В эти воды души моей

Сиэль шел впереди Себастьяна за Артуром. В какой-то момент дорога сужалась в тропу и так круто брала вверх, что пришлось едва ли не карабкаться. Летние дожди размыли ее, и в одну кручу сворачивались камни и щебень, как сухой поток невидимой реки. Солнце пекло сильнее, чем в предыдущие дни, поэтому на вершине юноша уже едва дышал. Артур было зашагал дальше, но оказался остановлен Себастьяном, чтобы: «Сделать передышку». Сиэль спросил у проводника: — Вы сказали, вам это место показали, кто эти люди? — Чудесные женщины. Мать и дочь. Они сами из Германии, но хорошо говорят по английски, я бы познакомил вас с удовольствием, жаль только, что они уже рано утром отбыли обратно. — И правда жаль. — Они и показали мне одно поистине сказочное местечко. Такое, мне кажется, можно увидеть нечасто, а первое впечатление и вовсе — на всю жизнь одно будет, — у Артура вновь засияли глаза. — Знаете, я как вкопанный стоял, а внутри так хорошо и тепло стало, как будто меня лечили от всего, что тяготит современного человека. Сиэль удивленно распахнул глаза: «Правда?», и ему горячо кивнули. Затем у Сиэля упала соломенная шляпка, и он неловко потянулся поднять. Его рука мягко натолкнулась на другую, куда более резкую. Она, как преданный пес, который стремится как можно скорее вернуть хозяину брошенную кость: торопилась и не терпела преград на своем пути. Себастьян вернул шляпу на голову Фантомхайва: «Вы весь красный, нужно хотя бы на время укрыться в тень». — «Спасибо, не стоит». — «Перегреетесь». — «Хорошо. Как дойдем». Сиэль вновь перетек в диалог с Артуром, который как тот же пес, но поменьше, с трепетом бормотал: — Добавлю еще, что как увидел это волшебное место, то сразу подумал, Сиэлю непременно нужно также увидеть! Вот кто оценит и поймет. — Хорошо иметь друзей, правда, мистер Уордсмит? — юноша весело прищурил глаза. — Х-хорошо, еще как. Себастьяна раздражало его заиканье, а Сиэль с бодрым духом велел: — Идемте дальше, ведите. Они прошли еще половину такого же пути и вступили в душистый, влажный лес. Их встретило благоухание цветов и пестрые, цветущие кочки. С мшистого камня на Сиэля смотрела крошечная ящерица. Она грелась в потоках света, который стекал через кроны деревьев; выставила когтистые лапки и наполовину прикрыла янтарный глаз веком. — Глядите, сэр Рыцарь, дракон в миниатюре. Мужчина засмеялся: — Драконы нынче не те, верно? — А вы бы сразили настоящего? — Который размером со скалу? — Чуть больше. И у которого шея длиною в караван, а один зуб размером с… с мистера Михаэлиса. («Меня? Какая честь») — Не думаю, что такие люди, как я, способны победить драконов. — А какие способны? — Не знаю, другие. Более смелые… нет, не знаю. От пустякового вопроса Артур вновь растерялся. Такая особенность в нем и находила в Сиэле симпатию. Наверняка оттого, что Артур выглядел более слабым, чем он сам, и это было комфортным. Сиэль хихикнул в кулак: — Мистер Михаэлис говорит, дело в стимуле. Тогда поставлю вопрос иначе: вашу принцессу дракон заточил в башню — одолеете? Артур почесал затылок, как мальчишка, и пожал плечами: — Хотел бы. А вы верите в драконов? Сиэль опустил ресницы: — Драконы встречаются и нынче. В том или ином виде. Например, сегодня мистер Михаэлис сразил одного. Мистер Уордсмит перевел вопросительный взгляд на брюнета, а Себастьян улыбнулся: — Мне просто не оставили выбора. — А что за дракон? Настоящий? — Артур пролепетал это нарочито осевшим голосом («Он же это невсерьез?»), и Сиэль звонко засмеялся. — По имени Крокет! Мы победили со счетом 26-22, ну, а нашим орудием были молоты. — Вот ведь… поздравляю! И правда: для Сиэля игра против Габриэля и Винсента, как сражение лилипутского рыцаря с поистине исполинским чудищем. Стоило лишь показать герою, что мечи можно найти, броню нарастить, а ящера одолеть. Было бы желание. И — стимул. «Нет-нет, — посмеивается двойник. — Быть стимулом. Чтобы кто-то другой вершил темные делишки за тебя». Артур вел их дальше, вглубь леса. Теперь оба находили элементы сказочного поэтического мира повсюду: великан из скалистой породы, семья гномов, которая спряталась за поваленным суком, — шляпки грибов — а амулет прекрасной эльфийки сиял путникам сквозь ветви, хотя был всего лишь солнечным диском. Артур и Сиэль упивались своей способностью фантазировать. Как дети: после утомительного застолья со взрослыми, они, наконец, добрались до детской комнаты, и она оказалась полна игрушек. Кто-то блуждал между деревьев с мохнатой собакой: пара длинных белых шерстинок повисли на кустарнике. На первый взгляд. Но на самом-то деле... — Волосы из гривы единорога. Он где-то здесь, мистер Уордсмит, но нам, увы, не покажется, мы ведь с вами не юные девы. Артур не переставал улыбаться. Он видел материал — много материала — для своих сказок, и не в лесу, а в самом Сиэле, чья фантазия грела обоих писателей. Себастьян даже не пытался играть, он только плелся позади и слушал. Ему было в радость впитывать счастье и легкость Сиэля, который теперь напоминал резвого олененка. Один раз он остановился, чтобы оглянуться на черную тень: — Мистер Михаэлис, чего же молчите? Видите что-нибудь? — О, нет. Я не в игре. Синие глаза хитро сверкнули: — Тогда, пожалуйста, найдите что-нибудь для меня. («А он хорошо выучил урок про стимулы»). — Раз вы просите… Пока он выискивал взглядом то, на что можно удачно наложить воображение, Артур уже обнаружил чешую дракона из старой шкуры змеи. Хоть она и была тусклой и пролежала между камней не один день... — Браво, мистер Уордсмит! Волшебно! — Благодарю. Себастьяну вся эта игра представлялась нелепой. Сколько им лет? Он остановился около черного и массивного пера, который поднял и покрутил в пальцах. Сиэль уже был подле. Он озорно переминался с носков на пятки и обратно, а его неровное, пылкое дыхание щекотало руку: — Ангел? — Гарпия. — Кто это? — Наполовину женщина, наполовину птица. И с ней лучше не встречаться: у крылатой бестии гордый нрав и кинжалообразные когти. Ими она легко добывает свои любимые лакомства: мужские сердца и печень. — Ох! — вздохнул Сиэль и облизнул нижнюю губу. — Мы с вами в опасности, мистер Михаэлис? — Боитесь? — С вами — нет. С вами и с мистером Уордсмитом. — он скоро и прытко переметнулся к Рыцарю, который нашел домик фей — старое дупло. — Поймали хоть одну малышку? — голова Сиэля коснулась головы Артура. Они разыгрались до того, что, казалось, всерьез надеялись найти что-то в дупле. Хотя бы перья совы или запасы белки. Себастьян обнаружил след собаки, скорее всего той же, что оставила белую шерсть. Порода крупная, как дог мадам Вайт. Следы вели в маленькое подобие пещеры в скале. — Оборотень. А там его подкармливают местные упыри. Они прячутся от солнечного света вон в той выемке, видите? Скорее всего в виде нетопырей. — А зачем им это делать? — спросил Сиэль, он очень скоро вернулся от Артура к Себастьяну. И снова тот смог наблюдать румянец на щеках и влажный блеск глаз. — Симбиоз. Оборотень охраняет их логово днем, а за это его подкармливают. — Звучит жутко. Мне нравится. — Первый увиденный человек здесь, с большой долей вероятности, может оказаться этим самым вурдалаком. — Артур, вы слышали? — Да, и это довольно… мрачно. Белесо-желтый силуэт в траве. Себастьян указал на череп оленя: один рог обломан, а второй торчит куцым обрубком. Из глазниц зеленеют растения, тянутся вверх, пуская извилистые побеги. — Дух леса, который ночью превращается в исполинского оленя. Сиэль подошел ближе и всмотрелся туда, куда ему говорили. — Но здесь ничего нет, — заметил он, — только цветы. Череп поднялся над землей и захохотал. В воздухе, из ниоткуда, выпростала свою чернь плоть демона. Пошутила. «Дьявол!» Себастьян виновато улыбнулся: — Ах, прошу прощения, видно его видят только ужасные грешники, вроде меня. Они проходили мимо реки, когда Себастьян, чтобы смягчить прошлую неудачу, отметил наличие русалки: по всплеску воды и обглоданным костям на камне. Кости рыбы были старые, и солнце их уже хорошо подсушило. Он прокомментировал это так: — Русалка съела рыбу и оставила кости на камне, чтобы сделать себе гребень. Они верят, что останки вберут в себя силу солнца и оздоровят владелицу гребня. — Ого! А в старом, сморщенном и обугленном пне Себастьян увидел плачущего черта. — Бедняжка, наверное, влюбился в русалку. Сиэль замер и прищурился. Сначала он вглядывался, пытаясь наложить образ на пень, затем сокрушенно покачал головой: «Невзаимные чувства», и поцокал языком. Они вновь вернулись на бледную тропку и прекратили игру воображения. Артур заметил, что у Себастьяна все образы оказались мрачными. — По этой причине я не показал вам труп лисицы, а ведь она была тоже оборотнем. Другом нашего оборотня… Кажется, бедняжку затоптали кентавры. Артур выудил из кармана платок и промокнул испарину на лбу и висках. — Я надеялся настроить вас всех на лад того прекрасного, что хочу показать, — сказал он. — И я все еще считаю, что лучше обращать внимание на все хорошее. Поэтому я благодарен за то, что вы решили не показывать труп бедного животного Сиэлю, мистер Михаэлис. Артур вздохнул и покривил лицом, словно говорить столь очевидные вещи неприятно, но в тоже время на это толкают чувства вины и долга. — Как у нас все же отличается с вами мнение касательно цели писательства, — продолжал он. — Но игра — эта веселая игра — должна была поднять всем настроение! Карие глаза прищурились: — Мне подняла. А вам разве нет? — Кости, трупы, кровь, вурдалаки, гарпии… Это несет веселье по-вашему? — Процесс, мистер Уордсмит. Добавлю, что все вещи, которые были использованы для игры — крайне естественны. По-вашему, в мире существуют только «грива единорога, домик фей, цветочки и задорные гномики»? Я скажу вам, как это называется — одно большое лицемерие и страх принять правду. Уверяю, она не такая страшная, какой мерещится. — Посмею высказаться, что есть два типа людей. Оба смотрят из одного окна на одно и тоже. Но первый тип видит лишь грязь и уныние, а второй — солнце, птиц, улыбки прохожих… То, что дает силы жить. Артур боролся не столько за свое мнение, сколько за Сиэля. Себастьян взглянул на юношу, который решил не вмешиваться в диалог, и просто шел рядом. — Вы забыли про третий тип, мистер Уордсмит, — заметил брюнет. — Который видит всю картину целиком. — Все ваши примеры были… угрюмыми! — А все ваши — чересчур сладенькими. Двое против одного: я лишь уравновешивал силы для баланса. Иначе мы бы все тут утонули в слюнях рогатой лошади или бы нас пришибло радугой. Показалось, что Сиэль едва ли сдержал смешок. — Скоро ли мы придем на место, Артур? — спросил он. — Д-да, скоро. Надеюсь, что место еще в силе. — Не терпится! — улыбнулись глаза Сиэля. В тени леса они казались темно-синими, как зимние фиалки. От этого взгляда лицо Артура вновь смягчилось, и он забыл о небольшом споре. Сказочным местом оказались старые, пушистые деревья, поросшие мхом и мелкими, крошечными цветами. Эти цветы выделяли сок, на который стекались… бабочки. Их было так много, что деревья можно было разглядеть с трудом. Живые тучи, трепещущие облака. Ярко-оранжевые и белые, они жили на деревьях, и воздух кишел ими. — Ожившее полотно, — выдохнул Сиэль. Он задрал голову высоко вверх и протянул обе руки в небо: какая-нибудь бабочка, возможно, перепутает их с ветками? — Зрелищно, — согласился Себастьян. — Они пробудут здесь еще недолго, затем полетят дальше, — ответил Артур. От такой красоты у него глаза увлажнились, кажется, еще немного и он заплачет. — Куда? — спросил Сиэль, он не отводил взгляда от насекомых. — Не знаю. — Да это и неважно, главное, что сейчас они здесь, — прошептал юноша, он шагнул к одной гигантской стае. Они провели там полчаса, не меньше. Даже когда Себастьяну наскучило, Сиэль все еще готов был восхищаться феноменом. Они с Артуром выдумали целую историю про дух бабочки, который состоит из множества бабочек и исполняет желание всех хороших детей. — Нарисуйте их и будет иллюстрация для сказки, — предложил Сиэль. — Д-да, непременно, Сиэль, я так и сделаю! Жаль, что я не взял с собой краски. — У меня есть. — Как славно! — Я с вами поделюсь, только чур покажете, что получилось. — С радостью. — Но покажете только мне. Мистеру Михаэлису не дадите. Себастьян огорченно приподнял брови, тогда как внутри него что-то возликовало: «Я не в милости?» — Почему? — удивился Артур. — А вот так. Я потом подумаю, можно ему или нет. Сиэлю нравилась возможность — даже столь мелочная — продемонстрировать свою власть над большим другом. Артур пока что являлся единственным возможным свидетелем этой власти. — А на счет вашего спора я тоже решил. С вами обоими. Мужчины переглянулись. Сиэль продолжил: — Вы оба можете написать небольшие истории или зарисовки про сказочную любовь. Я выступлю честным и беспристрастным судьей и скажу, чья история лучше. Как считаете? Артур покраснел от смущения, а Себастьян ухмыльнулся: — А приз? — А разве победы недостаточно? — Я с-согласен, думаю, Сиэль — честный судья! — воскликнул Артур и посмотрел на Себастьяна: — А вы как считаете? — Я бы не отказался от дополнительного приза, — пожал плечами брюнет, — но раз его не будет, то и ладно. Я согласен. — Отлично, — сверкнул глазами Фантомхайв. — У вас будет время до послезавтра. В двенадцать дня я приду и заберу у каждого работу. Пишите так, как считаете нужным. — А… А, Сиэль, обязательно о любви? — поинтересовался Артур. — Разумеется. — Просто… это сложная тема. Я всегда писал о… впрочем, я постараюсь, да. Мне это будет полезно. — Все, что ни делается в мире — делается ради любви. Любовь может быть разной. — А раз, так! Я решил было, что вы только о романтичной. — Не волнуйтесь, уверен, у вас хорошо получится. Вы же сэр Рыцарь, — Сиэль похлопал мужчину по плечу. Они направились обратно в гостиницу. Около реки Себастьян заметил, что Сиэль морщится. Сначала решил, что от солнца, но юноша стал останавливаться, чтобы поправить ремешок сандалии. — Все в порядке? — поинтересовался Михаэлис. — Да, просто… сандалии новые, и, кажется, что я натер мозоль. Больно. — Дайте посмотреть. — Что вы, не надо, это пустяки. — Юноша сильно смутился и наотрез отказался от осмотра. Они не прошли сильно далеко, Сиэлю стало так больно, что он решил снять обувь. — Даже не думайте, — вмешался Себастьян. — Вы непривычны ходить босиком, а впереди горная дорога. — Бедный Сиэль. Мозоли способны причинять воистину ужасные неприятности! — посочувствовал Артур. — Я донесу вас на руках, — предложил Себастьян. Сиэль вспыхнул, как свеча, и замахал руками: «Нет-нет, не надо! Это глупо!», но его не спрашивали, а лишь поставили перед фактом. Тонким рукам пришлось обвить шею Себастьяна. Михаэлису показалось, он слышит, как гулко колотится чужое сердце. От нагретой кожи Сиэля пахло мылом, сладостями и потом. — Вам будет тяжело, — промолвил он. — Вы легкий. — Все равно… Демону видимо понравилась вся эта затея, так как он то и дело мешал идти вперед. Заслонял собой дорогу, вился под ногами. «Кышь!» Сиэль несколько раз ловил направление взгляда Себастьяна, его хмурое выражение. Он прошептал: — Вы еще на выставке мифических существ кого-то видели. И сегодня в лесу… и теперь… на дороге.Это правда Он? — А как вы думаете? — Это все из-за вашего романа. Я почти не сплю в последнее время, все не могу выбросить из головы ваши слова. — Какие? — Про дьявола. Перечитываю вашу книгу вновь и вновь, и мне кажется, я близок к разгадке. Но только стоит приблизиться, как начинается казаться, что я совсем… совсем ничего не понимаю. И не могу вам помочь. Себастьян не знал, что сказать. Сиэль улыбнулся Артуру, который оглянулся на них, и продолжил: — Он вам говорит что-нибудь? — Он — это я. — Знаете, бывает, что демоны прошлого не дают нам покоя. — Что о демонах прошлого может знать молодой человек вроде вас? — Ничего, вы правы. И все же… Вы сделали что-то такое, что не дает вам покоя. — Я ничего не делал. — Козлик? — Это даже несерьезно, иначе у каждого ребенка, изучающего окружающий мир и тварей вокруг, было бы по персональному аду из таких демонов. — Я имею в виду Эмилию. Себастьяну внезапно потребовалась передышка: демон чуть не увел его на камень, а ноги стали ватными. Покуда они стояли, Сиэль обратился к Рыцарю: — Артур, спасибо, что показали бабочек. Я это зрелище никогда не забуду, и, надеюсь, они будут мне сниться. Лицо мужчины расплылось от улыбки: — Я рад, Сиэль, что вам понравилось. Может, мне стоит его понести? — это он спросил у Себастьяна. Тот покачал головой: «Нет». — Вы уверены? Еще далеко, а дорога крутая. — Нет. — Мы бы по очереди быстрее справились. Себастьян с раздражением сорвался на крик: — Я сказал, нет! Артур растерянно покачал головой: «Я понял, не стоило так сердиться». «Он, как назойливый ребенок. Раздражает», — подумал брюнет, но вслух сказал: — Извините. Просто люблю доводить начатое до конца. — Я п-понимаю. Они продолжили путь. Солнце решило, если не испепелить гуляющих, то хорошенько изжарить, высушить. Как те самые рыбьи кости на русалочьем камне. — Сегодня в этой черте характера мистера Михаэлиса нам с вами очень повезло, верно, Артур? — хихикнул Сиэль. — Меня довезут до дома, а вам не придется в жаркий день тащить на себе обузу. — Да разве вы обуза?! — с горячностью воскликнул сэр Рыцарь. — Я сегодня прекрасно провел время, благодаря вам! — И мы, мистер Уордсмит. Верно, мистер Михаэлис? — Разумеется. Себастьян почувствовал, как пальчики Сиэля перебирают пряди волос на его затылке. Ненавязчивое, легкое, настороженное прикосновение. Снова и снова. Как ласка ветра. Видимо, юноша сильно задумался о чем-то. — Так, значит, я ваше «начатое»? — шепнули его губки и улыбнулись. — Ладно… и все же, я думаю, нам стоит проявить больше усердия над вашей проблемой. — Как скажете. Но к чему этот конкурс? — Вы догадались, что это не просто так? — Сиэль кивнул. — Так я посмотрю на ваше текущее состояние. И потом… я действительно хочу узнать, кто из вас двоих победит. — Вот как. Вы болеете за кого-то конкретного? Но Сиэль только скривил нос: — Ой, несите осторожнее, пожалуйста! Себастьян был уверен, что ничего не сделал. — Извините. Стараюсь. — Около гостиницы я пойду сам. — В вашем положении нет ничего такого… — И все же я пойду сам, — настоял Сиэль. Так, по лестнице, ведущей к зданию, юноша уже поднимался на своих ногах. Он как будто знал, что их будут встречать. — Сиэль! — Габриэль и мисс Элизабет. Они пили чай на свежем воздухе, рядом лежал дог мадам Вайт. Это означало, что она была где-то поблизости. Пес постоянно зевал. Сиэлю потребовалась вся выдержка, чтобы не скривиться от острой боли, пронзающей пятку. Он старался шагать, как прежде, и у него более, чем получалось. — Где вы были? — улыбнулся Габриэль. — Совершили прогулку по лесу, — ответил близнец и представил мистера Уордсмита. — Много о вас слышал, мистер Уордсмит, — Габриэль пожал мужчине руку. Перед этим он его смерил взглядом с головы до ног. От такой оценки, похожей на первое знакомство Себастьяна, Артур покрылся краской. Молодой мужчина ощутил неловкость перед восковым, чрезмерно красивым юношей. Как будто он в чем-то провинился. Как будто красота — власть сродни королевской. Кто он перед ним? Он увидел совершенно противоположную копию Сиэля, и оказался обескуражен таким открытием. Близнецы обладают такой же магией, как и всякие сказки. Ну, а Артур живет ради этих сказок. — П-правда? — Исключительно хорошее, не переживайте. Все думал, когда же Сиэль вас покажет. Хотите чаю? У нас египетское печенье. По забегавшим, вспыхнувшим глазам писателя стало понятно, что ему очень интересно остаться — второй, совершенно другой Сиэль! — и все же… все же он отказался: — Благодарю, но я, если честно, спешу. В другой раз. — Ловлю на слове. — Пойдемте, мистер Уордсмит, я дам вам краски, — Сиэль позвал Артура за собой и направился внутрь здания. Себастьян только представлял, какую пытку испытывают эти шелковые, нежные ножки под тесным ремнем. Габриэль усмехнулся: — Сиэль! — Что? — Как твои сандалии? Выдержал ли в них прогулку? А то я предупреждал, что… — Все прекрасно, — перебил Сиэль. — Я хорошо себя чувствую. Эти сандалии очень удобные. — Уверен? — Абсолютно, Габриэль. Я в них, как Гермес. — Хорошо, — близнец всего лишь пожал плечами. Когда Сиэль и Артур скрылись из виду, он кивнул Себастьяну: — Мистер Михаэлис, у вас там на пиджаке песок. Видимо, от чьей-то грязной обуви. Невозмутимость. Себастьян снял пиджак и ответил: — Собака. — Собака? — Большая. Поставила на меня лапы. — Какая нехорошая собака. Как там говорила мадам Вайт? Вы же собачник… она должна была вас послушаться. — Может, она ошиблась. Я не люблю собак. — Помню, вам больше по душе кошки. — Где ваш отец? — Не знаю, они с мамой ушли в город. Думаю, до вечера. Мы с Лиззи хотели прогуляться к морю, ближе к вечеру, когда посвежеет, но Сиэль, увы, откажется. — С чего такая уверенность? — Даже не знаю… — Что ж, прошу извинить, мне нужно к себе, — Себастьян порывистым шагом скрылся внутри гостиницы. Только наверху лестницы он заметил, что двойник отстал. Более того, демон остался пить чай рядом с Габриэлем. Сел прямо между девушкой и юношей. Нюхал ароматное печенье с финиками и черносливом, водил мордой от плеча Фантомхайва к плечу барышни. «Это не он!» — шикнул Себастьян, но тварь даже рогом не повела.