BitterSweet Stories

Окуясу сидел перед зеркалом и пытался проколоть себе уши. Рядом на столике лежала игла, спирт, вата и серьги. — Тебе помочь? — раздался голос за спиной. Окуясу не вздрогнул, когда услышал голос брата, ведь увидел его в отражении. — Я не против, — спокойно ответил он не оборачиваясь. Кейчо хмыкнул, и мягко перехватив руку брата, забрал у него иглу. — Если тебе страшно, то можешь закрыть глаза, — сказал старший Ниджимура, обрабатывая иглу и смачивая вату спиртом. Окуясу вздрогнул, когда его уха коснулась влажная вата. — Не шевелись, иначе будет ещё больнее, — предупредил Кейчо, сжав иглу в пальцах и прицеливаясь. Окуясу смотрит на лицо брата в отражении, он выглядел сосредоточенным: брови сведены к переносице, губы плотно сжаты, взгляд устремлён на ухо. Окуясу не стал закрывать глаза, он хотел посмотреть, как брат с маниакальной точностью прокалывает ему уши, он был настолько увлечён действиями брата, что особо не почувствовал боли. Секунда, и на мочке появился идеальный прокол. То же самое произошло и со вторым ухом. Кейчо снова провел проспиртованной ватой по ушам, чтобы стереть кровь, а затем обработал крючки серёжек. Окуясу зажмурился и тихо застонал от боли, когда ощутил, что крючки проходят сквозь проколы. — Тебе так идут эти серьги, — с восхищением сказал старший Ниджимура, рассматривая результат проделанной работы. Он провёл кончиками пальцев по ушам брата и улыбнулся. — Идеально, — выдохнул он на ухо младшему, положил руки ему на плечи, и прижался щекой к щеке брата. — Спасибо, Кейчо, — сказал Окуясу, открыв глаза и улыбнувшись в ответ.       Когда Окуясу «очнулся», за спиной уже было пусто, лишь на пальцах осталась его собственная кровь, а на полу лежала та самая игла и проспиртованная вата. В полумраке блеснули серьги-стрелки, которые когда-то принадлежали Кейчо.