Спаси меня, Штейн!

      Люси уже битый час изучала материалы по делу Штейна, которые она бессовестно выпросила у Шинигами. Да, взялась она, конечно, за это дело, словно была первоклассным детективом, однако вообще не представляла, что делать дальше. Понимала, что надо что-то предпринимать, но пока боялась.       Времени было катастрофически мало, поддержки со стороны кого-либо — тоже. Что уже говорить, даже сам Франкен Штейн был настроен не очень позитивно по отношению к презумпции невиновности и попытке оправдания самого себя.       Хартфилия почесала затылок и взвыла от досады. Ей сейчас не помешала бы чья-нибудь свежая голова. Даже Спирит не подошёл к ней, чтобы предложить свои услуги, хотя она видела, что тот питает немалые надежды на волшебницу. Разумеется, он хотел, чтобы оправдали друга. Но у него были свои права и обязанности, определённая роль в обществе. Поэтому он и не мог бросить всё.       Некстати девушка стала вспоминать про «Хвост Феи». Вот уже кому действительно было плевать на социальные статусы. Ребята всегда были искренними и открытыми по отношению друг к другу, помогали один одному, боролись за других… Люси положила бумаги на кровать и пустым взглядом посмотрела в угол комнаты: ей очень сильно не хватало этих забавных магов, которые были её семьёй.       «Прости, Люси, — вспомнился ей скорбный голос Локи, когда он пришёл к ней с плохими новостями, — но ты не сможешь вернуться назад». Безнадежность собственного положения обязывала заклинательница помочь человеку, оказавшемуся в подобных обстоятельствах. Другое дело, что ей удавалось это едва ли. — Соберись, Хартфилия, — вдруг шёпотом начала подбадривать саму себя девушка, несколько раз хлопнув ладошками по лицу. Щёки приобрели красный оттенок и слегка щипали. От неожиданного ощущения боли Люси почувствовала себя живой. И это дало ей определённый прилив сил.       Волшебница поёжилась и принялась с новой силой рассматривать документы. Конечно, Мака, Соул и Кид были не лучшими детективами, которых ей доводилось встречать, поэтому и собранная ими информация была хаотичной и немного противоречивой. К тому же, детишки действовали тайком от руководства Академии, а значит, что и многое для них оставалось под запретом. Впрочем, выбора у девушки не было: прежде чем проводить повторный допрос подозреваемых надо по полочкам разложить всё, что уже имеется.       И тогда в голову Люси пришла просто гениальная идея. Раз уж она начала играть в сыщика, то ей необходимы некоторые атрибуты, о наличии которых свидетельствовали прочитанные ранее детективные романы. Собрав документы в кучу на кровати, блондинка пулей вылетела из подземелья, заставляя Штейна стукнуться головой о дверь.       Неужели он действительно доверил свою жизнь этой несносной девчонке? Она погубит их обоих.       Но у профессора не было другого способа бороться за жизнь. В силу определённых обстоятельств Хартфилия была единственной, кто могла требовать презумпции невиновности и пересмотра дела: школьникам попросту никто не позволил этого, а другие учителя Академии были связаны обязательствами, которые призывали их держать всё под контролем. У них не было права на ошибку, поэтому до этого не было ни одного раза, чтобы требовали повторного расследования. Авторитет, которым давила непреклонность и строгость преподавательского состава, заставлял горожан думать, что они всегда правы.       Штейн не долго думал о том, что город сейчас в хаосе. Ему, откровенно говоря, было немного безразлично, что будут думать о нём прохожие. В конце концов, он никогда не славился прекрасной репутацией. «Чокнутый псих», — так за спиной говорили другие. Хотя всё они не могли отрицать его профессионализма и силы.       Мужчина ждал, когда вернётся блондинка, и думал об их недавнем разговоре. Ему было немного не по себе; Люси сумела немного вывести его из равновесия своими словами. — Я только что солгала директору, — сказала она ему, когда вернулась вниз. Её слова звучали не очень позитивно, но на лице не было вины или хотя бы небольшого сожаления. Девушка старалась держаться уверенно перед ним, хотя по дрожащему подбородку было видно, что ей это едва ли удавалось. — И он позволил мне заняться повторным расследованием. — Правда? — Штейн удивился: Шинигами-сама был довольно непреклонен во многих вещах. Поэтому профессор думал, что он запретит хотя бы из принципа защиты города и Академии. Впрочем, не стоило недооценивать его. — Да, — Хартфилия хотела кивнуть, но вместо этого опустила голову, будто провинилась в чём-то. — Да, я сделаю это. Чего бы мне это ни стоило, я докажу вашу невиновность, профессор Штейн!       Её неожиданный энтузиазм и немного неуверенная улыбка на лице в тот момент вселили в него какую-то пугающую надежду. Она не осталась равнодушной, не осталась в стороне. И он почти поверил в её искренность и бескорыстность, но девушка продолжила: — Но я хочу, чтобы вы тоже помогли мне.       Так они и заключили сделку. Жизнь за жизнь, услуга за услугу. Профессор, конечно, не особо понимал, что именно имела ввиду Люси, когда сказала, что потом ему надо будет убить её, но уже не мог забрать своих слов назад.       Штейн мог продолжить рассуждать, но вернулась заклинательница. А вместе с ней и некоторые новые элементы декора. Например, доска, на которой надо писать маркером. И несколько магнитов. Кажется, она явно немного сошла с ума в этой темнице.       Блондинка подкатила доску к двери тюремной камеры мужчины, и отодвинула её к стене. Она тяжело дышала, очевидно, бежала и торопилась. К тому же, эта штука не очень-то и лёгкая. Профессор удивился: почему она не попросила никого о помощи? Или не применила силу, раз уж она так сильно старается убедить всех, что волшебница.       Его разум, запертый в четырёх стенах этой затхлой и серой камеры, потихоньку начинал ломаться. Впрочем, прошло всего несколько часов. А что будет через сутки, двое, трое?.. Лучше и не представлять, как плохо влияет заключение на ментальное состояние. — Итак, сейчас мы с вами вместе разберёмся во всём, что было написано Макой и Кидом, — авторитетно и самоуверенно заявила заклинательница, после чего исчезла из поля зрения Штейна, который наблюдал за всем через малюсенькое окошечко в двери. Меньше минуты прошло, прежде чем она снова появилась перед ним золотым вихрем. — У меня есть записи и ваши слова. Я буду сопоставлять время нападения и ваше алиби. — Но у меня нет доказательств, — вполне логично заключил мужчина, подкручивая по привычке винт на голове. Ему было тяжело поверить, что блондинка так сильно тормозит. — И что? — беспечно поинтересовалась Люси, словно это было вовсе не нужно. — В смысле «и что»? — обессиленный тем, что его последняя надежда невероятно глупая и недалёкая девчонка, Франкен Штейн тяжело выдохнул. — Как ты можешь вести расследование, опираясь только на мои слова? — Я верю вам, профессор, — улыбнулась блондинка, — верю, — повторила она, будто считала необходимым убедить его в искренности своих слов. — Вы очень странный человек, почти что псих. Вы пугаете меня и заставляете бояться, смотреть по сторонам и опасаться оставаться наедине, — начала характеризовать мужчину волшебница, из-за чего на его лице появилось нечто схожее между недопониманием и саркастичный желанием подтвердить всё сказанное. — Но я знаю, что вы бы этого не сделали. В вас бушует медицинский интерес, а жертвы, судя по записям, были убиты по какому-то личному мотиву или выбраны преступником наугад.       Хартфилия добавила про себя, что, возможно, это могла быть и какая-нибудь нехорошая магия, даже чудище, которое пробралось в этот мир вместе с ней. Впрочем, думать о том, что она стала поводом для всей заварушки и смерти двух невинных людей — больно и неприятно. Лучше бы без веских доказательств не приплетать сюда магию другого мира.       Волшебница ещё некоторое время разбирала бумаги и что-то писала на доске, но потом поняла, что так взаимодействовать со Штейном будет неудобно. И тогда она решила воспользоваться магией: взмахнув ключом Девы, заклинательница призвала духа на помощь.       Конечно, такое откровение девушки, которая лишь на словах всегда пыталась доказать свою принадлежность другому миру, очень сильно удивило Штейна и даже вернуло ему научный интерес. Он присмотрелся, но не столько к духу, чью душу рассмотреть не вышло, а к блондинке: в момент колдовства её душа как-то невероятно сверкнула. Более того, она продолжала излучать прекрасный свет.       Что же не так с этой девушкой? — Дева, зайди, пожалуйста, сюда и сделай так, чтобы между моей камерой и камерой профессора был проход, — попросила заклинательница. — Как прикажите, принцесса, — поклонилась дух и принялась за работу. — Принцесса? — усмехнулся Штейн, явно намекая на излишне высокую самооценку девушки. — А что, я не могу быть принцессой? — в тон мужчине ответила Хартфилия, усмехаясь. — Вы ведь никогда не хотели слушать и воспринимать мои слова о другом мире и магии всерьёз, так что не можете отрицать моего титула так же, как и того, что вы стали свидетелем чуда.       Естественно, блондинка ни в коем разе не хотела прибавить себе чрезмерных заслуг и лишних титулов. Когда-то давно она сбежала из дома и лишила себя всех прелестей богатой жизни, которую отец в те дни называл счастливой. Но надавить на совесть заключённого, конечно, необходимо было. Может, он наконец-то начнёт к ней по-хорошему относиться.       Пока Дева соединяла камеры, а Штейн переваривал информацию (точнее, следил за сиянием души Люси, потому что она у девушки была действительно впечатляющей), Хартфилия перетащила доску сперва в свою «комнату», а после, когда дух закончила, в помещение, где находился мужчина.       Когда девушка в костюме горничной исчезла, Франкен снова глянул на душу блондинки. Но она уже вернулась к своему привычному состоянию, которое было все те недели. В общем, недолго думая он связал магию и душу девушки, но не совсем понимал, как это работает.       «Вскрыть бы её», — тут же подумал профессор. Конечно, эти интересы были куда важнее спасения собственной жизни. Пожалуй, если бы Люси не взялась за это дело, то он бы попросил её лечь под нож. Узнав секрет девчонки, он бы и умер без сожаления. — Первое преступление было совершено в четверг, 15 апреля, — записав это на доске, начала рассуждать вслух Хартфилия. Впрочем, после того, как она приложила немало усилий, чтобы убедить Шинигами-саму и притащить сюда этот агрегат, девушка выдохлась и хотела просто обессиленно упасть. Но вместо этого она лишь подошла к столу, взяла бутылку с водой, и сделала несколько глотков. — Соседка убитой сказала, что услышала крики, но не сразу обратила внимание: покойница часто ссорилась с мужем, он даже неоднократно поднимал на неё руку. Но всё-таки вышла и обнаружила там истекающую кровью женщину, — прочитала с листа бумаги Люси. Удивительно, как бывает: если бы она вышла раньше, то, вероятно, жизнь этой женщине можно было бы и спасти. — А что вы делали в четверг 15 апреля около девяти часов вечера? — Я был занят, — Штейн занят буквально каждый день, поэтому сказал это не задумываясь. Конечно, такой ответ не устраивал мисс детектива — это было видно по её взгляду. — Дай подумать, — шикнул на неё Штейн.       Выглядело, словно он пытался придумать себе отговорку. Но как раз то, что он вспоминал, чем был занят несколько недель назад, и оправдывало его: лжецы всегда говорят быстро и много, вспоминая детали, которые к делу не имеют никакого отношения. Поэтому девушка лишь в очередной раз убедилась, что профессор невиновен. — Я занимался тем, что ухаживал в медкабинете за одной девушкой, которая пальцы в рот сует, словно маленький ребёнок, — наконец-то вспомнил Штейн.       Да, это и в самом деле было на следующий день после инцидента с отравлением блондинки. Она, конечно, ещё полтора дня чувствовала себя настолько отвратительно, что почти всё время спала. Поэтому вряд ли вспомнила бы, как он отнёс её в Академию и следил за ней. В конце концов, ещё немного — и смерть была бы неизбежна.       Люси же, понимая, что речь идёт именно о ней, смутилась и отвернулась к доске, маркером записывая алиби мужчины. Когда она очнулась после той истории, то рядом была только Мака, которая зашла проведать её. Девушка и представить себе не могла, что Штейн выхаживал её несколько дней. — Хорошо, продолжим, — решила не развивать тему своих неудач последнего времени Хартфилия. Она уткнулась в записи учеников Академии, хотя уже раза четыре точно всё прочитала. — Вторая жертва была убита почти что через неделю — 22 апреля. Впрочем, это лишь предварительная информация: её обнаружили спустя два дня, когда женщина, у которой убитая снимала квартиру, вернулась из-за границы, чтобы проверить постоялицу. Соседи редко видели вторую жертву, но при каждой встрече она выглядела запуганной. Предполагают, что она была нездорова или чем-то одержима, — прочитала по бумажке волшебница, а потом, выждав несколько секунд, задала вопрос: — Что вы делали примерно в то же время в этот день?       Мужчина задумался. Ему уже показалось, что вполне неплохая идея вести дневник, чтобы ничего не забывать. Но он быстро отказался от этой мысли, потому что делать ежедневные записи ещё и по личным вопросам — жуть как лениво и бесполезно для его научного потенциала. В общем, заниматься такой ерундой ему некогда.       Штейн сделал несколько шагов по комнате, дошёл до двери, как-то рефлекторно выглянул в окошко, словно переживал, что их с Люси могут застать с таком положении. — Кажется, в этот день… Вероятнее всего, я следил за тем, как отбывают наказание Соул и Блэк Стар, — сказал хоть что-то учёный, чтобы просто не молчать.       Хартфилия приняла и такой ответ. Записала, а потом снова сделала несколько больших глотков. Бутылка была почти пуста, что очень расстраивало блондинку. Опять придётся куда-то идти, а сил почти не было. Можно было бы, конечно, попросить об этом кого-нибудь из духов, но девушка находила такие просьбы мелочными. Духи её друзья, а не рабы. Просить о таком — ужасно некрасиво и бестактно. — Тогда перейдём к третьей жертве. Ей повезло больше остальных: она осталась жива. Но я думаю, что всё дело во вмешательстве Кида, Лиз и Патрисии, — Люси было неприятно думать о том, что ей о таких ужасных событиях никто не рассказал. Возможно, она могла бы помочь раньше, что предотвратило бы некоторые события. — Итак, она жива и описала человека в белом халате; но её показания противоречивые и расплывчатые, потому что было темно. Доверять слепо этим словам — глупо. — Но всё-таки это более веская улика, чем слепая вера в мои слова и невиновность, — уточнил Штейн.       Он был прав. Но Хартфилии было тошно от одной только мысли, что такое могло произойти. Она привыкла слепо и безоговорочно верить в искренность своих друзей, что вся эта ситуация вызывала у неё неописуемое чувство, словно её предали. Она ставила себя на место мужчины и представляла, как члены «Хвоста Феи» отдают её в руки рунным рыцарям. Невозможно. — Да, но это ведь не конец. Белый халат можно купить в любом магазине. Тем более, что ночью любая светлая вещь покажется белой. И это мог быть совсем не халат, — фыркнула заклинательница, которая не понимала: Штейн поддерживает её или всю эту странную систему наказаний. — К тому же, в этот же вечер вы делали объявление о том, что из Академии выходить нельзя, разве нет? Вы бы не успели так быстро избавиться от улик. А ведь вы должны были быть в крови.       Люси закончила рисовать ленты времени, после чего решила обобщить всё, что было сказано про жертв, и заодно добавить некоторые сведения об их личной жизни: — Итак, первая убитая — Кларисса Вон. Ей 37 лет, есть муж и дети. Как говорили соседи, мистер Вон часто выпивал, из-за чего становился неадекватным и мог даже бить жену. Впрочем, жаловаться ей было некому: Кларисса сирота, — Люси грустно выдохнула, а плечи опустились сами собой. Должно быть, она до последнего держалась за семью, потому что другого выбора у неё просто не было. Это отвратительно. — Вторая убитая — Кейт Хилл, эмигрантка. Нигде не работала, семьи или знакомых в городе, как говорят, не было. Вела себя очень подозрительно и постоянно запиралась на много замков. Квартиру здесь снимала за небольшую цену, хозяйка Вики Симс с мужем жила за границей, лишь изредка приезжала, чтобы проверять состояние жилплощади, — Хартфилия сделала глоток воды и поменяла листы в руках. — Третья жертва — Нивая Грей. Её жених погиб на работе в шахтах. На тот момент она была уже беременна. Воспитывала ребёнка одна. Но, по свидетельствам жильцов, какая-то бешеная бродячая собака загрызла её ребёнка до смерти в возрасте двух лет. Убитая горем женщина жила одна уже три месяца, — закончила наконец-то Хартфилия.       Они некоторое время молчали. Заклинательница отвернулась от Штейна и тихонько вытерла набежавшую слезу. Все три женщины были и без того одиноки и несчастны. Так их ещё и ждала нелёгкая судьба. — Жаль последнюю девушку, — вдруг сказал профессор, — ты сказала, что ей повезло, но ей жизнь не особо ценна.       Конечно, девушка понимала это. В конце концов, пережить смерть мужа и сына — тяжело. Должно быть, этой боли сейчас волшебница представить себе не может, но упрямо делала вид, что всё знает и чувствует. — Самый главный вопрос вот в чём: вы знаете этих женщин? — спросила волшебница, словно рассчитывала услышать что-то определённое. Вряд ли бы мужчина вспомнил их, даже если бы знал, ведь ему с трудом давалось освежить память касательно собственных занятий. — Я не уверен, — честно признался Штейн и пожал плечами. — Многие ко мне обращаются. Всех не запомнишь.       Чего и следовало ожидать. Казалось, что он просто не хотел сотрудничать, потому что смирился со своей судьбой. Но, как и в отношении моментальности ответов, это и оправдывало Франкена в глазах Люси.       Девушка выдохнула. — Скоро будет ужин. Поешьте и отдыхайте, а я отправлюсь к домам жертв и ещё раз опрошу родственников и соседей.