Доживём до понедельника

Как и всякий работающий 5/2 человек, Андрей Андреевич Замай очень уважал пятницу. Как директор питерской школы, пусть небольшой, но требующей неусыпного контроля и внимания, пятницу он не только уважал, но и любил всем своим сердцем. Кроме пятницы Андрей любил футбол, своё удобное продавленное кресло и бутылочку хорошего пива только что из холодильника - именно так Замай отмечал начало своих законных выходных, когда он переставал быть Андреем Андреевичем, директором муниципальной школы #1703, и становился просто Андреем: Андрей, ужин готов, ну сколько можно тебя ждать, пойдём за стол, еда стынет; Андрей, я просил тебя не раскидывать свои грязные носки, господибожетымой, неужели так сложно сложить; Андрей, только без засосов, завтра уроки, ну Андрей, я же просил... О боже, сделай так ещё раз! Чего Замай не любил, так это сплетни. Но коль скоро его угораздило влюбиться в Юру (любовь зла, полюбишь и Дудя, как глубокомысленно изрёк Мирон), Андрей, сам того не желая, был в курсе всего, что происходило в школе, а иногда и за её пределами. Нет, как директор, он, безусловно, должен был знать многое о своих учениках, их родителях и преподавательском коллективе, но это многое явно не включало в себя "судя по Инстаграму, Голубин расстался с Алесей, как бы узнать, что там у них произошло на этот раз?" и "у Галата родители снова поругались, говорят, вот нутром чую - разведутся, как пить дать разведутся". Вот и сейчас не успел Замай зайти в школу и поздороваться с охранником Никитой, как на него буквально налетел Юра и зачастил: - Ты просто не представляешь, что я узнал! Замай мрачно воззрился на него. - Ну? - по своему личному опыту Андрей знал, что лучше дать Юре излить свои "потрясающие новости" сразу, чем заставлять его терпеть до вечера, когда неудержимый поток свежих сплетен и слухов обрушится на усталую голову Замая в необъятном количестве. Дудь чуть ли не подпрыгивал от предвкушения реакции Андрея на сенсацию, у него прямо щёки раскраснелись от восторга. Замай даже залюбовался им таким - живым, с горящими глазами и практически дрожащим от нетерпения. Потом словил понимающий и немного насмешливый взгляд Никиты и тут же посуровел. Не хватало ещё потерять долгими годами выпестованный образ тирана и деспота. - Голубин снова сошёлся с Кафельниковой! У неё в Инстаграме выложено селфи, и видно клетчатый плед на диване, а точно такой плед дома у Глеба, могу найти фото с его странички и показать. - Не нужно, - отказался Андрей. - Я безумно счастлив за них, Юра. Я могу идти? Но Дудь схватил его за руку, заставляя остановиться. - Это ещё не всё! Там целый любовный треугольник, похоже, намечается! Катя Ли из 10В... Замай почувствовал, как начинает болеть голова, а ведь рабочий день ещё даже не начался. Иногда Юра переоценивал его способность фильтровать ненужную информацию и абстрагироваться от потока льющихся целый день новостей. Андрей мягко, но настойчиво взял Юру за плечи и слегка сжал, привлекая к себе внимание. - Юр, давай потом, ладно? У меня дел выше крыши, мне максимально не интересно, у кого какие там любовные треугольники и другие геометрические фигуры. Дудь разом весь поник и даже будто стал меньше ростом, ссутулившись. - Ладно... - обиженно произнёс он, и Замай привычно ощутил укол вины. Ну не мог он смотреть на грустного Юру, физически не мог! - Хочешь, сегодня ты выберешь фильм на вечер? Юра просиял, кивнул и тут же умчался в класс - прозвенел звонок на первый урок. Замай мечтательно посмотрел ему вслед, снова поймал ухмылку Никиты, свёл брови, а потом улыбнулся. Разве не удивительно, что взгляд на одного человека может заставить сердце пропустить удар? Разве не удивительно, как с одним человеком можно говорить бесконечно - обо всём и ни о чём? Разве не удивительно, как один человек заставляет улыбаться, пока не заболят щёки? Эти взгляды - особенные. Эти разговоры - особенные. Этот человек - особенный. Эх, к чёрту образ тирана и деспота! Андрей прошёл в свой кабинет мимо пустующего кресла секретарши, Сони как обычно на месте не было. Замай недовольно поджал губы, но в глубине души был рад не сталкиваться с Грезе с утра пораньше. Почему-то всегда при виде её светлых, водянистых и как будто пустых глаз у него портилось настроение. А сейчас перед глазами стояла яркая юрина улыбка, и ему страсть как не хотелось, чтобы что-то испортило ему день. В конце концов сегодня же пятница! Конец недели! Что плохого может случиться в такой замечательный день, как пятница? Решительно ничего! Хлопнула дверь, Замай услышал лёгкую дробь каблучков, а затем в дверь постучали и, не дождавшись его разрешения, в кабинет ворвалась Софья. Уже по её лицу Андрей Андреевич понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Наступил конец света, школу штурмует отряд зомби, а на Дворцовую площадь высадились инопланетяне. Как минимум что-то одно из этого должно было произойти, потому что глаза Сони значительно опережали остальное сонино лицо. Когда секретарша вбежала в кабинет (впереди маячили светлые глаза, над глазами вздымалась взъерошенная прядь волос, а где-то позади мотались остальные части сонечкиного тела), Андрей внутренне напрягся и приготовился к худшему. Потому что именно с таким лицом Грезе обычно появлялась, когда несла ВЕСТЬ. И весть эта была либо ПЛОХАЯ, либо ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ. Третьего варианта не предлагалось. Андрей понятия не имел, отчего до сих пор не уволил Соню. По сути, секретарша ему вовсе была не нужна, Семнашка была крошечной муниципальной школой на 500 человек, которую бог весть почему не закрыли, когда район стал разрастаться и застраиваться жилыми комплексами и прочей инфраструктурой. Замай пришёл в неё пять лет назад, когда директором ещё был его старый друг Сашка Тимарцев, работал сначала учителем физики, нарабатывал опыт после педа, присматривался к школьной системе - и всё больше разочаровывался. Не так, не так он представлял себе педагогический мир. Вся эта бумажная волокита, отчёты, выматывающая бюрократия - кому это нужно? Андрей частенько приходил к Саше - тогда ещё, конечно, Александру Владимировичу - и жаловался на тупость и бездушность учебного процесса. - Ну вот скажи мне, Санёк, кому нужны кучи этих бумажек? Вместо того, чтобы сосредоточиться на том, как сделать урок более информативным и интересным, я должен писать очередной отчёт. Преподавательская деятельность загнана в рамки со всех сторон, шаг влево, шаг вправо - расстрел на месте за невыполнение ФГОСа. А учебники - тьфу! Каждый год выпускают разные списки допустимых учебников, то одно им не понравится, то другое, и в каждом разная информация и в каждом - куча опечаток и немыслимых, логически неверных упражнений. Где мы окажемся с таким образованием через несколько лет, Саша? Насколько бóльшими идиотами станет наша молодёжь после очередной реформы? Тимарцев горестно качал головой, подливал Андрею "ещё по чуть-чуть", а через несколько лет открыл свой ресторан, забрал Хованского, неустанно трудившегося на кухне Семнашки, и свалил тяжёлое директорское бремя на плечи Замая. Тот с удовольствием взял бразды правления школой в свои недрогнувшие руки вместе с преподавательским коллективом, недостатком финансирования и прочими проблемами, с которыми Андрей неутомимо боролся вот уже три года. Вместе с остальным школьным составом осталась и Сонечка Грезе, и Замай просто не находил в себе силы и - если честно - смелости уволить её. Софья имела нюх на неприятности и потрясающую способность появляться в ненужное время в ненужном месте, подслушивать, подмечать, а затем разносить сплетни и скандалы по всей школе, нередко подрывая весь рабочий процесс и портя дружелюбную атмосферу в коллективе. Соня обожала ссоры и склоки, впитывала негативные эмоции, как губка, и, казалось, приходила в необычайно хорошее расположение духа, если у кого-то рядом вдруг случалось горе. Словно упырица Грезе плела интриги и затем наслаждалась чужими несчастьями. Замай порой думал, что если бы Соня жила пару веков назад, то она бы обязательно приходила на каждую показательную публичную казнь, чтобы вдоволь напитаться людскими переживаниями. Вот и сейчас Софья с каким-то остервенелым предвкушением положила на стол конверт с официальной печатью министерства образования: - Вам письмо из РОНО, - пропела сладким голосом и застыла перед столом, впившись взглядом в директора, готовясь подмечать каждую эмоцию на его лице. Андрей с нехорошим предчувствием вскрыл конверт, прочитал извещение и помертвел. Уж лучше бы на школу напали зомби... С минуту посидев неподвижно, он поднял усталый взгляд на секретаршу и сказал: - Софья, будьте добры, сообщите персоналу о внеплановой встрече в учительской. Пускай на перемене все соберутся там. Потом принесите мне отчёт успеваемости учащихся за эту четверть и список отсутствующих. Грезе кивнула и тут же испарилась - недобрые вести не терпят отлагательств.

***

- По какому случаю сбор? - жизнерадостно спросил историк Олег Вадимович, грациозно открывая дверь учительской ногой, так как в руках он держал стакан кофе и пирожок. Дудь жадно уставился на дымящуюся чашку и сглотнул - сам он в буфет заскочить не успел и теперь невыносимо страдал без утренней дозы кофеина. Замай терпеливо дождался, пока все усядутся на свои места и замолчат, и только после установившейся тишины сообщил: - К нам едет проверяющий из РОНО. По учительской пронеслись недоумённые перешептывания. Мирон переглянулся с Порчи и хмыкнул: - Ну, вы прям как в произведении Гоголя, Андрей Андреевич: к нам едет ревизор! Замай не поддержал шутку, в упор поглядел на Мирона и покачал головой. Тот тут же перестал улыбаться, понимая, что дело, видимо, совсем плохо. - Ничего не понимаю... - протянул Юра. - Они же уже приходили с плановой проверкой в прошлом году. Чего им ещё надо? Замай тяжело вздохнул, помял переносицу указательным и большим и объяснил: - На школу подали жалобу. Это сообщение произвело эффект взорвавшейся бомбы. Женская часть педсостава ахнула, мужская - тихо выматерилась сквозь зубы. - По какому вопросу жалоба? - спросил Порчи с ужасающим акцентом, особенно проявляющимся в моменты сильного волнения. Замай покачал головой: - С этим я разберусь. Всё, что вам нужно знать, это то, что нас застали врасплох и совсем не дают времени на подготовку. Проверяющий придёт в понедельник. Взволнованные перешептывания превратились в возмущённые, учителя хмурились и пытались сообразить, как выходить из сложившейся внештатной ситуации, да ещё за такой короткий срок. Ещё никогда не было такого, что на их милую маленькую Семнашку писали жалобы. Скорее всего, произошла какая-то ошибка! Их школа славилась сильным преподавательским составом и уверенными стабильными победами на городских олимпиадах. Не было никаких происшествий, которые могли бы запятнать её честь. Замай устало помассировал виски, резко заболела голова. Вот тебе и пятница... - Пожалуйста, проинформируйте учеников, что в понедельник для школы будет важный день. Вы знаете, что нужно делать. Будем считать, что это обычная плановая проверка, а все детали я возьму на себя. Андрей видел, с какой тревогой на него смотрел Юра, и успокаивающе улыбнулся ему, но тот только сильнее нахмурился, нисколько не поверив в напускную весёлость. - Уведомите Никиту, чтобы он не пил по крайней мере в воскресенье и чтобы в кои веки надел форму, а не футболку со Звёздными Войнами. Раздались нервные смешки, и учителя цепочкой потянулись из учительской на уроки. - Мирон Янович, задержитесь, - позвал Замай и приготовился к худшей части разговора. Мирон настороженно бросил на него взгляд, но благоразумно промолчал, дожидаясь, пока уйдёт последний учитель. Щёлкнул замок в двери, кабинет опустел. Замай молчал. - Андрей, ну что? Что происходит? - не выдержал Мирон, потеряв терпение. - Неужели всё так плохо, что ты теперь сидишь тут с похоронным видом? - Жалобу подали не только на школу, Мирон. Она была написана персонально на тебя. Андрей смотрел, как каменеет челюсть на лице Фёдорова, как леденеют светлые глаза. Мирон явно не ожидал такого и теперь судорожно пытался понять, что происходит и где он мог накосячить. Сбитый с толку Мирон - Андрею не часто доводилось видеть такое... - Предмет жалобы? - отрывисто спросил Фёдоров. Замай поморщился, ему не хотелось даже вслух произносить написанную чушь. Но Мирон стоял, вопросительно выгнув бровь, а значит, отвечать все-таки надо было. - Неэтичное поведение, подрывающее нормы морали в целом и порочащее репутацию педагога в частности. У Мирона вытянулось лицо. - Чего, блядь? Андрей, это шутка такая? Ты сейчас пошутил так неудачно, да? Замай пожал плечами и неопределённо махнул рукой в сторону письма в конверте. - Жалобу подал наш ученик. Имя, разумеется, не названо, но, может быть, у тебя есть какие-то предположения? Фёдоров на секунду задумался, а потом его лицо озарила догадка и он прошептал почти восхищённо: - Вот же крысёныш... Замай встрепенулся и практически пролаял: - Кто? Ну?! Мирон неверяще покачал головой и объяснил: - Василенко. Замай пожевал губу, вспоминая. Небольшой рост, смазливая внешность, вечно таскался за Мироном с какими-то тетрадками. Точно! - Денис? Мирон кивнул. Ноздри его хищно трепетали, и Замай видел, что Фёдоров в ярости. Что же между ними могло произойти? Только не... - Мирон, ты же не... Не совратил его? Тот сверкнул глазами и гневно фыркнул: - Андрей, ты в своём уме? Я к нему и пальцем не прикоснулся, именно поэтому он и накатал эту бумажонку. - В смысле? - у Замая словно гора с плеч свалилась. Он безоговорочно доверял Мирону, и если тот говорил, что ничего не было, значит, так оно и было. Но тогда Андрей решительно ничего не понимал. - Василенко почему-то рассчитывал, что я с каких-то хуёв помогу ему напечатать его стихи, которые он таскал мне охапками. Мол, Мирон Янович, вы же печатались, у вас же есть сборник, положительные отзывы критиков, помогите мне, я - талант, я - поэт, - Мирон тонким голосом передразнил бывшего ученика, и Замай против воли улыбнулся - вышло очень похоже. - Ну а я что? Почему я должен кого-то по блату приводить и печатать? Ладно бы стихи были хорошие, ну так говно полное, Андрей! Замай снова помял переносицу. Ладно, дело начало проясняться, хоть и непонятно, что в конце концов с этим делать. Хорошо ещё эти грязные инсинуации не имели под собой никакой почвы. И на том спасибо. - Всё равно не понимаю, почему он жалобу пошёл писать? Неужели так из-за отказа расстроился? Да ещё выдумал какое-то совращение. Бред какой-то, ты же не давал повода, да? По спине пробежал холодок, когда в ответ Замай услышал только гробовое молчание. Он поднял глаза на Фёдорова. Тот смотрел в сторону. - Ведь так, Мирон? - с нажимом повторил Андрей. - Ты же не давал повода? Мирон помолчал, а потом с неохотой ответил: - Ну, мы, может, пару раз встретились вне школы. Пару раз сходили в кино... Выпили, было дело... У Замая упало сердце. Пиздец в квадрате. Час от часу не легче... - Ты рехнулся, Мирон? Нет, ты мне скажи, ты совсем ебанутый или как? Я тебя сколько раз предупреждал: не заводи личных отношений с учениками! Не давай повода! Сугубо деловые отношения, никакой дружбы! Ты посмотри, в какое время мы живём! Нынче школьники все знают свои права, чуть что им не так, сразу декларацией по правам ребёнка тычут, судом грозят. Все юридически подкованы, зато про свои обязанности никто ничего не слышал. Все им должны, только они никому и ничего! Мирон, ты понимаешь, как ты подставил себя? Как подставил меня, школу? Фёдоров побледнел, но смотрел твёрдо и уверенно. - Я с этим щенком ничего не делал. Он первый полез, я сразу оборвал все контакты. Сказал, что ничего не будет. Он вроде понял, но потом пришёл со своей графоманией и давай меня упрашивать: помоги, да помоги. Я отказал. Ну, он, видать, отомстить решил. И главное, слился так по-тихому, документы из школы летом забрал. Гадёныш... Замай внезапно расслабился. Самого страшного не произошло - это главное, а с остальным они справятся. По крайней мере, он на это надеялся. - Кто проверяющий? - внезапно поинтересовался Мирон. Замай в упор посмотрел на него: - Угадай с трёх раз. Фёдоров спал с лица. Только что успокоившийся, он снова завёлся и сжал пальцы так, что они захрустели. - Хинтер, - не спросил - выплюнул. Замай кивнул. - Знал Дениска, куда и кому жалобу писать. Хинтер только того и ждёт, ему только дай повод. - Что такого случилось у вас с Дмитрием, что он вот уже который год нас в покое не оставит? - без особой надежды на ответ спросил Андрей и почти физически почувствовал, как напрягся Мирон. - А это, Замай, уж извини, но только моё дело, - холодно отозвался он. Андрей кивнул и раскрыл журнал посещаемости учащихся. Бегло просмотрел его и раздражённо цокнул: - Вот скажи мне, Мирон, как получилось так, что за два месяца учёбы Геннадий Фарафонов пропустил уже три недели? И всё по болезни, ты глянь! Что ж он болезный-то такой? А потом придётся снова догонять одноклассников с репетиторами и дополнительными занятиями. А ведь парнишка не глупый, если бы не пропускал столько, был бы медалистом, а так только и делает, что догоняет класс и закрывает пропуски. Мирон хмыкнул и уже у двери обернулся: - Андрей, делать-то что будем? Замай помолчал, глядя на него, а потом тихо ответил: - Доживём до понедельника, а там посмотрим...