Да что с тобой?

Тогда       Мой рейс задержали, так что дома я был только через сутки. За это время я все думал и думал, как рассказать ему обо всем. Но так и не пришел к какому-то конкретному решению. Буду ориентироваться на месте, смотреть по обстоятельствам. Хотя какие к черту обстоятельства, я изменил ему, и почти 2 месяца скрывал это, ни одним своим жестом или поведением не показал этого. Мне самому страшно от этого, неужели я такая бесчувственная скотина, и мне плевать на то, что я натворил? Все это время я просто старался не думать, что совершил непростительный поступок. Потому что на самом деле мне было тошного от своих эмоций и чувств. Да, я понимал, что сделанное мной, это самое настоящее предательство, и я должен ежесекундно сожалеть об этом. Но я не мог. Мне не казалось это ошибкой, и осознание этого сводило меня с ума. Ведь я люблю его, и я просто должен, обязан, чувствовать раскаяние, по-другому и не должно быть. Но почему-то все было именно так. Да что со мной?! — Дим, я только прилетел, рейс сильно задержали, — говорю я в трубку. — Я так и понял, знаешь, сейчас уже ночь, давай я лучше утром к тебе заеду, хорошо? — Да, лучше так, а то я весь разбитый с дороги и безумно хочу в постель. — Хм, ну, как только я приеду, мы оттуда до следующего дня точно не вылезем, — заговорщицким голосом шепчет Дима. Мда, сомневаюсь я, что так будет, после моего признания. Но сейчас не стоит подавать виду. — Конечно, любимый, — отвечаю ему. Добравшись до своей кровати, я сразу же отрубился, не знаю сколько я проспал, но разбудил меня настойчивый стук в дверь. — Ну ты и соня, — чмокает в щеку на пороге. — Да уж, что-то я разоспался видимо, — зеваю. — Я был уверен, что в холодильнике у тебя пусто, поэтому принес нам завтрак, -улыбается мне. — Очень предусмотрительно, — отвечаю ему сонной улыбкой. Разделавшись с завтраком, я решил, что тянуть уже больше нельзя и пора все рассказать. — Дим, послушай… — Подожди, я так соскучился, давай отложим этот разговор, ненадолго, — встает из-за стола и подходит ко мне сзади. Наклоняется, и тыкается носом мне в макушку, руки кладет на плече. — Ты такой … родной, — вздыхает. Боже, как я скучал по этим прикосновениям, по голосу, мне кажется мне всегда его недостаточно, всегда будет мало. Хочу подняться, но Дима жестом заставляет меня остаться на месте. Поворачивает стул, берет меня за подбородок и чуть поднимает голову. Теперь наши глаза встретились. Огонь, страсть, желание, и еще много чувств читаются в одном лишь взгляде. Он наклоняется ближе и впивается поцелуем в мои губы. Просто припечатывает меня к стулу. Я не успеваю среагировать, как его язык уже исследует мой рот, а руки ласкают лицо. Я немного прихожу в себя от такого натиска, и отвечаю ему. Начинаю расстёгивать его рубашку, не справляясь, просто рву ее. Мне даже немного неловко от обрушившейся на нас страсти. Дима отрывается от меня и садится на колени. Стягивает с меня пижамные штаны, и вместе с ними боксеры. Предстаю перед ним во всей красе, член вздымается и жаждет ласки. Дима не заставляет себя долго ждать, рукой берет его у основания, обхватывает губами, и почти полностью заглатывает. — Аххх… — вырывается у меня. Он то берет его полностью, то просто облизывает головку, причмокивает. А я уже просто на грани, ноги свело судорогой, не знаю с какой силой, я вцепился ногтями ему в плечи. — Если ты сейчас не остановишься, я кончу тебе в рот, — хрипло говорю я. В ответ он только ускорил темп. Все, больше не могу. Крепко хватаю за затылок, изливаюсь в него, отдаю все, до последней капли.       Я бессилен, оргазм еще не отпустил. Но Дима не дает мне передохнуть, тоже хочет получить свое. Резко поднимает меня, разворачивает, и нагибает над столом. Руками опираюсь на столешницу, ноги разведены в стороны, зад оттопырен, картина маслом просто. Видимо Дима того же мнения, поэтому не торопится, а наслаждается видом. Потом достает лубрикант, обильно смазывает меня, а затем резко входит. Черт, больно, очень больно, и даже смазка не спасает. Закусываю губу, чтобы не выдать своих эмоций. Дима не дает мне шанса, быстрыми толчками вторгается меня, руками сжимает задницу. Только наслаждение начинает сменять боль, как Дима делает пару резких фрикций, и обессиленно падает на меня.       Два потных разгоряченных мужских тела лежат на кухонном столе, без сил, пытаются привести дыхание в ритм. Я не могу вспомнить, когда мы были такими дикими, не считая начало наших отношений, когда мы только узнавали друг друга, и просто трахались как кролики везде и при первой удобной возможности. Первым падает признаки жизни Дима, кряхтя встает и падает руку мне. — Это было восхитительно, — целую его. Он коварно улыбается, убирает челку с моего лба. — У меня был план. — Мда, ты меня поразил, — прижимаюсь к нему всем телом. — Так и будем стоять и тереться друг об друга, или все же пойдем и вместе примем душ, а? — продолжает лыбиться. — С тобой хоть на край света, — говорю я. — Фу, Лазарев, ну что за клише, — притворно хмурится. — Ой, ну простите меня, — смеюсь в ответ.       Мы приняли душ и теперь сидим на диване в гостиной. Самое время начать говорить. Мне так этого не хочется, сейчас все так хорошо и мило, и только что у нас был просто потрясающий секс. Я понимаю, что, начав этот разговор в любом случае испорчу эту идиллию. Но откладывать уже не куда. — Дима, я должен тебе кое-что сказать, — просто начинаю я. — Да, точно, ты же хотел мне о чем-то рассказать важном, — внимательно смотрит на меня. — В общем … я облажался, очень сильно, — замолкаю в нерешительности. — Так, что ты натворил? — в глазах появляются нотки обеспокоенности. — Я…я, я не знаю, как сказать это все, — хватаюсь за голову. — Говори, как есть, пожалуйста, — мягко просит он, — мы со всем справимся. — Ох, боюсь с этим нет, — опять молчу. — Ну? — берет меня за руку. Скажу, как есть и будет что будет. — Я изменил тебе. Резко откидывает мою руку. В глазах недоверие и что-то еще, не могу понять. — Кто он? — спрашивает Дима. — Это она, — смотрю в пол. — Что?! Это баба? Я не понимаю… Смотри на меня! — дергает меня за голову. — Да, это девушка, — поднимаю голову, — ее зовут Эмма, я говорил тебе о ней. — Погоди, эта та твоя подруга? Стоп, это к ней ты сейчас ездил? Зачем?! — повышает голос. — Да, я ездил к ней, потому что кое-что произошло. — Говори, — требует он. — Она беременна … от меня, — я сказал это. Дима смотрит на меня как будто вот-вот ударит, он побелел, потом покраснел, затем опять стал бледным. Он в растерянности, у него шок, он не знает, что сказать и как реагировать. Я понимаю его. Но и сам не знаю, что еще добавить. Пару секунд назад наша жизнь, наши отношения, навсегда изменились. Никто не знает, что будет дальше, и страх от этого, волной накатывает на меня. — Я не могу сейчас видеть тебя, — только и говорит он. И выбегает из квартиры. Я ожидал такой реакции, сейчас было бы бессмысленно выяснять отношения, ему нужно время все осмыслить. И я буду надеяться, что после, он придет ко мне, и мы сможем вместе решить все это.

***

      Два дня от него не было вестей. Я не звонил и не писал ему, ждал, что он сам выйдет на связь, не хотел давить. Но чем больше проходило времени, тем сильнее нарастала паника внутри. Я думал, что мы обо всем поговорим, и надеялся, что сможем все решить, и остаться вместе. Но сейчас я уже не был уверен в этом. А что, если на этом все, он просто ушел и никогда не вернется. Нет, я отказываюсь в это верить, не может так все закончиться. Я решаю отвлечься и узнать, как дела у Эммы. — Привет, как ты, есть новости? — Привет, была у врача, все отлично, на днях нас должны внести в базу по усыновлению. — Это хорошие новости. — Ты как? — осторожно спрашивает она. — Да вроде нормально, во всю идут сьемки, натаскиваю ребят из команды, — уклончиво отвечаю я. — Я имела в виду другое. Да, от нее не ничего не скрыть. — Я все ему рассказал. — И? — И он убежал. — То есть как, вы вообще поговорили? — Я рассказал ему о тебе, о ребенке, он сказал, что не хочет сейчас меня видеть и убежал. На этом все, — спокойным тоном говорю я. — Получается вы не обсудили ничего, верно? — обеспокоено спрашивает. — По правде говоря, я думал, что так выйдет, но мне казалось ему просто нужно наедине с собой это осмыслить, а потом он придет и мы поговорим. Но время идет, а от него ни слуху, ни духу, и я очень переживаю, мне страшно, а вдруг это конец, — голос дрожит, я чересчур откровенен. — Да уже, звучит все паршиво. — Я не знаю, что мне делать, — тихо говорю я, — может что посоветуешь? — Серьезно? — хмыкает, — думаешь я смогу посоветовать что-то путное? — Не важно, мне сейчас любая помощь пригодится. — Позвони ему сам. — Он не берет трубку. — Тогда едь к нему, так он не сможет тебя проигнорировать, ему придется выслушать тебя. — Думаешь? — А что тут думать, проблема сама себя не решит, ты или едешь к нему и пытаешься все решить, или дальше сидишь и жалеешь себя, — рявкает она. — Все, все, я тебя понял, и спасибо, что выслушала. — Не за что, все, мне пора, держи меня в курсе, — кладет трубку.       Я знаю, что Эмма права, нельзя сидеть сложа руки, надо что-то делать. Но правда в том, что я просто дико боюсь. Сейчас у меня есть призрачная иллюзия, что все может наладиться. Но что, если, я встречусь с ним лицом к лицу, и окажется, что это все, конец, ничего не вернуть. Господи, я такой трус, мне проще делать вид что ничего не произошло, чем пойти и исправить все что я натворил. Еще раз набираю его. После десятого гудка решаю отключиться, как вдруг на том конце отвечают. — Алло. — Привет, — осторожно говорю я. Я так хотел до него дозвониться, а теперь сам мне знаю, что ему говорить. — Привет, — хрипло отвечает он. — Дим, послушай, я два дня пытаюсь до тебя дозвониться, нам нужно поговорить, давай встретимся, пожалуйста, — прошу я. — Хорошо, — вдруг соглашается он. Я даже немного растерялся от такого быстрого согласия. — Фух, спасибо, — облегчённо выдыхаю я, — я могу приехать к тебе сейчас? — Да, — и отключается.       Хоть какой-то прогресс за эти дни. Я понятия не имею что скажу ему, но мне во чтобы то не стало нужно вернуть его. Через час я был у него. Пока ехал думал, вдруг он передумает, и не впустит меня. Но он сразу открыл, как будто ждал под дверью. — Проходи. — Дима, прости меня, — сходу начинаю я. — Стоп! У меня было время подумать о твоем поступке, и для начала мне бы хотелось узнать почему, почему ты это сделал. Что двигало тобой, когда ты решил мне изменить и переспать с женщиной — морщится от этих слов, — Я хочу знать! — Я расскажу тебе все, что ты хочешь, — с жаром заявляю я. И я рассказал. Рассказал ему все, как мы с ней познакомились, как сблизились, и как дошли до того, что оказались в одной постели. Я говорил и говорил, а Дима внимательно слушал, иногда опускал глаза в пол, иногда наоборот пристально смотрел на меня, будто искал еще какое-то объяснение, по мимо того что я говорил вслух. Я старался быть максимально откровенным, но это было сложно, учитывая то, что почти каждая моя фраза причиняла ему боль. — Вот собственно и вся история, — заканчиваю я. Жду, что он скажет, но он молчит. Хочу дотронуться до него, но он отстраняется от меня. — Дима … скажи что-нибудь, — умоляюще смотрю на него. — Мне все равно не понятно, как можно предать того, кого любишь, — медленно произносит он. — Я не знаю, я сам не понимаю, как так вышло, я уже сказал тебе, что это было своего рода проверка себя и … — на одном дыхании быстро говорю я. Но Дима меня перебивает. — И как, проверил? — вопросительно смотрит на меня. Я ежусь под его колючим взглядом. — Ты уже знаешь, что я сделал, — виновато смотрю вниз, — как мне все исправить, Дим? — Мне откуда знать! — кричит он. — Дима, я люблю тебя, очень люблю, и я хочу, чтобы мы были вместе, всегда, слышишь? — беру его за руку, в этот раз он не отстраняется, — прошу, позволь мне быть с тобой, и я буду стараться изо всех сил все исправить, обещаю, все будет хорошо. — Что же ты наделал, — шепотом говорит он и качает головой, — я же люблю тебя, а ты сделал мне очень больно. — Знаю, малыш, знаю, мне очень, очень жаль, и я тоже люблю тебя, люблю, веришь мне? — Я верю, что любишь, но я не верю, что все будет хорошо, — печально вздыхает. Я все также держу его за руку и притягиваю к себе, обнимаю, он вроде бы не против. Стоим так минут пять или чуть больше, оба молчим. — Дим… — я первый нарушаю молчание, — ты дашь мне шанс? — Да, — выдыхает мне в плечо, — я очень надеюсь, что ты используешь его правильно, — отстраняется от меня. У меня в глазах слезы. У нас есть шанс, он дал нам его, боже, мне не верится. Очень хочу сейчас поцеловать его, но боюсь торопить события. — Не плачь, — большим пальцем смахивает слезинки с глаз. — Дима, я … я так люблю тебя, — опять всхлипываю. Как баба, честное слово, но плевать, с ним мне не обязательно быть всегда сильным, иногда можно быть просто вот таким какой есть. — Будем вместе пытаться восстановить то, что ты разрушил, — мягко целует меня в мокрую щеку.

***

      Прошло около двух недель с нашего вроде как примирения. Я старался делать все, чтобы загладить вину, и я видел, что Дима ценит мои старания. Он потихоньку оттаивал, больше улыбался, позволял обнимать и целовать его. Я был счастлив, что нам удается налаживать отношения. Но они еще были очень хрупкие, а мне нужно было скоро ехать в Америку, чтобы поддержать Эмму. Я дал себе слово, больше ничего не утаивать от него, и поэтому собирался обсудить с ним эту ситуацию. Мы обедали в ресторане, я решил, что сейчас самое время поговорить об этом. — Как прошел твой день? — спрашивает он. — Все хорошо, был весь день на съемках, немного устал. У тебя как? — Тоже нормально, много работы было правда. — В общем мы оба сегодня устали, — усмехаюсь я. — Ага, — улыбается мне, — Сереж, я вижу, что ты хочешь что-то сказать мне, да? И как у него это получается, у меня на лице видимо все написано. — Вообще то да, но я боюсь, у нас только все начало налаживаться, — кладу приборы на стол и сжимаю руки в замок, — поэтому и не знаю, как начать. Дима встревоженно смотрит на меня. — Нет, нет, не беспокойся, я ни сделал ничего ужасного или что ты там подумал, — спешу заверить его. — Тогда просто расскажи, — мягко говорит он. — Ну хорошо, — вздыхаю, — я не в праве просить понять меня, но тем не менее. Ты в курсе, что на другом континенте есть девушка, которая беременна от меня, мы решили отдать ребенка на усыновление, но она там сейчас совсем одна, а я обещал ей помощь во всем. И я понимаю, что это все никак не вяжется с тем, что я обещал тебе, но я не могу бросить ее совсем одну в этой ситуации, в конце концов это из-за меня все и произошло. — Знаешь, хоть мне и не легко с этим смириться, но ты прав, — вдруг говорит он, — ты не имеешь права бросить ее один на один со всем этим. Ты мужчина и тебе нести ответственность. — Серьезно? Ты не будешь против, если я поеду и проведаю ее? — Я не буду против, если ты поступишь как полагается сделать нормальному мужику, — улыбается. — Дим … иногда я забываю какой же ты все-таки замечательный. У меня просто нет слов, спасибо тебе за понимание, — кладу свою руку поверх его. Я бы его поцеловал, но мы в общественном месте, я и так уже немного нарушаю рамки дозволенного. — Да уж, вспоминай об этом почаще, — смеется.

***

      Вечером, оказавшись дома, я сразу позвонил Эмме. — И где ты пропадал, ни звонка, ни весточки, — ворчит в трубку. — Прости, прости, я налаживал отношения с Димой, — оправдываюсь я. — И как, успешно? — Вроде того, пока все еще не просто, но мы движемся в верном направлении. — Боже, что за туманные объяснения, в прочем не важно, я рада, что у тебя все хорошо. — Как твои дела? — Все в норме, — односложно отвечает. — Я планирую послезавтра приехать к тебе. — О, отлично, а как Дима на все это смотрит? — Сказал, что не против. Давай я приведу и все тебе подробно расскажу, окей? — Хорошо, будем ждать тебя. — Будем? — Ну да, я и ребенок, нас же двое, — смеется. — Эээ, понятно, — я что-то аж растерялся. — Привези мне огурцов соленых, тут такие фиг найдешь, а сама я этим заниматься точно не буду, да и не умею, — просит она. — Ладно, у мамы всегда есть несколько баночек в запасе, — весело говорю я.       Через день я сидел в аэропорту и ждал свой рейс. Дима не смог меня проводить, да я и не настаивал. Все-таки для него, да и для меня, это пока не очень понятная ситуация, каждый из нас до сих пор не знает, как правильно себя вести друг с другом.       Рейс задерживали, я включил плеер и погрузился в раздумья. Думал обо всем, что произошло в этом году, об Эмме, о Диме, о своих поступках, о ребенке, о правильности принятых мной решений. У меня начинала зарождаться какая-то идея, но не успев оформиться, пропала. Объявили посадку. Сев в самолет, я почти сразу уснул, а когда проснулся, в моей голове поселилась мысль, которая одновременно сильно напугала меня, но в то же время казалась самым верным решением в моей жизни, я никогда так не был в чем-то уверен, как сейчас.