The Bad Boy's Girl

Сейчас я могу честно сказать, что у меня отнюдь не чуткий сон. Кто угодно может снести крышу нашего дома краном, и я просплю это, просто потому что я такая, и остальные члены моей семьи - тоже. Мы все дорожим сном гораздо больше, чем обычные люди. В своей любви ко сну мой брат превзошел всех нас, так как всё, что он делает - это спит. Ну, напивается до чертиков и спит. Теперь эта наследственная любовь ко сну может служить объяснением такому количеству ненависти, которым я награждаю любого, кто разбудит меня без реальной на то необходимости. Каждый, кто хорошо меня знает (к сожалению, это только моя семья и две мои подруги), знает, что это лучший способ поссориться со мной. Вы можете запугать меня всем, чем хотите, можете называть меня всем ужасным, что есть в этом чертовом мире, и вы также можете жестоко забрать любовь всей моей жизни от меня, но вы просто не можете разбудить меня, когда я не хочу быть разбуженной. К сожалению, один человек не получил записку, что, вероятно, могло стать причиной того, что я просыпаюсь следующим утром, чихая, как жуткий ребенок с аллергией на пыльцу весной. Подождите. Я ведь в самом деле являюсь жутким ребёнком с аллергией на пыльцу... Однако причина, по которой я была на грани того, чтобы вычихнуть все свои внутренние органы, была не в том, что в течение всей ночи в моей комнате волшебным образом расцветали подсолнухи. Нет, настоящая причина заключалась в том, что Ганнибал Лектер, более известный как Коул Стоун, засунул перо мне прямо в нос и щекотал меня этим. Перо! К тому времени, когда я закончила вытирать сопли из моего носа, он стал смеяться ещё больше. Я зарычала и бросила подушку в него, но, увидев, что она была забита лишь пухом, поняла, что это никак серьезно Коулу не навредит. — Ты идиот! — Бросилась к нему, но он успел переместиться как раз вовремя, поэтому у меня не получилось схватить его, и я довольно безжалостно приземлилась задницей на паркетный пол своей комнаты. Достаточно сказать, что мое утро было разрушено, так что Коул Стоун мог гордиться собой. Теперь мы немного неловко сидели за завтраком, и мои родители притворялись и вели себя настолько неестественно, что их маленькая игра вызывала боль в моей голове. Моя мама передала моему отцу его кофе, и он любезно принял его, целуя её щеку в ответ. Они смеялись, когда разговаривали друг с другом и держались за руки под столом, когда вспоминали о былых воистину хороших временах. Я хочу остановить это, но я не могу испортить их достойное Оскара исполнение, не так ли? Все это было сделано для человека, сидящего рядом со мной, который в настоящее время пожирал целую порцию омлета и французского тоста, которые моя мать так любезно приготовила для него. Она никогда не готовит. Никогда. Я знала, что она была потрясающим поваром из опыта, но уже давно она перестала быть мамой, которую я бы нашла на кухне, выпекающую ее умопомрачительный пирог с лимонным меренгом, ради которого можно было умереть, для моего брата и меня. Она делала ужин каждый вечер, и это всегда было чем-то экзотическим и абсолютно вкусным, так как она любила пробовать что-то новое, но прошло очень много времени с тех пор, как она готовила хоть что-то для нас, и я виню в этом антидепрессанты, которые она начала принимать. Я не могла не ревновать, когда поняла, что мама готовит для Коула, а для меня - нет. Это было глупо, но все же больно осознавать, что я недостаточно важна для нее. Теперь все мое негодование, похоже, было направлено на Коула, который, похоже, не обращает внимания на всю напряженность вокруг него и поглощает пищу как трактор под кайфом. — Итак, Коул, какие у тебя планы на колледж? Мой папа никогда не спрашивает меня о моих планах, он даже не знает, какие занятия я беру для старшего курса, или элементарно, что я отличница. Я мысленно вздыхаю и стараюсь не тонуть в жалости к себе. Разумно с их стороны лизать ему зад, ведь он - сын Шерифа, а шериф - очень важный человек в мире политики малых городов, таких, как наш. Коул прекращает жевать и обезоруживает моих родителей очаровательной улыбкой: — Я на самом деле ничего не планировал, может, даже не поступлю в колледж в этом году, знаете. Хочу путешествовать по Европе и все такое. Я фыркнула в неверии: — Только люди, оставшиеся на второй год, используют путешествие по Европе в качестве оправдания. Мой отец кидает на меня предостерегающий взгляд, и я понимаю, что он предупреждает меня о том, что мне стоит остановиться. Я дуюсь, как упрямый ребенок, скрещивая руки на груди и отвечая ему обиженным взглядом. Я уже говорила ему, что ни при каких обстоятельствах не буду подлизываться к Коулу Стоуну. На планете нет ничего, что могло бы заставить меня быть приятной по отношению к парню, который сделал все возможное для того, чтобы каждый час моей жизни был трудным. Если папа думает, что я стану его лучшей подружкой, то он, очевидно, сумасшедший. — Тесса, милая, о той машине, которую ты хотела на свой День рождения... Он без сомнения говорит это специально, но его слова влияют на меня, и он получает желаемый эффект. Я застываю, моя вилка останавливается на полпути ко рту, в то время, как мой отец ухмыляется мне с противоположной стороны стола. В течение всего года я копила на самый красивый в мире Range Rover Sport, но в конце концов мои сбережения были несколько скудными. И папа вмешался, чтобы я не впала в депрессию. Он пообещал мне, что у меня будет этот автомобиль ко Дню рождения, так как деньги не были проблемой. Я была на седьмом небе от счастья, представляя себя в своей машине, движущейся вниз по шоссе с ветерком, и Maroon 5, взрывающим радио... Однако, как только отец это произнёс, изображение разбилось на тысячи осколков, потому что я знала, к чему он ведёт. — Что насчет моей машины? — Осторожно спрашиваю я, когда его ухмылка становится шире. — Я подумал, может быть, мы приобретём ее в следующем году. Ты можешь пока попользоваться старушкой Трэвиса, ведь ты пока не очень хороша в парковке. О нет, он не может так поступить со мной! Я паркуюсь даже лучше, чем он сам, и он признавал мне это. Я знаю, что он делает. Он шантажирует меня для того, чтобы я стала собачкой Коула, и угрожает мне лишением того, без чего, как он знает, я не смогу дальше жить. Мне просто нужна эта машина. Нет ничего более постыдного для старшеклассника, чем отец, который возит их в школу, а затем забирает их в конце дня. Я судорожно сглатываю, когда осознаю, в каком затруднительном положении нахожусь, и единственный верный вариант для меня - наплевать на свою гордость и принять это наказание. Однажды я отплачу ему той же монетой. — Не волнуйся, папочка, я буду работать над тем, чтобы парковаться лучше, — я улыбаюсь до тех пор, пока мои щёки не начинают болеть, и прекращаю, когда понимаю, что сообщение доставлено. Мои зашифрованные слова значат: "Ты выиграл, отец, я буду относиться к Коулу так, будто он Пуп, и буду поклоняться земле, по которой он ходит". — Чудесно, дорогая, — весело отвечает он и возвращается к завтраку. — Сбавь скорость! — кричу, настолько сильно сжимая ремень безопасности, что мои суставы бледнеют. — В чём тогда кайф, Тесси? — Коул нечестиво усмехается, и я жмурюсь, когда он делает неприятный поворот на дороге, отчего шины пронзительно визжат. — Твой отец - шериф. Он убьет тебя, если узнает, что ты дрифтуешь, — я пытаюсь убедить его, не открывая глаз. Я бы пока что предпочла не видеть, как моя жизнь пролетает у меня перед глазами. Я знала, что сидеть в машине с Коулом сравнимо "Грим Риперу" и подвергать жизнь опасности - достаточно глупо, но я надеялась, что он не убьет меня, когда он будет в той же машине, что и я. Однако я оказалась не права: он не только садист, лживый злобный манипулятор, интригующий высокомерный придурок, который слишком высоко ценит самого себя, но он также и самоубийца. — Тебе действительно нужно научиться жизни, мелкая. Это то, что мы, обычные люди, называем хорошим времяпрепровождением. Материнский корабль оставил тебя здесь, прими это и, по крайней мере, попытайся вписаться в ситуацию. — Ты называешь хорошим времяпрепровождением то, когда врезаешься в дерево и истекая кровью на дороге, умираешь, ожидая машину скорой помощи? — Я визжу, открывая свои глаза и смотря на него. Он качает головой и снова резко поворачивает руль на повороте, а я в конечном итоге поневоле прижимаюсь всем телом к окну. — Ты и твоё воображение, —усмехнулся он, и я уверена, что мое воображение может подкинуть тысячу способов того, как убить его, используя эту пачку жвачки, лежащую внутри приборной панели. Смерть от Spreadmint [прим. переводчика: Spreadmint - фирма мятной жвачки] - я революционирую мир преступности. Мне обязаны выделить одну серию в сериале "Мыслить как преступник". Когда мы наконец добираемся до автостоянки нашей школы, я чувствую, что я ветеран войны, и что парад с большим количеством воздушных шаров Майлара должен ждать меня, однако это не так, поскольку Коул паркует свой Volvo между двумя парковочными пространствами. Я понимаю, что меня ждёт, когда я выхожу из машины, - это шокированные, ошеломленные, удивленные и еще более шокированные лица студентов. Да, ребята, возвращение Коула - довольно большое дело, ага. Видите, это большая легенда, и в отличие от меня все любят его. На самом деле слово 'любовь' будет мягким преуменьшением. В нашей школе Коулу-герою поклоняются за многие шалости, которые он устраивал на протяжении многих лет. Все знают, кто он, хотя он ушёл из школы уже почти как три года, и похоже, его статус знаменитости не изменился даже немного за это время. Радость-то какая. Он намеренно украшает свой выход из машины. Почему он не может делать то, что делают обычные люди, и выходить без его обычных выходок? Это похоже на просмотр очень плохого эпизода Bay Watch, когда он качает одной ногой, а затем другой в замедленном темпе. Когда Его Высочество наконец вытаскивает из машины свою жалкую задницу, он снимает свою кожаную куртку и закидывает ее на плечо. Коул делает большое шоу, снимая свои солнцезащитные очки и вставляя их в задний карман своих джинсов. Затем он растягивается и притворяется зевающим, так, что его большие мышцы перекатываются. Его рубашка не делает ничего, чтобы скрыть, насколько он на самом деле в форме. Я почти слышу, как каждая представительница слабого пола вздыхает от восхищения, когда он расправляет волосы, чтобы выглядеть небрежно, но сексуально растрепанным. Затем он делает немыслимое и подмигивает мне, и я уверена, что каждый поймал этот момент. Я щуру глаза и смотрю на него: — Ты правда думаешь, что ты Дэвид Хасселхофф? Это заставляет его перестать ухмыляться, и я мысленно поздравляю себя с маленькой победой. Его лицо бесценно, поскольку он понимает, что я не буду пускать слюни по нему, как это делают другие девушки здесь. — Пожалуй, если бы леди увидели это, наполовину обнаженного и мокрого, бегущего по пляжу, национальное женское население значительно снизилось бы, — он говорит дерзко, и я киваю, соглашаясь и удивляя его этим. — Ты прав, они на самом деле выкалывают себе глаза и умирают от отвращения, — при этом я прохожу мимо него, зная, что на меня все смотрят, и что рано или поздно мне это вернётся бумерангом и укусом в задницу. Меган находится на грани истерики, когда мы сидим вместе в классе. И я думаю, что ей просто не терпится узнать, действительно ли это произошло между нами с Коулом, и если да, то почему я все ещё цела. Это идеальное время для того, чтобы рассказать ей все, ведь я вижу, как голова миссис Санчес в настоящее время лежит на ее столе, и слюна заметно выходит из ее рта. Я содрогаюсь от этой картины и сосредотачиваю свое внимание на лучшей подруге, которая практически хныкает от необходимости знать, что происходит. У меня также есть Бет, которая притворяется, что не слушает нашу беседу, но я знаю, что она тоже заинтересована, ибо она пялится на одну и ту же страницу своего учебника уже пятнадцать минут. Я рассказываю им все, начиная с того, как накануне вечером я была вынуждена отправиться в жилище Стоунов, где Коул облил меня ледяной водой. Затем я подробно рассказываю им о том, что было после этого ,и к тому времени, когда я заканчиваю свой рассказ, замечаю изменившийся размер глаз Меган, когда она пялится на меня. Бет просто выглядит веселой и немного качает головой, как она умеет, и я действительно не воспринимаю это как отсутствие заботы с ее стороны. — Таким образом, ты обречена, — заявляет Меган, и я падаю на свое место, ударяя головой стол. Она сочувственно поглаживает мне голову, и я смотрю на нее. — Я не понимаю, в чем проблема, — серьезный голос Бет прерывает молчание в первый раз, и я смущенно смотрю ей в глаза. Кажется, она не понимает, что у меня есть, о чем беспокоиться. Прослушивание всех этих альбомов Led Zeppelin повредило ее мозг? Она закатывает глаза, когда Меган и я недоверчиво смотрим на нее: — Смотри, я думаю, это для тебя выигрышная ситуация. Теперь, когда он взял на себя роль хулигана, Николь не приблизится к тебе, а Джей поймет, что есть другие парни, которые заинтересованы в тебе. Коул мог бы стать твоим защитником и другом, в котором ты так нуждаешься. Я хмурюсь в недоумении, пытаясь понять ее логику. Слова «парни» и «заинтересованные» выделяются и кажутся настолько чуждыми, особенно когда они относятся ко мне, так что мне кажется, моя подруга слетела с катушек. — Бет, какую часть из истории про Ганнибала Лектера ты не поняла? — Я все поняла, поверь мне, но важно другое: ты нравишься этому парню, и он показывает это, задирая тебя. Это классический мужской ход, — заявляет она так, будто обсуждает фондовый рынок, и мы с Меган обмениваемся взглядами, думая об одном и том же, - здравомыслящая Бет не с нами сегодня. — Да, это классический мужской ход, когда он в детском саду. Если есть хоть малейшая вероятность того, что я нравлюсь парню, он не будет мучить меня так, как это делает Коул, — объясняю терпеливо, как будто разговариваю с ребенком, у которого проблемы с усвоением материала. — Думай как хочешь. Я знаю, что все равно не смогу тебя убедить, - она ​​пожимает плечами, но добавляет: — Я просто думаю, что его нахождение здесь не так плохо. Однако она не знала, как ошибалась. Когда день подходит к концу, я понимаю, что люди смотрят на меня с бОльшим интересом, чем когда-либо. В последний раз я была такой популярной, когда была толстой подружкой Николь. А эти люди давили на нас, и в итоге она бросила меня. Поэтому не было неожиданностью то, что я немного боялась их до сегодняшнего дня. Я стою за дверью своего экономического класса, куда я хожу с Джеем и Николь, и боюсь присутствовать с самого начала школы. Как будто Николь намеренно задевает тем, что встречается с Джеем, и я даже не могу заставить его улыбнуться мне, не беспокоясь о том, что подумает его девушка. Она делает все возможное, чтобы сделать это мои самыми плохими пятидесятью минутами в день и сделать все возможное, чтобы мое сердце разбивалось на осколки каждый раз, когда я вижу, как они откровенно или не откровенно касаются друг друга. Я захожу примерно за две минуты до звонка, и счастливая пара уже сидит за своей общей партой. У нас есть партнерская система в этом классе, так как мы получаем много заданий, которые должны выполняться парами. Само собой разумеется, что я сижу одна, когда Николь запрещает кому бы то ни было менять мой статус социального изгоя. Я стараюсь не смотреть на них, когда прохожу мимо, чтобы занять свое место в задней части класса - место, которое ненавижу, так как едва могу видеть, что учитель пишет на доске, но что есть, то есть, и я должна смириться. — Все в порядке. Тесси, - я уверена, ты вырастишь сиськи, когда тебе будет тридцать. Тебе не нужно набивать бюстгальтер, — Николь засмеялась. Это был большой удар. Она знала, что больше всего я смущаюсь своей груди, и все же она делает это, когда Джей сидит рядом с ней. Он, должно быть, сравнивает свою фигуристую и сладкую девушку с плоскогрудой мной и думает, что это лучший выбор для него. — Или она могла бы сделать сиськи, как ты, но она же не такая отчаянная. На секунду мое сердце останавливается, когда я торможу на полпути и думаю, что Джей, наконец, защищает меня, и что он увидел, какая его подружка гнилая изнутри, и что он собирается поцеловать меня прямо перед ней, сказав мне, что я всегда была тем, что ему нужно. Я быстро поворачиваю голову так, что почти рву мыщцы на шее, но, к моему большому разочарованию, Джей сидит на своём месте, корчась, а присоединился к дискуссии о моей груди совсем другой человек. Фантастика. Коул наклоняется над столом Николь и Джея, и я вижу, что он проверяет, хватит ли у Николь смелости поговорить с ним. Посмотрите-ка, Коул все еще здесь. А Николь была не очень маленькой пчелой или даже рабочей пчелой. На самом деле она была счастлива быть изгоем пчелы со мной. Это даже не лучшая часть: у Николь также была самая большая одержимость Коулом, поскольку она тащится по плохим парням, а Коул был воплощением одного. Я вспоминаю те времена, когда мы мечтали о братьях Стоун и представляли себе нашу совместную свадьбу, после которой мы закончим тем, что будем сестрами. Хоть я и указала на то, что ее будущий муж не позволит мне просто жить, не говоря уже о женитьбе. Очевидно, что ролями они поменялись. Бесценно видеть, как ее лицо поникло, когда Коул так грубо оскорбил ее. Ее рот открывается и закрывается, как у рыбы, поскольку она изо всех сил пытается придумать язвительные замечания, которые она использует на мне все эти годы. Приятно видеть ее на моем месте; Почти чувствую благодарность к Коулу. Почти. — Отойди от неё, приятель, — Джей приходит на защиту своей девушки слишком поздно, но мне все равно больно оттого, что он защищает ее зад, а не мой. — Тогда скажи своей девушке перестать быть такой сукой, — он растягивает слова, и я клянусь, что лицо Николь краснеет от смущения. — Коул, — Джей предупреждает, и его руки сжимаются в кулаки, а челюсть стиснута. — Джей Джей, — он язвит, наслаждаясь сражением. Прежде чем кто-нибудь из них может продолжить, звенит звонок, и облысевший учитель, мистер Спрус, заходит с портфелем в руке. Каждый садится на своё место, включая меня. И представьте себе мое удивление, когда стул рядом со мной впервые отодвигается, и из всех людей рядом со мной садится Коул Стоун. Он ничего не делает для того, чтобы я так открыто смотрела на него: — Ты не можешь сидеть здесь, — я восклицаю, но пытаюсь говорить негромко, когда мистер Спрус начинает перекличку. — Если это не убьет меня или не подвергнёт опасности мою сексуальную привлекательность, то, конечно, я могу, — морщу нос из-за его непристойности, и он усмехается над моим дискомфортом. — Нет, ты серьезно не можешь. Здесь никто не сидит. — У тебя есть какая-то инфекционная болезнь? — Нет! — я говорю, оглядываясь и убеждаясь, что никто не прислушивается к нашему разговору. особенно люди, которые сидят за столом, ближе к учителю на два ряда. — У тебя футси фетиш? [прим. переводчика: надеюсь, никому не нужно объяснять, что это такое.] — Фуу, нет, конечно. — Планируешь ли ты использовать любую информацию, которую можешь получить от меня в этом классе, отправляя ее ниндзя и подталкивая этим их пнуть мою задницу, когда я меньше всего этого ожидаю? Я почти смеюсь, но вовремя сдерживаю себя и отрицательно качаю головой. — В таком случае у меня нет никаких проблем с тем, чтобы сидеть здесь. — В конечном итоге ты попадешь в нижнюю часть пресловутой пищевой цепи, — сказала я сухо, открыв свой учебник и перейдя к главе, которую мы изучали на данный момент. Я чувствовала, что взгляд Коула прожигает дыру в моей голове, но не могла посмотреть на него сама. Я могла сказать то, что сказала, беззаботно, но это было странно: со мной, неудачницей, контактировал известный всей школе человек. И это могло испортить его репутацию. Мои лучшие друзья уже подверглись этой пытке со стороны Николь-миньоны, и это больно, зная, что причина во мне. — Не позволяй ей добраться до тебя, Тесси, — он говорит мягко и так тихо, что я едва могу поверить в то, что он произнёс это. Мне так приятно, и сказать, что я удивлена, - огромное преуменьшение. С каких пор Коул Стоун ведет себя как настоящий человек по отношению ко мне? — Это не так просто сделать, — говорю, избегая зрительного контакта, но слышу, как он вздыхает и опускает свою голову на стол. — Ты позволила ей ездить по тебе, но это пора прекратить, — он звучит решительно, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. В его глазах есть настоящая забота, и мой разум невольно возвращается к тому, о чем Бет говорила мне сегодня утром. Я нравлюсь Коулу? Размышление об этом абсурдно, и я вытряхиваю мысли из своей головы. — Почему тебя это волнует? — Спрашиваю, и он пожимает плечами, прежде чем подмигнуть мне и обольстительно улыбнуться. — Скажем так, я не люблю делиться. Ты - моя Тесси, и только я могу делать тебя несчастной. Кроме того, она до меня не дотягивает, и ты заслуживаешь лучшего, — я закатываю глаза и понимаю, что он никогда не сможет быть серьезным дольше, чем на одну наносекунду. — Мне так повезло, что ты оказался моим мучителем. — Я тоже очень рад, — он снова подмигивает и открывает свой учебник. Иногда действительно очень хочется понять, что творится у него в голове, но потом я думаю, что лучше не стоит, поскольку очевидно, что он, скорее всего, еще более коварный, чем Николь, в том, чтобы сделать мою жизнь Адом на земле, и что для меня намного лучше не знать. Голова Коула Стоуна была опасной территорией, но подозреваю, что я стану Дашей-путешественницей, рано или поздно.