Замена вашего менеджера

      По средам тренировок у команды Шутоку в этом году вообще-то не было. Но это совершенно не помешало всему основному составу заявиться утром первого рабочего дня после Золотой Недели в спортивный зал, распространяя вокруг себя темным шлейфом удрученную атмосферу. Почти все были расстроены, а те, кто еще не понял трагизма произошедшего, все равно, сгорбившись, стояли у стены, сосредоточенно поджав губы и опустив головы.       — Сделаете лица проще, — не выдержав, наконец фыркнул Отсубо. — Мы все-таки никого не хороним.       Мияджи тяжело вздохнул и, пригладив взъерошенные волосы, сказал:       — Команда здоровых мужиков не усмотрела за менеджером. Позор.       Даже Такао, от которого обычно все время шла непринужденная болтовня, тоскливо смотрел на дверь, ведущую в тренерскую, сложив руки на груди.       — А ведь она говорила мне, что идет в прачечную. Пойди я с ней, и, может быть, все обернулось бы иначе.       Кимура нахмурился и от души толкнул первогодку в плечо. Неожидавший такого нападения Такао опасно накренился в сторону и чуть не завалился на бок.       — Не глупи, — проворчал Кимура. — Никто не знал, что так выйдет. И ничего винить себя в простой случайности.       Мидорима молчал. Даже у него было гадкое чувство, что в трагедии, произошедшей с Ватанабэ, был виноват он. Не просто так Козероги тогда оказались на двенадцатом месте, он мог бы ее и предупредить. Или хотя бы незаметно подложить ей эластичный бинт — талисман удачи того дня. Но нет, промолчал и совершенно ничего не сделал.       Все произошло слишком внезапно. Шинтаро не был свидетелем произошедшего, поэтому всю историю знал со слов ребят из команды и собственных поверхностных наблюдений. В предпоследний день Золотой Недели Ватанабэ после тренировки стирала грязные полотенца, и, неудачно поскользнувшись, упала на спину прямо на кафельную плитку. В течение вечера и всего следующего дня девушка периодически жаловалась на боль в спине, правдоподобно кривилась, когда ей приходилось поворачивать корпус или наклоняться. Но даже роняя из рук все подряд из-за онемения конечностей, Ватанабэ с улыбкой отмахивалась, убеждала всех в том, что просто спала в неудачной позе. Никто и не думал, что с менеджером произошло что-то серьезное, пока баскетболисты не отправились домой. Во время поездки в автобусе Ватанабэ вдруг стало хуже, она заметно побледнела и больше не могла непринужденно улыбаться. Тренер, заподозрив неладное, тут же связался с ее родителями, и, едва добравшись до школы, девушку сразу отправили в больницу. Больше никто новостей от нее не получал.       — Кимура прав, — поддержал друга Отсубо. — Никто из нас не виноват. Поэтому отодвигайте ваше самоедство куда подальше. У нас отборочные на носу.       — А правильно это? — вдруг поинтересовался Мияджи. — Идти на игру без менеджера. Ватанабэ как-никак член команды. Да и вкладывалась она в тренировки не меньше нашего.       — Ага, — протянул Такао. — Она так старалась во время своего испытательного срока. И с лагерем этим больше всех бегала…       — Прекратите, — пресек мрачные разговоры Отсубо. — Мы еще даже точно не знаем, что с ней. Накатани-сенсей только предположил, что это перелом. Дождемся его, все узнаем и только потом начнем паниковать.       — А что делать, если она не вернется к началу Межшкольных? — все равно продолжил Мияджи. — Вся ее работа опять перейдет к тебе, Отсубо. Как к капитану.       Отсубо нахмурился.       — У Шутоку не было менеджера в прошлом году, — ответил он. — Если дело примет скверный оборот, то справимся без него и в этом. Нам не привыкать.       Мидорима поднял на капитана мутный взгляд. В Тейко на менеджерах лежал целый пласт обязанностей, с которым они справлялись сами. Ни тренер, ни капитан им не помогали. В его средней школе вообще менеджерство играло большую роль для предстоящих игр. Но сравнится ли Ватанабэ, например, с той же Момои? Можно ли сказать, что они были наравне, выполняли ту же работу? Шинтаро почему-то слабо в это верилось.       Услышав слова друга, Кимура, видимо, со стороны вице-капитана хотел сказать что-то еще, но его прервал звук открывающейся двери. Накатани-сенсей остановился на пороге, оглядел свою команду беглым взглядом и сделал шаг вперед.       — Что-то случилось? — бесцветным тоном спросил тренер, подойдя ближе. — Зачем ты меня позвал, Отсубо-кун?       Отсубо кашлянул в кулак и выпрямил спину.       — Мы хотели узнать о состоянии Ватанабэ-сан. Как она?       На спокойное лицо Накатани-сенсея на секунду набежала туча, но он тут же вернул себе привычную расслабленность.       — Подтвердились мои опасения, — промолвил мужчина. — Я звонил ей поздно вечером. Компрессионный перелом трех позвонков.       Зал словно превратился в вакуум.       — И, — Кимура тяжело вздохнул, — что она сама говорит?       — Не перестает извиняться. Больше всего переживает, что подвела команду перед самыми отборочными.       О том, каким несчастным голос девушки был по телефону, тренер решил не упоминать.       — Это все, что вы хотели узнать? — осведомился он, и, получив в ответ звенящую тишину, продолжил: — Тогда вам пора расходиться по классам. Скоро начнутся занятия.       Баскетболисты еще немного постояли на своих местах, точно надеялись, что тренер их разыгрывает, и только потом медленно потянулись к выходу. Настроение потяжелело еще сильнее.       — Пойдем, Шин-чан, — подал голос Такао, по-свойски шлепнув Мидориму по плечу. — А то у нас первая история. Подготовиться надо бы.       Мидорима возмущенно вскинул брови на такую вольность, но ничего сказать не смог. Фальшивая легкость в словах Такао резала слух сильнее всякого ножа. Шинтаро первым покинул спортивный зал, периодически оглядываясь назад, точно наблюдал за поведением одноклассника.       — И что нам теперь делать, Накатани-сенсей? — спросил Отсубо, когда в зале остался только он с тренером. — В этом году мы возлагали большие надежды на менеджера, теперь без Ватанабэ-сан мы как без рук.       Мужчина пристально посмотрел на третьегодку, после чего отвел глаза и промолвил в пустоту:       — На самом деле у Ватанабэ-кун есть одна идея. Будем надеяться, что сработает.              Перелом позвоночника.       Услышав диагноз одноклассницы, Кана добрые пятнадцать секунд неотрывно смотрела в глаза отцу, после чего уселась прямо на пол в прихожей и еще минуту созерцала входную дверь.       Перелом. У Ватанабэ перелом.       За время принятия факта, Кана ощутила на себе целую палитру эмоций от смятения до всепоглощающего ужаса. И только девушка все осмыслила, как рванула к порогу, намереваясь побежать в больницу прямо сейчас.       Пустив в ход все свои уловки, начиная уговорами и заканчивания заламыванием рук, Арата смог вернуть дочь в гостиную и убедить ее в том, что больше жизни Ватанабэ ничего не угрожало. Кана не верила. Потратив еще час времени на бесполезные уговоры, Арате все-таки удалось оставить девушку дома пусть и под предлогом «уже поздно».       Перед сном Кана еще пять раз набрала номер одноклассницы. Ватанабэ так и не ответила, даже не написала ни единого сообщения. Укладываясь спать, девушка твердо решила, что после школы сразу же отправится в больницу, даже если ее будут выгонять оттуда палками.       Самым сложным оказалось отсидеть все уроки. Учебный день казался в разы дольше обычного, а Кана, глядя на медленные стрелки часов, нервничала все больше. На последнем уроке, истории, она даже получила замечание от Андо-сенсея, которая пообещала выгнать ученицу за дверь, если та не перестанет барабанить пальцами по парте.       Кана вылетела из школы в рекордное время и на своих двоих, полностью наплевав на существование поездов и автобусов, припустила до Кусумото. Чем ближе она подходила к больнице, тем быстрее ускорялись ее ноги и беспорядочнее становились мысли. Девушка будто на крыльях взбежала по ступенькам и скользнула за дверь.       — Цубаки-сан! — завопила она, сходу налетев на стойку регистратуры.       Цубаки-сан, которая совершенно не сообразила, что Мацуока забыла в Кусумото в учебный день, подняла на запыхавшуюся девушку непонимающий взгляд.       — Кана-чан?.. Что ты здесь делаешь в такой ча…       — Цубаки-сан! — снова крикнула Кана, перепугав проходившую мимо медсестру. — Дайте халат, это срочно!       — Постой, что…       — Халат!       Озадаченная поведением Мацуоки Цубаки-сан достала из своих закромов халат и положила его на стойку. Кана схватила вещь и, на ходу накинув ту себе на плечи, убежала, торопливо поблагодарив женщину.       У двери предполагаемой палаты девушка столкнулась с отцом, который разговаривал с какой-то невысокой светловолосой посетительницей.       — Здесь?! — громко спросила Кана, поймав взгляд отца, и указав на дверь.       Арата кивнул.       — Кана, пос…       — Потом! — рявкнула девушка и танком завалилась в палату.       Помещение было рассчитано на четверых пациентов. Одна койка пустовала, на двух других лежали незнакомые Кане девушки, которые испуганно вздрогнули, когда за ней захлопнулась дверь. Ватанабэ лежала на спине на дальней кровати и, подняв руки над собой, читала какую-то книгу.       На негнущихся ногах Мацуока прошагала через всю палату и уселась на край постели одноклассницы. Другие девушки, поняв, что это всего лишь внеплановый посетитель, решили не лезть в чужие дела и вернулись к своим — одна надела наушники и погрузилась в чарующий мир музыки, а другая выпрямилась на кровати и прикрыла глаза, намереваясь поспать.       Почувствовав, как кто-то сел на ее кровать, Ватанабэ убрала книгу и увидела Кану. Сначала на ее лице проступило легкое недоумение, которое почти мгновенно сменилось пониманием. Девушка скользнула взглядом фигуре Каны и грустно улыбнулась.       — Так и знала, что не однофамильцы, — прошептала она.       Кана опустила взгляд и не смогла сдержать ухмылки. К халату был прикреплен бейдж с именем, фамилией и фотографией ее отца. Ничего удивительного, не чужие же халаты Цубаки-сан выделяла девушке во время пребывания в Кусумото.       — Знаешь, меня такими новостями можно и на тот свет загнать, — максимально спокойно попыталась начать Кана и прищурилась. — Каким образом ты вообще умудрилась в это вляпаться?       Ватанабэ посмотрела Мацуоке в глаза, и на секунду Кане показалось, что в них мелькнуло что-то по-настоящему страшное. Мадока судорожно вздохнула, прикрыла веки и тихо-тихо начала говорить:       — Забирала полотенца в лагере. Ну и… Ну и поскользнулась… Вот так…       Послышался странный звук, который буквально напугал Кану до ужаса. Мацуоке потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это был всхлип. И еще парочка мгновений, чтобы понять, что Ватанабэ плакала. Все тело девушки сковало оцепенением. Кана боялась плачущих людей. Она ненавидела слезы и совершенно не знала, как успокаивать людей в таких ситуациях.       — Эй… — осторожно пробормотала девушка и рискнула ободряюще коснуться ладони Мадоки.       Но Ватанабэ резко отдернула руку и открыла глаза.       — Все… Все нормально, — заверила она, хлюпнув носом. — Просто… Просто это все так не вовремя. Я никогда не думала, что попаду в такую ситуацию…       Ватанабэ осторожно поднесла руку в лицу и убрала выступившие слезы большим пальцем. У Каны что-то болезненно сжалось в груди.       — У нас отборочные начнутся меньше чем через две недели… А у меня компрессионный. Понимаешь? Три позвонка разом… И я же теперь не смогу быть с ребятами. А там столько всего нужно сделать…       Мадока снова всхлипнула и крепко зажмурилась, отчаянно пытаясь держаться, чтобы не разреветься. Кана поняла, что ей до жути было странно видеть Ватанабэ, эту вечно оптимистичную и радостную девчонку, в таком состоянии. Покрасневшие глаза, растрепанные светлые волосы, потухший взгляд. Она ли это вовсе? Не подменили ли?       — Я так подвела их, — вздохнула Ватанабэ. — Так подвела…       — Хватит, — буркнула Кана, положив руки себе на колени. — Хватит себя винить. Ты вообще тут пострадавшая сторона. Тебе лечиться надо, а не думать о куче потных парней, гоняющих по площадке мяч.       Ватанабэ через силу улыбнулась.       — Прости, что не брала вчера трубку, — шепотом извинилась она. — Не хотела, чтобы ты слышала меня в таком состоянии. Я… Проплакала весь прошлый вечер, потом отзвонилась Накатани-сенсею и уснула. Прости.       Кана помолчала. Она могла бы высыпать на Мадоку целую гневную тираду о том, как волновалась из-за ее молчания. Но одного взгляда на эту разбитую девчонку хватало, чтобы прикусить язык. Кана решила не усугублять и без того мрачное положение дел.       — Я все равно тебя услышала. И увидела, — девушка вскинула брови и пожала плечами. — Плохой ты конспиратор.       Девушка попыталась вложить в голос максимально безобидный тон, чтобы все выглядело своеобразной полушуткой. К удивлению, получилось именно так, как она и планировала. Ватанабэ снова улыбнулась, но уже куда более ярче, почти также, как улыбалась ей всегда.       — Кто же знал, — сказала она после тихого вздоха, — что у тебя такие связи в этой больнице.       Кана не знала, что ответить, поэтому просто пожала плечами.       — Поправляйся. Потом вернешься к своим баскетболистам.       — Перелом — непростое дело, — облизнув губы, заявила Ватанабэ. — Я не смогу ходить в школу полгода. Плюс реабилитация.       Мацуока поправила очки. Полгода действительно срок. От мысли, что все это время ей придется проводить в Шутоку в одиночестве, у Каны что-то со свистом оборвалось внутри. Снова вернулись знакомые звонки обиды, которые девушка постаралась не выпустить наружу.       — Заменят тебя, — проворчала она, отводя взгляд. — Возьмут какую-нибудь девочку на время, не растают.       Лицо Ватанабэ странно исказилось, губы сосредоточенно поджались, а сама девушка посмотрела на одноклассницу выжидающим взглядом. Кана, почувствовавшая на себе такое обильное внимание, которое не могло ее не смутить, поспешила снова вернуться к Мадоке.       — Что? — с наигранным недовольством хмыкнула она.       — Я могу тебя попросить кое о чем? — осторожно спросила Ватанабэ.       Кане этот вопрос не понравился сразу, но, чтобы не расстраивать и без того разбитую Ватанабэ, она неловко кивнула, позволяя задать вопрос.       Мадока помолчала, точно прикидывая, с какой стороны начать. Она решила, что попросит об этом именно Кану еще ночью, но боялась, что одноклассница не примет ее предложения. Набравшись смелости, Ватанабэ ободряюще улыбнулась и спросила:       — А ты можешь стать моей заменой, Мацуока-чан?              Через двадцать минут тяжелых разговоров, когда одна из соседок Ватанабэ — та самая, что собиралась провалиться в сон — уже начала недовольно смотреть на одноклассниц, Кана поняла, что пора уходить. Девушка спешно поднялась на ноги и спиной пошла к выходу из палаты, не отрывая от Мадоки пристального взгляда.       — И, Мацуока-чан, — негромко окликнула ее Ватанабэ, когда Кана уже собиралась обернуться и быстро исчезнуть из помещения, — будь помягче с Мидоримой. Пожалуйста.       От услышанных слов у Каны машинально свело челюсть. Но она с завидным спокойствием сжала зубы и, бросив на Мадоку беглый взгляд из-под ресницы, сдержанно кивнула. Дверь за собой девушка в этот раз придержала.       Едва Мацуока шагнула за порог, как на нее неподъемным грузом обрушилась беспощадная реальность. Хотелось сразу же привалиться спиной к стене и медленно сползти вниз, прижав колени к груди. И она бы так и сделала, если бы на нее не напали два человека, что терпеливо ждали выхода Каны все время посещения.       — Кана, — мягко обратился к дочери Арата. — Я хотел сначала представить тебе…       Мацуока подняла туманный, полусонный взгляд на отца, но ее внимание тут же переключила та светловолосая женщина, что стояла рядом с ним.       — Ватанабэ Йору, — поспешно выпалила она, схватив Кану за руку и крепко ее сжав.       — Рада наконец познакомиться с тобой, Мацуока-чан. Жаль только… Что при таких обстоятельствах…       Кана медленно обвела взглядом представившуюся. Первое, что девушка заметила в образе женщины, это умные серые глаза Мадоки, которые ее внимательно разглядывали. На этом сходства матери и дочери практически заканчивались. Конечно, было что-то общее в овале лица и мягкой полуулыбке, но это уже выделялось не так сильно. У Ватанабэ-сан тоже были светлые волосы, но, в отличие от ее дочери, они были более насыщенного золотистого цвета. Тем более на узком лице женщины проглядывались бледные веснушки.       — Ага, — безэмоционально ответила Кана. — Взаимно.       Арата нахмурился: ему как никому другому бросилась в глаза разница между Каной, которая галопом бежала в палату, и Каной, что из нее вышла. Ватанабэ-сан же, кажется, настрой девушки был не принципиален.       — Мадока очень много рассказывала о тебе, — продолжала говорить женщина, все еще сжимая руку Мацуоки. — Я так благодарна, что ты пришла ее навестить. Она с самого утра спрашивала, придешь ли ты, но мы даже не знали, что ответить.       Кане потребовалось немного времени, чтобы понять, что под «мы» Ватанабэ-сан имела в виду себя и Арату. Еще несколько секунд ей потребовалось, чтобы понять, что женщина засыпала ее благодарностями буквально ни за что. Эта мысль послужила разрядом, который подтолкнул девушку поспешно выпутать ладонь из цепких пальцев матери своей приятельницы.       — Сколько она еще пролежит здесь? — невнятно спросила Кана, посмотрев на отца и неопределенно качнув головой в сторону двери.       — Две недели под нашим контролем, — с несвойственной ему серьезностью ответил Арата. — И какое-то время будет дома.       — Довольно долго будет дома, — грустно добавила Ватанабэ-сан.       Кане снова захотелось бессильно упасть на пол и по-детски захныкать. Но вместо этого она напряженно закрыла глаза, постаралась придать себе наиболее спокойный вид и вздохнула:       — Ясно.       И уже гораздо твердыми и смелыми шагами отошла в сторону от Ватанабэ-сан.       — Ты уже уходишь? — удивленно поинтересовался Арата.       Кана рассеянно посмотрела на мужчину через плечо. Она понимала, почему он удивлялся. Если Мацуока приходила в Кусумото, то задерживалась в клинике до вечера и обычно уходила домой с отцом.       — Да, — отозвалась девушка. — Появилось много… Дел.       Вообще-то она хотела сказать «проблем», но вовремя остановилась, пока провокационное слово не сорвалось с языка. Почувствовав на себе потерянный взгляд Ватанабэ-сан, девушке ощутила легкую неловкость поэтому она добавила:       — Я позвоню ей еще сегодня вечером. И… Ватанабэ-сан, — обратилась она к женщине. — Я навещу ее завтра, вы не против?       На лице родительницы появилась уже давно изученная Каной улыбка.       — Да, конечно, Мацуока-чан, — радостно ответила она. — Мадока будет только рада тебя увидеть!       Удовлетворив молчаливую недосказанность, Кана прикусила губу и проворно сбежала в сторону лифта. Девушка быстро, точно от этого зависела ее жизнь, нажала на нужную кнопку, а едва металлические двери за ней закрылись, как она резко обмякла и прижалась лбом к холодной стенке.       Почему-то захотелось заплакать также отчаянно, как это делала Ватанабэ у себя в палате, но сил хватило только на то, чтобы приложить ладони к щекам и страдальчиски вздохнуть.       — Зачем?.. — хрипло пробормотала она пустоте. — Ну зачем?..       Услышав слова Ватанабэ, Кана вздрогнула всем телом, округлила карие глаза и посмотрела на Мадоку так, словно та только что воскресла из мертвых.       — Я сейчас все правильно расслышала?       Ватанабэ продолжала смотреть на нее немигающим взглядом, ожидая точный ответ.       — Ты… Ты должно быть шутишь, — сбивчиво проговорила Кана и коснулась пальцами лба.       — Разве я в том положении, чтобы шутить, Мацуока-чан?       Кана вздрогнула. В голосе Ватанабэ мелькнула какая-то тусклая железная нотка, которая никак не вязалась с образом милой и улыбчивой девушки.       — Ты ошибаешься, — сухо пояснила Мацуока. — Очень сильно. Ты предлагаешь эту должность не тому человеку. Совершенно. Я же рассказывала, какие у меня отношения с бумажной работой.       Черты лица Ватанабэ дрогнули и как-то тоскливо размякли. Девушка прерывисто вздохнула и снова прикрыла веки. Внутри Каны червячком зашевелился животный страх перед грядущими слезами.       — Кандидатур все равно нет, — сказала Ватанабэ, из голоса ее пропала вся суровость, на освободившееся место пожаловала грусть. — А Шутоку нужен менеджер. Необходим больше воздуха.       — В школе учится куча девушек, — попыталась протестовать Кана. — Взять кого-то на временной основе совсем не проблема.       — Да как же ты не понимаешь?! — громче обычного пискнула Ватанабэ, но вовремя пришла в себя и продолжила тише: — Менеджером Шутоку должен быть человек, который знаком с баскетболом. Ему нужно знать те нюансы, что известны только внутри игры. Нельзя просто взять человека с улицы и сделать менеджером накануне отборочных Межшкольных. И глупых девочек, которые просто пришли посмотреть на парней, тоже допускать к этому нельзя.       Мадока замолчала. Кана тоже притихла. Только сейчас, вслушавшись в интонацию Ватанабэ, девушка поняла, как важна той была работа в клубе. Для Мадоки менеджерство не являлось развлечением. Для нее оно было огромным сводом обязанностей, к которому Ватанабэ подходила со всей серьезностью. И, пусть Кана не знала, почему сей пост для одноклассницы так важен, это уже внушало определенное уважение.       — Извини за грубость, — прошептала Мадока. — Просто… Ты любишь баскетбол, Мацуока-чан. Ты стараешься не говорить об этом, но по твоим глазам я всегда видела, что ты любишь его. А это значит, что и относишься ты к нему серьезно. И поэтому из всей нашей школы я могу доверить этот пост только тебе.       Кана поняла, что начала отрываться от действительности. Чем дольше она смотрела на Ватанабэ, тем сильнее убеждалась, что не может ей отказать. Что Мадока была слишком светлой, чтобы игнорировать ее просьбу о помощи. Что та улыбка, тот смех, с которым они шли в школу по утрам, к чему-то обязывал Мацуоку.       Кана согнулась и, упираясь локтями в колени, сцепила руки вместе, положив на них подбородок. Лицо ее в момент окрасилось в прискорбной гамме.       — Но я никогда не была менеджером.       — Ты знаешь правила игры. Ты знаешь, какого тренироваться баскетболистам, ведь сама была на их месте. Ты знаешь, как проходят соревнования, как протекают турнирные сетки. Организационные моменты придут в процессе, Накатани-сенсей поможет тебе с этим, — из речи Ватанабэ пропала дрожь слез, голос ее приободрился. — И ты доказала, что совершенно не интересуешься парнями как предметом высокого статуса. Ты и так практически идеальный менеджер, Мацуока-чан.       На словах об «идеальном менеджере» Кане сначала захотелось нервно хихикнуть, а потом и вовсе рассмеяться в полный голос. К ужасу своему девушка поймала себя на мысли, что практически примирилась с этой работой. Из-за этого захотелось вцепиться в волосы и вырвать всю свою бедную шевелюру.       Она же твердо решила, что больше не свяжется с баскетболом. Слишком жестоким оказался этот вид спорта, чтобы отдавать ему душу без остатка. Кана же сама пришла к этому выводу, пообещала себе, что не будет иметь с этим что-то общее. Почему трагедии Ватанабэ оказалось достаточно, чтобы Мацуока изменила свое решение?       Почему?!       — Я не прошу тебя быть менеджером всю старшую школу, — вздохнула Мадока, будто бы выпуская свой последний козырь. — Только до января. Просто замени меня на соревнованиях в этом году. Пожалуйста. Это очень важно.       Кана резко выпрямилась и, широко раскрыв глаза, посмотрела на Ватанабэ. Выглядела она так, словно из-за всех минувших слов о менеджерстве вышла за черту спокойствия. Но, на удивление, только девушка проморгалась и точно нехотя промолвила:       — Хорошо. Я заменю тебя на некоторое время.       Ватанабэ замерла и несколько последующих секунд не подавала признаков жизни. Видимо, она не ожидала, что Мацуока так быстро согласится. Как этого не ожидала и сама Кана. Постепенно на лице ее нарисовалось кроткое подобие радости, в глазах заблестели счастливые искорки.       — Спасибо. Я перед тобой в долгу.       — Но, — хмыкнула Кана, — как на это отреагируют остальные? Хотя бы Накатани-сенсей, вдруг ему…       — На самом деле… — вдруг прервала девушку Мадока.       Кана изумленно взглянула на Ватанабэ. Как это понимать ее «на самом деле»?!       — Просто я уже звонила тренеру, — смущенно призналась Ватанабэ. — И он тебя одобрил.       Мацуока опешила.       — То есть ты была уверена…       — Я просто надеялась, что смогу тебя уговорить! — поспешно оправдалась Ватанабэ. — И ведь у меня это получилось!       Под языком у Каны появилось какое-то горькое чувство, будто ей распорядились как вещью. Словно сразу знали, что выбора у нее не будет, и она сразу согласится. А ведь никто даже не знал, почему Мацуока так упорно открещивалась от баскетбола. Скверный характер сразу же захотел взять свое и высказать все свои мысли Ватанабэ в лицо. Но одного только взгляда на счастливую Мадоку хватило, чтобы Кана снова заставила себя закрыть рот. Когда же Ватанабэ успела стать для нее настоль близким человеком?       Кана вздохнула.       — Крупно ты меня подставляешь, Ватанабэ. Даже не представляешь, как крупно…       Мацуока открыла глаза и тут же устало подняла их вверх. Лифт медленно ехал на первый этаж. Нужно было успокоиться, чтобы не показаться в таком жалком виде кому-нибудь из знакомых.       — Кажется, это талант, — прохрипела Кана и выпрямила спину. — Талант вечно нарываться на приключения.              На следующий день Кане начало казаться, что она стала героиней какой-то неудавшейся комедии. Место Ватанабэ по-прежнему пустовало, каждую секунду уроков напоминая, что Мацуоке действительно придется стать менеджером. Эта мысль до сих пор отзывалась неприятным трепыханием где-то в груди. Но ничего сделать было уже нельзя, она ведь сама согласилась. А за свои слова Мацуока привыкла отвечать.       После занятий Кана тянула время как могла. Она пообещала, что появится в спортивном зале на ближайшей тренировке, но идти туда все равно не хотелось, как бы девушка весь день саму себя не уговаривала. Кана вышла из кабинета самой последней, пропуская Адатару-куна, который, как она знала, тоже получил место в баскетбольной команда, но где-то в запасе. Решив дать себе надышаться перед смертью, Мацуока заскочила в женский туалет, умылась холодной водой и еще минут пять рассматривала свое отражение в зеркале. Картина взволнованной школьницы, нервно взирающей на мир через стекла очков, ее совершенно не приободрила. Тяжело вздохнув, Кана пригладила и без того зачесанные назад волосы рукой и отправилась навстречу новому коллективу.       Судя по скрипу кроссовок, тренировка уже началась, и Мацуока на нее опоздала. И не сказать ведь, что ненамеренно. Кана прикусила губу и, оторвавшись от входных дверей, невесомыми шажками направилась вперед.       Баскетболисты разминались. Кана осторожно выглянула из-за двери, но, увидев возвышающегося в углу зала Мидориму, отбросила всю нерешительность и твердо прошла внутрь. Дверь за ее спиной оглушительно хлопнула. Все оглянулись.       — Мацуока-сан!       Кана дернулась, словно ее потянули за локоть, и бросила настороженный взгляд на всех занимающихся. Голос явно принадлежал Такао, но при таком беглом обзоре его девушка не увидела. Мацуока на всякий случай отсалютовала двумя пальцами и сложила руки на груди в ожидающем жесте. На несколько секунд повисла тишина.       — Тренерская там, — после молчания пояснил какой-то старшеклассник, указывая рукой на неприметную дверь в стороне.       Этот парень стоял лицом к другим игрокам и как раз разминал пальцы рук. Он был довольно рослым и навскидку не уступал в высоте Мидориме, а возможно и превосходил его.       Кана поспешно кивнула и без лишних слов быстрым шагом пошла к нужной двери. Голоса за ее спиной все также молчали, будто бы ребята наблюдали за Мацуокой как за диковинным зверьком, которого можно было легко спугнуть. Проглотив эту неприятную ассоциацию, девушка вспомнила, зачем вообще пришла, и сосредоточилась на своей задаче. Дверь в тренерскую открылась неожиданно легко.       В небольшой светлой комнате, забитой шкафами и полками, было куда свежее, чем Кана себе представляла. В обители менеджеров ее средней школы тренерская представляла из себя тесное помещение с маленьким затемненным окном, где основным источником света была квадратная люминесцентная лампа под потолком. Здесь окно было гораздо больше, стекло в нем оказалось чистым и прозрачным. Перед окном стоял массивный письменный стол, который ютился между двумя стеллажами, забитыми самыми различными вещами — от пыльных коробок, вероятно, с реквизитами до небольших блестящих статуэток-наград. Позади стола с правой стороны, зажатая между одним из стеллажей, стеной и полками, стояла обычная школьная парта со стулом. На нем лежало несколько папок с какими-то документами, но не казалось, что их положили сюда случайно или они лежали здесь всегда. Было видно, что парта была чьим-то рабочим местом. И Кана догадывалась чьим.       Это стол менеджера. За ним работала Ватанабэ.       В целом даже при всей загруженности в тренерской витал дух удобного порядка. В этих стенах, отделанных пластиковыми панелями цвета молочного шоколада, хотелось работать. Из-за большого окна комната освещалась полностью даже без дополнительных источников света, поэтому вероятность еще больше посадить зрение снижалась до минимума. Для Каны это было очень важным фактором при выборе рабочего места.       Засмотревшись на обстановку помещения, девушка не сразу сообразила, что она в нем не одна. За столом уже сидел человек, который увлеченно перебирал разложенные на столешнице бумаги. Кана запоздало постучала по внутренней стороне двери. Человек отвлекся от своего занятия и повернулся на крутящемся кресле. В образе таинственного трудяги девушка узнала своего учителя английского и по совместительству тренера баскетбольной команды Шутоку Накатани Масааки-сенсея.       Мужчина медленно поднялся на ноги и кивнул.       — Проходи, Мацуока-кун, — спокойно проговорил он. — Я тебя ждал.       «Не сомневаюсь», — мысленно проворчала Кана и сделала шаг через порог, закрыв за собой дверь.       К Накатани-сенсею отношение у девушки было нейтральное. Мацуока никогда не горела страстью к изучению иностранного языка, а учитель, вроде бы, никогда не придирался к ее мелким ошибкам. Да и вечный настрой мужчины — спокойствие, легкое безразличие и какая-то отстраненность от всего происходящего — заставляли Кану относится к нему ровно. Есть и есть. Поменяется — ничего страшного.       — Говоря откровенно, я удивился, что Ватанабэ-кун предложила на свое место тебя, — прямо признался Накатани-сенсей. — Никогда не замечал в тебе повышенного интереса к баскетболу.       — Мне нравится баскетбол, — серьезно возразила Кана. — Я даже играла в средней школе, только теперь забросила.       Накатани-сенсей лениво махнул рукой.       — Да, Ватанабэ-кун уже сказала мне об этом. И я сам немного поискал в документах, — тут тренер примолк и, прищурившись, уточняюще спросил: — Средняя Китадзава, верно? Неудачный сезон у вас сложился в прошлом году.       Кана прикусила щеку и заметно насупилась, услышав название своей прошлой школы. Ей и так было нелегко возвращаться в баскетбол, а каждый встречный так и норовил вытянуть на свет, что она так старательно пыталась закопать.       — Но я рад, что Ватанабэ-кун нашла того человека, который уже знает наши нюансы, — продолжил Накатани-сенсей. — Пусть и с точки зрения игрока. На какой позиции ты была?       — Атакующий защитник, — хмуро ответила Кана и поправила очки.       Тренер задумчиво почесал подбородок.       — Значит, мячи в корзину хорошо забрасываешь.       — Не знаю. Но пока никто не жаловался.       Накатани-сенсей моргнул, еще немного поизучал свою новую помощницу взглядом, и, вздохнув, сцепил руки за спиной.       — Тогда посмотрим, как справишься с работой менеджера. Пойдем.       Кана, ничего не поняв, осталась стоять на месте. Мужчина быстро сократил расстояние между ними, обошел Мацуоку с правой стороны и открыл дверь, пропуская вперед.       — Куда? — тупо спросила девушка.       Накатани-сенсей слегка вскинул брови.       — В зал, — тем же ровным голосом ответил он. — Представишься ребятам. Тебе стоит вклиниваться в работу быстрее, если хочешь принести команде пользу.       Кана неуклюже развернулась и нервно вцепилась в края юбки.       — Уже сейчас? Представляться прямо сегодня?       — Не завтра ведь, — заметил тренер. — Ну же, давай быстрее. Покончим со всеми церемониями и приступим к усердной работе.       Весь прошлый вечер Кана потратила на составление речи, которой будет знакомиться с командой. Она даже набросала план, который касался напутствия Ватанабэ «быть помягче с Мидоримой»! Одним словом, в этот раз девушка учла свои ошибки в знакомстве с классом в этом году и капитально подготовилась. Но факт того, что все это придется проделывать в ближайшие минуты почему-то подействовал на Кану эффектом холодного душа, лишив возможности двигаться и быстро соображать.       Как же она этого не хотела. Неплохо же год начинался, пусть Мацуока и не записывалась ни в какие клубы.       Выходить из тренерской все равно пришлось. И за короткий путь от порога до разогретой команды, который девушка прошествовала за Накатани-сенсеем, девушка успела нацепить то одновременно спокойное и серьезное выражение лица, что так часто видела у своей матери.       — Еще одно объявление, — сказал Накатани-сенсей, остановившись около того рослого старшеклассника, который подсказал Кане дорогу.       Мацуока не поняла, зачем он придал этой фразе такой важный тон, ведь было ясно, что все внимание и так ухватится за ее присутствие на этой тренировке. Девушка опустила глаза, пытаясь не обращать внимания на пристальные взгляды незнакомых ей людей.       — Как вы знаете, недавно с нашим менеджером произошло несчастье, — продолжил тренер. — Но Ватанабэ-кун даже в этой ситуации доказала, что она ответственный человек, которому небезразлична работа нашего клуба. Поэтому я хочу вам сегодня кое-кого представить.       Накатани-сенсей указал рукой на стоящую рядом Кану, и девушка наконец подняла взор на свою новую команду.       — Это Мацуока Кана. Замена вашего менеджера.