Отчаянные времена

Джаред гладил Дженсена по щеке, наблюдая, как дрожат длинные ресницы, открываются ярко-зеленые глаза. - Привет, детка. С тобой все в порядке? Дженсен облизал пересохшие губы и попытался разглядеть, кто сидит рядом с ним. Для этого ему пришлось скосить глаза – голова отказывалась поворачиваться. Он кивнул еле заметно, и если бы Джаред не был рядом, он мог бы и не уловить этого движения. Падалеки встал и наклонился ближе, чтобы как следует разглядеть глаза Дженсена. В них по-прежнему были боль и замешательство, но теперь добавилось еще и узнавание. И похоже было, что Дженсен стал лучше понимать, что происходит. Джефф продолжал держать Дженсена на таблетках, и сильные болеутоляющие действовали заодно как снотворное. Сейчас доктор пробовал отучить пациента от лекарств – тогда боль снова заявляла о себе, не собираясь отпускать Дженсена. Дженсен все еще спал большую часть суток, но периоды бодрствования неуклонно увеличивались. Джаред постоянно твердил себе, что прошло еще слишком мало времени, и в ближайшее время больному вряд ли станет намного лучше. Дженсен посмотрел на него более сфокусированным взглядом, и Джаред улыбнулся. Даже страдающий от боли и донельзя уставший, Дженсен был прекрасен. Так прекрасен… - Мама сказала тебе, что дети чувствуют себя отлично? – Джаред провел рукой по волосам Дженсена, пропуская пряди сквозь пальцы. Он не знал, что Дженсен запомнил из тех минут, когда приходил в себя. Он не знал, знает ли Дженсен хотя бы то, что его дети живы. – Твоя дочурка замечательно себя ведет, а еще она такая красавица. Она будет разбивать сердца, когда вырастет. Твой сын, твой малыш еще совсем крохотный, но, знаешь ли, очень упрямый. Прямо как ты. Как его папочка. Глаза Дженсена следили за его движениями, и Джаред был несказанно рад тому, что тот впитывал в себя все, сказанное им. Дженсен попытался приподняться, осмотреть комнату, явно выглядывая что-то, но вздрогнул и резко втянул воздух. - Ты хочешь, чтобы я позвал Джеффа? Голова Дженсена качнулась: - Нет. Он все-таки смог тихо выговорить это слово, но Джаред видел, что Дженсен проигрывает сражение со сном, и просто молча подождал, когда его глаза закроются, а дыхание выровняется. Тогда Джаред поцеловал его в губы, а затем тщательно поправил простыни, особенно ту, которая прикасалась к животу Дженсена. К все еще воспаленной ране, к нежной плоти, раскрашенной в множество цветов. Он всего пару часов назад принес Дженсена в их постель и сомневался, что тот сообразил, где находится – в их комнате, снова дома. Дома? Этой комнате недолго оставаться их домом. Джозеф, который уже снова был на ногах, почти все утро помогал Джеффу готовить медицинское оборудование к переезду. Алан и Донна тоже собирались, конечно, когда не ухаживали за Дженсеном и детьми. Впрочем, когда они пустились в бега, то захватили с собой только самое необходимое, так что из личных вещей им упаковывать было практически нечего. Не принимая в расчет медицинское оборудование, которое трудно заменить, они будут путешествовать налегке. Джареду не хотелось покидать Дженсена, вдруг тот снова придет в себя. Но у него было очень много дел. С тех пор, как Сэм упомянул Джека, прошло два дня. Все это время Джаред одержимо высматривал его среди деревьев каждый раз, когда выходил из домика или выглядывал в окно. Наверное, у него развивалась паранойя. То, что Джек был жив, не значило, что он сможет найти дорогу в лагерь. Да и захочет ли? А даже если ему взбредет в голову вернуть всех обратно, способен ли он будет рассказать, где их найти? Сэм определенно не верил в то, что Джек захочет натравить на них полицию, по крайней мере, не сейчас. К тому же, если он уже позвонил властям, запустил механизм, то у Сети есть немало внедренных агентов, которые бы уже знали об этом. Нет, Джек, если он вообще чего-то от них хочет, жаждет другого. Чего-то более личного. Мести? Джек должен понимать, что Сэм, да и Крис тоже, желают ему смерти. Может быть, он думает, что и Джаред тоже хочет его убить. Что ж, Джаред признает, что это не самая плохая мысль. Джек не должен сомневаться насчет его намерений, особенно после их последней встречи. Рискнул бы он вернуться сюда, если бы мог? Рискнул бы? Джаред взглянул еще раз на мужчину, спавшего в их постели, - и понял без всяких «но»: если бы он был на месте Джека, он бы обязательно вернулся. * Сэм оперся о стену, скрестив руки и ноги, и пристально посмотрел на доктора. - И долго ты собираешься так стоять? – ухмыльнулся Джефф. - Это то, о чем я думаю? Джефф встряхнул головой, сложил листок бумаги, не взглянув на него, и убрал в карман. - Смотря о чем именно ты думаешь. Сэм стиснул зубы. Он не хотел никаких игр, но доктор отказывался идти на сотрудничество. Похоже было, что ему не удастся запугать Моргана угрожающими взглядами… потому что Джефф знает, насколько ценной персоной его считает Сэм. Он уставился на карман джинсов, в которых лежал простой листок бумаги – листок, который мог радикально изменить его жизнь. Он никогда не желал стать отцом. Он вырос, зная, что шансы на это ничтожны. И Сара, как и большинство женщин ее поколения, была бесплодна. Он никогда не собирался становиться отцом. Хотя он неплохо относился к отцовству, одобрял его. Но за прошедшие несколько месяцев он, признаться, думал о такой возможности. А почему нет? Разве он мог проигнорировать то, что Дженсен забеременел, и что он сам вполне может быть отцом его ребенка? Фишка заключалась в том, что у него было несколько месяцев на раздумья – и все это время он тщательно избегал мыслей об отцовстве. Поскольку размышления на такую «чувствительную» тему могли быть опасными для его морального состояния или внутренней концентрации. А если бы это негативно сказалось на его боевом духе или сосредоточенности – могли погибнуть люди, да и он сам тоже. Сэм старался как можно реже думать о том, что это может быть его ребенок. Однако его нечастые визиты в лагерь и случайные взгляды, брошенные на все увеличивающийся живот Дженсена, заставляли его все-таки понимать, что такой шанс существует. Шанс, которого он на самом деле не хотел. Нет, не хотел. Он не хотел хотеть, чтобы потом не разочароваться. И не хотел не хотеть – по той же самой причине. Все, чего он хотел, - знать. Когда он будет знать точно, тогда уже он будет разбираться в своих чувствах, тогда подумает, как все устроить наилучшим образом. - Что там? Джефф пошел к двери, надевая на ходу куртку: - Я думаю, Дженсен должен узнать первым. Так будет честно. Сэм ничего не сказал. Но, едва доктор вышел за дверь, Сэм начал продумывать, каким образом можно нейтрализовать Джеффа. Он собирался сделать все, что угодно, лишь бы узнать результаты теста на отцовство первым. А не ждать того времени, когда Джефф решит, что Дженсен достаточно окреп, чтобы сказать ему. * Трей не присутствовал при родах. Дженсен сказал, что будет лучше, если Трей не придет, и тот не стал спорить. И мальчик был очень благодарен за то, что ему самому не пришлось придумывать никаких оправданий и отмазок. Не то, чтобы он чересчур боялся заново пережить собственный печальный опыт, все-таки то, что случилось с ним, не походило на происшедшее с Дженсеном. По крайней мере, исходя из того, что ему рассказывали уже потом. Но все равно Дженсену пришлось достаточно трудно. Трея никогда не называли хорошим другом. Но неважно, что там думали другие, Дженсен был его другом. Дженсен понимал его. Они понимали друг друга. И Трей старался научиться некоторым вещам – например, ставить интересы другого человека выше собственных. Он не видел Дженсена с тех пор, как того забрали из больничного домика. Трей видел его только в первые часы после операции, да и то Дженсен был так накачан лекарствами, что вряд ли соображал, кто к нему пришел. Он даже понятия не имел, что Трей может настолько о нем беспокоиться, что придет навестить его. А Трей беспокоился. Трей посмотрел на детей. Один малыш лежал в специальном кувезе, второго уже положили в обычную кроватку. Мальчик, завернутый в одеяльца и облепленный датчиками, спал. У него на голове росли редкие каштановые волосики, а личико было все еще сморщенным, еще красным. Он был таким маленьким, очень-очень маленьким. Трей нахмурился и подошел к его сестренке. Девочка только что проснулась и начала покрикивать. И рядом никого не было, чтобы увидеть, как маленький кулачок в хлопковой рукавичке взметнулся в воздух, а крики стали громче. Когда Трей пришел, здесь был Алан. Но он был только счастлив доверить своих внуков попечению Трея. Счастлив оставить кого-то вместо себя, потому что ему нужно было вытолкать отсюда жену, которая ни за что не ушла бы по собственной воле, хотя и не спала уже несколько дней. Трей не знал, Алан оставил его вместо себя потому, что доверял ему или потому, что просто не было выбора. В любом случае, ему было почти все равно. Ребенок заплакал. Трей занервничал и взял ее на руки. Прижал к себе извивающийся кулек. Это получилось у него совершенно естественно. Она была крупнее своего брата, но все равно очень маленькая. Он посмотрел ей в лицо, запоминая длинные ресницы, искривленные губки. Она причинила Дженсену боль, очень много боли, но она ничего не сделала Трею, и он внезапно обнаружил, что улыбается ей. Улыбался он и тогда, когда ее глазки открылись и расфокусированным взглядом уставились прямо на него. Трей прижал ее крепче, начал шептать ей на ушко всякую чепуху. Он вдыхал ее младенческий запах, убаюкивал малышку, и когда та затихла, его улыбка стала еще шире. * Дженсен спал, и Джаред оставил его в покое. Ненадолго – Дженсена никогда надолго не оставляли одного. К нему постоянно приходили члены его семьи, Джефф и Сэм. И Джаред уже подумывал, не составить ли ему график посещений, чтобы он хоть иногда мог побыть наедине со своим бойфрендом. Но, похоже, в ближайшее время эта ситуация не исправится. По крайней мере, пока Дженсен не встанет снова на ноги. Но и тогда все будут хлопотать вокруг детей. Впрочем, как вынужден был признать Джаред, это будет неплохо. Последний раз, когда Джаред видел малышей, он был поражен, какими они были маленькими, особенно мальчик. Но и девочка казалась слишком хрупкой и нежной в его гигантских неуклюжих ладонях. Как он мог даже надеяться на то, что сможет заботиться о таком крошечном существе, не причинив ей вреда? Он будет стараться, он обязательно будет стараться, но он никак не мог избавиться от мысли, что не справится с ролью родителя. Джаред Падалеки – отец! Он скучал по собственному отцу так, как не тосковал даже сразу после его смерти, когда очень разочаровал горюющую мать и вывел из терпения брата. Он бы нашел способ позвонить матери, попросить у нее совета, если бы думал, что это ему не станет от этого хуже. Черт возьми, откуда ему хоть что-то знать о воспитании детей? Шагнув на крыльцо, Джаред сразу же посмотрел на деревья. Ветерок невинно пошевелил листьями, и это движение показалось парню угрожающим. Даже в это время года на деревьях хватало оставшихся листьев, чтобы скрыть кого-нибудь. Ему необходимо было найти Сэма. Он должен был узнать, почему Сэм считал Джека опасным для них. * Алан устал. Разрываясь между женой, которая не желала ложиться в кровать, сыновьями, которые вовсе не были такими сильными, какими себя воображали, и внуками, нуждающимися в круглосуточном наблюдении, он внезапно понял, что уже не молод. Не то, чтобы он тешил себя иллюзиями относительно своего возраста. Он задумался, когда все пошло наперекосяк, когда он впервые почувствовал, что смертен? И понял, что все возвращалось к нападению на Дженсена. К несчастью, которое превратило его сына в жертву и ввергло его семью в кошмар. Кошмар, который наконец-то мог закончиться, как дурной сон. Дети – его внуки – были прелестны. Он не мог обвинять кого-то в их появлении, также как нельзя было возлагать на кого-то вину за рождение малышей, которых он впервые видел на руках Донны несколько десятков лет назад. Он снова вспомнил суды и апелляции. Вспомнил обреченность, с которой безуспешно пытался бороться. Знание, что он уступает Дженсена системе, которую не понимал, и о которой прежде даже особо не задумывался. Поскольку лично его она никогда не затрагивала. Когда Алан попрощался со своим сыном и бросил на него последний взгляд, прежде чем того увели, он был твердо уверен, что это начало конца. Вся семья словно распадалась от напряжения. Донна, такая сильная, полная жизни, подсела на лекарства, помогавшие ей бороться с депрессией. А Джозеф завел какие-то тайны и начал отдаляться от них. Алан тогда не верил, что возможен возврат к прошлому… Он улыбнулся. Просто хотел показать, что он знает. Алан ополоснул кофейную чашку, кофеин поможет ему продержаться еще несколько часов без сна, и пошел обратно к больничному домику, из которого уже вывезли почти все медицинское оборудование, к своим внукам. Он оставлял Трея с ними, но больше он не мог на него рассчитывать. Впрочем, Алан наверняка не слишком долго пробудет в одиночестве. Скоро подойдет Донна: он не сомневался, что та завела будильник, когда, уступая его просьбам, ложилась спать. Он схватил упаковку памперсов из объемной стопки, которую уже должны были упаковать для переезда, и как можно быстрее побежал по скользкой, промерзшей земле. Джефф собирался разрешить перевезти детей попозже, по крайней мере, чтобы Дженсен имел возможность за ними приглядывать. И тогда больничный домик опустеет… ну, пока какой-нибудь бедолага не попадет в отчаянное положение и не спрячется среди этих деревьев. Алану же нисколько не будет жаль оставить этот мрачный лес позади. Прошло два дня после операции, а Дженсен все еще не видел своих детей. Единственный, кстати, кто их не видел. Он был слишком слаб, чтобы прийти к ним. А Джефф и думать не хотел о том, чтобы разрешить малышам покинуть теплые и насыщенные кислородом кувезы ради даже короткого путешествия. Зайдя в комнату, Алан нахмурился. Трея в ней не было. И хотя в комнате было тихо и, на первый взгляд, все в порядке, Алан занервничал. И только пройдя дальше, Алан осознал: там не было не только Трея. * - Ну почему ты так уверен, что он направляется сюда? - Я и не уверен. - Тогда почему…? - А ты хочешь рискнуть? Я, например, ни хрена не хочу. - Но Джен не готов к поездке, и дети… Сэм подошел совсем близко к Джареду: - А ты предпочтешь, чтобы они снова заполучили Дженсена? Ты думаешь, они дадут ему передышку? Да ни хрена. Они потащат его в лабораторию и разрежут его, чтобы посмотреть, почему он все-таки остался в живых. А затем привяжут его к постели, чтобы какие-нибудь ублюдки трахали его. Ты этого хочешь? - Но дети… они же могут быть и твоими. Разве ты не хочешь для них самого лучшего? - Самое лучшее для них сейчас – быть в безопасности. Их прервал паникующий крик Алана: - Вы не видели Трея? Джаред покачал головой, а Сэм спросил: - Что он натворил? Алан дико озирался, как будто что-то должно было появиться рядом только по его велению: - Один малыш пропал. Трей… Трей мог забрать ее…. Куда-то. - Куда-то? Что, бля, значит – куда-то? Как ты вообще мог оставить его с детьми? Алан отшатнулся, словно слова ударили его. Сэм положил руку на плечо Джареда, удерживая парня: - Сейчас не время для разборок. Он не мог уйти далеко. Мальчишка, наверное, даже не знает, что мы уже ищем его. Сэм послал всех на поиски. Туда, куда мог бы, по их мнению, податься Трей. Через десять минут бесплодных поисков Джаред понял, что должен рассказать Дженсену обо всем, тот должен знать, что случилось.