Спаси меня, Штейн!

      Утром Люси проснулась в медицинской палате. Как иронично: когда она только попала сюда, то первое её воспоминание было из этого помещения. Тогда она впервые увидела Штейна, который очень не был похож на профессора и на медика уж тем более. Но он вылечил все раны, которые остались у неё после битвы в Фиоре…       Девушка рефлекторно посмотрела по сторонам. Она надеялась, что вчерашнее было обыкновенным сном, а мужчина сейчас встанет из-за стола у входной двери и подаст какое-нибудь неприятное лекарство, которое непременно поможет. Хартфилия из-за этого даже резко села, но боль в руке вернула её в реальность.       Вчерашний день не был сном. Был суд, была казнь, был арест… Всё это было наяву, но осознавалось едва ли, как какой-то чересчур реалистичный сон, о котором вскоре можно будет позабыть. Но реальность не собиралась отпускать её из своих мерзких лап.       Просыпаться с грузом вины девушка уже привыкла за всё то время, что провела в этом мире. Она ощущала себя некомфортно из-за того, что её друзья из гильдии уже похоронили её. Она знала, что всё это причиняет им невыносимую боль.       Через пару минут открылась дверь: вошли ученики Академии. Было видно, что прошедшие события очень сильно разбили их, но они старались держаться. Хартфилия слегка улыбнулась, желая поддержать их, но также ощущала себя не в своей тарелке, потому что именно она взялась за повторное расследование, но не смогла довести его до ума. — Люси, как ты себя чувствуешь? — спросила у девушки Цубаки, начиная слегка суетиться, чтобы подать блондинке под руку воды или что-нибудь ещё. — Всё нормально, — приняла из рук ученицы стакан Хартфилия, делая несколько глотков, лишь бы до последнего оттягивать момент разговора. — Мне жаль, что всё так вышло: я дала вам надежду, но не смогла оправдать ваши ожидания. Мне жаль.       Люси опустила голову. Ощущение было примерное такое же как в тот день, когда отец нанял гильдию «Фантом Лорд», чтобы вернуть её домой. Из-за этого страдали другие люди, её друзья… Беспокойное чувство беспомощности не было похоже ни на одно из тех чувств, что можно было испытать раньше. Ну, разве что только то детское волнение, когда разбил дома любимую мамину вазу и пытаешься спрятать осколки, надеясь, что сразу не заметят.       Только это была не ваза, а жизни многих людей… Хартфилия обошлась с ними так грубо, что если бы учащиеся Академии возненавидели её, то она поняла бы это. Неприятно, но хотя бы немного справедливо. — Мне очень жаль, — повторила блондинка чувствуя, что уже сейчас готова расплакаться.       Она продолжала шептать извинения и дрожать от беззвучных слёз. На её ладонь положила свою руку Мака, из-за чего волшебница подняла глаза на Повелительницу, удивляясь тому, как она могла быть к ней так добра. А ученица приподняла уголки губ, стараясь хотя бы так поддержать Люси. Заклинательница, в отличие от них, хотя бы сделала что-то, чтобы попытаться оправдать Штейна. Да, от того, что до самого дня казни они жили надеждой, что у блондинки получиться, теперь было только больнее. — Хватит, — попросила её Албарн, сжимая ладонь заклинательницы. — Перестань извиняться, словно можешь этим что-то исправить. Перестань винить себя и просто прими как факт. — Мака!.. — одёрнул Соул подругу, понимая, что её слова звучат довольно жестоко. Она не должна так резко разговаривать с Люси после того, как она была ранена, задерживая настоящего убийцу. — А что «Мака»? — наконец-то вскрикнула девушка. Она долго не могла понять, как именно дать волю эмоциям, а теперь всё выходило спонтанно. От секундной ярости стало немного легче, что в груди всё ещё тлели вспыхнувшие угли. — Что? Что ты хочешь сказать, Соул? Разве я не права? — девушка очень сильно сжала руку волшебницы, а потом резко кинула её, когда решила всплеснуть руками от накопившейся агрессии.       Она с вызовом посмотрела в глаза Соулу. Он слабо понимал сейчас Албарн, которая всегда до последнего поддерживала его, даже если он уходил от неё, отталкивал. А сейчас он должен был что-то сделать для неё, но не знал, что именно: утешать и говорить, что всё будет хорошо, всё равно бессмысленно, потому что смерть близкого человека надо просто пережить; необходимо самому понять, что собственная жизнь продолжается, как бы не казалось, что всё кончено. — Почему молчишь? — огрызнулась Мака.       Цубаки подошла к подруге и положила руки ей на плечи, желая немного подбодрить её. Наверное, ей было не так тяжело потому, что она не видела самого момента казни; не слышала, как кричал профессор, умирая в муках. — Разве от того, что Люси будет винить себя легче кому-нибудь станет? — выдохнула Мака и опустила голову. Волшебница же, наоборот, посмотрела на девушку с удивлением: пока она полагала, что все они сердятся на неё из-за ложной надежды, они беспокоились о ней. — Виновата не Люси, которая приложила всё усилия и раскопала такие факты, которые и полиция не смогла найти… Виновата комиссия: они и не хотели опровергать обвинение, они уже решили, что профессор виновен! Вы же все слышали, как резко они отвергали все доказательства. — Правильно, — поддержал одноклассницу Блэк Стар. Сегодня он был на удивление молчалив и спокоен. Наверное, он пытался внутри себя найти, как нужно реагировать на сложившиеся обстоятельства. В конце концов, они сталкиваются с судом и смертью не каждый день. — Мы с вами сейчас не должны ссориться. Мы должны поддерживать друг друга, потому что мы друзья! — весело добавил парень, очень широко улыбаясь.       Своим поведением, характером и по-детски искренней улыбкой Блэк Стар так сильно напоминал Хартфилии Нацу, которого она больше не сможет увидеть. Драгнил, как и парень сейчас, в трудные минуты брал на себя инициативу быть командным ориентиром к светлому будущему, до последнего момента верил в хороший исход и просто был незаменимой поддержкой душевного состояния. Возможно, Повелитель оружия даже и не догадывался о том, как его глупая непосредственность может быть полезна им сейчас.       От воспоминаний о Нацу на лице Люси сами собой появились слёзы. Хотя грустной она уже себя больше не ощущала, остановиться было невозможно: она плакала, вытирала глаза руками, поражаясь тому, как вообще можно столько плакать. — Эй, Блэк Стар, ты довёл её до слёз! — завопил Соул, не понимая, с чего вдруг заклинательница снова впала в уныние. — Придурок! — Да что сразу «придурок»? — закричал в ответ парень.       Если честно, они оба не особо разбирались в диапазоне женских эмоций: Блэк Стару было, грубо говоря, всё равно, он был взрывной и энергичный, что Цубаки порой за ним не поспевала; Соул обращал внимание на настроение Повелительницы, но она довольно часто говорила напрямую, что ей не нравится.       Ученики чуть было не сцепились между собой, но их прервала своим смехом волшебница. Да, кажется, это место не так уж и сильно отличается от «Хвоста Феи». Возможно, она даже сможет тут прижиться. — Нет, не ругайтесь, — вытирая дорожки слёз, наконец-то успокоилась Люси. — Я просто думаю, что вы замечательные ребята и хорошие друзья.       Наконец-то учащиеся Академии смогли выдохнуть, разобравшись с накопившимися в них агрессией и печалью. Да, как бы там ни было, на одних страданиях долго протянуть будет попросту невозможно; хотя ещё немного пострадать просто необходимо. — Кстати, — вдруг задумчиво протянула Мака, — а как ты дошла до того, что убийца — это урод Вон?       Кажется, это не понимал никто из них, потому что другие в компании дружно закивали головами.       Блондинка неловко пожала плечами. На самом деле, когда она начала узнавать какие-то факты, то всё само собой сложилось так, что они указывали исключительно на мистера Вона. Кажется, у неё никогда не было и других подозреваемых. — Ну, как бы вам сказать, — почесала голову волшебница, — я просто посмотрела на ситуацию непредвзято. То есть, когда я начала расследование, то никого из жертв не знала, поэтому могла оперировать лишь фактами, которые давали мне другие люди. Возможно, это и помогло.       Люси попила немного воды, после чего принялась в руках крутить на четверть полный стакан. Кажется, наблюдая за водой, она несколько успокаивалась и настраивалась на нужный лад. — Сперва я посмотрела то, что мне предоставил Шинигами-сама. Я узнала день и время смерти, орудие… Это, конечно, ничего не дало, потому что у всех трёх жертв были колотые раны от ножа. Потом я пошла в дома к жертвам. Оказалось, что семья Вон и вторая убитая Кейт Хилл живут недалеко друг от друга, — рассказывала свои рассуждения вслух Хартфилия, а в её голове всплывали картинки того, как она расписывала всё это на доске в камере профессора Штейна. — Джозеф Вон вёл себя странно и даже попытался ударить меня за какой-то флакончик, который стоял на столе. Впрочем, я не сразу придала этому значения, посчитав, что он просто пьяный. В тот день я ещё поговорила с соседями, узнала о тёмном прошлом Вона и его отношениях с женой. Оказалось, Кларисса собиралась развестись с мужем: по закону дом достался бы ей, дети тоже остались бы с ней. Работала в их семье и содержала мужа она. Деньги и крыша над головой — довольно весомый мотив. — А при чём тут две другие жертвы? — фыркнул Соул, которому слабо верилось в то, что волшебница была права, а не несла какой-то бред. — Так вот, я как раз об этом, — усмехнулась Хартфилия, нисколько не обижаясь на поспешную реакцию парня, которая была вполне оправдана. Люси и самой до сих пор не верилось, что всё произошло именно так. — Направляясь к дому Кейт Хилл, я обнаружила место убийства первой жертвы. Так я поняла, что окна второй убитой выходили как раз туда, значит, вероятнее всего, что она была убита как ненужный свидетель расправы пьяного и неадекватного мужа над женой, — волшебница выдохнула и скривилась. Да, приятного было совсем мало. — Но судя по показаниям соседей, у мисс Хилл была мания преследования и паранойя, из-за чего я могу сделать вывод, что её какое-то время долго удерживали в неволе, где она подвергалась физическому и сексуальному насилию. Так что вряд ли девушка, которая всегда старалась оставаться незаметной, стала бы влезать в эти разборки.       Заклинательница сделала ещё глоток воды, чтобы дать слушателям возможность просто прийти в себя и усвоить информацию. — Так вот, говоря про Кейт Хилл, она купила незадолго до первого убийства себе цианид. Очевидно, что она собиралась покончить с собой. Более того, флакон с ядом был вскрыт. Значит, она всё-таки совершила самоубийство, но Вон, который не знал об этом, забрался в её дом после того, как она уже скончалась, и, не проверив жива она или нет, ударил её ножом, — совсем выдохлась Люси, которая до сих пор не могла поверить, что обыкновенный человек способен на такую низость. — Ты так думаешь или это действительно было так? — продолжал вставлять свои комментарии Соул, из-за чего Албарн даже стукнула его ладонью по плечу. — Это было так. Пятна крови, которые остались после удара ножом, намного меньше, чем должны были бы остаться. Значит, что её сердце не билось уже какое-то время. К тому же, кровь становится специфического розового оттенка после того, как человек принимает цианистый калий. Это ещё раз подчёркивает то, что Джозеф Вон так боялся быть пойманным, что ранил ножом мёртвую девушку, — объяснила ситуацию девушка. — Ну, а теперь о Нивае Грей… Одна из собак Вона загрызла её ребёнка, чему был свидетелем Майкл Кокс. Он выступал в защиту Ниваи, когда они привели полицию к дому Вона, но расследование ни к чему не привело. Его собаки и он сам остались безнаказанны. — А разве нет возможности доказать, что собака что-то грызла? — удивилась Мака. Ей всегда казалось, что частички того, что попадает в рот, всё равно остаются на какое-то время там, особенно если учесть, что собаки не чистят зубы. — Можно, — согласилась Хартфилия, из-за чего вопросов стало только больше. Теперь это волновало не только Албарн, но и всех собравшихся. — Но у Вона было две собаки одной породы, которые очень похожи друг на друга. И поскольку Нивая Грей и Майкл не знали этого тогда, они и не смогли ничего доказать: на расследование забрали невиновное животное, — блондинке было очень жаль, что женщина не смогла постоять за честь своего умершего ребёнка. — Поэтому она купила яд, чтобы отравить собаку, которая так поступила с её ребёнком. И после того, как она это сделала, Джозеф Вон пошёл на очередное преступление, — подвела итог заклинательница. — К тому же, на бытовой характер убийств указывает и орудие убийства — кухонный нож. Обычно, если орудует профессионал или маньяк, то он, конечно же, воспользуется более интересным орудием, которое стало бы его почерком.       Люси понимала, что было тяжело принять такие вещи. Все ученики Академии живут в этом городе, а значит, что они могли внезапно стать жертвами или свидетелями подобного ужаса. И в таких ситуациях всегда трудно решить, как действовать: помочь или пройти мимо? Бездействие, разумеется, ужасно, но зачастую бывает так, что чужая помощь только хуже делает. Но в этом случае, если бы кто-нибудь помог жертвам, поддержал их, как сделал это мистер Кокс в отношении Ниваи Грей, то, вероятно, они были бы живы.       В лазарете повисла угнетающая тишина. Казалось, что её можно было бы ощутить физически, настолько тяжёлой она была — почти как набитый разными вещами походный рюкзак. Поэтому Люси решила кое-что добавить: — Признаться честно, первое время я думала, что виной всему происходящему могла быть какая-нибудь тёмная магия, которая проникла в этот мир вместе со мной, — виновато заговорила волшебница. И хотя выяснилось, что её присутствие в этом мире никак не повлияло на события, которые произошли, она всё равно чувствовала себя не очень хорошо. — Я правда была в ужасе, что попытка спасти мою жизнь в том мире могла стоить двух жизней в этом. Но я поняла кое-что важное: нельзя винить во всех бедах потусторонние силы и какую-то тёмную магию. Они причина пяти процентов всех ужасов, которые происходят. Остальные 95 — на совести самих людей. — Хорошо то, что удалось поймать убийцу, — грустно сказала Мака, которая не понимала, почему профессору Штейну пришлось отдать жизнь на то, что он не делал. — Погодите, — вдруг засуетилась Цубаки. — А что будет с детьми Клариссы Вон? — Ну, — неуверенно заговорила Албарн, почёсывая голову. Она пыталась вспомнить, что в таких случаях необходимо делать по закону. — Они стали социальными сиротами, — с видом знатока заговорил Соул, — и отправятся в приют, пока их не возьмут в приёмную семью или пока они не станут совершеннолетними.       Хартфилия отставила стакан на полку: после этого тяжёлого разговора она хотела просто побыть одна и отдохнуть. Она попросила ребят оставить её, и они вышли, потому что им тоже неплохо было бы прогуляться и переварить информацию.       А Люси, оставшись наедине с собой, могла думать лишь о том, что пугать кого-то Дьяволом уже бесполезно — люди намного хуже всех жителей преисподней.