Отчаянные времена

Джаред тихо стоял у двери своей спальни, отдавая себе полный отчет, что на него смотрят. Смотрят люди, с которыми он предпочел бы не встречаться. Он сглотнул, набрал воздуха и повернулся – как раз чтобы увидеть, как предусмотрительно смывается Джек, до процедуры знакомства. Удачливый ублюдок! Джаред понимал, что улыбка, которую он приклеил на лицо, выглядела неискренне и натужно, но он должен был, по крайней мере, улыбнуться, ведь он старался быть дружелюбным. Старался не выдать, что желудок угрожает вернуть ему завтрак с того момента, как он узнал, кто их гости. Отец Дженсена пугал его меньше остальных мужчин в комнате. Поэтому Джаред попытался уговорить себя, что ему не стоит волноваться, когда тот приблизился. Возможно, Алан Эклз когда-то был сильным и здоровым мужчиной, но явно задолго до событий прошлого года. Его когда-то темные волосы поседели, глубокие морщины вокруг глаз придавали ему усталый, постаревший вид. Он был худощавее обоих старших сыновей, но лишь немного ниже, хотя и не мог похвастаться их мускулатурой. Джаред вспомнил поговорку своей мамы: в Техасе растут высоко… Похоже, она была очень права. Джаред жаждал сбежать на кухню, занять себя приготовлением кофе, может быть, даже сделать ранний ланч. Да что угодно, лишь бы убраться из-под их пристальных взглядов. Он знал, что выглядел виноватым – это легко было прочесть по взглядам, бросаемым в его направлении. Все, кроме Алана, смотрели на него с враждебным любопытством. - Сколько здесь спален? Несколько секунд Джаред соображал, кому адресован этот вопрос, еще через несколько секунд обрел голос: - Четыре. И тут Алана перебил Джозеф. Он резким голосом задал щепетильный вопрос: - Ты тоже здесь живешь? Желудок Джареда провалился. Он услышал обвинение в этих словах, даже если его туда и не вкладывали. Не то чтобы он хотел скрыть от них, что спит с Дженсеном. Ведь он не собирался избегать семьи Дженсена, даже мысли такой не было, а значит, они обязательно все сами заметят. Он просто не хотел, чтобы они узнали об этом сейчас. Потому что они только что приехали, эмоции зашкаливают. В Дженсене они увидят только принуждаемую, уязвимую жертву, а в Джареде – воспользовавшегося своим преимуществом злодея. Джаред кивнул, проглотив комок в горле, который угрожал задушить его: - Да. В этом домике нас трое. - Значит, здесь есть свободная комната? Джаред понимал, к чему клонит Джозеф, что он хочет сказать. Но Алан положил ладонь на руку сына, повернулся к нему и заговорил с ним тоном, не допускающим возражений. Мужчина явно привык к тому, что дети его слушают, и Джаред изменил свое первоначальное впечатление, что Алан – наименее грозный из семьи Эклзов. - Мы с твоей мамой займем ее. Она захочет быть рядом с Дженсеном, если он болен. Джаред увидел, как напряглись жилы на шее Джозефа, заиграли желваки на челюсти – тот старался промолчать и не спорить. Джаред отвернулся, бросил взгляд на двери трех спален на первом этаже. Примерно две недели назад он обнаружил, что Сэм перебрался наверх. Дженсен вернулся в домик за неделю до этого. Сэм сказал, что шум из их комнаты не дает ему уснуть ночью. Он засмеялся, Дженсен покраснел, но никто из них не вспомнил потом об этом казусе. Как раз эта комната и была сейчас свободна. У общей с их комнатой стены находилось изголовье кровати Джареда. Кровати, в которой сейчас спал Дженсен. Дерьмо! Тогда заговорил второй брат, Джошуа. Заговорил немного шутливым тоном, его голос был здорово похож на голос Дженсена, когда тот пытался успокаивать Трея. Джошуа, видимо, уловил напряжение и хотел как-нибудь утихомирить брата. - Кажется, это означает, что мы с тобой отправимся в другой дом, - Джошуа повернулся к Джареду. – Мы можем жить в одной спальне, если не хватит комнат, будет как в старые добрые времена. Джозеф впился взглядом в Джареда, и тот, хотя и был выше него, испугался. - Я не въезжаю, почему мы не можем остановиться здесь. Джаред ведь не будет против переехать. Да? Встретившись глазами с Джозефом, Джаред понял, что тот знает. Может быть не то, что Джаред спит с его младшим братом. Но, по крайней мере, догадывается, что есть что-то, чего Джозефу лучше не знать. - Перестань, Джо, не прикалывайся. Джен сойдет с ума от мамочкиной заботы, ему только тебя не хватало. В другом доме тоже будет здорово, - когда Джошуа говорил это, он не отрывал взгляда от Джареда. – Ну что, Джаред. Там есть комната? Джаред заговорил, прекрасно чувствуя подозрение и негодование, которыми пылал старший брат Дженсена: - Должны быть еще две свободные комнаты, так что вам не придется делить одну спальню, если вы сами этого не захотите. Джошуа кивнул. Он подошел к Джареду, мягко отодвинув Джозефа в сторону, и обнял его за плечи: - Ну, кто там живет еще? - Только Джек и Трей. Трей – это… ээээ… Дженсен присматривал за ним, - Джаред понимал, что отвечает уклончиво, что говорит извиняющимся тоном, но не стал уточнять. Пусть сами выясняют, кто их соседи по дому. Он внезапно засомневался, стоит ли вообще оставлять здесь этих двоих, с их язвительной ненавистью и нытьем.

***

Дженсену пришлось сесть, когда его мать взгромоздила подушки у изголовья, чтобы он на них опирался. Он ясно осознавал то, что под одеялом на нем ничего не было, кроме трусов. Он также отчетливо понимал, что если одеяло сползет с него, его новое положение станет очевидным. Он натянул одеяло выше. Прижал его руками к груди, как щит. Дженсен закрыл глаза, когда мать положила руку ему на лоб, прохлада ее пальцев успокоила головную боль. Затем она провела рукой по его волосам, и Дженсена внезапно осенило – она не реальна. Он спит. На самом деле ее здесь нет. Он открыл глаза, чтобы удостовериться, что она не галлюцинация, вызванная лихорадкой. Мамина улыбка была мягкой и любящей. Но при этом она выглядела уставшей, возраст сказывался. Нет, это не сон – она бы не приснилась ему настолько потрепанной жизнью. Во сне она была бы такой, как раньше – живой, веселой. - Тебе нужно подстричься. Дженсен вспыхнул. Постарался не думать о том, как Джаред зарывался пальцами в его волосы, когда они занимались любовью. Как игривые подергивания за отросшие пряди и нежные пальцы могут посылать к паху мурашки желания. Он прогнал подальше эту фривольную мысль и улыбнулся матери в ответ, надеясь, что она спишет его румянец на лихорадку. Мысли о сексе в присутствии матери его не вдохновляли. - Да вот ждал, когда ты объявишься, чтобы подстричь меня. Улыбка Донны стала нерешительной, когда она погладила его по лицу. Дженсен понял, что ее смущает отсутствие щетины, кожа была слишком гладкой для взрослого мужчины. - Благодаренье Господу, я вернула тебя. Ты знаешь, как я молилась, детка. Без остановки. Дженсен не знал, что и ответить. Его спасла отнюдь не молитва. Она наклонилась, скользнула губами по его бровям, и снова выпрямилась: - Дай мне посмотреть. Он не сразу понял, чего она хочет, но когда осознал – снова почувствовал желание спрятаться. Она знала. Ее глаза не отрывались от него, теплые, но настойчивые. Дженсену крайне не понравилось, что она даже не спрашивает у него, правда ли это. Кто-то сказал ей – и теперь он испытывал смущение и стыд, которые насмехались над ним, дразнили его. - Мам… - Дженсен фыркнул, отчаянно желая, чтобы его глаза так жгло только из-за болезни. - Не надо, детка. Дай мне посмотреть. Ему знаком был этот тон. Он знал, что она не отступит. Дженсен отбросил одеяло ниже талии. Он не мог заставить себя посмотреть на свою мать, пока она изучала его. Прикасалась к безволосой груди, трогала рукой его выпуклый живот. - Какой у тебя срок? Дженсен так и не посмотрел ей в глаза, только уставился на ее неподвижную руку: - Около трех месяцев, может быть, чуть больше. - Твой живот больше, чем был у меня, - она снова набросила на него одеяло. Дженсен не понял – это чтобы он не смущался или чтобы не замерз? Он прикусил губу, ожидая, что она еще скажет. Но мать предоставила ему долгожданную передышку: - Мы все обсудим позже, хорошо? Тут кое-кто подпрыгивает от нетерпения, ждет не дождется, когда можно будет войти и увидеть тебя. Ничего, если я впущу их? Конечно, она не могла приехать одна. Не могла приехать без отца, может, и братьев захватила с собой. Дженсен кивнул. Он был потрясен тем, что сейчас увидит дорогие лица. Лица, которые он не рассчитывал больше лицезреть. Он не был готов. Он боялся, что они будут разочарованы тем, что увидят. Иначе и быть не могло. Дженсен хотел было сказать матери, что пока нужно подождать. Что он болен. Что просто нечестно взваливать на них этот груз. Но он знал, что ничто не удержит их снаружи. Ни отца, ни братьев. Дженсен следил, как мать встала. И удивился, когда она остановилась у комода, который стоял около двери. У нее вырвался легкий возглас изумления и напряглась спина, когда она взяла что-то с комода и стала изучать эту вещицу. Если бы мозг Дженсена сейчас работал бы быстрее, Дженсен спросил бы ее, в чем дело. Но, прежде чем он сообразил, она открыла дверь и впустила в комнату остальной мир.

***

Джозеф ждал, когда мать откроет дверь, но когда это случилось, ему внезапно расхотелось двигаться. Смешно. Он так отчаянно стремился попасть туда, но сейчас, когда он мог увидеть Дженсена, он испугался. Он смотрел, как заходят отец и Джошуа, проходят мимо мамы, которая выглядит измученной и испытывающей неудобство. Дженсен сказал что-то, что ее расстроило? Или сделал что-то? Все ли с ним в порядке? Он услышал слова приветствия и кашель Дженсена, но все еще не мог сдвинуться с места. Когда ему удалось поймать взгляд матери, его выражение немного смягчилось. Он сможет сделать это. Сможет увидеть своего маленького брата. Узнать, как он. Он сделал шаг в комнату, мама сделала шаг из нее. Она протянула что-то тому парню, Джареду, который побледнел так, как Джозефу не представлялось возможным. Но это может подождать. Чтобы оставить их наедине, мать закрыла дверь, и Джозеф оперся о нее. Он вспомнил, когда в последний раз видел Дженсена в кровати. Сейчас это была не больница, вообще ничего общего с госпитальной холодной стерильностью, но Джен был еще болен. Он все еще страдал. Он действовал недостаточно быстро. Он не смог спасти своего брата – ни из Центра, ни от того, что там происходило. Алан смеялся, проводя рукой по волосам Дженсена, когда тот снова закашлялся. Отец начал похлопывать его по спине, а Джош налил стакан воды из кувшина, стоявшего на тумбочке рядом с кроватью. Когда кашель прекратился, Дженсен поймал взгляд Джозефа. И улыбнулся. Такую улыбку он дарил ему, когда был маленьким. Когда пес миссис Катбертсон преследовал его на пути из школы домой, когда Тедди Уонникер решил подразнить хромающего малыша. Эта улыбка говорила: «Ты спас меня. Ты мой герой, и я тебя люблю». Через секунду стоявший у двери Джозеф уже сидел на кровати, крепко обнимая Дженсена. Брат был слишком худым, слишком маленьким, но с ним было все в порядке, потому что Джозеф теперь не собирался его отпускать. Он не замечал, что плачет, пока отец не протянул ему носовой платок.

***

Джаред побелел, уставившись на предмет, который Донна вложила ему в руку. Смазка! Чертова смазка. Где, бля, он умудрился ее оставить? Ведь они с Дженом ничего такого не делали пару дней, но… - Ты все еще спишь с моим сыном? – спросила она холодно, и Джаред увидел гнев в ее глазах, в ее поджатых губах. - Миссис Эклз, я… - Спишь? Я знаю, ты один из них. Один из мужчин, которые были в том месте. Но ты все еще спишь с ним сейчас? – она была в ярости, но старалась говорить тише, чтобы никто в соседней комнате не услышал. Джаред знал, что может соврать, что может все отрицать, но не захотел: - Я люблю его. Только потому что Джаред ждал пощечины, ему практически не было больно.