Мне нравится быть вампиром

В субботу после обеда в Хогвартс вернулась Грейнджер. Стоило ей ступить в гостиную факультета, как большинство тех, кто там находился, уставились на нее, прекратив свои разговоры. – Что? – не заметить проявление столь пристального внимания Гермиона не могла. – Тебя уже вылечили? Что-то не слишком похоже, – поинтересовался какой-то дерзкий четверокурсник. – Или к тебе уже нужно обращаться «профессор Дамблдор»? – предельно откровенные и подробные репортажи о суде осветили в прессе не только все детали преступления бывшего директора Хогвартса, но и не скрыли имени потенциальной жертвы его темных намерений. – Да что ты себе!.. – Гермиона захлебнулась возмущением, а ее лицо запылало от гнева. – А ну заткнись! – Рон подскочил к болтливому мальчишке и отвесил ему подзатыльник. – Привет! – с улыбкой поздоровался он с Гермионой. – Не слушай его. Как ты? – Неважно, – не стала та врать, тем самым косвенно давая ответ на ранее прозвучавший вопрос нетактичного студента. Она и впрямь выглядела довольно скверно: бледная и тощая, будто ее не кормили весь месяц, который она отсутствовала. – Не хочешь поговорить с нами? – Рон указал взмахом руки на себя и на Поттера, подошедшего к ним и кивнувшего в знак приветствия. – Только не здесь, – было заметно, что Гермиона не горела желанием о чем-либо говорить на публике, но внимание друзей игнорировать не стала. Ей, похоже, и находиться в окружении толпы подростков не нравилось, но она вынужденно подчинилась обстоятельствам, понимая необходимость подобного. – Идем в нашу комнату, там сейчас никого нет, – Рон решительно потянул ее за руку в сторону спален для парней. Грейнджер не стала спорить и послушно последовала за ним. Кое-кто дернулся присоединиться к ним, желая послушать беседу, но Гарри твердо пресек их попытку, попросив дать Гермионе время прийти в себя. – Рассказывай, – усадив подругу рядом с собой на кровать, попросил Рон, зыркнув на Поттера, устроившегося на подоконнике соседнего окна. Гарри любил там сидеть. Вроде и поблизости от остальных, но все же обособленно. Привычка слегка дистанционироваться от других людей появилась у него еще до поступления в школу, что и немудрено, учитывая отношение к нему Дурслей, не являвшихся примером человеколюбия и бескорыстной заботы. К тому же слегка со стороны было удобнее оценивать любого собеседника и высказанное им мнение. Вот и сейчас Гарри благодаря своим замечательным способностям вампира ясно распознал, какие чувства одолевали Грейнджер, и это были не радость встречи и благодарность Рону за поддержку, как того следовало бы ожидать. Хотя некоторая доля снисходительности, вероятнее всего, и адресовалась тому в качестве признательности за то, что он увел ее из шумной гостиной, оградив от постороннего любопытства. Гермиона усиленно сдерживала в себе коктейль самых отвратительных эмоций: раздражение, злость, ненависть, презрение и жажду мщения. В ней бушевали нешуточные душевные порывы, и Поттера это серьезно настораживало. Вряд ли было бы приятно видеть ее сломленной и боязливо озирающейся по сторонам, но и подобная безудержная воинственность не сулила ничего приятного. – О чем рассказывать, Рон? Вы и так все знаете из газет, – Гермиона говорила отрывисто и несколько отстраненно, будто в эту минуту думала совсем о другом. – Тебя отпустили, потому что Дамблдор умер, да? – подсказал Рон направление для беседы. – Да. Скупой ответ явно не удовлетворил его интереса, и он оглянулся на Поттера, призывая подключиться к расспросам. – Было очень больно? – без особого сочувствия в тоне поинтересовался Гарри, заставив Гермиону вскинуться, словно ей наступили на ногу и не извинились. – Очень! – она резко кивнула, усиливая эффект от своего ответа. – Кровавая метка разрушилась под утро. Я еще спала. И вдруг словно в меня раскаленным прутом ткнули. Эта гадость ведь сгорела прямо внутри, – Гермиона нервно передернула плечами, отгоняя неприятное воспоминание, и указала на то место, где еще недавно колдовством была закреплена капсула с кровью Дамблдора. – Там навсегда рубец от ожога остался. Целитель сказал, что если бы метку поместили немного ниже, то могло бы сердце пострадать. А так… Меня целые сутки диагностировали сотней разных способов – все опасались, что я превращусь… – Гермиона вдруг как-то моментально расклеилась и хлюпнула носом, из ее глаз непроизвольно потекли слезы. – Какая же я была дура! Как он мог так со мной поступить? Я ведь верила ему… Он обещал мне помочь устроиться в волшебном мире, учил всему… А потом… – Не плачь. Все уже позади, – попытался успокоить ее Рон. – Ничего не позади! – едва не криком возразила Гермиона. – Как ты не понимаешь?! Он разрушил мою жизнь. Теперь все тычут в меня пальцами и смотрят так, словно я какой-то монстр! Я тоже, конечно, хороша, головой не думала и так сильно ему доверилась, но откуда мне было знать, что Дамблдор…. – она всхлипнула. – Тебя навсегда отпустили? – спросил Гарри, отвлекая ее от самокопания и перекладывания вины на чужую голову. Он догадался, что в больнице никто и не пытался позаботиться о стабилизации психического состояния Грейнджер. – Да. Адвокат, занимающийся моим делом, как только узнал, что Дамблдор умер, сразу привел экспертов, чтобы те выдали официальное заключение, что я больше не являюсь «зачарованным объектом, с помощью ритуала связанным подчиняющими кровными узами с инициировавшим колдовство магом» – так написано в той справке, – Гермиона брезгливо скривилась. – Они меня даже за человека не считают! Я – не вещь! – заявила она, сверкая глазами так, словно это Поттер и Уизли отказали ей в праве зваться человеком. – Их всех нужно поставить на место! Я не виновата, что Дамблдор обратился к темным искусствам и воспользовался своей силой, чтобы сделать из меня послушную куклу! Теперь я прекрасно понимаю, зачем нужна была инквизиция! Чтобы уничтожить таких уродов, играющих чужими жизнями! – Прекрати истерику! – оборвал ее Гарри, повысив голос. – Не расстраивайся. Это, наверное, просто такое официальное определение, – постарался успокоить ее Рон, а затем сменил тему разговора, надеясь остудить пыл разозленной подруги. – А как ты догадалась, что тебе грозит опасность? Ну… тогда, когда все случилось… – в вопросе сквозило обычное любопытство. – Ты же не ожидала ничего подобного, не так ли? – Знаешь, когда на твоих глазах убивают человека, а потом направляют волшебную палочку в твою сторону, то сложно не сообразить, что намерения в отношении тебя вряд ли добрые! – злясь из-за напоминания о ее преданности Дамблдору, грубо бросила Гермиона. – К тому же сам директор учил меня быть постоянно начеку. – Что теперь думаешь делать? – Гарри постарался сгладить ситуацию. Ему не хотелось становиться свидетелем эмоционального срыва Грейнджер. – Если честно, хотела послать к дьяволу и волшебников и весь ваш жуткий магический мир. Но меня персонально предупредили, чтобы даже не думала о подобном, если не хочу повторить судьбу своих родителей. Мне пригрозили глубоким Обливиэйтом, который сотрет последние семь лет моей жизни. Это недопустимо! Я не позволю всяким колдунам издеваться над собой и превращать меня в инвалида! Чем это лучше того, что со мной собирался сделать Дамблдор? – Гермиону колотило от самой мысли подвергнуться подобным чарам и хоть что-нибудь забыть. Она помолчала несколько секунд, успокаиваясь, а затем продолжила отвечать на заданный вопрос: – Договорюсь о сдаче экзаменов осенью вместе с теми, кто находился на домашнем обучении. Таких волшебников очень мало, но все же, оказывается, есть те, кто по каким-то причинам не посещал ни Хогвартс, ни какую-нибудь другую школу. А пока мне выдадут свидетельство, что я прошла полный курс обучения. Он понадобится для предъявления аттестационной комиссии, – Гермиона не скрывала своего уныния и недовольства из-за подобного поворота событий. – А до осени чем займешься? – Рон поерзал, выдавая нетерпение. Его явно раздражало, что приходилось чуть не клещами тянуть каждое слово полезной информации – возмущения и ненужные отступления с объяснениями не в счет. Гарри тоже не устраивало, как складывался разговор, поэтому он легонько подтолкнул Гермиону вампирскими чарами к откровенности, заставив ее расслабиться. – Я хотела уехать к родителям. Авроры отыскали их, и у меня есть точный адрес, где они живут. Им плохо после вмешательства в память. Они даже в больнице лежали, у них ведь амнезия. Сейчас вроде какую-то работу нашли, но… – Гермиона вздохнула, однако не было похоже, что причиной ее удрученности стало раскаяние. Скорее, ее не устраивал сам факт ситуации, которую предстояло как-то исправлять. – Я планировала найти к папе и маме подход, познакомиться заново, так сказать, и помогать им справляться с бытовыми трудностями, пусть они и не вспомнят сразу, что я их дочь. Однако мне запретили покидать страну в ближайшие пять лет. Это из-за того, что я попала под суд. И, полагаю, невзирая на заключение эксперта, меня не хотят выпускать из виду из-за кровавой метки Дамблдора. Сволочь… Всю жизнь мне испоганил! Из-за него мои родители теперь в таком ужасном состоянии, а на мне официальные чары слежения установили! Бессрочно! Словно это я преступница, а не Дамблдор! – Гермиона недовольно засопела, усиленно стараясь погасить вспышку гнева, а затем, упрямо задрав подбородок, заявила: – Но я не собираюсь бросать родителей! Я переговорила с адвокатом, и он обещал мне помочь. Их переправят назад в Британию. А здесь я обязательно присмотрю за ними. – Что значит «переправят»? Насильно, что ли? Они же, как я понимаю, не помнят, что у них здесь есть родные? – Гарри пораженно посмотрел на Грейнджер, которая, судя по всему, во второй раз собралась пренебречь желаниями и мнением родителей. – Никто не будет применять к ним насилие! О чем ты говоришь? Как ты мог такое подумать! – возмущенно воскликнула Гермиона. – Просто у них была какая-то волокита из-за подделанных мной документов. Похоже, мое колдовство отвлечения внимания развеялось быстрее, чем я надеялась. И только из-за потери памяти родителей сразу не отправили назад. Этим и воспользуются нанятые адвокатом люди, чтобы вернуть их сюда. – То есть ты хочешь, чтобы их депортировали? Как преступников, незаконно попавших в Австралию? – Гарри покачал головой на упрямо поджатые губы Грейнджер, которой явно не понравилась такая формулировка, но допытываться перестал и махнул рукой. – Это твои родители. Делай, как знаешь. – А у тебя есть деньги, чтобы оплачивать услуги адвоката? – Рон, в отличие от Поттера, пока не мог решить – одобряет ли он намерения Гермионы. С одной стороны, ее желание помочь было весьма похвальным, однако стремление снова все решать за других серьезно настораживало. – Да, у меня есть счет, открытый для меня папой. На какие же средства я жила в последний год? Там не очень много, но я надеюсь, что на первое время хватит. А еще у меня остались деньги Дамблдора, правда, пока не знаю, сколько именно. – Что?! – удивленно воскликнул Рон. – Он еще на зимних каникулах переоформил на мое имя один из своих сейфов в Гринготтсе. Говорил, что это для нужд Ордена, если с ним что-нибудь случится, – пояснила Гермиона. – Я не собираюсь никому отдавать эти деньги, раз мне даже моральную компенсацию не назначили судом, хотя адвокат и подавал соответствующее заявление! – она посмотрела на Рона и Гарри так, словно они не позволяли присвоить добровольно отданные ей деньги. Поттера так и подмывало поинтересоваться, почему ее не удивил подобный жест Дамблдора, но он решил не нагнетать атмосферу, и без того насыщенную не самыми добрыми эмоциями. – А когда родители возвратятся в Британию, то смогут воспользоваться своими накоплениями, оформленными на их настоящие имена. Возможно, мне удастся устроить их на лечение в больницу Святого Мунго. Я разговаривала с целителями, и они обещали попытаться восстановить им память. Пусть не всю, но хотя бы частично, чтобы родители вспомнили обо мне, – поделилась своими планами Гермиона, глаза которой загорелись надеждой, что демонстрировало ее неравнодушие к родителям, как могло бы показаться, если судить по ее желанию управлять их жизнью. – Завтра в Годриковой Лощине состоятся похороны Дамблдора. Орден Феникса взял на себя организацию. Ты пойдешь? – Гарри не рискнул бы открыто там присутствовать, но из тени понаблюдать собирался. – Что? Нет! Как ты мог предположить, что я туда пойду?! Меня от одного воспоминания о том, что сделал директор, бросает в дрожь! И вообще… Там же наверняка Пожиратели будут за всем наблюдать, а они еще опаснее Дамблдора! Их всех нужно… – Гермиону затрясло от гнева. – Но ты ведь была большой поклонницей идей Дамблдора. Он всегда призывал давать оступившимся людям второй шанс. Кое-кто до сих пор считает, что его оговорили, а затем убили, чтобы повторное слушание дела не раскрыло правду, – Поттер чуть ли не открыто издевался. После этой беседы он не чувствовал к Грейнджер ни капли жалости. Мало того, что она переложила всю вину за свой преступный Обливиэйт на Дамблдора, хоть и не была под Империо, когда подняла волшебную палочку на родных людей, так еще и собиралась снова кардинально вмешаться в жизнь бедных родителей, забывших половину своей жизни по ее вине. Да и ее неприкрытая ненависть чуть ли не ко всем волшебникам здорово настораживала. – Он обманул меня! Я его ненавижу! – Гермиона вскочила на ноги. – Ты говоришь таким тоном, словно в чем-то меня обвиняешь! Откуда мне было знать, что директор способен на такое жуткое колдовство?! Он же всегда утверждал, что действовал в интересах всех волшебников, и никогда не давал повода усомниться в его добрых намерениях. Надеюсь, мы отыщем способ избавиться от таких лгунов, как он. Если бы вы были внимательнее и не отворачивались каждый раз, когда я с вами разговаривала на серьезные темы, то, возможно, я и не попала бы в такое положение! – А мои предупреждения, значит, были высосаны из пальца? – Поттер хмыкнул. – Вот правильно говорят, что большинство людей слышат только то, что хотят слышать. Так и ты. Ладно, прекрати сверлить меня взглядом, я понял твою позицию, – он слез с подоконника и направился к выходу. Ему хотелось посоветоваться с Северусом – похоже, Грейнджер с ее намеками на инквизицию могла доставить немало неприятностей. – Куда ты собрался? Магический мир нужно спасти от темной магии! Нам следует определиться с тем, что делать дальше. – Определяйся, мне-то что? – бросил Гарри, не собираясь останавливаться. Он услышал достаточно для того, чтобы инициировать негласное наблюдение вампиров за Грейнджер. – Ты разве не собираешься меня поддержать? Так друзья не поступают! – полетело ему в спину недовольное замечание Гермионы. – А я тебе и не друг, – оглянувшись через плечо, припечатал Гарри. – Ты разве этого еще не поняла? – Но как же?.. Вы ведь приходили в больницу… – Грейнджер перевела растерянный взгляд с Поттера на Уизли, а тот лишь пожал плечами, словно пояснял, что в ответе только за свои поступки. – Значит, ты не поможешь мне? – вопрос адресовался Поттеру. – О чем ты? О какой помощи речь? – Гарри, уже взявшийся за ручку двери, развернулся и удивленно воззрился на Грейнджер. – Я рассчитывала обосноваться в Блэк-хаусе. Оттуда проще, чем из Норы, добираться и до больницы, и до Министерства, да и нам всем там удобно собираться. Но почему-то сегодня не смогла туда попасть, чтобы оставить свои вещи. Наверное, из-за смерти Дамблдора защита работает по-иному, ведь он был хранителем Фиделиуса на доме, – Гермиона, казалось, не заметила, насколько поразила Поттера и Уизли своим признанием. Ее беспардонная уверенность в уместности озвученных планов заставляла засомневаться в адекватности самой Грейнджер. – Ты рассчитывала? – Гарри не скрыл язвительности. – Во-первых, Блэк-хаус – мой дом, и Дамблдор не имел к нему никакого отношения. Так же, как и ты, и еще кто-либо. Я полностью закрыл его для всех посторонних. Во-вторых, мне интересно узнать, а почему ты решила, что сможешь жить в Норе? Рон, прости, что вмешиваюсь, но ваш дом – не постоялый двор. И если ты и миссис Уизли стесняетесь кое-кому об этом напомнить, то мне ничто не мешает это сделать, – Гарри видел реакцию Рона на упоминание Гермионы о ее намерениях, поэтому не опасался услышать его возмущения. – Вы же не собираетесь покориться новому правительству? Да они меня называли не иначе, как «сосуд»! Словно у меня нет имени! С ними нужно разобраться! Все жуткое колдовство следует запретить! При власти Пожирателей этого не добиться. Мы обязаны сплотиться… – Но при чем здесь Блэк-хаус? Поттеру показалось, что перед ним Дамблдор – тот тоже зачастую гнул свою линию, не обращая внимания на отсутствие обоснованности его высказываний. Эта мысль слегка испугала – а вдруг эксперты ошиблись? Вдруг Дамблдору все же удалось обрести новое тело? Гарри поспешно взял себя в руки. Во-первых, все научные источники твердили, что смена сущности не происходит в один миг, для этого понадобилось бы по крайней мере несколько дней, в течение которых реципиент постоянно находился бы полуобморочном состоянии. А во-вторых, Грейнджер и раньше вела себя подобным образом, разве что почти всегда ссылалась на мнение Дамблдора, а сейчас говорила от своего имени. – А где же мы будем собираться, чтобы корректировать свои действия? В Блэк-хаусе ведь находится штаб Ордена. – Постой, я что-то запутался, – прервал ее Рон, тоже поднявшийся на ноги, чтобы не смотреть на друзей снизу вверх. – Ты хотела заняться восстановлением здоровья своих родителей, разве не так? Или ты планируешь возглавить Орден? – Думаю, и без меня найдутся те, кто его возглавит. Я не претендую на эту роль, – Гермиона дернула плечом, словно сбрасывала навязываемую ей ответственность. – Но если все засунут головы в песок, то у меня не останется выхода. Я не намерена отсиживаться в стороне, и буду бороться с темным колдовством и чистокровными снобами, мечтающими добиться его легализации! С вами или без вас! Так ты откроешь доступ членам Ордена в Блэк-хаус? – А почему бы тебе не воспользоваться собственным домом, чтобы устроить в нем так необходимый тебе штаб? – Поттер и не пытался скрыть возмущение подобной наглостью. – Он магически не защищен, и ты прекрасно об этом знаешь. У меня нет ста лет, чтобы охранные чары стали достаточно прочными. – То есть ты, несмотря на свои только что озвученные намерения полностью уничтожить неугодное тебе колдовство, согласна воспользоваться особняком темного рода, на протяжении десятилетий проводившего кровные обряды для защиты своего жилища? Ты непоследовательна, не находишь? – Поттер практически шипел, демонстрируя свое негодование. Он был поражен, что их беседа приняла столь неожиданный поворот. – Какая разница! Мы можем использовать все, чтобы добиться справедливости и… – Замолчи! И задумайся над своими словами! Дамблдор, похоже, все же крепко залез тебе в мозги. Ты идешь по его стопам, и не отрицай! – сурово выдал Гарри, останавливая готовую продолжить возмущения Гермиону. – Он тоже использовал все доступные ему средства. Намереваясь возродиться в твоем теле, он, по его же заявлениям, преследовал благородную цель – продление собственной жизни для продолжения борьбы со злом. Так почему же ты так на него сердита? Ножи есть в каждом доме, но далеко не все они становятся орудиями убийства. – Значит, так обстоят дела? – Грейнджер опалила злым взглядом тех, кого еще недавно считала друзьями. – Вы решили сделать вид, что ничего не происходит? – она заметила, как Рон кивнул словам Поттера, хотя, возможно, сделал это автоматически. – Обойдусь без вас! – проорала она и, оттолкнув Поттера от двери, выскочила из комнаты. – Зачем ты так? – Рон укоризненно уставился на Гарри. – Она еще не пришла в себя после шока. – Ее нельзя поощрять в заблуждениях. Еще скажи, что ты не понял, что она собирается сделать. Ее даже суд ничему не научил. Я надеялся, что у нее было достаточно времени, чтобы все осознать, а она просто переложила вину на Дамблдора и считает себя невинной жертвой в деле с Обливиэйтом любимым родителям. И вместе с тем – ты слышал ее лозунги! – она готова стереть волшебство с лица земли. Не только темное колдовство, хотя и говорит именно о нем. Вот воистину отличная ученица, вся в наставника! Как и он, возомнила себя центром вселенной, вокруг которого должен вертеться весь мир, – Поттер покачал головой. С Роном он говорил убедительным тоном, но не повышал голоса. – Нет, я, конечно, не могу тебе запретить иметь собственной мнение. Иди и догони эту мисс «я во всем права» и скажи, что согласен повесить ее своим родителям на шею. Только потом не удивляйся, если она и на тебе отработает Обливиэйт или еще что-нибудь покруче. Рон, ты мой друг, и я беспокоюсь о тебе. Твоя мама всегда была ко мне добра, и я не хочу, чтобы она продолжала общаться с неприятной ей особой только потому, что ты почему-то решил ту приютить. – Ты так ее и не простил за тот случай с гостиницей? – Рон не выглядел ни обиженным из-за вмешательства, ни сердитым. – Нет. Не простил. И ты давно об этом знаешь. Я не прощаю предательства. – И все же не раз в течение этого года пытался объяснить ей, в чем она ошибается. Как настоящий друг, – Рон подошел к Гарри и протянул ему руку. – Надеюсь, я никогда не разочарую тебя, даже если не всегда буду понимать твои поступки и ход твоих мыслей. – Ты – мой друг, – Поттер пожал протянутую ему ладонь и улыбнулся. – Рон, Гермиона становится опасной из-за своей ненависти к волшебникам, пренебрежительно относившимся к ней в последнее время. Боюсь, она не слишком адекватно воспринимает реальность. – Я не собираюсь тащить ее к себе домой. Тут и спорить не о чем. Но я хотел бы все же поддерживать с ней связь и после школы. Хотя бы для того, чтобы узнать, до чего еще она додумается, – Рон развел руками. – Твое право. К тому же ей действительно требуется присмотр кого-нибудь нормального. На мое отношение к тебе это не повлияет, если ты не станешь таким же непробиваемым упрямцем, как она, – Гарри похлопал Уизли по плечу и поспешил покинуть апартаменты факультета, намереваясь переговорить с Северусом о революционных замыслах Грейнджер.