***
Наблюдать за игрой было скучно и совсем непродуктивно. Разве что, Штейн мог, как настоящий профессионал своего дела, наблюдать за своим «подопытным кроликом» в его естественной среде обитания. Соул и Блэк Стар двигались быстро и резко, нередко распихивая друг друга плечами и локтями, что, в целом, было неспортивным поведением, но никто не обращал внимания. Цубаки и Мака относились к этому как к простой игре, хотя их напарники были настроены совершенно иначе. Кид периодически бился в конвульсиях, из-за чего его никто не воспринимал как полноправного игрока. Люси же двигалась странно. Медленно и слабо, словно она играла не тридцать минут с перерывами, а уже несколько часов без остановки. Как только Албарн передавала ей мяч, то девушка делала шаг назад, довольно заметно отклоняясь. И её руки, которые должны быть на уровне груди, обессиленно опускались ниже, а потом Блэк Стар толкал её. Тогда Люси переставляла одну ногу за другую, чтобы попытаться удержать равновесие. Чисто машинально из её рук выпадал баскетбольный мяч, который тут же, несколько раз ударяясь, скакал по площадке, пока кто-нибудь его не перехватит. Профессор Штейн наблюдал за этим как-то совсем безразлично, лишь только продолжительный взгляд на девушку мог выдать его мысли. Но даже в них не было ничего, что сыграло бы против него: думал мужчина исключительно о том, какая же она всё-таки занимательная особа для экспериментов, ведь так свирепо угрожала ему столько раз расправой, а в итоге даже мяч в руках удержать не может. Иногда Штейн замечал, как сосредоточенно наблюдал за ней Спирит. Очевидно было, что тот тоже вёл мозговые штурмы, но совершенно другие, к мыслям самого профессора никак не относящиеся. Один раз Албарн поправил свой галстук. Несомненно, что-то это должно было значить. Может, он пришёл к выводу, но говорить об этом сейчас, при всех детишках (особенно при своей дочери, чьё расположение так хотел завоевать) не стал был. Когда Мака или кто-то из играющих оборачивался, Спирит делал максимально беззаботное лицо, смотрел какими-то влюблёнными глазами на свою драгоценную дочурку, от чего ту даже передёргивало, а в следующий момент девушка кривилась и кидала: «Фу, извращенец».***
Луна кровожадно улыбалась обитателям города, которые ещё не спали, явно пытаясь нарушить полную тишину и спокойствие улиц. Где-то прошла шумная компанию людей неприятных, которые, если бы увидели сейчас кого-нибудь, непременно нашли причину, чтобы прицепиться к человеку. А потом снова наступила тишина, от которой начинало казаться, что луна, смотрящая за всем своими большими глазами, просто насмехается над жалкими людьми, которые обязаны спать, если хотят выжить. Печально и взволнованно озираясь в стенах актового зала, куда их почти в десять часов ночи в срочном порядке загнали учителя, ученики шептались, обсуждая, что же происходит. — Наверное, хотят ведьму убить! — громким шёпотом сказал какой-то парень, сидящий на ряду за Макой и Соулом. Не скрывая торжества в своём голосе, тот ученик сжал руки в кулаки и поднял их вверх, демонстрируя всё своё желание, чтобы так оно и было. Конечно, все слышали про ведьму, которую помиловал Шинигами-сама. Но не каждый был готов смириться с этой новостью: они так долго занимались тем, чтобы уничтожать души, которые стали Кишинами, и уничтожать ведьм, которые делают это с людьми, а директор просто взял одну под опеку. Многие были уверены, что существует некая скрытая организация среди учеников, вроде тайного клуба, где каждый участник предлагает свою идею, как им избавиться от этого недоразумения. — Заткни свой рот! — возмутилась сидящая перед ним Мака. Девушка развернулась к нему лицом, тут же заезжая кулаком по макушке. — А ты что взъелась? — внимание этого паренька теперь было полностью на Албарн, от которой так и исходил гнев, отчего он сам, если честно, немного испугался: ученица была известна своим непокорным нравом; одному только Соулу удавалось иногда усмирять её гнев. — Да как ты смеешь вообще? — продолжала злиться Мака. — А что, ты теперь другого мнения? — с явной насмешкой отозвался какой-то голос рядом с первым пареньком. Албарн было нечего ответить, потому что она не была уверена в искренности своих рассуждений. В последнее время они с Люси сблизились, стали проводить больше времени вместе, а потому она стала чаще замечать свет её души — мягкий, тёплый, отчего казалось, что она никак не может быть ведьмой. Но ручаться за свои мысли девушка не могла. — Успокойся, Мака, — дёрнув Повелительницу за руку, Соул усадил её обратно на кресло, на несколько секунд задерживая взгляд на скорбного вида девушке, понимая, что сейчас не время и не место для откровений. Они могут поговорить после всего этого. Под нестихаемые голоса учеников, на сцену поднялся профессор Штейн, по лицу которого редко можно было понять что-то конкретное, потому оставалось только заткнуться и ждать, когда он скажет своё слово. — Внимание, ученики! — начал говорить преподаватель, смотря в зал, но не попадая взглядом на кого-то определённого. — До сегодняшнего момента мы держали вас в неведении, считая, что это никак не коснётся Академии, что мы сможем разобраться с проблемой раньше. Слова шли не от сердца учителя, и было очевидно, что он попросту заучил какой-то заранее написанный текст, но сейчас это не имело никакого значения. Шёпот, который стих на некоторое время, вновь прошёлся по залу, отдавая в каждом голове нотками волнения. Возбуждение, томление и смятение, словно став одним целым, накрыли всех учеников, как волна во время шторма накрывает берег. На какую-то долю секунды всё погрузилось в хаос, а потом снова наступила тишина, которой ждал профессор, чтобы продолжить. — За предыдущий месяц в городе было совершено несколько покушений на жизни горожан, — говорить ученикам напрямую то, что произошло на самом деле, было небезопасно для их психики. В конце концов, их нужно просто заставить не выходить никуда. — Некоторые из них мертвы. Мака в ужасе посмотрела на Штейна. В её голове всё ещё эхом отдавалось последнее произнесённое им слово, будто ничего кроме она и не знала. Возможно, всё дело было в том, что потрясённые ученики, словно желая проверить, все ли услышали одно и то же, начали повторять это слово. — Но сегодня вечером всё стало ещё хуже, — Штейн решил, что и это говорить небезопасно и будет лучше, если он скажет потом отдельно некоторым ученикам. — Поэтому с сегодняшнего дня мы вводим закрытый режим: выйти в город можно только по специальному разрешению, которое вы можете взять у любого учителя. Находиться на улице можно строго до шести часов вечера, — профессор поправил свои очки, а потом добавил: — И никакой самодеятельности! Если мы узнаем, что вы покидали пределы Академии без разрешения или в запрещённое время, то вас могут, в зависимости от тяжести ваших деяний, либо посадить в подвал под стражу, либо сразу же исключить без права на амнистию. Всё ясно? Пришлось согласиться, а многие даже кривились от слов «в подвал под стражу», добавляя, что там сейчас находится ведьма и это настоящий позор, сидеть в одной тюрьме с кем-то вроде Хартфилии. — Если ясно, то все свободны, — Штейн и сам спустился со сцены, останавливаясь только у дверей, чтобы иметь возможность остановить некоторых учеников, которые ему нужны. — Что-то ещё, профессор? — удивлённо спросила Цубаки, которой бы хотелось сейчас уйти в свою комнату в общежитии. — Да, есть кое-что, только вам придётся об этом умолчать остальным, — засовывая руки в карманы своего белого халата, Штейн посмотрел на четверых учеников. — Сегодня вечером напали на Лиз, но она в порядке: она были в городе вместе с Патрисией и Кидом, — без особого интереса сказал преподаватель. — Они втроём сейчас в медицинском крыле, вы можете их навестить. — Спасибо, профессор, — выпалила Мака, после чего первая же сорвалась с места, чтобы побыстрее оказаться рядом с друзьями. Думая о том, что эта чертовщина происходит уже не впервые, а поздно вечером в городе оказался Смерть-младший, Соул решил, что сын Шинигами знал обо всём, что сейчас происходит, но не сказал ни слова. Да и Штейн что-то явно не договаривает. Громко выдохнув от напряжения, Соул крикнул своей Повелительнице, чтобы она его подождала, а сам побежал за ней уже догадываясь, что она так просто это всё не оставит.