Губы к рукам - вечная пленница

«Половина долга… Может, здесь есть какой-то подвох. У бандитов ничего просто не бывает, но это же половина! Дурацкий Чёрный круг». Зеленоглазая обхватывает себя руками, смотря куда угодно, только бы не на это «каменное изваяние» в лице наследника крови Костеллано. Что может быть опаснее его предложений? Только их исполнение.  — Чего замерла? Я не жду твоего соглашения, можешь не стараться искать лучшего выхода, придётся побыть актрисой, детка. Идём, тебе нужно переодеться, — вальяжной походкой парень направился к выходу, но не услышав за собой никакого движения, недовольно повернулся к Флоре, которая, кажется, и не собиралась никуда идти, стоя на месте и слегка опираясь на книжный шкаф. Он закатил глаза. Ну, вот опять, что за упрямство в этой девочке, такой безвольной на вид. — Мне тебя донести до твоей комнаты? Могу помочь и раздеться заодно.  — Не перетруждайте себя, господин Костеллано, — щеки сразу заливает краской, и Флора шустренько, чуть оттолкнувшись от шкафа, шагает за ним. На кровать падают пара пакетов из элитных итальянских бутиков, что так учтиво выбрала по размеру, который, в принципе, должен подойти, Блум. Рыжеволосая, яркая девушка, достаточно давно у него работающая. Огрон выжидающе впивается в девушку взглядом, встав напротив её хрупкой фигурки. Кивает на одежду, спрятанную в картонных свёртках, и складывает руки на груди. Флора протягивает к светло-розовому и самому большому руки, с недовольством во взгляде уставившись вдруг в Огрона.  — Выйдете! — строго требует Флора, хмуря брови. Ну да, чего он там не видел. Она сама расхаживает в одной, не очень-то и длинной маечке перед ним, будто специально на показ свои стройные ноги показывает, с ярко выраженными острыми коленками. И Огрон уже сам начал ловить себя за частым посматриванием на эти ножки. Мафиози тяжело выдыхает, но оставляет её в комнате одну. Если бы не это чёртово собрание, он бы точно не вышел просто так. Повалил бы на эту мягкую пастель, подмял бы под себя, нависая сверху. Заставил бы смотреть ему в глаза, и от удовольствия выкрикивать его имя. Именно сейчас так хотелось услышать его из её уст. Долбаный Северный старик! Ждать Флору долго не пришлось, минут семь и она вышла, встав перед Огроном и смущённо сверля взглядом в полу дырку, пока он вовсю оценивающе обсматривал, как чёрное шелковое платье струилось по стройной фигуре, как тонкую талию обволакивала мягкая глянцевая ткань, бликующая при каждом попадании на неё даже малого комнатного света. Флора стала чуть выше за счёт туфлей лодочек на небольшом каблуке, лицо привычно обрамляли передние пряди, а остальные волосы были собраны в невысокий хвост на затылке. Мило. Даже слишком для жены «мафии». Огрон одобрительно мазнул напоследок по ней взглядом и отметил, что чёрный цвет этой девушке безумно подходит. И Блум не ошиблась с размером, платье подошло идеально. Сначала правда эта рыжеволосая удивлённо уставилась на него с немым вопросом в глазах, конечно, не каждый день глава мафии просит подобрать красивое и самое дорогое платье примерно её размера, плюс туфли размера чьих-то босоножек, непонятно откуда взявшихся у её начальника. Благо она вовсе не глупа, осыпать вопросами не стала и просто выполнила просьбу. Спустившись на первый этаж, Огрон подошёл к двери и набрал код, а та, пеликнув, открылась и они вышли. Флора не смогла не прикрыть глаза от наслаждения, когда лёгкий холодок обдал кожу, заставляя пробежать мурашкам, а лёгкие наполнил свежий воздух вечерней улицы. Пахло безумно приятно чем-то хвойным. Это Флора помнила со своего побега, как и этот запах — дом Огрона находился рядом с небольшим лесом. Перед глазами смутно пролетали картинки того дня и лицо того полицейского, когда она уже почти выдохнула с облегчением, ожидая первой помощи и справедливого наказания для наследника Костеллано. Но всё вышло слишком несправедливо, хотя чего можно ожидать от полиции по отношению к мафии, когда по её городку давно ходили слухи о их тесном сотрудничестве. Многие в это верили, а многие нет, заступаясь и отстаивая честь защитников закона. Зато теперь она сама прекрасно узрела ошибки глупых людей, верящих в честолюбие этих городовых. Честно, в этом платье Флора чувствовала себя очень не комфортно, оно не было коротким, а она всё равно одёргивала его вниз, шла к огромной тачке и молилась не подвернуть ногу на этих каблуках, потому что шла она по идеально ровной плитке, выложенной впереди этого дома, и это выглядело бы до жути нелепо. Пока в мольбах считала до десяти, они уже подошли к машине. Цвет чернее чёрного, идеально отполированная и огромная, крыша этого автомобиля находилась уж слишком выше головы Флоры. Без бандитских пристрастий никуда. Дверь тачки со стороны водительского сидения открылась и из неё вышел молодой мужчина в строгом костюме, он поспешил подойти к пассажирскому месту и открыл Флоре дверь, пока сам Огрон уже сидел за рулём. «Благодарю» тихо сказала девушка и забралась внутрь. Дверь за ней закрылась. Она поморщила носик, во всех машинах всегда такие странно-пахнущие ароматизаторы. Здесь тоже был через чур навязчивый, резко забравшийся в лёгкие, что невольно появилось желание покашлять. Но образовавшуюся тишину было страшно нарушать, даже смотреть на мафиози было страшно, вернее было страшно быть пойманной на его рассматривании, поэтому Флора уставилась в окно, когда они тронулись с места и выехали через открывающиеся автоматом ворота. Машина резко свернула налево и Флора впечаталась в дверцу машины. Руку сразу начало слегка саднить неприятной болью. Зато теперь только прямая трасса и рёв мощного мотора. Так тщательно следя за видом, который сливался в одну смытую полосу, девушка удивленно посмотрела на свои ноги, почувствовав, как что-то легкое приземлилось на них. Ну, собственно это оказалась красная коробочка, бархатистая и небольшая, такая аккуратная.  — Надень. Ох уж этот голос. Самый зачаровывающий и бархатный, как это коробочка, которую в руках крутила зеленоглазая, и после его слов так неохотно откинув крышку этой тёмной «ракушки». Кольцо.  — Тебе нужно просто побыть там. Ни с кем не разговаривай, только если зададут вопросы, ты должна ответить.  — Хорошо. На пальце кольцо. Внутри плескаются разные чувства переживания за своё актерство. Она прекрасно знает, что в этом не очень. Зато Огрон слишком хорош. Совсем скоро машина остановилась у ресторана, о котором знала, наверное, каждая кошка в Италии. Популярность этого места зашкаливала, собственно, как и цены. Флора дёрнула ручку двери, вылезая, Костеллано тоже вышел и до слуха донёсся звук блокировки. Пару секунд глаза девушки смотрели на светлую вывеску с названием ресторана. Странно, что мафия собирается в таком месте. Тут же почти всегда много людей. Они же не закрывают его каждый раз в личном использовании. Девушка быстренько снова поправляет платье и перекидывает волосы, упавшие ей на плечи, за спину. Огрон стоит перед машиной, и она идёт к нему, зарабатывать, точнее отрабатывать свой долг. Она понимает, что он протягивает ей руку, дабы они выглядели реальной парой, но она действительно просто хочет взять его за руку, и уже протягивает свою ладошку.  — Флорочка, родная моя! — замирает и не верит до конца, когда слышит такой знакомый и родной голос, резко поворачивая голову в сторону, откуда он исходил.  — Папа, — ахает она, при виде её отца в его, такой привычной тёмно-серой курточке, не узнаёт его лицо, будто все эти дни он абсолютно голодал, щеки стали абсолютно впалые, под глазами залегли тёмные синяки, да и морщинок, кажется стало больше. Она судорожно выдыхает и ноги сами несут её нему. Он вытягивает руки перед собой, готовый обнять её, но Огрон кивком головы указывает охранникам у входа, и они встают стеной перед девушкой, когда оставалось пару шагов, и если бы не грёбанные каблуки, она бы добежала. Отец пытается отодвинуть одного охранника, но тот толкает его.  — Не трогайте его! — рычит она и поворачивает голову к Огрону, сначала с ненавистью в глазах, а потом с мольбой, когда слышит, как отец пытается выбраться из хватки двух этих «шкафов». Она лишь шевелит губами немое «пожалуйста», когда горячая, жгучая слеза одиноко полосит по щеке, оставляя за собой мокрый след.  — Отпустите его, — сам не понимая, почему, но он говорит это, смотря, как она кидается на шею к своему отцу, как целует его в щёку и утыкается в плечо.  — Девочка моя, что они с тобой сделали? Всё хорошо?  — Да. Что ты тут делаешь? — торопится спросить она, когда его шершавые пальцы стирают ей слезы.  — Один добрый полицейский сказал мне придти сюда, пообещал встречу с тобой. Не обманул, — тепло улыбается отец, — он поможет вытащить тебя отсюда, — шепчет ей на ухо, кода делает вид, что обнимает. Она не до конца понимает, что за полицейский, что вообще происходит. Сердце сжимается до физической боли, когда Флора отходит от отца, выдёргивая руки.  — Всё будет хорошо, пап, уходи, — тихо говорит она, уже сама вытирая слёзы. Чувствует, что не выдержит этого, а поэтому молниеносно отворачивается от Хитами и почти срывается на бег, слыша только цокот собственных каблуков, хватает за руку Огрона, наблюдающего за этой сценой до самого конца, говорит самое искреннее «спасибо» и тянет его к дверям ресторана. Хитами ничего не понимает. Что тут делает его дочь и во что её ввязывали эти Чернокруговцы. Он хотел остановить её, когда маленькие ладошки выскользнули из его рук, не пустить к этому страшному человеку и к этим людям, но перед ним вырастают два амбала, и он даже не рыпается. Она тут по его вине, и это терзает его совесть, съедает изнутри, отравляет кровь, страшно думать, что его девочка пережила из-за его ошибок. Почему они забрали её, ведь она совершенно не при чём. Злость на себя, на «Чёрный круг», как и ненависть — не дают спокойно спать, есть, жить. Его Флорочка не должна всё это переживать, и только желание увидеть её снова свободной, не загнанной в клетку этими дьяволами, улыбающейся и просто спокойной, только это заставляет его сердце продолжать качать кровь, а лёгкие принимать кислород. И пока он не спасёт свою дочь из лап этих грязных наркодиллеров — не успокоится. Тем более когда помощь предлагает очень полезный человек.  — Что он тут делает, — спрашивает слишком недовольно Огрон у Гантлоса, пока Флора отправилась в уборную привести себя снова в идеальный вид, насколько это возможно.  — Охрана уже выясняет, успокойся, — твёрдо произносит Гантлос, а потом с подозрением посмотрел на своего брата. Ничего вроде не изменилось, такой же отрешённый, злобный и истончающий жестокость. Но почему он не прогнал сразу этого «папашу», а позволил этой девчонке такую слабость, их же могли заметить. Как бестактно. Наконец девушка подходит к ним без всякого следа её душевного порыва. Не заметно ничего от недавней слёзной сцены. Она просто старалась держать себя в руках, насколько это было возможно. Они втроём входят в главный зал. На окружающую обстановку Флоре сейчас далеко плевать. В голове всё спуталось, она с трудом сдерживает себя, лишь бы не начать по привычке грызть ногти от переживания. Она так устала. И от мыслей, вьющихся, словно рой, в своей голове, она даже не замечает, как они идут по менее освещённому коридорчику и проходят его до конца. Там лестница вниз. На стенах картины, которые она даже не старается разглядеть. Гантлос стучит по двери, к которой они подошли, и она открывается, впуская их в помещение с более слабым освещением. Отдельный зал для бандитов? Впечатляет.  — Ну здравствуй, молодой наследник золотой крови, — выделяя своё обращение, тянет пожилой мужчина, вставая из-за стола, к которому они подошли, — где твоя пунктуальность, опаздываешь? — Северному королю хочется добавить презирательное «щенок».  — Извините нас за опоздание, — произносит Гантлос, зная, что его братец ни за что не скажет этого. Они пожимают руки. Северный не знает, кто Флора, окидывая её сальным взглядом. Она решила, что ей просто показалось и постаралась мило улыбнуться.  — Здравствуйте, господин, — девушка желает показать свою воспитанность, чуть поклонившись ему.  — Что за милое создание, — у него, по-видимому, привычка тянуть слова, и Огрона это всегда раздражало, но сейчас особенно сильно, — как твоё имя?  — Флора, — прежде, чем ответить, она слегка покосилась на Огрона. Какой-то он очень злой, может, из-за того, что она чуть всё не сорвала и они опоздали, благодаря ей. Как рас-таки Гантлос заметил этот похотливый взгляд старика и он уверен, Огрон тоже. Все садятся за столик и мужчина с проседью в волосах продолжает:  — Очень прекрасное имя, в честь богини весны, — его тонкие губы растягиваются в улыбке. Ганлос пытается не засмеяться, представляя лицо этого старика, когда ему совсем ничего не обломится, и потому Огрон усмехается, даже не скрывая.  — Здравствуй, Диаспро, давно не виделись, — сказал Огрон девушке, которая тоже, видимо опоздала, или просто отходила в уборную. Такая красивая, светловолосая и в шикарнейшем красном платье. Аккуратные локоны, красивый вечерний макияж и утонченные черты лица. Но почему в голосе парня слышалась такая явная насмешка. Кто эта девушка?  — Да, я наслышан, что вы пересекались, пока Диаспро была на южной стороне. Собственно не для кого не секрет, что этот вечер я попросил организовать, чтобы сделать предложение главе «Черного круга» о помолвке с моей дочерью, — глава Севера перевел наконец-то взгляд с Флоры на Огрона. Самодовольный старик.  — Весьма заманчивое предложение, — отшучивается Думан, сидящий чуть дальше, — но у нас уже есть леди семьи Костеллано. Мой брат уже женат на этой прекрасной девушке, — он рукой указывает на Флору. Повисает молчание. Диаспро с искренним удивлением и неподдельным сожалением смотрит на Огрона, не моргая. И задаёт вопрос, разъярённым голосом:  — И когда успели сделать церемонию, что о ней никто не знал, — она смотрит на Флору с презрением. Зеленоглазая не понимает её ненависти к ней, она кожей чувствует, как раздражает эту красотку и что она готова ей буквально голову откусить, ну, она так смотрела злобно.  — А я не люблю всю эту шумиху, поэтому мы решили сделать церемонию только для близких, это же очень важно, чужие не должны лезть в нашу семью, — отвечает Флора. Да, вопрос был не ей. Да, она чувствует, как Огрон недоволен, что она влезла, когда не просили. Но у Флоры тоже есть гордость, она не хочет выглядеть украшением тут, которое можно запугать и не обращать на него вообще внимания. Этим вечером она жена мафии. Хоть и чувствует, что наказание за это неизбежно.