Путешествие длиною в жизнь

1941 стал для меня переломным. Никто не ожидал нападения со стороны Германии. Все верили, что это ошибка и ничего не будет. Но в 4 часа утра я узнала, что германские войска напали на нашу страну. В 6:30 по радио передали, что немцы с их огромной Армией пересекли границу. В тот день мы купались в пруду. Я искупалась и преступила к чтению своей любимой части истории Наполеоновские войны. Книгу мне выдали в библиотеке. Громкоговоритель сообщил нам новость, что без всякого объявления войны немцы напали на нашу страну. В начале казалось, что это шутка. Однако вдруг мы увидели незнакомые нам самолеты с крестами. У наших были звезды. Мы услышали взрывы и побежали кто куда. Я сразу побежала домой, но было поздно. Мой дом и семья были уничтожены. Я плакала и пыталась откопать близких, но все попытки были тщетны. Я была вся в зале и саже. Офицер подошедший ко мне, сказал: — Ты уже ничем не сможешь им помочь. Какое-то время я была при офицере штаба и он заботился обо мне. Все что я могла делать в те дни — это относить почту из одной части города в другой. Но в скором времени заговорила Артиллерия и пушки. Офицер и его штаб погибли. Я снова осталась одна. Я поспешила, сама не знаю почему, в дом Анны Шульц. Но она и семья тоже погибли при бомбежке. Вот она война, ей все равно кого убивать. Единственное, что хоть как-то могло бы дать мне зацепку. Это документы и пионерский билет Анны Шульц. Там было написано, что она немка. Я вспомнила слова офицера: — Попробуй выбраться из города любыми путями. Вспомнив это, я машинально схватила документы Шульц и ушла. Немцы уже подходили к центру города. Я побежала в Восточную часть города в надежде, что смогу выбраться. Вдруг, кто-то меня окликнул металлическим голосом: — Hör auf zu schießen. Я не знала, что делать дальше и сказала первое, что пришло на ум. — Nicht schießen. Ich bin Deutscher. — Was wagen Sie es, ein russisches Biest zu belügen! — сказал немец и изготовился стрелять. — Klaus, sie spricht ohne Akzent, — сказал второй и отпустил автомат товарища. — Du bist also Deutscher? — спросил тот же второй. — Ja, der Deutsche. Ich habe Dokumente, aber sie sind auf Russisch. Meine Eltern starben und ich wurde in Ruhe gelassen, — ответила я. Я не впервые в жизни врала. Однако это была невероятно правдивая ложь. Ведь на документах я и Анна были как близнецы. Но кто стал бы это проверять. Тем более, труп Анны был сожжен до неузнаваемости. В общем, мне могли поверить. Другое дело, что нужен был немец, который знает русский. — Sie sind in diesem Haus. Diese Dokumente sind alles, was von ihnen übrig bleibt, — сказала я, протянув им их как доказательство. Немцы переглянулись, повесив винтовки на плечи, подошли ко мне. — Hans, kannst du Russisch? — Nein. — Ich auch, was zu tun ist. Вдруг, кто-то их окликнул: — Was hast du da so. Судя по всему, это был офицер Армии Гудериана. — Herr Ober-Leutnant. Sie sagt, sie ist Deutsche. Es ist klar, — сказал он. — Nun, sei gesund. Zeig mir bitte dieses Haus, — попросил он вежливо. Мы впятером зашли в этот дом. Я думала, поймать момент и сбежать. Однако, фортуна снова была на моей стороне. Мне даже показалось, что мне здорово повезло. — Herr Ober-Leutnant, alles ist richtig. Hier lebte die Familie Schultz Deutsche. Der genealogische Stammbaum und die deutsche Literatur sprechen darüber, — сказал первый, который еще полчаса назад хотел убить меня. — Was ist gut? Es ist schade, dass der Krieg solche würdigen Menschen nicht verschont wie Sie und Ihre Eltern. Komm mit uns. Zuerst zu unserem Marschall, und dann schicken wir Sie zur SS. Я перепугалась и подумала, что они меня все-таки раскусили. Все, это конец. — Und warum in der SS? — спросила я. — Fürchte dich nicht vor dem Mädchen, all den Deutschen, die auf dem Territorium der UdSSR leben und leben. Sie werden in der SS überprüft und als «folksdude» registriert. Sie werden nicht beleidigt sein, weil Sie ein Deutscher sind, und nicht von diesen verfluchten Russen und Juden, — ответил он. Выходя он положил мне руку на плечо. — Keine Sorge, sobald Sie sich sofort registrieren, gehen Sie nach Deutschland Anna. Я не могла и слова больше вымолвить. Мне казалось, что в один день я предала всех и родителей, и друзей, и пионерскую организацию. Всех. Мои рассуждения прервал выстрел. Над моей головой пронеслась пуля и сбила шапку офицеру. Стрелял не солдат, а ребенок. «Коля!» — пронеслось у меня в голове. — Анна, беги от них. Они звери, — сказал он, спутав меня с настоящей Анной. Еще немного и он мог бы подбежать и добить Фрица. Однако, вдруг пулеметная очередь изрешетила его как мешок, на котором обычно практиковались солдаты. Я хотела броситься туда и увидеть его, он лежал бездыханный на земле, весь изрешеченный пулями. — Sir, — сказал мотоциклист с пулеметом, — wenn Sie jede russische Frau schlafen. Wir werden Moskau in 30 Tagen nicht erobern können. — Sie ist keine Russin, sie ist Deutsche, sie hat Dokumente, — указал он на те, что были у нее в руках. — Dies wird von der örtlichen Militärverwaltung, der SS und der Gestapo beschlossen. Nicht für uns, — пояснил все тот же с пулеметом. — Okay, — сказал уже мотоциклист, который управлял мотоциклом, — lass uns sie in unser neues Büro zur Identifikation bringen. Самый молодой, которого не интересовала сама девочка, сказал: — Sogar Kinder kämpfen gegen uns. Он пошел дальше. В его голове плыла следующая мысль: Das ist nicht Frankreich.