Граница

      Пока основное тело разбиралось с демоном, астральной копии было необходимо все подготовить к своему же приходу.       Во-первых, Верджилу нужно было убедиться, что с Мундусом в теле Кирие все в порядке. Что ни одна его часть не потерялась в процессе переноса, что маленькое тело не умирало от давления черноты, что Кирие своей душой не пыталась отторгнуть слабый пока плод. Когда с этим все оказалось в порядке, он вернулся к Неро.       Во-вторых, ему нужно было собрать рассеянную в пространстве энергию самого Неро. Когда парень так опрометчиво отдался в единоличное пользование Мундусу, он не позаботился о своем собственном выживании. Не потому, что не мог, а потому что придурок. К сожалению, Верджил не успел ему помочь — его призвали слишком поздно. Уже после того, как Данте чуть не убил его сына и учителя. Впрочем, Верджил сам оказался не умнее. Учитывая, что он знал, мог бы и подсобить парню.       Правда, здесь у него была небольшая отмазка: он не был уверен, насколько хорошо проходит слияние. Ранним вмешательством он мог бы все испортить: например, создать разлад между Неро и Мундусом. Или, ненароком убить одного при объединении с другим. Пережать, недожать, — в общем, все испортить.       Однако, Верджил знал, что, если ничего не трогать, все случиться само собой. Он надеялся, что успеет до необходимости разделять этих двоих. Но, когда по его душу пришел призыв, понял, что опоздал. Впрочем, не все еще было потеряно.       В-третьих, всю отрезанную энергию, коя и являла собой Неро, необходимо было объединить. Обретя целостность, она стала бы базой для возвращения самого парня.       Сейчас, собрав все остатки белой энергии-брони, в которую обратился Неро своим жертвенным жестом, Верджил хмуро перебирал заклинания для склеивания отрезанных кусочков всех вместе. Однако, собрав паззл уже в десятый раз, он грязно выругался: тот снова рассеялся в окружающем пространстве, словно не желая держать целостность.       — Что с тобой не так, парень? — хмуро смотрел он в пускающее слюни безвольное лицо.       В-четвертых, пока сознания не было в этом теле, жизнь внутри необходимо было поддерживать искусственно. Верджил знал способы, но большей их части была необходима энергия. Из-за такого количества манипуляций, сил у него оставалось немного, что так же ухудшало ситуацию.       По большому счету жизнь Неро была не так уж и важна. Важна была именно подвижность и желание оказаться на Границе. Он должен был оставаться пустым сосудом, в который войдет Мундус. Но он даже этого делать не хотел, вновь и вновь рассыпаясь на мелкие белые осколочки.       «Как заставить безвольный доспех из костей и мяса двигаться?» — вот главный вопрос на повестке дня. У Верджила была куча идей, но что-то подсказывало ему, что ни один из них не сработает. Без желания самого Неро ничего не сработает. И именно отсутствие желания не позволит парню очнуться, не позволит сделать несколько шажочков, не позволит воззвать к Мундусу будучи в Границе.       — Ладно, — Верджил вздохнул, — не хочешь по-хорошему, будем по-плохому.       Уж что-что, а заставлять жить тело, которое жить отказывается, он умеет.       Эта мысль заставила его замереть. То, что он собирался предложить может сработать на его брате, но не на Неро.       Неро ведь другой. И, несмотря на сходство детства и отрочества, в его жизни были другие мотивы, чтобы продолжать. И несмотря на то, что Верджил знал о них, ему нечего было предложить парню.       Любовь — ответ очевиден. Но что это за любовь?       Не та, что была у них с Данте.       Не та, что была у Мундуса и Спарды.       Та, что была у него с Кирие.       Девушка — единственное, что держало Неро все эти годы. Он любил ее, защищал ее, жил для нее и как мог отсрочивал свою смерть ради нее. Она держала Неро все это время, не позволяя ему исчезнуть. И, как бы он не отрицал чувство между ними, каким бы незначительный или разумеющимся не считал — именно оно делало Неро собой.       Верджил взглянул на лежащую рядом Кирие. Девушка спала без снов. Верджил погрузил ее разум в клетку ложных воспоминаний. Она никогда не вспомнит об этом дне и о том, какую боль принесла своему любимому.       — Ну и чем ты отличаешься от меня? — фыркнул он.       Кирие буквально зарезала своего любимого, думая, что спасет его.       Верджил буквально до смерти бил своего брата, думая, что так помогает ему выжить.       Единственным исключением из всех них был отец. Он не мучил Мундуса в клетке своего эгоизма. Он мучил себя в угоду своему любимому.       «Любовь — ущербна», — зло выплюнул про себя Верджил. Она заставляет их идти на подобное. Сдерживать, ущемлять, убивать.       Хотелось посмотреть в глаза отца и узнать — имеет ли смысл переходить на другую сторону?! Но, к печали Верджила, среди его знаний уже был ответ на этот вопрос: не имеет. Дуальность — не вина живых существ этого мира. Дуальность — всеобщая беда. И все, что можно сделать, чтобы облегчить чужие страдания — уничтожить Границу, разделяющую свет и тьму.       «Знаешь, чего хочешь? Тогда действуй».       «Этот костыль лучшее из того, что есть в этом мире».       Верджил устало мотнул головой и уставился на тело Неро. Бесполезно. Он не даст ему ничего. Он не сможет заставить его жить. Единственный путь — убедить пацана, что он сам этого хочет. Помочь ему найти свой собственный смысл. Не будет смысла — не будет жизни.       — Кажется, мы это уже проходили, — криво улыбнулся он, припоминая заклинание «Смысл жизни».       Была опасность — с его помощью он мог окончательно раздавить чужую жизнь, но да плевать. Не сработает — он сам станет сосудом, сам вберет в себя Мундуса и вытащит его туда, к отцу.       Собрав сгусток белоснежной энергии, Верждил поместил ее туда, где находилось ядро Неро.       Астральная проекция помогала беспрепятственно проходить сквозь объекты: не важно живые или нет. Она же позволяла чувствовать все то, что он хотел ощутить. И вот сейчас, проводя рукой вдоль сердца Неро, Верджил трепетал. Это мясо, подвешенное на цепях, это бьющееся по его воле сердце, эта пульсирующая, угасающая жизнь. Его сын, его плоть и кровь. Он сам.       Это было странно, владеть чьей-то своей-не своей жизнью. Ни как с Данте — их жизнь одна на двоих. Именно с Неро, когда ты не до конца уверен, в том, что он чувствует, но до конца уверен в том, из-за чего может умереть.       Верджил наклонился ближе, вдохнул запах, зарылся носом в ложбинку пупка. Неро пах нездоровым нарциссизмом. Верджил не верил, что был в состоянии породить что-то подобное. Сына, другую жизнь, отличную от него и Данте. Он упивался этим чувством, хотел одновременно разорвать и оберегать. Хотел делать с ним все, почувствовать, постичь до самой глубины.       — Мне плевать, что ты нихрена не воспринимаешь. — Он усмехнулся. — Я делал всякие вещи с Данте, когда он был таким же овощем, как ты. И знаешь, однажды он просто заорал. А я был рядом. Я не дожал его в тот раз. Признаться, я просто струсил. А если бы не струсил, у нас было бы больше времени. — Верджил тяжело вздохнул. Он зафиксировал светящийся комок в ядре и запустил руки в брюшину. Тело дернулось и застонало.       — Нравится?       Тот не ответил.       Верджил усмехнулся и опустил руки к тазу, слегка натянул комок нервов, вызвав новый стон.       Руки метнулись по мышцам вниз, к коленкам, огладили косточки и впились ногтями в сухожилия.       Тело дернулось, попыталось отпрянуть, но ничего не могло поделать.       — Эй, Неро, я знаю, что ты там, — улыбнулся он. — Если бы тебя там не было, ты бы не сопротивлялся так отчаянно.       Он прикусил кожу на животе. Такие манипуляции с материей могут быть лишь краткими или почти невесомыми. Слишком много сил тратило поддержание. Верджил многого не мог. Но так хотелось. Вгрызться в мягкую плоть, впиться губами в раскрытые теплые внутренности, облизать всего, впитать в себя все то, что уже было им. Пометить собою то, что им не было.       — Сожрать бы тебя, — он разинул демоническую пасть и впился в живот чуть ниже пупка. Неро взвился и захрипел. Раны не было, но зализать покрасневшую кожу хотелось до безумия.       «Мне нужно больше сил», — подумал Верджил. Где-то там в доме сейчас спал Данте, которого он бережно конвоировал сюда из подвала. И сидящее рядом с ним тело вполне могло напитаться его силами. Лишь оседлать стальной пресс, впиться ногтями в открытую кожу, губами в губы. Тихо паразитировать на спящем, чтобы получить возможность играть с овощем.       «Как низко я пал», — усмехнулся своим мыслям Верджил. И пока его тело объезжало спящего Данте, он сам впитывал страсть к своему сыну.       Прилив сил опьянил его. Теперь он мог намного больше. Прочертить ногтями глубокие красные дорожки на бледной влажной от пота коже. Зажать мягкие ткани и с силой потянуть их на себя, вызывая тихий скулеж. Впиться настоящим, кровящим укусом под ребра, и жадно алкать родную кровь. Прижаться всем телом и тихо, размеренно вдыхать.       — Я хочу, чтобы ты жил, — тихо прошептал Верджил. — Я не знаю, что это за инстинкт, но мне нужно, чтобы ты жил.       Он судорожно вздохнул и обнял крепче распятое на цепях тело. Им так мало осталось. Верджил знал это, поэтому подбирал остатки, крупицы того, что не успел собрать в свое время. И Верджил бы желал, чтобы Неро жил. Забив на Мундуса и крик, на долг, на все, кроме себя. Но… не поступит так. Он поступил так однажды, с Данте. Он проклял их своим нежеланием отпускать брата и увы, уже вряд ли когда-нибудь найдет в себе силы действительно отпустить его. Но он не хотел этой участи своему сыну, он принимал чужой выбор. И сейчас он следовал ему.       — Ты должен проснуться. Ты обязательно пожертвуешь собой, обязательно умрешь, как и хочешь. Но для этого сейчас ты должен проснуться!       Он запустил свои руки в глубь чужого ядра, с силой сжал его, выдавив новый скрип из горла Неро. Верджил собрал всю свою волю в кулак, сжал ее до маленького светящегося комка и аккуратно поместил в сердце Неро.       — Я люблю тебя. Пожалуйста, живи.              Данте открыл глаза и обнаружил себя лежащим на кровати. В чистой, опрятной, пусть и обветшавшей родительской кровати. В их особняке. Точнее в том, что от него осталось.       Он медленно поднял голову и огляделся. В кресле, что стояло рядом, сидел его брат. Тот, до зубного скрипа, по-домашнему развалился в нем и неторопливо листал какую-то книгу.       — Не ушел, — констатировал Данте.       Верджил улыбнулся одними губами и поднял свой взгляд над книгой.       — Очнулся.       — А ощущения, будто сдох, — он положил голову обратно на подушку. — Ничего не болит. И слишком легко. Как-то неправдоподобно, — поморщился он.       — Регенерация. Перестав сдерживать себя, ты позволил твоей силе достичь пика.       Данте помял губы.       — Мне приснилось, что мы трахались.       — До или после того, как я разобрал тебя на составляющие?       — Кажется, после.       — Значит, не приснилось.       Данте вскинул голову:       — Ты меня изнасиловал, что ли?       Верджил вскинул бровь.       — Ты не пойми неправильно, — сразу начал оправдываться Данте. — Мне просто обидно, что я спал!       Тот лишь помотал головой и вернулся к книге.       Данте тяжело вздохнул.       — И, — прочистив горло, начал он, — что дальше?       — То, ради чего вы позвали меня.       Данте сглотнул:       — Ты… ты ведь все знаешь?       Верджил улыбнулся искренней и отложил книгу на пол:       — Больше, чем ты думаешь.       Данте простонал:       — На сколько больше?       — Считай, что все.       — Убьешь меня?       — Зачем?       — Потому что я не буду спокойно стоять в сторонке, видя, как ты убиваешь то, что мне дорого?       — С чего ты взял, что я убью его? — Приподнял бровь Верджил.       Данте потерял дар речи. Он моргал и хлопал ртом, словно рыба.       — Так… А Неро… он ведь. С ним все… в порядке?       Верджил вздохнул непроходимой тупости брата. Ну вот и как ему объяснять? Да еще и так, чтобы тот не взорвался и не разнес к чертям остатки дома, которые он любовно окутал чарами иллюзии. Чтоб хоть выглядело не так убого, как есть на самом деле.       — Неро будет в порядке.       Данте нахмурился формулировке.       — Что с ним? — тут же подскочил с кровати Данте. Дерево натужно проскрипело, но выдержало.       Верджил тяжело вздохнул, но не ответил. Он наблюдал за тем, как свирепеющих на глазах Данте подошел к нему почти в плотную и навис, словно скала. — Что с ним, Верджил?       — Ничего, брат.       — Не лги мне!       Верджил вздохнул.       — Я не лгу. Неро согласился и…       Верджил вдруг заткнулся и поднял на Данте свои глаза. Ясные и живые, они увидели возможность. Лазейку. Мелочь, которую не предусмотрели отец и учитель. Эта мелочь ни на что не повлияет. Уже ничто не может помешать сотворению Великого замысла, но…       Среди них всех у Данте все еще есть шанс. Один, маленький, но есть. Он все еще может прожить эту жизнь. Прожить ее так, как тому хочется. Все потому, что Данте не знает. Он ничего не знает: ни замысла, ни плана, ни того, в какую ситуацию попал.       Верджил тяжело вздохнул:       — Я спрошу всего лишь раз, Данте. Если бы у тебя был шанс выбирать, что бы ты предпочел: болезненную, мучительную смерть за свои идеалы или прожить свой век в окружении друзей и родных, занимаясь тем, что получается у тебя лучше всего?       Данте нахмурился, а потом фыркнул и рассмеялся.       — Я заточу твою силу, Данте. — Предупреждая чужую реакцию, заявил Верджил. — Ты больше не будешь представлять опасность для окружающих. Я заточу твою память — ты не будешь ни о чем жалеть.       — А мой крик? — вскинул брови тот.       — У тебя будет семья, — настоял Верджил.       Данте замер и сглотнул. Собственный брат предлагает ему выбор. Между настоящим адом и сомнительным раем.       — В чем подвох?       — Подвоха нет, — мотнул головой Верджил. — Ничего не измениться. Ты ни на что не повлияешь. Все случиться так, как должно.       — А что до сражения за мои идеалы? Не верю, что моя сила ни на что не повлияет.       — Там случиться иная битва. Ни ты, ни я не сможем что-либо в ней изменить.       — Почему ты предлагаешь мне подобное? — замешкавшись, уточнил Данте.       — Потому что, несмотря на все то дерьмо, что я причинил тебе в твоей жизни, ты всегда был и будешь моим единокровным братом. И все, чего я когда-либо желал — больше силы, тайных знаний, отцовских секретов — все это было только ради того, чтобы суметь защитить единственное дорогое, что осталось в моей жизнь. Тебя, Данте.       Тот охнул, словно его огрели тяжеленым мешком по голове.       — И сейчас у меня есть реальный шанс. Шанс дать тебе вторую жизнь. Ты спокойно проживешь ее в своем мире. Получишь столько радости и счастья, сколько сможешь впитать в себя. Я позабочусь об этом, — кивнул Верджил.       — А вариант с адом? — чуть отступил Данте, пытаясь вздохнуть хоть немного глубже. Но затхлый воздух словно раскалился. Царапал горло, не давал спасительного кислорода.       — Тебе будет больно. Но… возможно, ты сможешь доказать кому-то, что был прав.       — Возможно?       — Я не знаю так далеко. Я знаю лишь, как все начнется. Я не представляю, как будет внутри.       — Но предполагаешь, что это будет ад?       Верджил кивнул.       Данте фыркнул, отошел к окну, за которым виднелся заросший старый сад. Он помнил, как ребенком любил прятаться в его кущах ото всех. Ото всех, кроме Верджила. Он прятался и лелеял надежду, что брат придет за ним. И что они смогут побыть немного наедине. Не в разных комнатах. Не под присмотром матери или отца. Наедине. Только вдвоем.       — А… ты сам, что выберешь?       — У меня выбора нет, — мотнул головой Верджил.       — Чушь! — зыркнул на него Данте. — Выбор есть всегда.       — И я свой сделал, — кивнул ему Верджил. В тот раз, когда под обломками статуи Мундуса увидел чернеющую длань. — И если ты включишь хоть немного мозгов, — злобно огрызнулся он, — то поймешь, как давно и какой именно.       Того снова огрели мешком по голове. Верджил ведь все это время знал! Знал, что происходит с Неро, что происходит с ним самим. И он позволял это. Позволял Мундусу расти, а Данте прогибаться.       — Ненавижу тебя, — фыркнул он, отворачиваясь.       — Да насрать, как-то, — пожал плечами Верджил. — Я уже привык к этому.       — Когда это успел?       — Когда палками выбивал из тебя дерьмо.       Данте нахмурился.       — Ты вообще представляешь, как много я в себе убил, чтобы жил ты?       — Будем друг друга за жертвы упрекать? — вскинул бровь Данте. — Или мериться дерьмовостью жизни?       Верджил фыркнул и помотал головой:       — Так что ты выберешь?       — Тоже, что и всегда, брат, — не капли не сомневаясь, заявил он.       — Уверен? У тебя в кои-то веки появился реальный шанс прервать этот порочный круг.       — Если ты все знаешь, Вердж, то должен помнить, к чему привела предыдущая подобная попытка.       — На этот раз…       — И перед ней. — Перебил его Данте. — И еще одна перед ней. Ты, — он указал пальцем в брата, — сколько не старайся, ты всегда будешь здесь. А я, — он указал на себя, — здесь. И… я не представляю, что должно произойти, что бы хоть что-то в этом сраном мире изменилось.       «За то я знаю», — мысленно проговорил Верджил.       — Так что позволь мне отмучиться свое там, где я привык это делать — на поле битвы. С противоположной от тебя стороны.       Верджил закрыл глаза и протяжно простонал.       — И не смей потом упрекать меня, что я не пытался.       — Иди ты в жопу, Вердж! — огрызнулся Данте, сложив руки на груди.       — О, я уже почти, — скривился недовольно тот.       Данте вдруг вскинулся и уставился на помрачневшего брата.       — Прости, что?       Тот поднялся и молча пошел в сторону двери. Он остановился, чтобы открыть ее и, обернувшись к брату, кивнул тому следовать за собой.              Они шли пустым коридором в сторону старого тренировочного зала. Данте назубок помнил этот путь. Мог повторить его с закрытыми глазами из любой комнаты в доме. И от этого лишь сильнее ненавидел.       — Так ты расскажешь мне, что с ним?       — С ним?       — С Неро, — кивнул Данте.       — Ты зарезал его, — пожал плечами Верджил. Данте судорожно вздохнул.       — Блять, Вердж.       — Я не сказал, что насмерть, — улыбнулся тот из-за плеча.       — Я сейчас тебе врежу.       Верджил усмехнулся:       — Ты чуть не убил моего сына и моего учителя, Данте. Я ношусь с тобой только потому, что Неро чуть меньший придурок, чем ты, и смог защитить их обоих.       Данте выдохнул. Живы, оба, Вердж все контролирует, так что можно немного расслабиться.       — Ты вообще-то сильно подмочил мои планы, ты в курсе? Из-за тебя мне пришлось использовать бедную девочку.       — Что ты сделал с Кирие?       — Ничего из того, на что она не согласилась.       — Зная, как ты умеешь манипулировать людьми.       — И даже зная это, ты думаешь, я расскажу тебе хоть что-то?       Данте дернул Верджила за плечо и с усилием прижал его к ближайшей стене.       — Не играй со мной, братец. Я стал сильнее. Могу сделать больно, — угрожающе прошептал Данте, прижимаясь плотнее.       Верджил болезненно выдохнул (Данте довольно сильно приложил его), поморщившись, прикрыл глаза и облизнулся. Его вид, такой покорный и податливый, перещелкнул что-то в чужих мозгах. Данте резко дернулся вперед и впился в чужие губы болезненным поцелуем. Верджил простонал ему в губы. Руки поднялись и сами собой оплели чужие плечи, прижимая затылок как можно ближе.       Данте вел, он наклонился ближе, въехав коленом меж чужих ног, обнял за талию и плотнее прижал к себе. Необузданная сила плескалась в нем. Его опьяняло то, что даже всесильный Верджил теперь вынужден подчиниться ему.       Но, чем хороша была эта мимолетная власть, так это тем, что Верджил всегда был старшим. Одно движение и Данте рухнет перед ним на колени, будет целовать его ноги, стелиться, словно течная сука перед альфой. Без единого слова. Сам.       И это то, благодаря чему Данте прожил так долго. Он следовал за хозяином, искал его одобрения, ждал заветной «семьи». И он нашел ее.       Но не там, где искал.       Данте прорычал в чужие губы и отпрянул. Изменилось так мало, но между ними уже сраная пропасть. И Верджил, с улыбкой смотрящий с той стороны, не мог скрыть тоски в своих глазах.       — Что ты сделал с Кирие?       — Сам увидишь, — не отходя от стены прошептал Верджил.       — Она хотя бы жива?       — Без сознания, — отлип тот, отряхиваясь и возобновляя шаг.       Данте опустил голову и понуро двинулся следом.              Мучительно горели легкие. Было больно до слез. Он не хотел. Не хотел выныривать из блаженного забытья, не хотел снова возвращаться в эти терзающие холод и тьму. Он не хотел снова становиться Неро. Он же уже отдал себя тому, другому. Ему нужнее, пусть забирает. Зачем здесь он, голый и пустой?       — ..пус.и… м..ня, — промямли он, — отпусти меня, — повторил чуть громче. — Я… я не х..чу.       — О, наконец-то, — отозвался чуть удивленный голос рядом с его лицом.       — Н… не н.до.. — он чувствовал, как энергия, подчиняясь его воли, переставала заполнять его и пролилась в чужое тело. Да, так намного лучше.       — Ах ты… мелкий паршивец. Будем соревноваться в том, кто больше хочет смерти? Ладно, как тебе такое?       Энергия вдруг полилась обратно. В ней было столько отчаянья и боли, что Неро чуть не захлебнулся.       — Нет, пожалуйста, — взмолился он. — Прошу, я не хочу! Пусть он… пусть тот забирает!       Данте из-за двери услышал чужие стенания. Едва различимый шепот и мольбу.       Верджил открыл перед ними дверь и впустил их внутрь. Непроглядная тьма не помешала увидеть девушку, лежащую на полу рядом, подвешенного на цепях парня и полупрозрачный силуэт, что играл в знакомую игру «перетягивание жизни».       Данте, не отдавая себе отчета, подошел ближе к девушке, нагнулся и коснулся локона ее волос. Приятная нега разлилась по его телу, словно долгожданное родное существо наконец-то появилось перед его глазами. И тут Данте очень не вовремя «включил мозги».       — Блять, он внутри.       Верджил, не обращая внимания, прошел прямо к висящему на цепях юноше и занял место силуэта, лично вступая в игру.       — Ты, подонок, засунул Мундуса в нее?       — Я должен уточнить, — улыбнулся Верджил, — за чью жизнь ты переживаешь сильнее?       Данте судорожно втянул воздух, размашисто подошел ближе к цепям и уставился в лицо своего близнеца.       — Если хоть кто-то из них пострадает…       — То, что? — искренне улыбнулся Верджил.       Данте схватился рукой за шею провисшего на цепях Неро. Ему даже не нужно было обращать длань. Лишь чуть сдавить руку, шея бы хрустнула, как карандаш.       — Убьешь его — не будет тела для переноса, — произнес Верджил, но тут же осекся. Данте вступил в игру и начал вливать в тело юноши бурлящие потоки лавы. Рвотные позывы заставили Неро выплюнуть желчь. Все тело свело судорогой от переполняющей его чужой силы. Но с каждой секундой Неро оказывался все дальше от смерти. Словно Данте нарочно сплавлял его разбитую броню, вновь образуя целый, но пустой сосуд.       Спустя полминуты он разжал руку и отошел в сторону. Послышался громкий вздох и кашель. Начали звенеть цепи.       — Сука, — кашлял Неро, — ненавижу. Блять. Данте, — квохал он через слово.       — Проснись и пой, пацан, — Данте отступил, взмахнул рукой и от силы его движения оборвались цепи, роняя Неро на пол. Тот взвизгнул, не ожидая такого подвоха.       Верджил отступил на шаг и с нескрываемым удивлением переводил взгляд с одного на другого.       — Блять, старик, никогда так больше не делай, — все еще квохая, выставил свой палец Неро. — Чувство такое, будто твое дерьмо застряло у меня внутри.       — Всегда поражался твоей жажде смерти, — только и добавил Верджил. Впрочем, внутри у него все сжалось от этого осознания. Он, конечно, не рассчитывал, что Данте сразу же возьмется за голову после его признания, но хотя бы чуть попустит обороты в своих суицидальных наклонностях.       Данте, словно почуяв чужой настрой, вскинул на него бровь:       — Это называется «жертвенность», Верджил. Некоторые люди страдают этим. Ты, кстати, тоже.       — А ты, я смотрю, наслаждаешься.       — А ты, говнюк, — не унимался Неро, выпутываясь из цепей, — какого хера ты сделал с Кирие? — обратился он уже к Верджилу.       — Поближе познакомил ее с твоим альтер-эго.       Неро замер в попытке подняться. За тем резко выстрелил своим телом, намереваясь прописать в чужую челюсть.       — Почему? Зачем? Блять, кто тебя просил?! — он пытался ударить, но все выпады проходили мимо, так и не достигая цели. Когда парень выдохся, он обернулся к Данте:       — А ты, мразь, поклялся, что будешь защищать меня от него!       Обвинение больно кольнуло под ребра.       — Нет, ну вот кто вас просил? — злобно ругнулся он. — Все ведь уже получилось! Оставалось только достать клинок и!.. — Неро обернулся к лежавшему на полу клинку и вновь грязно выругался.       — Ты в курсе, что Мундус не может пройти сквозь Границу миров? — уточнил Верджил.       — Но я же прошел! Не абы когда! Мундус был внутри меня!       — И, как ты думаешь, почему тебе это удалось? — вскинул бровь Верджил. — Почему он тысячелетиями был заперт с одной стороны, но вдруг смог появиться на этой стороне?       Над вопросом задумался не только Неро.       — А действительно, — подал голос Данте, — какого черта?       — Какие-то защитные механизмы не позволяли ему это делать. Но, когда он отказался от себя, от всех своих ядер, они его не заметили. Поэтому пустили. Посчитали, что там был только я.       — В чем заключается логичный вывод. Чтобы вот ему, — Верджил ткнул в сторону Кирие, — добраться до Границы, тебе, — он ткнул в Неро, — необходимо, будучи пустым, добраться туда самостоятельно. А затем призвать его в свое тело. Поэтому мне пришлось провернуть все это, — развел руками он.       Неро нахмурился.       — Я этого не знал.       — Чем создал мне целую кучу проблем.       — Отстать от пацана, — заступился Данте. — Если умный такой, почему раньше не пришел?       — А зачем бы мне?       — Ну, ты разве не разделяешь его взглядов на этот вопрос? — он кивнул на Кирие.       — Повторюсь, Данте. Если бы не ты, Неро бы сам отлично со всем справился.       — Значит, по-вашему, во всем виноват я? — вскинул бровь Данте.       Верджил и Неро уставились на него и синхронно кивнули.       — О, идите в жопу!