасен.       — Ты пьян! — смеясь, возразил Ривера.       — Я хочу тебя.       — О!       Эрнесто потёрся щекой об его грудь, переместил руки, освобождая Гектора и расстёгивая ему рубашку. Но пальцы не слушались, дрожали, промахивались. Изрядно повозившись, де ла Крус её снял. Теперь Ривера лежал с голым торсом, но всё так же продолжал усмехаться как дурак. Эрнесто почувствовал, как в нём ещё больше накалилась страсть.       — Как же я хочу тебя обласкать. Всего.       В пьяных глазах Гектора промелькнуло что-то осмысленное. Однако это не было испугом или негодованием. Это была заинтересованность. Жадная.       Он удивлённо открыл рот, но смог только выдавить:       — А ты?       — Я? — не понял де ла Крус.       Нить разговора на миг оборвалась. Ривера молча проводил пальцами по манжетам его рукавов и часто моргал. Вокруг всё шаталось: потолок, стены, свет от свечки, кровать.       — А ты разденешься?       Эрнесто ничего не ответил. Этот вопрос он расценил как побуждение к действию и снял с себя рубашку.       — Это ещё не всё, — ехидничал Гектор.       Де ла Крус его крепко обнял. Кожа к коже. Это было подобно новой порции алкоголя. Градус повышался.       — У меня встал, — вдруг признался Гектор, но это звучало как шутка.       — Я доберусь до него, — отозвался Эрнесто, целуя друга в живот.       — Ай, щекотно! — извивался тот, напрягая пресс.       Де ла Крус с силой вцепился пальцами ему в рёбра, чтобы его удержать, и стал дразнить кончиком языка его пупок. Ривера закричал, в истерике пытаясь высвободиться, рванул всторону. Из-за таких непредвиденных телодвижений, Эрнесто случайно поцарапал его. Гектор зажёгся как спичка. Он уверенно сел на кровать, мотнул головой, отбрасывая с лица волосы; сдул чёлку, упавшую на глаз, и хищно набросился на друга, пытаясь повалить его своим весом. Де ла Крус замер от неожиданности и словно вслушивался в каждое прикосновение Риверы. Ему закладывало уши от пылких поцелуев Гектора, кололо в макушку от тепла его цепких рук на спине.       — Да! — воскликнул Эрнесто. — Делай со мной все, что хочешь!       Гектор кусал его в ключицы, привлекая к сему действу язык. Он самозабвенно тёрся лицом об Эрнесто, приближался к его губам, сползал ниже, согревая своим же дыханием, непринуждённо щекотал и посасывал соски. Гектор запустил ладони в его брюки и крепкими пальцами вонзился в его ягодицы, начиная их мять и поглаживать. Эрнесто слышал эхо от этих дерзких прикосновений в виде мурашек на своей спине. Это было неожиданно приятно, но больше всего ему хотелось, чтобы Гектор точно также сжимал в своих дивных пальцах его член. От одной мысли о подобном, половой орган де ла Круса становился налитее и твёрже, с силой пробиваясь через плотную ткань узких брюк. Эрнесто отчаянно принялся бороться с пряжкой ремня, одновременно пытаясь стянуть с себя брюки просто так, с силой. Гектор стал ему помогать, поминутно усмехаясь и поглаживая крутой бугорок у него под ширинкой.       — Издеваешься надо мной, подлюга?       — Безжалостно! — страстно ответил Гектор, высвобождая член своего друга — бордовый и неестественно распухший из-за долгого стеснения.       — Так-то лучше, — выдохнул Эрнесто.       — А так? — усмехнулся Ривера, схватив его рукой.       — О нет! — воскликнул де ла Крус.       — О да!       Юркие пальцы стали щекотать и крепко обвивать его собой.       — Гектор... Слишком быстро! Нет! — взвыл Эрнесто.       Тот лишь захохотал и прибавил вторую руку, сделав ласки ещё более хаотичными.       Де ла Крус истекал потом и задыхаясь умолял Риверу остановиться или сбавить темп. Он стремительно сходил с ума, падая в предынфарктное состояние. У Эрнесто даже потемнело в глазах, прежде чем как мир вокруг него не разлетелся в клочья. На пике удовольствия, граничащего с мукой, он — нет, не стонал — рычал и плакал, вцепившись в Гектора. Ривера выпучил глаза и разжал руки, замараные спермой, — де ла Крус болезненно, слишком крепко, схватил его за плечи и не думал отпускать. Гектор чуть мигом не протрезвел, но хватка Эрнесто всё равно ослабевала, как и он сам. Опустив руки, он повесил голову и уткнулся ею в грудь друга. Выдох. Вдох. Объятия. Внеземная теплота и жар от нескольких солнц, словно на другой планете.       — Это просто чудо, дружище, — прошептал ему на ухо де ла Крус. — Не хочешь и ты испытать его? Со мной. — Он прищипнул губами его мочку и потёрся носом об ушную раковину. Ривера задёргался и отпрянул; отвернулся, тупо разглядывая мерцающие пятна и искры, заполонившие жужжащим роем всё зрение. Эрнесто притянул его к себе и стал жадно зацеловывать.       — Это невыносимо, Эрнесто, — тяжело дыша проговорил Гектор.       — Что, мой друг?       — Это всё сводит меня с ума, но... Я не хочу, чтобы ты отрывался от меня.       — Я ни за что от тебя не оторвусь, — сказал Эрнесто. — По крайней мере, пока не получу от тебя всё.       Он прижался ухом к груди Гектора и слушал его сумасшедшие сердечные тоны. Ривера нервно сглатывал, глядя на следующие манипуляции де ла Круса. Эрнесто крепко обнял его за талию одной рукой, а другой — гладил по впалому животу и постепенно спускался вниз. Гектор выгнулся и медленно лёг поперёк кровати, после приподнявшись на локтях. Но ему пришлось подождать своего друга — тот решил раздеться полностью. Снова поцелуи, снова всевозможные ласки, выражающие восторг Эрнесто от тела Гектора. Он опустился на колени под стол и снял с Риверы брюки.       — Быстрее! Стяни всё это, освободи меня! — подначивал его Гектор.       Эрнесто не торопился и решил, для начала, потрогать его через бельё. Ривера очень сильно возбудился и, казалось бы, был сейчас просто на пределе. Но он мог выдержать многое. Де ла Крус нещадно его дразнил, прежде чем как решил над ним сжалиться и окончательно обнажить его. Под столом образовался приличный ворох вещей. Эрнесто затолкал их себе под колени, чтобы было не так жёстко стоять, и вернулся к своему другу, сразу же схватив рукой его член, потирая большим пальцем головку. Глаза у Гектора забегали, и он закусил губу.       — Ну же, рассказывай, что умеет твоя Имельда? — издевался над ним де ла Крус. — Или лучше показать тебе, что умею делать я? А ты сравнишь, договорились? — Его рука медленно совершила движение вверх-вниз.       — Я не стану никого сравнивать!       — Вот как? — переспросил Эрнесто и резко ускорил это незамысловатое возвратно-поступательное движение. Гектор завыл, стиснув зубы.       — О, это ещё пустяки! — сладко произнёс де ла Крус. — Смотри, не кончи мне в рот.       — Ч-что?.. А-ах! — задёргался Гектор, когда головку его члена плотно обхватили губы Эрнесто. ‌      Он защекотал его кончиком языка, то ускоряя, то замедляя темп, и одновременно посасывал. Гектор уже не сдерживал себя и стонал, вцепившись в простынь. Эрнесто был не в силах от того, чтоб не заулыбаться, из-за чего случайно прикусил орган Гектора. Не отрываясь от дела, он поднял на друга глаза, но было не понятно — нестерпимо больно ему или нестерпимо хорошо?       Эрнесто окропил весь его член мимолётными поцелуями, а затем продолжил сосать с большей интенсивностью, и постепенно брал в рот на большую длину. Он прижал член языком к нёбу и остановился, замычав от удовольствия — чувствовать тепло и пульсацию желанной плоти у себя во рту было настоящим чудом для него.       Продолжая издавать глухие звуки, ещё больше будоражащие Гектора своей вибрацией, Эрнесто вобрал в себя ещё больше, готовясь заглотить. Однако вместо того, чтобы насадиться на орган по самые гланды, он стал размашисто его лизать и помогать себе рукой. Густая слюна стекала у него по подбородку и ползла на шею. ‌      — Ох... Да чтоб я сдох! Не останавливайся! — перекрикивая своё горячее дыхание, восклицал Гектор. ‌      Эрнесто вдохновлённо поглаживал его бёдра и испытывал небывалую радость, ощущая в них мелкую дрожь. Он и сам почувствовал по всему своему телу мурашки, когда Ривера цепко схватил его за чёлку. И этот жар... Он только нарастал в нём и становился горячее. Эрнесто сейчас возбуждало абсолютно всё — волны страсти накладывались на него слоями и буквально топили под собой. Его собственный член скучал по юрким пальцам Гектора, изнемогая от количества прилившей к нему крови. Де ла Крус уже хотел убрать от Риверы свои руки и наконец-то позаботиться о себе. Хотя бы самому, но как можно побыстрее разрешить эту приторно сладкую муку. И в то же время Эрнесто был слишком сильно увлечён этим занятием. Это было занимательно, даже содержало в себе нотку азарта. Можно, конечно, возвышенно заливаться о "настоящей любви" и том, что доставлять удовольствие другому гораздо приятнее, чем самому себе. Однако пьяный Эрнесто просто сильно увлёкся, зачарованный вздрагиваниями и постанываниями Гектора. Тот был словно марионеткой, за чьи ниточки дёргал де ла Крус, который и сам не мог в полной мере отвечать за свои движения. Поэтому оба ничего не видели наперёд и до конца не осознавали всю происходящую действительность, застряв в какой-то своей точке сингулярности — сгустке жара и этилового спирта. ‌      Шумное дыхание Гектора стало неестественно прерывистым, прежде чем как его сковала судорога. В обильной слюне на подбородке Эрнесто появились белёсые вкропления; он призамедлился и открыл глаза.       ‌Ривера лежал, уже не подпирая под себя локти. Его грудная клетка высоко вздымалась, а голова заваливалась набок. Де ла Крус, взглатывая и утирая рот рукой, стал неуклюже подползать к лицу своего друга, который начал бормотать что-то невнятное. Эрнесто с жадностью измерял руками и взглядом каждый участок его тела. И хотя Гектор уже не реагировал на прикосновения, он его трогал будто бы в последний раз — очень много, очень энергично, буквально сжимая до синяков, словно боясь упустить, как убегающий в море трос с привязанным на конце грузом.       ‌— Ну что, дружище, тебе понравилось? — спросил он у Гектора.       ‌Не дожидаясь ответа, Эрнесто чмокнул его между ключицами и нежно провёл костяшками пальцев по щеке, томно приговаривая:       ‌— Не раскисай, ещё не время. Если уснёшь, то всё пропустишь. Дай мне свою руку. ‌      Под приопущенными ресницами Гектора скользнули блестящие зрачки. Он положил горячую ладонь на плечо Эрнесто и скользнул ей до его шеи. Тот накрыл Гекторову кисть своей и сомкнул пальцы на её запястье. ‌      — Может, мы ляжем вдоль кровати, а не вот так? ‌      Ривере было всё равно и он ничего не ответил. Де ла Крус начал двигать друга, а сам навис сверху и прижал его ладонь к своему члену. На лице Гектора промелькнула улыбка, и он крепко ухватился за перевозбужденный орган Эрнесто.       — Ты знаешь, что делать, — кряхтел де ла Крус, укладываясь на бок.       Ривера методично чередовал нежные поглаживая с грубой хваткой и делал всё предельно медленно. Эрнесто положил свой подбородок ему на голову и прижал к с себе как можно ближе.       Через некоторое время он почувствовал, как в его ногу, выше колена, стал упираться снова затвердевший член Гектора. Эрнесто обхватил его своими бёдрами и крепко сжал между ними.       — О! — издыханно сорвалось с губ Риверы, и этот короткий звук означал одновременно удивление, наслаждение и, возможно, боль.       Де ла Крус слегка ослабил давление и, сгибая поочерёдно колени, стал медленно растирать бёдрами истекающий смазкой член друга.       Гектор выпустил орган Эрнесто из рук, полностью приняв его на свой живот, и поддался тазом вперёд, как можно глубже и сильнее вдалбливаясь между сомкнутых ног де ла Круса. Тот снова сильно сжал его, нахально поигрывая мышцами. Гектор закусил губу и вскинул голову, силясь задержать в себе зарождающийся стон. Сгущая накопившиеся эмоции внутри себя, можно было достичь не просто оргазма — нирваны. И в ней не тело взрывается от сладострастия, а целый мир. Это — конец света, в котором каждый хочет обрести свою погибель. Но до него было далеко.       Эрнесто перевернулся на спину, вплотную прижимая к себе Гектора так крепко, что тот не мог шевельнуться. Вернее сказать, Гектор и не хотел двигаться — он оцепенел как кролик и почти не дышал. Для него-то и воздух сейчас не существовал. Был только лишь этот странный симбиоз с его другом детства, поддерживающий в нём все жизненные силы.       Де ла Крус млел под весом Риверы, пламенно обвивал его спину своими сильными руками, смаковал терпкие отголоски приторно сладких чувств во всём теле. Эти чувства исходили от его члена, сокрытого между мягкими животами — его и Гектора. Обоим было невыносимо приятно, и каждый легко терял себя в электромагнитном поле иступлённого единения. Гектор поднёс руки к лицу Эрнесто, провёл сморщенными от обильного секрета ладонями по его щекам, остановившись подушечками пальцев на губах и подбородке. Де ла Крус приоткрыл рот и подпустил к языку его соленоватые пальцы. Ривера высвободил свой член из смыкавших его ног и слегка приподнялся, поддавшись вперёд. Он тутже встретился своими губами с губами Эрнесто и запечатлел на них крепчайший поцелуй — жадный, как глоток умирающего в пустыне. Эрнесто воодушевлённо ответил на него, просовывая свой язык Гектору в рот, обмениваясь с ним слюной и нежностью, сгорающей в огне безудержного вожделения. Оба посасывали друг другу губы, кусали их, причмокивая и постанывая. Их причинные места неловко соприкасались, доставляли своим обладателям лавину обжигающих чувств. Ривера потянулся к ним рукой и попытался соединить их вместе, но, немного приподнявшись, он чуть не потерял равновесие. Де ла Крус стал ему помогать.       — Ах! Лучше не придумать! Как хорошо! — восклицал Гектор, перекладывая свою руку на руки Эренесто. Тот сдавленно усмехнулся, глядя на него — обласканный Ривера выглядел особенно забавно: по-детски сдвигая брови, он безжалостно морщил лоб, а нижняя губа, обветриваясь под порывами учащённого дыхания, постоянно требовала контакта с влажным языком.       — Ты похож на пёсика, — не сдержался де ла Крус.       Гектор расплылся в глупой улыбке — в соцветие умиления и пьянства. Скорее всего текила уже не была причастна к последнему, однако ни Гектора, ни Эрнесто нельзя было назвать трезвыми. Эти двое были даже больше, чем просто пьяны.       Ривера отпустил руку, предоставив де ла Крусу самому окончить начатое. Тот усердно стал растирать и сдавливать оба члена, прижимая их друг к другу. Подступающий экстаз испепелял рассудок и туманил мозг — хотелось просто закрыть глаза и отчаянно хватать ртом оставшийся кислород. Но выверенные движения Эрнесто не сбивались и не утихали, решительно приближая желанные мгновения безумного припадка. И они вскоре настигли обоих, почти одновременно, заставляя их изливаться и разбиваться в осколки.