Замена вашего менеджера

      Из-за встречи с командой Сейрин переживания за исход финала только усилились. Потеряв надежду найти отклик разума в головах семпаев, Кана решила обратиться за помощью непосредственно к Накатани-сенсею. Но и там ее ожидал сокрушительный провал.       — Отсубо-кун прав, — оторвавшись от проверки документов, сказал тренер Шутоку. — Сейрин нам не помеха.       Кана, вовремя вспомнив, что перед ней все-таки учитель, сжала руки в кулаки и заставила себя расслабить челюсти.       — Если они пройдут дальше пятого матча, то столкнутся с Сейхо, — возразила она.       — И им же проиграют, — флегматично продолжил учитель. — В прошлом году они как раз выбыли из-за того, что столкнулись с Королями.       — Я смотрела их игры в этом сезоне, — продолжала наступать Кана, бросая в ход свои ночные исследования. — И сравнила их с играми в предыдущем. Их мастерство заметно выросло, да и к тому же теперь с Сейрин игрок Поколения Чудес, сенсей, на это нельзя смотреть сквозь пальцы!       Накатани оторвал взгляд от кипы бумаг, лежащей перед ним, и развернулся на рабочем кресле.       — Как и игры остальных, Мацуока-кун. Все команды стали сильнее с прошлого года. У нас, к примеру, тоже появился ас.       Кана подавила желание на эмоциях выкинуть собственную сумку в окно. Неужели в такой момент они решили спрятаться за Мидоримой?! Сейрин серьезная угроза, будь Кана парнем, точно бы побоялась с ними играть. Но неужели никто кроме нее этого не замечает?       — Извините, но я считаю это непрофессиональным, — сощурив глаза, тихо сказала Мацуока.       Спокойствие на лице тренера разрушила поползшая вверх бровь.       — Никогда бы не подумал, что человек, который говорил, что не горит желанием становиться менеджером, начнет рассуждать о профессионализме.       Девушка опешила. Что, теперь они еще начнут давить и на это?! Да, Кана не хотела присоединяться к клубу, но теперь она еще и не хотела подводить Ватанабэ. Работа в сильной команде подразумевает сильную нагрузку, и Кана героически пыталась с ней справляться. Глупо акцентировать на этом внимание в таком свете.       Накатани, принявший заминку в разговоре за проявление пристыженности, решил продолжить сам:       — Я ценю твое беспокойство, Мацуока-кун. И Отсубо-кун, думаю, тоже его ценит. Но прислушайся к опытным людям, и займись тем, что тебе советуют. Будет очень обидно, если, потратив время на изучение Сейрин, ты не успеешь приготовиться к игре с Сейхо. К слову, помни, что завтра я жду тебя с идеями о тактике против Старшей Гинбо.       Кана молча уставилась в пол. Последняя надежда на то, что к ней прислушаются, рухнула как карточный домик. Желание от души покричать стало невыносимым. Но вместо этого она лишь приоткрыла пересохшие губы и на выдохе выпалила:       — Как скажете, сенсей, — и стремительно покинула учительскую.       Накатани, проследив взглядом, как за его ученицей закрылась дверь, вздохнул и вернулся к работе, на мгновение задумавшись, как бы на месте Каны поступила Ватанабэ.              Полуфинал был отыгран чисто и, Кана не побоялась этого слова, идеально. С финальным трехочковым, который привел счет к заветному результату 118-38, девушка с легким сердцем вычеркнула все заботы о Старшей Школе Гинбо, размышления на которых заняли немало времени. Гинбо входили в восьмерку лучших участников Межшкольных прошлого года, и Кана мысленно прокляла всю турнирную таблицу, которая на последние игры подкинула им в противники их, Сейхо, Сеншинкан и, что до сих пор казалось ей, Сейрин. Как выяснилось позже, казалось не зря.       Стоя в раздевалке Шутоку, Кана с крайне злобным видом открывала контейнер приготовленных на игру лимонов, прикидывая, хватит ли им второго на следующую игру. Расписание в последний день отборочных было по истине дикое. В два с половиной часа дня они только закончили играть с Гинбо, а уже в пять грозился начаться финал. И с кем пришлось-то…       — Я понимаю ваше удивление, — негромко сказал Накатани-сенсей. — Но в финале мы все-таки играем с Сейрин, и за выпавший перерыв это стоит побыстрее принять.       Тренер хотел сказать что-то еще, но телефон его вдруг зазвонил, и мужчина, спешно извинившись, выскользнул за дверь.       Со звонким стуком поставив контейнер на лавочку, Кана отошла в сторону, к шкафчикам. О да, конечно же удивление. Это же было так неожиданно, что они могут играть с Сейрин, не Кана же об этом говорила чуть ли не все последние дни! Закатив глаза и пригладив собранные в высокий хвост волосы, Кана прикусила щеку изнутри, решив, что лучше бы ей все-таки промолчать. Но не тут-то было.       — Смею предположить, что это все происки нашего менеджера, — усмехнулся развязывающий кроссовок Юя, которого на игре с Гинбо все же пришлось выпустить ненадолго на поле. — Мысли ведь материальны, Мацуока-сан, кажется, твои переживания воплотились в жизнь.       Кана уже приготовилась рявкнуть на него от души, но ее опередил Мияджи-семпай, который ловко отвесил младшему брату подзатыльник.       — За языком-то следи, бестолочь, — строго окликнул он свою замену.       — Да это шутка же, — поспешил оправдаться Юя, трогая себя за затылок. — Никто не виноват. Это просто чудо какое-то. Сейхо проиграли, Сейрин прошли. Вот и все.       На минуту в раздевалке повисло молчание. Привалившийся спиной к шкафчикам Отсубо закрыл глаза. В этой игре Гинбо мудро посчитали, что следует ослабить Мидориму, поэтому довольно часто брали его в плотное кольцо опеки. Отсубо приходилось играть в наступление и, показывая силу мощного центрового, восполнять пробелы данками.       Тактика Гинбо могла бы сработать, если бы Шутоку надеялись на одного Мидориму, но благодаря стараниям капитана и остальных им удалось удержать доминирование в своих руках. Признаваясь честно, эта игра Кане среди остальных игр Шутоку показалась наиболее интересной. Пусть все и снова закончилось чуть ли не сухой победой, посмотреть было на что.       — А я жду игры с Сейрин, — вдруг произнес Такао, стянув с головы полотенце. — Это должно быть интересно, раз у них получилось одолеть Королей Севера. Не думал, что во мне проснется такой интерес на этапе отборочных, но…       — А ты был уверен в нашей победе в каждой игре, Такао? — не открывая глаз, спросил Отсубо. — Так расслабился?       Не ожидавший подобных слов Такао какое-то мгновение смотрел на капитана совершенно потерянным взглядом, но быстро взял себя в руки и усмехнулся одними губами.       — Нет же, капитан. Я имею в виду, что игра с командой, которая, просуществовав всего год, победила одного из Королей, невольно пробуждает интерес.       Отсубо ничего не ответил, лишь отвернул голову и тихо цыкнул. Осуждать его Кана не стала — капитан устал, а впереди была серьезная игра. Всем следует немного отдохнуть перед схваткой с Сейрин.       — Не забывайте про воду и растяжку, — промолвил центровой, глядя, как игроки один за другим начали подтягиваться к распакованным Каной лимонам. — Все отдохните перед игрой и наберитесь сил. Мацуока-сан, как человеку, который больше всех волновался за Сейрин, у тебя есть что сказать?       Кана отвернулась. Нет, у нее не было каких-то новых слов, ведь все, что хотела, она сказала уже раньше. Из-за напора семпаев и тренера Кана все же оставила разработку стратегии против Сейрин, углубившись в игры Сейхо и Сеншинкан. Надо же, у нее были такие идеи, которые можно было реализовать в ответ элементам боевых искусств Сейхо, а теперь все эти анализы оказались напрасными. Ну, Накатани-сенсей, что там вы говорили про потраченное впустую время?       — Сейчас важно привести силы в норму, — коротко сказала Кана, поправив очки. — У нас нет времени должным образом подготовиться к игре. Будем составлять стратегию на ходу.       — Это не проблема, вот что.       Кана страдальчески закрыла глаза, прикидывая, как сильно ей влетит, если накануне финала она отхлещет аса своей команды мокрым полотенцем. А что, что тогда по его мнению проблема?!       Мидорима закрыл пустую бутылку с водой и поставил ее рядом с собой на скамью.       — Их основные фигуры — Куроко и Кагами, — хрипло продолжил он. — Если их заблокировать, то все вернется к уровню прошлого года, вот что. Разница в игре Шутоку и Сейрин сразу почувствуется сильнее.       — Чтобы их заблокировать, нужны игроки, которым это по силам, — невесело хмыкнула Кана.       Занять Куроко Тецую, того самого Фантома из Поколения Чудес, который может легко пропасть из-под носа в любой момент, и Кагами Тайгу, из-за чьего роста Кана никак не могла свыкнуться с мыслью, что они ровесники, казалось чем-то из разряда ультратрудного. Задача, конечно, решаемая, но ситуация тяжелая. И не стоило забывать про других игроков, которые тоже были серьезными противниками.       — Достаточно и одного, вот что.       Здесь Кана не выдержала и резко развернулась, вытаращив глаза прямо на Мидориму.       — А ты не слишком самоуверенный для того, кто…       — Тихо, успокоились, — тоном капитана сказал Отсубо, наконец-то отлепившись от шкафчиков. — Мидорима, мы уже говорили про твои безумные поступки и их лимит. Ты снова ходишь у опасной черты.       — Именно, — подтвердил Мияджи, подсаживаясь к Мидориме. — Ты нас к уровню паркета приравниваешь что ли? Эй, Кимура, тащи ананас.       Атмосфера в раздевалке постепенно стала разряжаться. Только Кана оставалась такой же хмурой, как и небо, сгущавшее тучи над крышей спортивного комплекса. Обособившись от игроков, Мацуока прошагала к своей сумке и молча нашла в ней свою личную бутылку с водой. Повернувшись к баскетболистам спиной, девушка жадно припала к горлышку и чуть ли не поперхнулась, когда краем уха услышала, как ближний шкафчик скрипнул, будто бы к нему кто-то привалился.       — Эй, да расслабься, менеджер-сан, — протянул Такао, хрустнув шеей.       Кана одарила его скептическим взглядом, даже не убрав бутылку от губ.       — Тренер прав, Сейрин неожиданно прошли, но мы сможем победить, — продолжил парень. — Не только из-за Шин-чана. На нашей стороне семпаи, мое периферийное зрение и ты в конце концов. Не знаю, как хороша в этом Ватанабэ-сан, но твои советы на игре против Гинбо были толковыми!       Услышав эту часть предложения, Кана хотела отмахнуться, сказав, что ничего не сделала в этой игре. Что фактически было правдой, потому что состав вполне справлялся и сам на своих сообразительности и находчивости в течение игры. И что ее скупые комментарии во время перерывов вообще никак не повлияли на исход. Но наросшая волна смущения оказалась сильнее, и Кане пришлось сделать еще один большой глоток, прежде чем ответить.       — Слушай, тебе что от меня надо, Такао?       На удивление, Такао не только не заострил внимание на грубости, но и улыбнулся в ответ подозрительно широко.       — Ну наконец-то, — расслабленно произнес он. — Я уже думал, что тебя клещами из этого молчания не вытащишь. Ты разговаривай больше, а то я тебя иногда совсем не понимаю!       Лицо Каны удивленно вытянулось. О чем он вообще говорит?!       — Такао, если тебе мячом в голову срикошетило…       — А вот и другие эмоции подъехали! — радостно объявил разыгрывающий защитник. — И теперь последнее. Давай, Мацуока-сан, я в тебя верю. Улыбка!       После этих слов Кана совершенно перестала понимать, что ему было надо. Однако неясные ощущения, нахлынувшие от псевдомонолога товарища, взяли верх, и Мацуока как-то непроизвольно подняла уголки губ.       — Отлично, — Такао усмехнулся. — Такой и оставайся. И не думай, что мы проиграем. Потому что грядет интересный матч, где мы все будем вкладываться в твою обожаемую командную работу.       Кана сжала пальцами бутылку. Слова баскетболиста все еще звучали как смесь разных сортов бреда, но девушка в них вдруг разглядела какое-то рациональное зерно. Кажется, просто начала сходить с ума.       Всю жизнь в баскетболе для Каны был важен командный дух. Во многом из-за его отсутствия она и недолюбливала Мидориму. И в то же время за поддержку этой общности, за упорство на тренировках уважала семпаев Шутоку. Так почему из-за одного Мидоримы она должна быть зла на всю команду? Да, они не принимали всерьез ее слова о Сейрин, но тот вклад, который они делают на занятиях, должен окупиться. Ведь именно поэтому Шутоку и выигрывают, поэтому и стали Королями Востока.       Где-то в груди Каны зажегся странный огонек, и она неосознанно прижала свободную руку к тому месту, где ощущала его.       — Спасибо, — зачем-то сказала она Такао одними губами.       Такао снова улыбнулся так, что в углах его глаз появились едва заметные морщинки.       — Да обращайся.       Кана быстро оглянулась в сторону остальной команды, которая, переговариваясь своим гулким бормотанием, даже не обращала на них внимание. В глубине души Кана даже порадовалась, что никто не наблюдал за их с Такао разговором, но тут же разочаровалась в этой мысли.       Сжимая освобожденные от тейпсов пальцы в кулак, Мидорима смотрел прямо в их сторону. И смотрел таким взглядом, что Кана без лишних пояснений поняла: ту ее фразу, которую оборвал Отсубо, он из внимания не упустил и не забыл. И вряд ли уже забудет.              На игру с Сейрин Кана вышла уже в куда более расслабленном и спокойном состоянии. Заняв оборонительную позицию между Накатани-сенсеем и Кисакомой, второгодкой из запаса, она крепко свела колени, оперлась на них локтями и прижала ладони к губам. Начиналось животрепещущее зрелище, но Мацуока, кажется, заразилась тем настроем Такао и ждала исхода этого сражения с истинным нетерпением.       Первая половина игры пусть и началась с напряженных моментов, но прошла довольно ровно и к перерыву выровнялась в превосходство Шутоку. Большую часть этого времени Кана и тренер не разговаривали, только пару раз перебросились мыслями о том, что Такао и Кимуре следует сменить опекаемых игроков. И вслух поразились трехочковыми через всю площадку от Мидоримы, конечно.       В раздевалке Кана отдала ребятам на растерзание вторую порцию лимонов, выслушала ободряющие слова от тренера и, поймав усмешку Такао, тихо призналась самой себе, что все-таки ситуация образуется. Она переживала не зря, Сейрин оказались достойными соперниками, но боевой дух Шутоку целенаправленно разрушал защиту команды новичков.       Однако во второй половине игры пошли изменения. Сейрин не сдались и продолжали держать надежду. Их Кагами, тот самый, за которого Мацуока переживала больше всего, начал опекать Мидориму по всему полю. Кана сама не заметила, как стала понемногу грызть ногти. Отсубо начал прибавлять упорства в игре, но даже его смогли закрыть. В этот момент начал удивляться и Накатани-сенсей.       Вновь воспылавшая аура Сейрин начала поджигать спокойствие королей Востока. Разрыв настойчиво сокращался, и у Каны больше не хватало сил сидеть спокойно.       — Тренер, пора что-то делать, — тихо произнесла она. — С таким счетом у нас нет совсем никаких гарантий.       — Не переживай, — в свойственной манере ответил ей учитель. — Мидорима не отдаст победу десятому номеру просто так.       Отдал.       После напряженной игры, в которой амплитуда взлётов и падений была слишком высокой, Сейрин вышли победителями.       Шутоку проиграли на одно очко.              — Эй, менеджер-сан, тебя точно не подвезти?       Кана быстро потерла переносицу, опустила закрепленные на макушке очки и обернулась к обеспокоенному Такао. Он стоял уже застегнутый на все пуговицы и полностью готовый к отбытию домой. Только ждал кое-кого — понятно кого.       — Я сама доеду, — махнула рукой девушка. — Здесь остановка недалеко.       Она поправила сумку и услышала, как в ней приглушенно столкнулись пустые, вымытые дочиста пластиковые контейнеры.       — Но на улице дождь, — задумчиво протянул Такао, и Мацуоке тут же захотелось сварливо поинтересоваться, может ли баскетболист помочь ей изменить погоду. — Ладно, но ты хотя бы напиши, как доберешься! Вдруг тебя смоет!       — Непременно, — заверила его Кана, наконец продолжая свое путешествие по коридору.       На душе скребли кошки. Раньше Кане казалось, что проиграй Шутоку Сейрин, и она тут же исполнит виртуозный победный танец, сопровождающийся злорадными криками в стиле «я же говорила». Но теперь, когда турнирная сетка для их команды оборвалась, Кана ощущала себя так, словно это она только что вернулась с площадки и это ее обыграли в самую последнюю секунду матча.       Проще говоря, Кана чувствовала вину за этот проигрыш и искренне недоумевала, почему ее подсознание так решило.       Хотелось кому-то выговориться, но ребята, бодро державшиеся на финальном построении, быстро расквасились, едва зайдя в раздевалку. Смотреть на постные мины товарищей было невыносимо — Кана слишком много раз оказывалась в подобных ситуациях, и возникшее ощущение повторения еще сильнее ударило по самочувствию. Слиняв из помещения под предлогом помывки контейнеров, она вернулась туда только тогда, когда почти все ребята уже готовились уходить.       Кана не хотела травить душу измученному Такао и осталась в одиночестве.       На выходе было холодно и тихо. Все болельщики — включая учеников Шутоку — уже разошлись по домам, и у дверей Кана застала только несколько отдельно стоящих людей. Мысленно придя к выводу, что ее все заколебало, Кана молниеносно выскочила на улицу и под навесом главного входа встретила Мидориму.       Они бы точно врезались друг в друга, если бы Кана не вспомнила все свои спортивные рефлексы и не притормозила в самый последний момент. Так и зависла, глядя на атакующего защитника полуприкрытыми от усталости глазами.       На заднем плане щедрые капли дождя звонко разбивались о потемневший асфальт, а Мидорима был промокшим буквально до последней нитки. Зеленые волосы потяжелели и прилипли к лицу, как и баскетбольная форма ко всему телу. Несколько маленьких капелек, которые не желали падать вниз, застыли на линзах очков.       Кана поняла, что беспардонно разглядывала причину своих вытрепанных нервов на протяжении двух минут, только когда Мидорима открыл рот.       — Довольна? — зло спросил он после молчания. — Я проиграл, как ты и надеялась, вот что.       И заскочил в здание, не дождавшись ответа.       После этой короткой встречи, Кана еще немного посмотрела перед собой пустым взглядом, после чего опустила голову и вышла под дождь. Внутри будто бы что-то надломилось.       К тому времени, когда она дошла до остановки, Мацуока едва ли отличалась чем-то от Мидоримы — вся одежда вымокла так, что хоть выжимай. Ведь по своей глупости она не взяла зонт, пусть и прекрасно знала о дожде из сводки погоды. Но состояние у Каны стало таким отрешенным, что ей честно было плевать на такую мелочь.       Автобус же будто бы специально не приезжал. Чувствуя, что ее плечи уже начинали понемногу трястись, а губы предательски кривились, Кана решила вытащить наружу телефон. Замерзший большой палец неторопливо нажал нужные кнопки.       Ответили практически сразу.       — Мы вылетели в финале, — Кана и сама поразилась тому, какой у нее был сухой голос. — Ты ошиблась, плохой из меня менеджер.       Ватанабэ немного помолчала, видимо, не ожидая услышать это в самую первую очередь.       — Можешь зайти ко мне? — спросила она поразительно спокойным тоном. — Ты ведь все равно едешь домой на автобусе, да?       Кана поднесла пальцы свободной руки к влажной от дождевых капель щеке.       — Ага, — кисло ответила Мацуока. — Я не знаю, где ты живешь.       С той стороны послышался короткий вздох.       — Сейчас сброшу адрес. Приходи, жду тебя.       Из-за поворота наконец показался непунктуальный транспорт.              Умудрившись максимально просохнуть за свою поездку на автобусе, Кана вдруг поняла, что совершенно не соображает, что она творит. С какой это стати она так быстро согласилась ехать к Ватанабэ? Снова те чары, как тогда, когда Кана согласилась стать временным менеджером?       Да гори оно все огнем, лучше бы была грубиянкой и не соглашалась! Ни тогда, ни сейчас.       Но теперь поворачивать было поздно, Кана снова дала слово и в очередной раз не могла его нарушить.       Дождь, кажется, решил сделать длительную остановку в Токио и даже не планировал прекращаться. Глядя на скользящие по стеклу дорожки воды, Мацуока пессимистично отметила, что снова промокнет с ног до головы, едва только выйдет на улицу.       Так и произошло — она не прошла и десять метров, прежде чем решила прикрыть голову набитой всяким хламом сумкой. Под таким импровизированным зонтиком Кана и бежала к дому Ватанабэ, тихо ругаясь и то и дело глядя в телефон, чтобы сверять свое направление.       Результат, а именно конечная точка пути, слегка удивил девушку. Глядя на ситуацию объективно, можно сказать, что места жительства Ватанабэ и Мацуоки отделяло чуть более двух остановок. Но маленький частный домик, ютившийся в тесном микрорайоне из ему подобных, совсем не вязался с представлением той вереницы бетонных многоэтажек, где жила Кана. Повертевшись в разные стороны и убедившись в правильности найденного дома, Мацуока все-таки решилась постучать. Не вечно же стоять под дождем.       На стук не ответили. Кана поджала губы, побеспокоившись, что все-таки пришла не туда. Но уже через пару секунд она услышала приближающееся «иду-иду» и успокоилась. Дверь открылась, на ее пороге оказалась женщина среднего возраста.       Они уже виделись друг с другом. В этот раз Ватанабэ Йору отличалась только тем, что пшеничного цвета волосы были собраны в неопрятный пучок на затылке, а из серых глаз пропало бурлящее беспокойство.       — Ну наконец-то! Мадо-чан, спускайся, к тебе пришла Мацуока-чан! — повернув голову, крикнула женщина, взяв Кану за руку и силой заведя внутрь. — Да что же это такое? Милая, захвати с собой халат, твоя подруга мокрая как лягушка!       Испуганная внезапной заботой Кана даже сначала потеряла дар речи. Только потом девушка вспомнила, что Ватанабэ-сан и тогда себя так вела — цепкая и заботливая мама. Для Каны это было чуждым.       — Здравствуйте, Ватанабэ-сан, — все же решилась поклониться женщине Мацуока.       Мать ее одноклассницы ласково улыбнулась и помахала рукой.       — Привет-привет, мы тебя давно уже ждем. Проходи, разувайся здесь… Да почему же ты такая холодная?! Мадока, ты скоро?!       Словно специально именно в этот момент дверь где-то наверху открылась, и Кана невольно подняла голову. На верхней ступеньке лестницы, которая теснилась в и без того узком коридоре, стояла сама Ватанабэ, держа в руках какую-то бесформенную махровую тряпицу. Почему-то только в этот момент Кана вспомнила, что в последний раз они виделись месяц назад, и от этого странно защемило сердце.       Да, Мадока звонила ей каждый день, но разве могла Кана по звонкам видеть, как одноклассница спускается по этой самой лестнице? Или как блестят тонкие металлические полоски поверх ткани обтягивающей футболки? Или как в глазах Ватанабэ загорается смутная радость, когда она наконец достигает пола?       — Привет, — улыбнулась ей девушка, поднимаясь на носочках и вдруг обнимая за шею.       Кана впала в ступор. Она довольно скептически относилась к этому проявлению близости, считая такое поведение слишком личным, а получать целую порцию его от Ватанабэ без предупреждения было чем-то большим, чем просто непривычным. Да и этот корсет, из-за которого Мадока будто бы стала еще тоньше, придавал переживаний. Только дунь — развалится. Поэтому для первого раза Кана лишь с опаской положила Ватанабэ руку на плечо.       — Давно не виделись, — смущенно заметила Мацуока, поправив очки.       — Это все очень мило, но сначала переоденься, Мацуока-чан, иначе заболеешь! — встряла в разговор Ватанабэ-сан внезапным строгим голосом. — А у меня печенье, точно у меня же еще печенье!       И она скрылась в другом конце коридора, оставив сбитую с толку Кану хлопать глазами.       — Печенье?..       Мадока усмехнулась, склонив голову.       — Мама начала его готовить, едва я сказала, что ты придешь, — пояснила она. — Очень вкусно, тебе понравится. А теперь правда пошли в ванную, надо высушить тебе одежду.       Кана попыталась протестовать, но Мадока схватила ее за плечо, и девушка замолкла. Слишком далеким был этот жест от нынешнего времени, слишком сильное влияние он оказал на Мацуоку.       Ватанабэ отправила ее в небольшую ванную. Скинув с себя мокрую форму, Кана аккуратно развешала ее на сушилке. Вытащив из сумки футляр для очков, девушка нашла в нем маленькую тряпочку и скрупулезно протерла линзы. Перед глазами вдруг всплыла картина попавшего под дождь Мидоримы, и Мацуока поджала плечи. Сколько же он там стоял? Зачем? Ведь так простудиться недолго… Поймав себя на этой мысли, Кана отвесила себе мысленную пощечину. «Почему я вообще об этом думаю?!» — мысленно хмыкнула она.       Переодевшись в приятно пахнущий порошком халат, Кана потуже затянула пояс и вышла. Стоявшая у двери Ватанабэ повела ее обратно к лестнице.       — Возьми себе тапочки, — мимоходом сказала Мадока, поднимаясь на первую ступень. — Я бы подала, но мне нельзя нагибаться.       Кана прислушалась и ловко стащила с подставки пару мягких тапок. Ей попались плюшевые с забавными помпончиками по бокам. Девушка недоверчиво покосилась на их открытые носки, но все-таки обулась и быстро нагнала Ватанабэ на лестнице. Ощущение мягкой ткани вокруг ступень накрыло Кану какой-то необъяснимой волной уюта.       В комнате одноклассницы это чувство только усилилось. Одноместная кровать, подозрительно ровно застеленная ярко-оранжевым пледом, письменный стол, заставленный учебниками и тетрадками, несколько книжных полок и большой шкаф. На стенах висели вышивки крестиком в пластиковых рамочках и несколько разноцветных ленточек. Кана закрыла за собой дверь и огляделась. Почему-то такой она себе и представляла комнату славной Мадоки. Никакого традиционного японского минимализма, в отличие от интерьера ее собственной обители.       Тем временем Ватанабэ подошла к кровати, осторожно потянула за кожаные ремешки и стянула с себя корсет. Затем, вытянув вперед руки и упершись коленями о кровать, мягко опустилась на живот. Повернув голову в сторону Каны, девушка положила ладонь на плед рядом со своим лицом, и сказала:       — Садись.       Мацуока повиновалась и, не рассчитав аккуратность, плюхнулась на край кровати, тут же поморщившись. Осознание того, что она опустилась на укрытую тонкой тканью доску, пришло слишком поздно. Ватанабэ захихикала.       — Да-а, — протянула Мадока, отвечая на неозвученный вопрос. — Вот на этом я теперь и сплю.       Кана поерзала на месте, пристраиваясь.       — Неплохо, — неуверенно заметила она. — Это даже полезно.       Ватанабэ точно хотела что-то ответить, но тут произошло то, что едва не заставило Кану вздрогнуть от испуга. Без какого-либо предупреждения на кровать запрыгнуло нечто большое и пушистое. Грязно-пестрого окраса кот недобро смотрел на Кану сощурившимися глазами, будто бы сразу распознавая чужака. Мадока же снова рассмеялась и потрепала чудище по голове.       — Вот ты где, — ласково обратилась она к питомцу. — Я уже подумала, что кто-то снова сбежал из дома, а, Крукшенкс?       — Крук… Крукшенкс? — повторила Кана непривычную для японского слуха кличку.       — Ага, — подтвердила Ватанабэ, не прекращая гладить раздраженное чем-то существо. — Как кот Гермионы из «Гарри Поттера».       Кана не могла сказать, что не любила кошек. Но и признаваться в симпатии к этим животным точно не собиралась. Зато Кана абсолютно точно любила порядок и чистоту, а от всяких котов и кошек в квартире постоянно копилось несоизмеримое с чем-либо количество шерсти. Так что поиграться с чужим питомцем Мацуока еще могла, но заводить своих — увольте.       — Я не особый фанат «Гарри Поттера», — призналась Кана, поправив очки. — Мне в свое время больше нравилась «Сейлор Мун».       Ватанабэ наконец отвлеклась от Крукшенкса, и посмотрела на одноклассницу удивленным взглядом.       — Правда? — спросила она и показала рукой в сторону рабочего стола. — А у меня вся серия есть. Перечитала и пересмотрела сто раз.       Кана зачем-то привстала и пригляделась к верхней полке, куда указала Ватанабэ. И правда — на верхней полке устроился целый ряд книг, на корешках которых катаканой было выведено одно и то же имя. Мацуока подошла ближе, и тут ее внимание переключило внимание нечто другое. Кожаная сумка с длинным ремешком, стоявшая в углу столешницы.       — Ты фотографируешь? — удивленно спросила Кана, повернувшись к Мадоке.       Ватанабэ будто бы слегка сморщилась и опять пошевелила рукой.       — Принеси ту коробку, пожалуйста. Нет, которая левее… Да, вот эту.       Когда Кана донесла увесистую коробку из-под обуви до постели и поставила ее рядом с одноклассницей, Мадока, не меняя положения, сняла с нее крышку.       — Посмотри там, под документами.       Чтобы найти то, о чем говорила Ватанабэ, Кане пришлось вытащить внушительную кипу каких-то листов в файлах, прежде чем она увидела нужное. Пачка распечатанных фотографий, первой из которых был кадр с Крукшенксом. Только на них кот немного отличался — был чуть помоложе, а вместо недовольства во всю морду прямо в объектив смотрели горящие интересом глаза. Кана хотела взять фото в руку, но остановилась на середине пути.       Запечатленная картинка была будто живая. Казалось, что стоило моргнуть, и все придет в движение, кот обязательно спрыгнет с белого подоконника, а луч солнца, косо осветивший половину комнаты, выглянет еще больше.       — Что? — оживилась Ватанабэ, заметив замешательство Мацуоки. — Что ты там увидела?       Вместо ответа Кана подцепила первый снимок и показала его автору.       — А-а, вот оно что, — с пониманием отозвалась Мадока. — Это первый снимок, сделанный на моей нынешней камере. Пришлось потрудиться, чтобы его сделать, но вышло неплохо, как мне кажется.       Кане хотелось сказать, что она такой снимок и за сто лет не сделала бы, но ее взгляд вовремя упал на следующую фотографию. На ней была уже Ватанабэ-сан, стоящая где-то в окружении зелени. Судя по всему, женщина смеялась, потому что покрытое бледными веснушками лицо сияло от радости, а в уголках глаз прорезалась паутинка морщин. Мацуока отложила кадр с котом и взяла в руки другой.       — Кажется, ты говорила, что хотела вступить в кружок фотографии? — припомнила она их первый разговор.       Мадока протянула руку к фотографии своей матери и повертела ее в пальцах.       — Да, — подтвердила она. — Было бы здорово, но я не могу. У меня просто не хватит времени. Тем более сейчас.       Отвлекшаяся от разглядывания фото Кана вдруг тоже вспомнила про время и бросила взгляд на окно. Совсем скоро с работы должен был вернуться Арата, а ведь она даже не предупредила, что будет у Ватанабэ. На удивление, Мадока практически сразу поняла, о чем думала одноклассница.       — Эй, — окликнула она ее, глядя, как Кана, щурясь, смотрела вперед. — Мама сейчас закончит с печеньем, не думай уходить! Тебя ведь может забрать папа, верно?       Кана оглянулась. Действительно, уходить из этого дома сейчас ей отчего-то не хотелось.       — А твой отец не будет против, что к вам по вечерам всякие мужчины заглядывают?       Пусть говорила это Кана и с хрипотцой, явно намекая на шутку, но Ватанабэ вдруг изменилась в лице и отвела взгляд.       — Не будет, — ответила она, и Мацуока по голосу поняла, что Мадоке было неудобно разговаривать на эту тему. — А если и будет, мы уже его вряд ли услышим.       Кана на мгновение забыла, как дышать, и руки ее безжизненно упали на колени. Да кто ее только за язык тянул?! У нее в семье никогда не было темы погибших родственников, но из-за того, что они с отцом жили одни, кто-то из незнакомых изредка предполагал самое худшее. Но как же ей самой в таких случаях хотелось оттяпать говорившему голову!       — Извини, — выпалила Кана. — Дура, не слежу, что говорю…       — Нет-нет-нет, ты чего? — неожиданно отреагировала Ватанабэ. — Ты ведь ничего не знала. Все в порядке. Я, на самом деле, даже не помню его… Просто мне немного грустно об этом говорить.       Кана крепко сжала руки вместе, не в силах заставить себя поднять взгляд. Ей было стыдно и неудобно, но именно в эту секунду она вспомнила еще один момент.       — Недавно в тренерской я видела старую фотографию баскетболистов нашей школы…       — Да, — не дослушав, подтвердила Мадока. — Это он.       Никто ничего продолжать не стал. Крукшенкс, почувствовав, что намечается тяжелый разговор, спрыгнул с насиженного места и залез под кровать. Ватанабэ сделала глубокий вдох.       — Мои родители… Они познакомились в старшей школе, оба учились в Шутоку. Папа был невысоким, но это не мешало ему отлично играть в баскетбол. В выпускном классе он стал капитаном, а мама… Никогда не пропускала ни одной их игры. Родители были настоящим подтверждением того, что сказки о школьной любви — не сказки вовсе. Потом они выпустились, поженились, родилась я. И…       Мадока замедлилась, переводя дыхание. Вникнув эту историю, Кана не очень-то хотела узнавать, что случилось в итоге, но прерывать Ватанабэ не решилась. Понимала, что рассказ и так давался ей без особой радости.       — Авария, — тихо выдохнула девушка. — Ему просто не повезло, погиб на месте. Мне было, кажется, четыре года. Или даже три. Это уже не так важно.       Кане стало тошно. Так тогда ей все-таки не показалось, и тот юноша, Ватанабэ Сейя… Они правда оказались родственниками.       — Ты поэтому так держишься за баскетбол? — глухо спросила Кана.       Ватанабэ улыбнулась. Кана поняла, что если одноклассница снова сорвется на истерику, как в Кусумото, она себе это никогда не простит.       — Ну да, — согласилась Мадока. — Я не смогла узнать его при жизни, но мне всегда хотелось чувствовать его присутствие. В средней школе я стала менеджером, потому что таких коротышек как я не берут играть, а теперь еще и поступила в Шутоку. Не знаю, понимаешь ли ты меня. Это то чувство… Когда просто хочешь быть ближе к родителям.       Кана понимала. Пусть и не переживала подобную трагедию, но прекрасно понимала. И стала необычайно близка к тому, чтобы начать рвать на себе волосы.       Она даже не подозревала, насколько баскетбол был важен для Мадоки. И так безответственно провалилась, не смогла достойно ее подменить.       — Прости, — снова прошептала Кана. — Я облажалась. Ты выбрала не того человека.       — Кана, — строго окликнула ее Ватанабэ, схватив за запястье, и Мацуока вздрогнула.       Ее только что… Назвали по имени?..       — Ты не виновата, — серьезно продолжила Мадока. — Скажу тебе честно: со мной Шутоку ждал такой же результат. Я бы просто не приготовилась к игре Сейрин. Нет, я бы даже не задумалась об этом. Потому что я, как и тренер, не расценивала их в качестве серьезных противников. Слышишь? Это не твоя вина.       Кана смотрела на одноклассницу так, словно у той появился третий глаз. Видеть Ватанабэ так серьезной было непривычно. Напряженное лицо, морщинка между бровями, воинственный взгляд… Слишком странно. Наконец Мадока отпустила ее руку, и Кана заметила на своем запястье бледные красные полосы от чужих пальцев.       — Это воля случая. Такое бывает со всеми. И не надо валить все на себя. Что Накатани-сенсей, что Отсубо-семпай описывают тебя как хорошего менеджера. И это не подлежит сомнению.       После этих слов Мацуока поняла, что начала потихоньку сходить с ума. Ватанабэ серьезно не винила ее ни в чем? И она продолжала обсуждать ее работу с тренером и капитаном? Да что за черт здесь творится!       — Спасибо, — снова сказала Мадока, но уже расслабленно. — Спасибо, что пришла. Мне здесь, на самом деле, очень скучно одной, особенно когда мама уходит на работу. Я была бы рада, если бы ты приходила почаще. Телефонных разговоров уже маловато.       Мадока усмехнулась, и Кана медленно качнула головой.       — Обращайся.       Громкий голос Ватанабэ-сан, раздавшийся с первого этажа, очень вовремя оповестил девушек о том, что на ужин их ожидало лучшее домашнее печенье на свете.