Отчаянные времена

Вскоре должно было взойти солнце, заменяя старый день новым, но Сэм еще не был готов, чтобы этот день кончился. Еще нет. Он вообще никогда не будет готов. Он знал, что Сара наблюдает за ним, чувствовал, как ее глаза сверлят его затылок, нетерпеливые, ждущие, но не оборачивался. Он смотрел в окно на восток, но не видел ничего, кроме темных теней, бродивших по темному небу. Дождь прекратился несколько часов назад, как раз перед тем, как Кристиан отправился проверить группу Энди и убедиться, что с ними все в порядке. Здесь они в безопасности на пару дней. Затем Крис съездит и заберет Джека, если тот все еще будет в мотеле, и тогда они отправятся в другое место. Часть пути проедут все вместе, а потом снова разделятся, потому что так будет безопаснее. Когда он обернулся, ее необыкновенные глаза смотрели просительно, жалобно. Он проигнорировал безмолвную просьбу, решив вместо этого вспомнить, когда впервые понял, какое чувство испытывал к Саре – до сих пор испытывает. Сначала он думал, что это были только желание, восхищение, уважение. Любовь стала для него абсолютным шоком. Он никогда не отдавал свою любовь легко. Вообще, в своей жизни он любил только одного человека – отца. Но Сара завоевала Сэма быстро, без предупреждения. Прокралась под кожу и обосновалась там. И отказалась покидать его, хотя он упорно пытался ее выгнать. Когда он впервые сказал ей, что любит ее, она улыбнулась и ответила: - Конечно, любишь, идиот. Именно так все и было. Сейчас на ее лице была точно такая же улыбка, как тогда – слегка приподнятые уголки губ и свет знания в глазах. Она ждала, когда же он, наконец, поймет то, что для нее уже давно было неопровержимым фактом. Ему было трудно сказать Саре «нет», но, тем не менее, он заставил себя это сделать. Но только про себя, не вслух, чтобы она не могла услышать и поспорить. Все равно она всегда знала, что он упрямый ублюдок. Она бы не удивилась, узнав, что эта черта в нем не изменилась. - Я думаю, мы должны отправиться в отпуск, - он намеревался сказать совсем не это, но, увидев дурацкую картинку с водопадом на выщербленной стене, вспомнил место, в котором однажды побывал. Одно из немногих, куда он ездил за свой счет. Место, где он мог расслабиться и не волноваться о том, что он кого-то убьет или его убьют. Она закатила глаза к потолку, затем вздохнула, переворачиваясь со спины на бок, чтобы лучше его видеть: - И куда бы ты хотел поехать? Он не обратил внимания на запинки в словах, на едва уловимый голос. Он все равно слышал ее, всегда будет слышать. Он понимал, что Сара устала, но все равно пытается развеселить его. Он бы поблагодарил ее за это, если бы она оценила его благодарность, но поднять эту тему значило, что он принял и понял правду. Сара никогда не допускала, чтобы он вел себя как дурак, был идиотом, но сейчас он испытывал к ней огромную благодарность за то, что она позволила ему это… это… отрицание. Это неверие. - Куда-нибудь на побережье. Нам обоим это нужно. Поехали в Мексику. Вот пристроим парней в новое убежище, плюхнемся в тачку и рванем на юг. Устроим себе медовый месяц, который планируем уже тысячу лет. Сара пристально посмотрела на свою руку, на длинные, изящные, но слишком бледные пальцы, а затем положила её на живот, и на мгновение ее красоту испортил раздраженный, хмурый взгляд. - Я потеряла обручальное кольцо, - она взглянула ему в глаза. – Ты возьмешь меня в свадебное путешествие без него? Сэм кивнул. Он знал, что она ненавидит себя за это, но не понимал ее. Кусок металла не изменит его чувства к ней. И вообще, это она хотела носить кольцо. Ему не нужно было подтверждений, что она принадлежит ему. - Тебе никогда не нравился мой выбор ювелирных украшений. Если тебе нужно новое кольцо, просто скажи мне об этом. Она не успела улыбнуться в ответ – помешал кашель. Сэм принес из гардеробной платок, встал перед ее кроватью на колени и вытер кровь, стекавшую из уголка ее рта по подбородку на подушку, которая была практически такая же белая, как кожа Сары. Она напряглась, но не запротестовала, когда он забрался на кровать рядом с ней, прижал ее к себе как можно ближе. Нежно передвинул ее так, чтобы ее голова прижималась к его подбородку, а грудь – к его груди, чтобы их сердца бились в едином ритме. Как было раньше и как будет впредь. - Я хочу рвануть на рыбалку. Как считаешь? Пара дней на море. Ты можешь приготовить мне наживку. Сэм понимал, каких усилий ей стоило упереться рукой ему в грудь и приподнять голову, чтобы иметь возможность взглянуть на него. - Я не буду готовить тебе твою долбаную приманку! – она снова опустила голову, скользнула пальцами под рубашку Сэма, чтобы погладить его кожу. Он не мог поверить, что ее пальцы могут быть такими холодными. – Если… если мы отправимся в Мексику, я хочу валяться на пляже, а не нюхать рыбьи кишки. - Вот уж не думал, что тебе нравятся эти туристские прибамбасы! - Я могу это делать… если должна. Она взяла его руку, которая лежала на кровати рядом с ней, и поцеловала каждый палец. Затем прижала тыльную сторону его ладони сначала к губам, затем к щеке. Закашлявшись снова, уронила его руку. Сэм придержал ее за спину, чтобы Саре стало легче. Он не обращал внимания на кровь, запачкавшую его. - Ты что, рассчитываешь, что я буду загорать? Ты же знаешь, как я сгораю на палящем солнце. Сэм немного подождал реплики Сары, но она явно была не в состоянии придумать разумный ответ, потому что ничего не сказала. - В общем, мы поедем в Акапулько. Будем ловить рыбу. Ладно, не так. Я буду ловить рыбу, а ты - тусоваться на палубе. Загорать. Он взял неподвижные пальцы, лежавшие на его груди, подержал их бережно, прежде чем поцеловать каждый палец так же, как перед этим она целовала его. Другой рукой он поддерживал ее под спину, которая больше не вздрагивала от судорожных попыток вздохнуть. Он посмотрел на ее палец, на котором должно было быть кольцо. Там остался белый след. Она могла бы позагорать. Солнце всегда было добрым к ней. Ее кожа не краснела от загара, а становилась золотистой. - Тебе неплохо было бы загореть, не думаешь? - Он сообщил ей об этом громко, поскольку ни разу не говорил ей подобного, а она должна была знать. – Помню, ты жаловалась на веснушки, а я всегда к ним неровно дышал. А из-за Дженсена они мне стали еще больше симпатичны – хотя его веснушки ни в какое сравнение с твоими не идут. Он обрадовался, найдя безопасную тему для размышлений – другие мужчины в доме. Как там Дженсен? Кстати, и Джаред? Ни с одним из них он как следует не поговорил после приезда – хотя, честно говоря, и времени на разговоры не было. Дженсену, наверное, нужно некоторое время побыть с Морганом. А Джареду? Ему, скорее всего, нужно некоторое время побыть с Дженсеном. Сэм осторожно наклонился, стараясь не побеспокоить отдыхающую Сару. Ее голова немного передвинулась, распущенные волосы упали на его грудь, рассыпались живыми, яркими волнами. Ему всегда нравился цвет ее волос. Он зарылся в них пальцами ненадолго – если бы он продолжил, она бы возмутилась, ей это никогда не нравилось. Она говорила ему, что если он неравнодушен к длинным волосам, пусть отращивает собственные. Как-то раз он попробовал и добился только того, что Сара пригрозила кастрировать его, если он не обрежет свои лохмы. Он ненадолго задумался над тем, что ему лучше обрезать, и сделал правильный выбор. Он чуть придвинулся, чтобы поцеловать ее голову, а затем закрыл глаза, почувствовав свет, заполняющий комнату. Он не стал их открывать – при свете он мог увидеть то, что совсем не хотел видеть. - Тебе понравится Дженсен, очень, если ты дашь ему шанс. Спорю, Джозеф ждет не дождется, когда увидит его. Но пока нам лучше не давать им встретиться. За семьей наверняка следят. Сэм опустил голову ниже, прижавшись щекой к голове Сары, и вдохнул ее такой знакомый аромат. Волосы пахли яблочным шампунем, кожа – мылом, которым они совсем недавно вместе намыливались под душем. Однако к ним примешивался неприятный запах меди, который Сэм пытался игнорировать с того момента, как Морган оставил их с Сарой наедине. - Конечно, если ты захочешь махнуть куда-нибудь в другое место, только скажи мне. Нам необязательно ехать именно в Мексику. Это я просто ленюсь. Проходить таможню в аэропортах, летать через океаны так напряжно, но если ты захочешь, мы можем слетать куда-нибудь в Европу. Даже в Африку или в Азию. Я найду способ, детка, ради тебя я отправлюсь куда угодно. Пока я с тобой. Она не ответила, и он знал, что она не ответит, но какая-то маленькая, хрупкая его часть цеплялась за надежду, как за что-то материальное. Что-то действительно существующее. Он не заметил, что слезы, которые закапали ему на руку, были его слезами. Не сразу заметил. Это просто не укладывалось у него в мозгу. Он понимал, что должен попрощаться. И она хотела, чтобы он попрощался с ней, но знала, что он не сможет этого сделать. Она знала, что он никогда не произнесет этого слова – а она знала его лучше, чем кто-либо другой. Но Сэм должен был произнести эти слова. Слова, которые говорил ей всего три раза за все время, что знал ее. Он не хотел отпускать ее, поэтому отказывался произносить это признание. Удерживал нужные слова при себе, чтобы она подождала. Подождала, когда он будет готов. Но, тем не менее, она знала его достаточно хорошо, чтобы понять: он никогда не будет готов. Сэм открыл глаза. Солнечные лучи били в окно, освещая ее волосы, ее лицо. Слишком яркое, слишком красивое напоминание о том, что он потерял. Он бы взял ее с собой куда угодно. Отправился бы с ней в любую точку земного шара. Но она ушла без него, и он уже не мог вернуть ее назад. - Я тебя люблю. Прощай.