Ах, если бы только...

Прошло, казалось бы, целых три года, но все были убеждены, что не больше часа с того момента, как Император переписал Империум на сыновей и скоропостижно скончался от острого отравления. Официально, во всяком случае. Неофициально он исчез в тот же день, только изредка присылая открытки из Ока Ужаса. Жизнь потихоньку улучшалась: рождаемость превысила смертность, техножрецы получили немыслимую при Императоре свободу (разумеется, Пертурабо за ними присматривал), десант боролся с демонами близ Ока Ужаса, миры-ульи ремонтировались, а Золотой Трон заменили восемнадцать красивых табуреточек. Фабий Байл стабильно получал ресурсы и зарплату - единственный из десантников, - и все эти три года развлекался на Медузе, пока в репликаторе подрастала неведомая девица. Случались меж братьев и споры, и ссоры, и даже одна драка, но в общем и целом они совместными усилиями трудились на благо человечества. И вот настал самый важный день: с Медузы пришло уведомление, что работа практически завершена, осталось только поместить душу и разработать мышцы творения, а делать это лучше на Терре - аппаратура в домике не помещалась. Вскоре это было исполнено, довольный, благоухающий деликатесами Фабий перебрался во дворец, а прочим примархом оставалось только ждать и гадать, как же выглядит помесь Конрада и Фулгрима. - Зуб даю, страшна она, как варп, - предположил Леман. - Да не, не такой уж Конрад и страшный... - Блондинка или брюнетка? - Какая разница! Нужно решить вещь куда важнее, - торжественно начал Пертурабо, - Фабий выделил её ДНК и обнаружил уникальную последовательность, которой нет ни у кого из нас. Он предложил создать особый легион космодесанта, состоящий из женщин. - Отличная идея! - поддержал инициативу Леман, - Страшные, правда, будут, но сам факт мне нравится! - Зачем? Женщина слабее мужчины и миролюбивее, из неё не выйдет воина, - резонно возразил Ангрон. - Я сказал ему, что подумаю. В конце-концов, мы должны сперва увидеть, что он натворил. Но он был настойчив и даже сунул схему вероятного строения женщины-десантника. Особых внешних изменений я на схеме не увидел, кроме роста и несколько увеличенных мускулов. Главное отличие в выносливости, скорости мышления и отключённом старении. - То есть, бабы будут красивыми, сильными и молодыми? Это уже не отличная, это ОФИГЕННАЯ ИДЕЯ! Так, но делать мы ничего не будем, пока она не очнётся. - Понимаю. Только по примарху можно понять, какими будут его астартес (выразительно покосился на Ангрона). - Ну, это тоже, но я вообще-то хотел её мнение узнать...да, в общем, ты прав, её мнение и впрямь мало чего стоит. - Я не это имел в виду. - Ладно, ладно, у тебя другие мысли в голове. Когда Фабий покажет нам Экли? - Пообещал уложиться за неделю, потом Магнус переселит душу, и вскоре она очнётся. Не сразу, конечно, к новому телу нужно привыкнуть, по себе знаю (похлопал по железным конечностям), но на это уйдёт не больше пары часов. И они ждали. Ждали, ждали и ждали. В положенный день Пертурабо испёк торт, Фулгрим в сорок третий раз поправил макияж, Ангрон три часа протанцевал (дабы предохранители не полетели в самый неожиданный момент) а Магнус попытался причесаться. Попытка была засчитана, ничего не изменилось. И вот Фабий пригласил его и только его в неприметную комнатку, откуда он вскоре вышел с лёгкой улыбкой на лице. - Ну, как она выглядит? - сразу набросился на него Фулгрим, - Хоть чуточку на меня похожа? - Не знаю, - пожал плечами Магнус, - Она была под одеялом, только одна рука по локоть и была открыта. Но рука белая. - Насколько белая? Как у меня или как у Конрада? Послушай, это очень важно! - Скажем так: простыни и одеяло были белыми, а рука была белее. - Значит, как у Конрада. Нехорошо, - вздохнул Фулгрим, - Если она пошла в него, у Робаута опять случится нервный срыв. - Второй раз мы его не уговорим, - согласился Пертурабо, - Хотя женщину ему и впрямь полюбить будет проще. - Может, и проще. А если она страшна, как зима на Фенрисе? А если у неё фигура хуже, чем у Ангрона?. - Я отлично сложен! - Для мужика ты сложен просто идеально, но я говорю о бабе! Жиля и так ещё нервный, сам помнишь, как мы его уговаривали... - Я предлагал топор. - Ага, топор. А кто вместо него работу бы организовывал? Нет, не зря мы на него три чёртовых часа потратили. Так, в дружеских подколках, прошло ещё несколько минут. Потом разговоры плавно сошли на нет. Им скоро идти встречать Экли, а они...нет, стыдно сказать что с ними: они стесняются. А вдруг ей не понравится тело? В общем, к концу третьего часа между ними готова была завязаться небольшая потасовка, где проигравший пойдёт первым, но Сангвиний предложил просто кинуть жребий. И жребий пал на Ферруса. Мягко говоря, он офигел. Выражаясь точнее, он вообще не сразу понял, при чём здесь он, если у Магнуса, Пертурабо и того же Фулгрима куда больше причин идти первыми. Он-то здесь вообще был не при чём! Но после небольшой кружки мьёда и пары одобрительных слов от братьев он немного успокоился, собрал волю в кулак и решительно толкнул дверь. Кровать была пуста. Одеяло сброшено на пол, простыня исчезла, окно распахнуто настежь. Никаких женщин - ни красивых, ни страшных - обнаружено не было. Началась паника. Никто не знал, что могло прийти в голову Экклезиаст: она могла быть за много миль от Дворца, а могла лежать внизу, под розовым кустом. В любом случае, Ферруса оставили в покое, и он пошёл к себе в покои. Его всё ещё трясло. Впрочем, от того, что он дошёл-таки до своей комнаты, трясти его не перестало. Но не успел он задуматься о распитии стратегических запасов подаренного Лемоном мьёда, как в дверь постучали. Это его насторожило: обычно в дверь звонили. Открыв дверь, он с удивлением обнаружил у дверей Фулгрима. Феррус понимал, что его другу сейчас должно быть тяжелее всего: в конце-концов, именно на основе его ДНК творили тело Экли. Технически, он её мать! Поэтому он не особо удивился, что его друг будто бы слегка уменьшился в размерах - кому сейчас легко? - О, привет, Фулгрим! Ты ко мне? Тот посмотрел на Ферруса странным удивлённым взглядом и, почему-то, сделал шаг назад. - О, понял. Нервничаешь? - О... - Ясень пень, что нервничаешь. Заходи, выпьем. Помедлив, его друг всё же зашёл в комнату и осторожно сел на диванчик, придерживая сложную тогу (её цвет показался Феррусу неожиданно знакомым, но он не придал этому особого значения). Бокал вина принял и чуть пригубил - осторожно, очень медленно и совсем немного. Эстет, чего ж вы хотите? - Чего молчишь? Глупый вопрос, это всё от нервов. - Угу. - Слушай, а ты...- Феррус присмотрелся к знакомому личику, - Ты что, не накрасился? Виноватый взгляд. - Кажется, теперь я понимаю, зачем ты это делаешь. Ты без макияжа ну вылитая баба! А накрасишься - уже и на мужика похож. Тихий смешок, очень милый и искренний - наверное, потому и милый. Феррус заметно повеселел: кажется, друг не обиделся, что подозрительно, но приятно. А дальше на массивный стол опустилось блюдо с нарубленными фруктами, и коробка шоколадных конфет, и зефир, и початая бутыль, и завязался на редкость приятный разговор. Феррус вдохновенно рассказывал своему другу о делах Железных Рук, о предстоящем походе в Око Ужаса, о жизни в целом, о делах Империума, о Медузе, но в особенности он пытался донести до сознания Фулгрима, что таких разговоров должно быть побольше. В ответ он получал очень выразительные вздохи, хмыканья, кивки, улыбки и смешки. Три коробки конфет спустя они уже сидели и играли в подкидного дурака, беззлобно друг над другом посмеиваясь. - О, Феррус, а с кем это ты...смеёшься...Око Ужаса! - услышал Феррус странный голос со стороны двери. Вы помните, что он пил? Так вот, в данный момент он на своём опыте познал истинное значение фразы "мгновенно протрезветь". В комнате было два Фулгрима. Один сидел рядом на диване, другой стоял столбом в дверях. Они были похожи, спору нет, но тот, что сидел на диване, был как-то поменьше и ещё женственнее, а ещё без макияжа и с распущенными волосами. Длинными, ниже пояса, густыми и спутанными. А если приглядеться, то на месте рельефных грудных мышц были две отчётливые выпуклости. Словом, отличий было полно. Феррус Манус почувствовал себя идиотом: ну как, как можно перепутать пусть чуть женственного, но всё же достаточно явного мужчину с этим хрупким белоснежным созданием? - Даже не знаю, что и говорить, - молвил наконец Фулгрим, - С одной стороны, ты спутал со мной девушку. С другой стороны, ты спутал девушку СО МНОЙ, а это даже лестно. Ну вот что с тобой делать? Кстати, Экклезиаст, почему ты поддержала его заблуждение? - Хм? - улыбнулась девушка и игриво наклонила голову. - А, всё понятно: в развлекательных целях. А говорить не можешь из-за недоразвитых голосовых связок? - Угу. - Да нормально мы разговаривали! - буркнул Феррус, - Лучше, чем с тобой... - ЧТО?! Экли, а ну-ка выйди, мне нужно с ним серьёзно поговорить... Экли не слушается: встаёт между ними и...в общем, Феррусу не было видно, почему, но Фулгрим побледнел, что было видно даже сквозь слой пудры, и отшатнулся. Точнее увидеть не получалось: точно неизвестно, из чего Космические Волки варят мьёд, но из организма его так быстро не выведешь, если ты не Леман Русс. Впрочем, теперь он понял, что ему напоминает её тога: точно такой же расцветки были занавески на этом этаже. - Значит, мне его пощадить? Ну...ладно. Ты ведь был пьян? - Ещё как. - Это же сколько выпить надо, чтобы нас перепутать? Я без макияжа выгляжу совершенно по-другому, я выше и шире в плечах, и у меня всё-таки не такие длинные волосы. Пошли, Экли, мне предстоит долгая работа над тобой... - У? - удивлённо посмотрела на него девушка. - На себя посмотри: у тебя волосы свалялись, а ноги стёрты в кровь. Платье тебе не обещаю, но если правильно замотать на тебе вот эту занавеску... Через три часа все шестнадцать примархов сидели в Тронном Зале и с нетерпением ждали, когда же прибудет Фулгрим с Экклезиаст под руку. Можно и не под руку, но тогда она не будет вписываться в повороты, а это раздражает. Ожидание затягивалось: Сангвиний нервно перебирал пёрышки, Леман тихо переругивался с Магнусом (так, по-дружески, перемежая заковыристые ругательства подзатыльниками), Конрад Кёрз успел окончательно успокоиться, а Робаут Жиллиман практически смирился с фактом существования живого существа, которому он очень нравится. Близ дверей нервно разгуливал Малкадор. И вот, наконец, распахнулись двери, и Фулгрим чинно, под руку с неким белым и воздушным существом приблизился к братьям. Белое и воздушное существо при ближайшем рассмотрении оказалось девицей в два с лишним метра, худой, как скелет, с длинными белыми волосами, заплетёнными в сложные косы, полупрозрачной белой кожей и очень тёмно-фиолетовыми, почти чёрными глазами (хорошо хоть с белками, а то было бы ещё страшнее). Черты лица были приятными, но крайне узнаваемое выражение лица невольно заставляло задуматься о психическом здоровье Экли. Стояла тишина. Как знакомиться с девушками, не знал никто, кроме Лемана Русса, но его просили не выражаться. Экли молчала, Леман молчал - все молчали. Молчали и внимательно смотрели друг на друга. Наконец, Конрад поднялся и очень мрачно взглянул на свою, получается, дочь. - Ты? - Угу. - Ты хоть понимаешь, ЧТО я пережил в твоём теле? - У-у-у... - Представь себе: просыпаюсь я в незнакомом теле, слабый, беспомощный, истекающий кровью, живот болит, на месте грудных мышц какие-то мешки, центр тяжести смещён, а потом меня выталкивают в школу! В школу! Я никогда не был в школе! Я даже дорогу до твоей школы треклятой не знал! - Ой. - Я никому не скажу, что пережил. Я этого даже не помню: разум не выдержал. - У-у-у, - Экли подошла и попробовала было погладить Кёрза по голове, но тот не дался - зашипел и запрыгнул на подоконник. Пертурабо молча протянул ему упаковку каких-то разноцветных таблеток, горсть которых тот отправил в рот. После не полугода, но двух лет в психбольнице Конрада более-менее излечили от навязчивых видений и посттравматического синдрома, но не от общей нервозности. Зато Мортарион запатентовал успокоительное невероятной силы, кое Конрад и употреблял в значительных количествах. - Не расстраивайтесь, - немного невнятно, но всё же довольно отчётливо проговорила Экклезиаст, всё-таки ухитрившись погладить его по немытой голове, - Всё ведь изменилось к лучшему? - Так ты ещё и говоришь?! - Наверное. Господин Байл говорит, я быстро достигну пика сил. Я ведь, получается, примарх, а примархи быстрее учатся, чем люди... - Ага, как же... - Наклонитесь, пожалуйста. Я хочу вас обнять. Конрад в ужасе отшатнулся, но его всё равно поймали за руку и целую минуту пытались задушить, судя по характерному треску доспехов. Потом Экли его отпустила и обняла Пертурабо. Во всяком случае, попыталась, потому что полностью обхватить трёхметрового железного примарха у неё не получилось. Затем она последовательно обняла всех, кто находился в этой комнате, даже Малкадора, даже побледневшего Хоруса, даже Робаута, который никак не мог понять, нравится она ему или всё же нет. С одной стороны, она добрая, милая и красивая. С другой стороны, она - Конрад Кёрз. Робаут никак не мог понять, как ему реагировать. - Вот что, - начал Пертурабо, - Если оставить всё как есть, то ты ещё с десять лет будешь думать. Робаут, Экли - мы посоветовались и решили запереть вас в этой небольшой комнате до тех пор, пока ты, Робаут, не сделаешь ей предложение. Я понимаю, ты ещё вспоминаешь ТОТ САМЫЙ СЛУЧАЙ, но не так уж всё было и плохо. В конце-концов, Экли могла получить тело Ангрона. Что ж, время пошло, - и он вышел, заперев за собой дверь. Все примархи, какие могли поместиться у двери, прислушались. Какие не могли - поспешили к видеокамерам. Сначала Робаут долго и заковыристо ругал мерзких братьев, которые устраивают его личную жизнь даже активнее родной матушки. Экклезиаст хранила молчание и, как показывали камеры наблюдения, смотрела в пустоту перед собой, что-то тихонько мурлыкая под нос. Потом Робаут замер. Лицо его выражало непередаваемую смесь отчаяния, сомнения и неверия. Он искоса посмотрел на Экли - та смотрела в пустоту перед собой, что-то тихонько мурлыкая под нос. Он прошёлся по комнате взад-вперёд, лицо его было сосредоточенным, пальцы собраны в замок. Экклезиаст по-прежнему смотрела в пустоту перед собой, что-то тихонько мурлыкая под нос. - Может, хватит? - не выдержал он, - Я пытаюсь сосредоточиться. - Зачем? - склонила она голову набок. - Я пытаюсь понять, что я к тебе чувствую. Но...- он поморщился, - Не стоило тебе меня тогда целовать. - Почему? - Почему-почему, да не понравилось мне! - А мне понравилось, - она расплылась в счастливой улыбке, - Давай ещё раз поцелуемся. Робаут осел на диванчик: глаза округлились, рот приоткрылся от изумления. Кажется, что-то шло не так. Пертурабо с интересом наблюдал за развитием событий: он догадывался, что сейчас будет. И оно случилось: Экклезиаст подошла, чуть наклонилась вперёд и впилась в губы Робаута так, как наверняка делала в тот раз три года назад. Кто-то всхлипнул от умиления. Леман Русс поднял большой палец вверх и пробормотал что-то вроде "так ему и надо". Целовались долго. Минуты две. Потом она оторвалась на мгновение, чтобы подсесть к нему на колени, и продолжила. И ещё две минуты. Всё это время примархи умилённо смотрели на эту сцену, периодически поглядывая на часы. Наконец, она оторвалась, облизнулась, прокашлялась и начала действовать на мозги своим старым проверенным способом: Когда наш мир на треть был меньше, На треть синей и горячей, Погасших звёзд алмазный пепел Расцвёл в тепле чужих лучей. Весна времён, заря рожденья - И первый робкий шаг наверх, И первый взмах прозрачных крыльев Над гладью вод тенистых рек... - Это ты к чему? - тихо поинтересовался Робаут. - А просто так. Красиво ведь... - она крепко к нему прижалась и прямо, очень выразительно посмотрела в глаза, - И ты тоже красивый. - Ты...ну...ты тоже. Может, слезешь с меня? - Но если я тебя отпущу, ты ведь исчезнешь! А я не хочу, чтобы ты исчезал, - неожиданно проникновенно и грустно прошептала Экли, - Всё уходит...а я остаюсь. Пусть хоть что-то будет со мной подольше. - Ладно, сиди. Я всё ещё не знаю, что делать дальше. - А я знаю. Давай вместе менять жизнь человечества к лучшему, а потом...потом видно будет. Там, средь звёздной страны, в мире пустынном Жизнь свой путь в первый раз выбрать смогла: Век свой краткий продлить в недрах машинных, Жизнь средь звёзд рассыпать, чтобы росла! - Ну и к чему это сейчас было? - А просто так!