ТИХОНЯ

      Хренов придурок.       Я со всей силы пнула лежащую на асфальте около нашего дома коробку. И тут же взвыла от боли. В ней лежали кастрюли и сковородки, которые, надо сказать, очень крепкие и, к тому же, больно бьющие по ногам. Прихватив свои несчастные вещи, уже без рамки, и злосчастную коробку с кастрюлями, прихрамывая, я пошла в дом.       «Собака? Странное имя для девушки. У твоих родителей хорошее чувство юмора».       Да иди ты в задницу!       Не успев захлопнуть дверь, я услышала мамин голос с кухни, в котором теперь слышались нотки строгости и недоумения:       — Амелия Элизабет Ворнер! Что за неприличные выражения я слышу от тебя?!       Я что, сказала это вслух?       Я уже представила, как она сжала губы в тонкую линию и энергично постукивала правой ногой.       — Прости, — извиняющимся тоном проговорила я, — больно ударилась.       — Твоя боль — не повод для грубых выражений! — прокричала она из кухни, хлопая дверцами шкафчиков и что-то бормоча.       Прихрамывая, я пошла к ней.       — Ты случайно не видела наши… — она не договорила, обнаружив у меня в руках потерянную ею коробку.       Смерив меня взглядом, полным негодования, так, словно я «безжалостный похититель кастрюль», она тихо пробормотала:       — Иди к себе в комнату и распакуй вещи. Прими душ и отдохни с дороги, — она поцеловала меня в щеку и отвернулась, напевая какую-то песню.       Развернувшись, я пошла к себе в комнату, прокручивая у себя в голове все сегодняшние «приключения».       Да, этот парень был чертов Аполлон во плоти, но его характер… Он только открывает рот, а его уже охота убить.       Идиот. Зануда. Говнюк. Придурок.       Открыв дверь в свою комнату, я поставила коробку на стол. Вздохнула, открывая ее, и стала расставлять по полочкам фотографии, статуэтки и предметы туалета, затем распаковала сумку с вещами, раскладывая их в комод, и, обессиленная после нескольких часов упорного труда, рухнула на кровать.       Посмотрев на запястье, я охнула.       Время близилось к ужину — «16:47».       Зевнув, я растянулась на мягкой подушке и, прикрыв глаза, погрузилась в сон.       Тук — тук. Тук — тук — тук.       Зажмурившись, я медленно открыла глаза, прислушиваясь.       Оглянувшись, резко села в кровати.       Все было мне чуждо. Обстановка, вещи, постель… пахло приторно сладким.       Тук тук тук тук.       Звук доносился из-за двери. Вставая на носочки, я взяла с тумбочки статуэтку Ангела и осторожно подошла к двери.       Тук — тук — тук — тук.       От размеренного стука по ту сторону двери волосы на затылке вставали дыбом.       Набрав воздух в лёгкие, я замахнулась, резко открыла дверь и…       Облегченно выдохнув, я улыбнулась обеспокоенной маме, которая с изумлением все еще смотрела на мое оружие…       Мда, статуэткой родную мать.       — Прости, — протянула она, заходя в комнату и садясь на кровать. — Не хотела тебя беспокоить, ты, должно быть, спала, и я разбудила.       Прикрыв дверь, я подошла и села рядом с ней, приобнимая:       — Я напугалась, но сейчас все хорошо, — я взяла ее за руку. — Ты хотела о чем-то поговорить? Что-то случилось?       — В 21:00 будет ужин, я зашла, чтобы предупредить тебя. Новые соседи, они придут в гости. Миссис Картер, мистер Доусон и Маргарет Фэм с работы. Они все хотят поздравить нас с новосельем, — она ободряюще сжала мою руку.       Добрые старушки и пару тетенек с работы, как мило, они захватят с собой яблочный пирог? И оставят слюнявый поцелуй и розовую помаду на моей щеке? Брр.       — Отлично, мам. Мне будет очень приятно познакомиться с нашими новыми соседями, — я улыбнулась.       Совсем даже наоборот.       — Я знала, что ты меня не подведешь, — погладив меня по голове, она вышла из комнаты.       Простонав, я снова рухнула на подушки.       Честно? Видеть сейчас кого-то мне не очень хотелось. Новые люди, новые знакомства и вечное подхалимство…хотя, это же Портленд! Новая жизнь. Кто знает?       Лениво подняв голову, я взглянула на часы.       Ох, Черт! Остался всего час!       Поставив на плеере одну из своих любимых песен, я сделала музыку громче и, захватив полотенце и принадлежности, отправилась в душ.       — 3OH! 3 feat. Kesha — My First Kiss -       Кстати, насчет душа: это чудо я обнаружила, когда расставляла вещи. Я считаю, что это очень удобно — иметь душ в своей комнате.       Распустив злосчастный пучок и сняв часы, я настроила температуру и, подпевая любимой песне, погрузилась под горячие струи воды. Намылив ладони, я стала втирать шампунь мягкими движениями, делая массаж головы, спускаясь ниже к шее и прикрывая глаза от пены, попадавшей в них.       Когда я смыла кондиционер и промыла голову, напевая излюбленную строчку «Well my first kiss went a little like this, and twist… and twist», я выдавила на мочалку немного геля с ароматом персика и чайной розы и, наслаждаясь приятным запахом, начала втирать его в кожу.       Когда с душем было покончено, я отключила воду и, встав на холодную плитку, обернулась в белое махровое полотенце.       Да, я забыла взять полотенце, чтобы обернуть голову, нет, ну, а что? Я торопилась, мне можно.       Странно, что в этой комнатке не было зеркала, зато в комнате был отличный комод с огромным зеркалом в полный рост. Отлично. Там и переоденусь.       В комнате играла все та же мелодия. Наверное, вы думаете: «как она ей не надоела и сколько вообще раз она уже играет? Других песен, что ли, нет?»       Вообще-то, не надоела и играет уже довольно долго. Другие песни все на макбуке, а на плеере только одну эту можно слушать до потери пульса. Я думаю, что и у вас есть такая песня, которую вы готовы слушать сутками, и она вам ни в коем случае не надоест.       Так вот.       Я танцевала и пела. Господи. Когда я занималась этим в последний раз? Точно? Не помню.       Просто сейчас, когда начинается новая жизнь, новый этап и новые знакомства, когда все вроде бы складывается хорошо и у тебя отличное настроение, почему бы и нет? Вперед! Пой. Танцуй. Цени каждое мгновение.       Схватив расческу, я встала перед зеркалом и начала пластично двигаться в такт музыке и петь в нее, словно в микрофон. При этом успевая захватывать пряди и выпрямлять их, соображая при этом, куда я засунула при «распаковке вещей на свои места» свое нижнее белье и майку. Улыбнувшись своему отражению, я запела последний в песни куплет и, очертив головой круг, я крутанулась около зеркала, останавливаясь, так что я стояла к нему боком, другая рука оставалась у меня на поясе.       Песня кончилась.       Послышались аплодисменты…       — Чуть-чуть повернись, отсюда плохо видно, — разлился по комнате уже знакомый тягучий, словно мед, голос.       Твою мать!       Повернувшись, я увидела того самого парня, который с издевательской усмешкой валялся на моей кровати, откровенно пялясь на полотенце.       — Ты… — я задохнулась.       — Я… — он рассмеялся и, улыбнувшись, добавил, — 6:0 за актерское мастерство и голос, а над техникой я бы поработал, — задумчиво пропел он, рассматривая свои ногти.       Сказать, что я была в шоке, значит, ничего не сказать. Единственным моим желанием сейчас было провалиться сквозь землю.       Он видел, как я танцевала и пела. Он видел меня полуголой.       Чем больше я смотрела на самодовольного эгоиста на моей постели, тем больше злилась… злилась на себя за свое добродушие и неспособность сопротивляться и проявлять грубость по отношению к людям.       Я мельком взглянула на свое отражение в зеркале и отшатнулась.       На меня смотрела напуганная девушка с длинными темными волосами, которые сейчас спутались от долгого «мотания» головой, расширившимися от столь неожиданного появления парня серо-голубыми глазами, в уголках которых уже начала скапливаться влага, и приоткрытыми пухлыми губами, которые то и дело подрагивали из-за надвигающегося приступа истерики.       Сжав кулаки, я зажмурилась.       Нет. Нет и нет.       Я не позволю унижать себя какому-то идиоту, который решил, что он долбанный пуп Земли!       Я должна быть гибкой, выносливой и способной давать отпор таким озабоченным подонкам, как он.       Решено. Я дам ему отпор… но пока, к моему великому сожалению, я не готова…       Черт, я слабая, да и у меня даже не хватит смелости возразить ему.       — Милая фотка, — пробормотал парень уже из другой стороны комнаты.       Погрузившись в свои мысли, я уже было почти забыла о его существовании.       Резко повернувшись, я задохнулась.       Он держал в руках рамку, рассматривая фотографию, которую я так старательно прятала ото всех. От друзей, от мамы, от всего мира. По своей глупости, разбирая вещи, я поставила ее на самое видное место, хотя надо было ее хорошенько спрятать от лишних глаз подальше.       Знаете, что-то всегда принадлежит твоему сердцу, это что-то живет в нем, словно в маленьком домике, и, соответственно, является одной из его важных частей. Это фотография — тот самый кусочек сердца для меня. Моя тайна. Мой секрет, который знаю только я.       Реликвия, драгоценность, которой я восхищаюсь и берегу.       Самое сокровенное и самое личное, и все это в мгновение рухнуло, как только его рука коснулась фоторамки.       — Положи на место, — тихо, но с угрозой прошептала я. — Или…       — Или что? — с издевкой он подкинул рамку и поймал ее одной рукой. — Побьешь меня?       Сорвавшись с места, я в считанные секунды пересекла комнату и, выдернув фоторамку из его рук, спрятала ее в комод, громко хлопнув при этом выдвижным ящиком.       — Никогда не смей трогать мои личные вещи. Понял? — прошипела я ему в лицо.       Улыбнувшись кончиками губ, парень вскинул руки в знак капитуляции и сделал шаг назад.       Так-то лучше.       Сжав руки в кулаки, я направилась к шкафу с одеждой. Нужно было подобрать что-то к ужину.       Открыв дверцу, я оглядела свой скучный гардероб: пара джинсов, майки, рубашки, джемпера и джинсовая кутка.       Хм, сойдет.       Я взяла светлые джинсы и салатового цвета борцовку. Не оборачиваясь, кинула выбранные вещи в сторону кровати и плевать, если они не долетели, я даже порадуюсь, если попала в этого нахала.       Уже все равно, в данный момент я была в бешенстве.       — Успокойся, истеричка, — прозвучало совсем рядом.       Его голос, манера говорить, то, как он выделял каждое слово и пропитывал его сарказмом, доводило меня до бешенства. Еще чуть-чуть — и я сорвусь.       Резко обернувшись, я врезалась в него.       — Чего ты хочешь от меня? — проговорила я, поднимая голову и сверля его взглядом.       — Дай-ка подумать, — он сделал шаг вперед, заставляя меня отшатнуться назад. — Конкретно от тебя — ничего.       — Тогда проваливай из моей комнаты! — крикнула я, продолжая отступать, пока не уперлась спиной в стенку и не поняла, что оказалась в ловушке.       Между стеной и этим придурком, который возвышался надо мной, словно скала.       — Кошечка умеет выпускать коготки, вот так сюрприз, — он насмешливо улыбнулся.       Снова сарказм и доля иронии. И я начинаю понимать, что он делает это только по одной причине: ему нравится доводить меня.       Сейчас мы стоим очень близко друг к другу, настолько близко, что я вижу золотистые вкрапления в его карих глазах и чуть пробивающуюся щетину на щеках и подбородке.       Его взгляд скользнул по моему лицу, по ключицам, полотенцу, скрывающему грудь и спускающемуся почти до колен, затем снова вернулся к глазам.       Невольно и я посмотрела на его темные растрепанные волосы, затем ниже: на его клетчатую красную рубашку, которая подчеркивала мышцы, и темные джинсы.       Внезапно я почувствовала, как что-то невесомое, словно перышко коснулось моей ключицы, от этого прикосновения по телу разлилось тепло и поползли мурашки… нежно проводя указательным пальцем по контуру ключицы, парень поймал капельку влаги и наклонившись еще ближе ко мне, еле слышно прошептал:       — Не опаздывай, котенок. Мы можем начать без тебя, — после чего вышел из комнаты.       Задохнувшись от его внезапного порыва, я зажмурилась, а, когда открыла глаза, почувствовала жуткую усталость, и обессилено скатилась вниз по стене.       В комнате стало пусто. Остались только мы.       Я, его запах и воспоминание от нежного прикосновения, которое заставило забыться, хоть и на пару секунд.