Чертог

      Меня ждала выгоревшая часть заброшенного поместья. Стены правой стороны дома были чёрными, как и всё остальное, что там оставалось. Хотя я сомневаюсь, что там хоть что-то уцелело. Я вошла в коридор, но там были одни огарки и угли. Оконные рамы, обои, некоторые двери, картины и различные украшения, тумбы, стулья… Сгорело всё. Пол покрывал пепел в перемешку с пылью и грязью. Сюда явно никто не заходил после пожара. Я проходила одну комнату за другой, хотя их было больше чем в левом крыле, в самих комнатах ничего не находилось. Вскоре, я дошла до поворота и остановилась. В отличии от коридора, который я сейчас прошла, этот был абсолютно чёрным. Сюда не проникал даже свет, потому что окна были наглухо заколочены и завешаны какими-то тряпками. Мне нужны были свеча или спички. Хоть что-то, чтобы осветить путь. Поэтому мне пришлось возвращаться на первый этаж к мужчинам, которые терпеливо меня ждали. — Ни у кого из вас не найдётся спичек? Хоть чего-то, что излучает свет? — спросила я у них. Джозеф только и смог пожать плечами, а вот Райан немного замялся, но через мгновение достал из кармана брюк солидных размеров зажигалку и попросил, чтобы я была с ней осторожней. Через минуту я снова стояла перед тёмным коридором. В руках я держала тяжёлую зажигалку Хантера и пыталась её зажечь. Это было не так просто, и с большим трудом мне удалось это сделать. Нужно отдать Райану должное, ведь пламя освещало не хуже любой лампы. Это было хорошо, ибо в полу были дыры и без должного освещения я бы точно себе что-то сломала. К примеру, психику. Но не суть. Как ни странно, но в коридоре была всего лишь одна комната, находившаяся в его конце. Казалось, что он никогда не закончится, но я всё-таки дошла до зловещей двери которая была… не тронута огнём. Да, она была абсолютно чистая, без единой пылинки, совсем не обгоревшая в отличии от стен помещения. Я медленно её открыла и впала в ступор. Стены данной комнаты были черными, но предметы интерьера оставались на своих местах. Картины, комод, шкаф с парой невредимых книг… Всё было почти нетронутое огнём. Всё, кроме кровати, которая была сломана. Матрас на неё был изрезан и выпотрошен, так же, как и простыня с подушкой и одеялом. В общем, в комнате был бардак. Первое, что я решила изучить и то, что мне первым кинулось в глаза, была картина. Издалека при свете огня было не очень понятно, что на ней изображено, но как только я подошла к ней, я увидела себя. Точнее мой портрет. Он был в ужасном состоянии. Как будто кто-то его изрезал, а потом попытался восстановить. Не тронуто было только лицо и шея. Напротив, над комодом, висела пустая рамка с клочками ткани или бумаги, но этому я не придала значения. В комоде тоже не было ничего интересного: сожжённое белье, какие-то тряпки, полотенца и предметы личной гигиены. Шкаф был разломан пополам и ничего из себя не представлял. Поэтому я пошла к кровати. Рядом с ней валялся табурет. На нём я сидела около мужа, когда он заболел и был вынужден лежать на кровати. Воспоминания сами вливались в мою голову и разум. Плавно и по очереди. Ему тогда стало плохо. Это случилось за ужином. У нас были гости. Его брат постоянно хотел сесть рядом со мной, но меня огораживал от него Райан. Да и вообще, я тогда заметила его большой и непонятный для меня интерес ко мне же. Сначала я не обращала на это внимания, но со временем мне становилось страшно находиться рядом с ним. Я не хотела тревожить этим мужа, ведь считала, что это всего лишь игра воображения. Тогда мы всей компанией сели за стол. Наш повар Морис был мастером в своём деле, я восхищалась его съедобными «произведениями искусства» и часто хвалила его. Он как раз приготовил моё любимое блюдо. За столом мы болтали и смеялись, ведь все тут были нам как родные. Почти все. И вдруг моему мужу стало плохо. Только ему одному. Сначала это был просто кашель, и всем показалось, что он просто подавился… Но уже через мгновение мы поняли, что всё серьёзно. У него пошла кровь. Белая ткань скатерти покрылась алыми пятнами. Первыми среагировали я и Райан, но мы не знали что делать. Джозефа тогда с нами не было, и нам никто не мог помочь. Самый быстрый из нас — Камикадзе — выбежал на улицу, вскочил на коня и помчался в город за помощью… Шулер побежал в ванную за аптечкой. Остался сидеть тогда только Себастьян. Он вёл себя абсолютно спокойно, как будто ничего не случилось… Это сильно взбесило Райана. Сначала он просто наорал на Себастьяна, а потом между мужчинами завязалась драка. Я хотела это остановить, но в этот момент меня взяли за руку. Это был мой муж. Он перестал кашлять и просто смотрел на меня со своей обычной улыбкой, а я на него испуганными глазами. Он попытался встать, но не смог. Я со слезами на глазах просила помощи у дерущихся тогда мужчин, но они меня не слышали. В этот момент прибежал Шулер, кинул мне аптечку и стал разнимать их. Первую помощь тогда пришлось оказывать не только мужу, но и тем двоим. А через несколько минут приехали Камикадзе и доктора. Врачи вынесли вердикт: «Мы не знаем, что с ним, но его уже не спасти. Он проживет ещё несколько дней, а потом…». Он и вправду прожил всего четыре дня… Я тогда не могла ни есть, ни пить, ни спать. Я лишь сидела рядом с ним. В редкие случаи, когда я выходила из его комнаты, я либо шла к Райану, который с утра до вечера был у нас и что-то обсуждал с ним, пока я отходила, или просто веселил и общался с ним, рассказывая последние новости из мира, либо ко мне лез Себастьян, который начал вести себя куда распутнее, чем раньше. Мне было плевать. И вот, в последний день его жизни, собрались все, кто был ему знаком. Он сам составил списки и сказал Райану их пригласить. Люди стояли у его кровати, скрывая ликование и радость. Я знала, что он многим из них не нравился, ох, как не нравился, некоторые его даже ненавидели, но все они называли себя его друзьями. Он и сам знал, что всё это маски и любой из них сейчас бы вонзил в его тело нож, и не раз. — Прошу, господа, можно вести себя немного тише? В комнате тут же все замолчали. Райан вышел из толпы и подошёл к кровати. — … Ты ничего не хочешь сказать? — обратился он к мужчине и очень тихо, чтобы никто не услышал, добавил. — Зачем ты их пригласил, Шериф? — А что ты хочешь от меня услышать? — спросил он с усмешкой. — Единственное, что меня беспокоит — это состояние моей жены. — он снова посмотрел на меня, а потом отвернулся. — Это моё последнее слово… Вы её не тронете и пальцем… И её судьбу решать не мне и не вам, а ей самой… — Разумно. — немного хриплым, низким голосом ответил Мафия и повернул голову ко мне. — Теперь Вам решать, миледи…