***
Сабрина летала по комнатам подруги, знакомым ей, как родные, и собирала Хлое портфель в школу. Отец Хлои думал перевести дочь на домашнее обучение, но врачи посоветовали сделать упор на ее социализацию — да и говорили, что так выше шанс вернуть ей память. Решающее слово, конечно, оставалось за самой Хлоей (юридически — за её отцом, но вы же его знаете)… И словом этим оказалось неуверенное «наверное». Сабрина понятия не имела, как понимать нынешнюю ситуацию. Её лучшая подруга — сильная, уверенная, всегда и во всем правая Хлоя, — внезапно перестала краситься и стала носить, бесспорно, милые, но даже по скромным меркам Сабрины имевшие мало общего с последними писками моды платья… И розовый. Хлоя в последние годы не выносила розовый. А еще она до сих пор забывала, как и где включается свет, и заново училась пользоваться своим смартфоном. Не говоря уж о резкой смене отношения к людям и… чём-то еще. Невыразимом. Непонятном. Это было ужасно странно и неправильно. Её лучшей подругой была Хлоя… а эта добрая, хоть порой и резковатая девочка, которая сейчас ходила за ней хвостиком и запоминала, где в её же собственных комнатах что лежит, была уже не Хлоей. Но даже несмотря на это, она Хлоей оставалась… и Сабрина, как хорошая подруга, не могла бросить её. Особенно — в такой трудной ситуации. — Вот, готово, — Сабрина поправила очки, и немного — причёску, посмотревшись на ходу в одно из многочисленных зеркал, украшавших эти комнаты. Осторожно поставила сумку на привычное место. — Спасибо, — к этому слову, пожалуй, так и привыкнуть можно! — Ты совсем не обязана была это делать… мм… — Сабрина. Я так всегда делаю, и мне нравится тебе помогать! Или… я тебе уже не нужна? — Нет-нет, Сабрина! Ты замечательная подруга, правда! — Сабрина уже и не помнила, когда Хлоя в последний раз брала её за руки. Ах, впрочем, какая разница? Новая, благодарная и совсем не колючая Хлоя ей, пожалуй, тоже нравилась. Отдельно и по-своему.***
В тишине больничного коридора даже самые низкие каблуки стучат ничуть не тише, чем два весёлых молоточка. Шуршат бумаги, на бегу просматриваемые врачом. — И все же, месье Робер! Вы правда уверены, что нам стоило отпускать мадемуазель Буржуа домой? — чуть ускорила шаг молодая темноволосая женщина, стараясь не отстать от своего старшего коллеги. — Я сомневаюсь, что у неё действительно амнезия. Помните первый день после её поступления в клинику? Она называла себя другим именем, звала кого-то, причём с ещё более странными именами, рассказывала что-то о драконах… Мне кажется, она говорила это всерьёз. Я не психолог, не психиатр, но… — Мадам Бонне, послушайте, я все это и сам прекрасно знаю. И её отец тоже. В любом случае, пациентка сама понимает, что реально, а что нет, и вполне способна к общению с людьми. Её незачем держать в клинике. А дальнейшее лечение — не наш профиль и не наше дело. Месье Буржуа вполне способен позаботиться об этом и найти подходящего специалиста. — Ясно. Спасибо, я поняла.