Клетка

      Боль бывает разная. Иногда она селится в укромном уголке организма и донимает, не давая продохнуть и сосредоточиться на чем-то другом, отвлечься от нее. Иногда она волнами проходит по всему телу, не позволяя понять, что болит и что теперь с этим делать. Но страшнее всего не физическая боль. Самое страшное, когда болит душа. Когда кажется, что сердце разрывается на части, когда глаза перестают видеть свет и мир превращается в черно-белую картинку. И эту боль не вытравить лекарствами, не заглушить алкоголем или наркотиками. От нее нет спасения. Она с тобой всегда, и со временем ты просто привыкаешь к ней, переставая реагировать на постоянное ноющее чувство в груди от опустошенности и отчаяния. И никакая физическая боль не сравнится с ней. There's a look on your face I would like to knock out See the sin in your grin and the shape of your mouth       Песня поселилась в голове всерьез и надолго. Она, словно заезженная пластинка, звучала в разуме, выгоняя все остальные мысли, выжигая эмоции и боль. Обычно это раздражало, но не сегодня. Сейчас Виктория мысленно цеплялась за слова и монотонную мелодию, как за спасательный круг. Только бы не утонуть в пучине горечи и отчаяния. Только бы не сломаться, не повернуть назад, навстречу своей судьбе. Навстречу смерти.       Она остановилась около очередной подворотни, продолжая зажимать рукой кровоточащую рану. Боли она уже почти не чувствовала. Та ушла куда-то внутрь, и тенью глубоководного монстра скользила в глубине, готовая в любой момент вынырнуть на поверхность новой вспышкой. А сейчас ее тупая пульсация в шее просто давала ей знать, что она еще жива.       Такие простые и знакомые слова были последним рубежом перед окончательным погружением в безумие. Ее предали. Виктория привыкла к предательствам. Были случаи, когда она сама предавала, и уже равнодушно относилась к очередной подставе, просто рационально отмечая, что в ее «черном списке» появился еще один пункт. Но сейчас все было по-другому. Наверное, такое чувство было у нее только однажды, когда она, в восемь лет, внезапно осознала, что осталась одна. Когда ее родители просто не вернулись из очередной поездки. Плевать, что ей раз за разом психолог пыталась объяснить, что смерть не выбирают, и родители ни в чем не виноваты, просто оказавшись не в том месте, не в то время. И все равно, она считала, что ее предали самые родные для нее люди. Сейчас было то же самое, только умноженное в десятки раз, и вызывало...       .... боль. Острая, на грани потери сознания, она скрутила все тело, заставив Вона упасть на колени. И он понимал, что кровь ему не поможет. Сколько бы он не вливал ее в себя, боль не отступит, закручиваясь в тугой узел, вызывая спазмы, рассекая раскаленным клинком мозг. И после ее очередного приступа пришли пустота и отчаяние. Не в состоянии сосредоточиться, он все же поймал себя на мысли, что единственным якорем, не дающим ему погрузиться в этот жуткий омут чувств, были едва различимые слова незнакомой ему песни, эхом отдающиеся в голове. Они ранили страшнее оружия, заставляя его стонать от выворачивающей наизнанку душевной боли, не давая ему при этом потерять нить реальности.       Мир утратил краски, окрасившись в черно-белые тона. Окружающие звуки доносились до него, словно из-под толщи воды, и на их фоне он ясно слышал чужие, теряющиеся вдали дыхание и стук сердца. Такие знакомые, родные, и такие далекие, теперь недостижимые для него. В попытке не разорвать эту связь, он старался дышать в унисон едва различимому шелесту вдыхаемого воздуха, заставляя сердце биться в такт биению другого сердца, пульсация которого то затихала, то снова усиливалась. Он словно пытался выжить за двоих, не давая остановиться пульсу, стучащему у него под черепной коробкой. И эта песня.... Ее слова злили, ранили, но заставляли держаться в сознании, не утрачивать полностью контроль, не позволяли снова скатиться к уровню первобытного хищника, делящего мир на охотника и жертву. Вон в отчаянии сжал кулаки. Острые когти вонзились в ладони, вызвав слабое подобие той боли, что он сейчас испытывал. Ну, хоть что-то. Он почувствовал, как по фалангам сжатых пальцев потекло что-то горячее, и....       ..... на грязный тротуар противными влажными шлепками упало несколько капель крови. На автомате покопавшись в кармане, Виктория достала платок и попыталась зажать им рану. Ткань тут же окрасилась в красный.       Она с равнодушием подумала, что на запах свежей крови сейчас соберутся обращенные со всей округи, но на этот раз эта мысль не вызвала у нее никаких эмоций. Только констатация факта. Она или умрет или выживет. Пятьдесят на пятьдесят, третьего не дано. И не известно, чего ей хотелось больше. И хотелось ли вообще... All I want is to see you in terrible pain Though we won't ever meet I remember your name       «Чертова песня....»       Немного отдышавшись, девушка медленно пошла дальше по пустой улице, периодически останавливаясь, чтобы передохнуть. На тело накатывали волны слабости. От шума в ушах, переходящего в тонкий, предобморочный писк, она даже не слышала, что происходило вокруг. Задержавшись на перекрестке, она устало оперлась об остов сожженной машины. Виктория поймала себя на том, что больше не имеет никакого желания двигаться куда-нибудь дальше. Хотелось просто сесть тут же на асфальт и, сжавшись в комочек, замереть, стать маленькой, неприметной точкой, исчезнуть, раствориться в небытии.       Сжав кулаки, от чего ногти с болью впились в ладони, Виктория заставила себя оттолкнуться от корпуса машины и двинуться дальше. Каждый сделанный ею шаг увеличивал расстояние от того места, где ее в очередной раз предали и одновременно усиливал боль. А вслед за нею приходила злость. Слепая ярость, от которой хотелось убивать всех без разбора, голыми руками, впиваясь пальцами в податливую плоть, независимо от того, кто встретится ей по пути. И еще она чувствовала голод. Жажду крови, от которой ее выворачивало наизнанку, пылала каждая клеточка ее организма. И где-то краем рассудка, она понимала, что даже вся кровь этого мира не утолит ее жажду. Потому что на ее долю теперь осталось только....       ... одиночество. Вот и все, что теперь осталось Вону. Холодное, безразличное ко всему и бесстрастное, как гигантский айсберг. Он с ужасом посмотрел на свои руки, испачканные кровью. Ее кровью. Потеки белесой жидкости смешивались с красным, от чего ладони были словно покрыты абстрактным рисунком. Ему нужна была кровь. Чтобы выжить, чтобы выбраться из этого незнакомого места, чтобы снова найти ее, чтобы выжила она. До Вона только сейчас начал доходить весь ужас сотворенного им. Он чуть было не убил Ви, и вместе с нею чуть было не убил себя. Нет... Не так... Он чуть было не убил себя, и не утащил за собой Ви. Но тогда они ушли бы вместе. Он бы не был одинок в своей смерти. А сейчас... Сейчас он не знал, что делать. Все варианты выхода из ситуации не дадут результата, при котором он смог бы спасти ее, кроме одного. Найти Ви. И одновременно Вон понимал, что искать ее сейчас бесполезно. Она этого не хочет. Или хочет? Он никак не мог разобраться, чьи чувства сейчас его обуревают. Чувства горечи, обиды, злости, отчаяния, одиночества и страха. Он боялся, и не за себя, а за нее.       Сделав глубокий вдох, он заставил себя встать и направиться к выходу. Ее нужно было найти, иначе....       ... она может умереть. Эта мысль уже несколько минут крутилась в голове Виктории, не давая ей принять хоть какое-нибудь рациональное решение. Кровотечение не прекращалось и она слабела. Платок, которым девушка зажимала рану, уже полностью промок от крови, а она никак не останавливалась. Can't believe you were once just like anyone else Тhen you grew and became like the devil himself       Проклятая песня не выходила из головы, вызывая злость. Заезженная пластинка, которая сводила с ума, выворачивала ее наизнанку, и, одновременно, давала силы двигаться дальше. Виктория шла уже на автомате, не осознавая, где находится и что происходит вокруг. Звучащая в голове мелодия рвалась наружу, и Виктория сама не заметила, как начала бормотать повторяющиеся в голове слова. Это помогало идти и не думать о том, что будет дальше. Как дальше существовать в мире, где она осталась одна. Кристально чистое чувство одиночества рвало душу на части, с методичностью мясника вскрывая ее самые потайные уголки и вызывая страхи, давно загнанные в подсознание. Страх горячей кровавой струйкой тек по венам. Сладкий, липкий, тягучий, на вкус, как малиновое повидло.       Повидло. Виктория облизнула сухие губы и натянуто улыбнулась. Есть хотелось все больше. В какой-то момент она оглянулась назад, обдумывая вариант, чтобы вернуться. Там, в том убежище, ее ждали еда и медикаменты. Там ее ждал Вон...       «Нет. Я не вернусь назад. Он предал меня. Я не вернусь», - девушка с трудом сфокусировалась на этой мысли, пытаясь отогнать от себя навязчивые слова. Pray to God I think of a nice thing to say But I don't think I can so fuck you anyway       Желудок скрутило от рези и Викторию вырвало остатками вчерашней пищи. Он резкого головокружения она чуть было не упала на тротуар, уцепившись в последний момент рукой за стену дома.       «Не падай! Стоять! Оставайся на ногах!» - панической внутренний голос заставил ее выпрямиться и сделать еще несколько шагов. Шагов....       .... в неизвестность. Вон сделал шаг за порог квартиры, куда его притащила Ви. Он не знал, где находится, сколько времени прошло с момента начала штурма здания корпорации. Он не знал, что с остальными членами его группы. Но сейчас это не имело значения. Его пугала неизвестность будущего. Впервые за его долгую жизнь он не знал, что делать. Охотник стоял в дверях и не решался двигаться дальше. Хотелось просто вернуться назад, к той злополучной кушетке, где он очнулся, свернуться на ней и замереть, вдыхая запах, оставленный Ви. И тогда, может быть, он хотя бы на мгновение почувствует, что все осталось как прежде. Она где-то рядом, сидит на полу, привалившись спиной. Достаточно просто протянуть руку, и нащупаешь пряди ее непослушных волос. И все будет хорошо. Все будет правильно, как должно быть.       Повинуясь своему внутреннему желанию, он обернулся и его взгляд уткнулся в кушетку, залитую кровью Ви. Вон тут же зажмурился, вновь осознавая что он натворил. Он совершил....       ... непоправимое. Вот что произошло в ее гребаной жизни. И как теперь жить дальше, Виктория не знала. А имело ли смысл жить?       Она подняла взгляд, с равнодушием наблюдая, как к ней приближается дикий. С негромким урчанием, он двигался на всех четырех конечностях, все еще не решаясь напасть, не понимая, обращена она уже или еще нет.       Девушка нащупала в кармане пистолет и медленно вытащила его. Действуя автоматически, проверила обойму. Шестнадцать патронов. Пятнадцать, если быть реалистом. Последний - ее. You`re a scum. You`re a scum and I hope that you know That the cracks in your smile are beginning to show       Продолжая напевать, она выстрелила, с удовлетворением наблюдая, как лопается череп стригоя. Четырнадцать патронов. И один - ее.       О том, что выстрел эхом прокатился по окрестностям, разрывая тишину безлюдных улиц, ее не волновало.       «Плевать! Пошло все к черту! Пусть все катятся в ад!» - Виктория не понимала, думала она об этом или кричала, выпуская, наконец, наружу все свое отчаяние. Упав на колени, она почувствовала, как по лицу потекли слезы. Девушка просто не понимала, что ей делать дальше и как жить. Ей нужно вернуться назад и позволить Вону закончить начатое. Этим и должно все закончиться. Иначе она не выдержит. Иначе она в один прекрасный момент поймет, что...       ... сходит с ума. Вон понимал, что он уже сходит с ума, не зная, как ему жить дальше и что делать.       Зажмурившись, охотник сделал глубокий вдох и шагнул за порог квартиры. Двигаться - это единственное, что он сейчас мог делать. Иначе он потеряет все. Медленно спускаясь вниз по ступенькам бесконечной, как ему показалось, лестницы, он не чувствовал ни боли, ни слабости. Только горечь одиночества.       «Я уничтожил все. Своими же руками. Убил надежду на будущее. Я - животное, монстр» - медленные, тягучие мысли погружали его все глубже и глубже в пучину отчаяния. Now the world needs to see that it's time you should go There's no light in your eyes and your brain is too slow       «Откуда он знает слова этой странной песни?» - сейчас они, как нельзя лучше, передавали все, что творилось у него в душе.       Вон поднял взгляд и с равнодушием отметил, что в соседнем переулке находятся живые. Что ж, он - монстр, а монстр не испытывает сожалений. Издав едва слышное урчание, он медленно двинулся в сторону источника звуков и сладкого запаха живой крови. Только сейчас он понял, как голоден. И этот голод он не утолит, хотя это не имело значения.       Он словно наблюдал со стороны, как, незаметно приблизившись к группе парней, разбиравших оставленную кем-то в подворотне машину на запчасти, кинулся к ближайшему мужчине, откручивающему колесо. Жертва, стоя на коленях спиной к нему, даже не заметила, как жало присосалось к шее. И только ощутив боль, парень заорал. Вокруг началась паника, но Вон продолжал оставаться безразличным ко всему. Не успело упасть на асфальт осушенное им тело, как он вцепился в его соседа, который в панике пытался вытащить из кобуры пистолет. Отточенным движением охотник откинул назад голову бедолаги, оголив горло, и впился в него жалом. Прозвучал выстрел и его щеку обожгла пуля, пролетевшая в миллиметре от головы. Вон поднял невидящий взгляд на стоящего перед ним и трясущегося от страха человека. Тот, нацелив на него оружие, пытался что-то выговорить дрожащими губами.       «Бесполезно. Уже ничего не имеет значения. Ни моя жизнь, ни его смерть», - мысли теперь были кристально ясными, и на фоне их звучала эта проклятая мелодия… Bet you sleep like a child with your thumb in your mouth I could creep up beside put a gun in your mouth       Усмехнувшись обожженными губами, Вон метнулся к парню, успевшему сделать только один выстрел. И пока тело его последней жертвы не обмякло в руках охотника, он неотрывно смотрел в его глаза, словно прося прощения. Он хотел, чтобы парень понял его. Ему нужно было примириться с собой, принять себя таким, какой он есть. Иначе… иначе он просто потеряет себя. Иначе все обернется….       … гибелью. Вот чем должна была закончиться вся ее история. Виктория и тогда это понимала, но старательно загоняла предательские мысли вглубь сознания. Надеялась, что все образуется.       «Не образуется, принцесса. В любой сказке про дракона выживает только он. Только наивные думают, что рыцарь спасет невинную деву. Когда рыцарь придет, спасать уже будет некого», - от этих мыслей девушка криво ухмыльнулась, отстраненно наблюдая, как из тьмы, отбрасываемой домом, к ней двигаются бледные тени. Слишком их много. Они слишком быстрые и на этот раз за ее спиной не будет стоять ее личный дракон, ее учитель, ее Вон. Makes me sick when I hear all the shit that you say So much crap coming out it must take you all day       Шепча набившие оскомину слова, она подняла пистолет, ожидая, когда твари подойдут ближе. Ошибаться ей нельзя. Ошибка – это смерть. Хотя это уже не имеет никакого значения.       С равнодушием Виктория отметила, что дикие остановились, не решаясь к ней подойти. Несколько их, раздраженно ворча, даже сделала несколько шагов назад, в спасительную тьму.       А потом из-за ее спины в стригоев ударили автоматные очереди. Фигуры существ дергались от попадающих в них пуль, как марионетки. Брызги белой крови летели во все стороны, заливая тротуар. С равнодушием девушка смотрела, как мимо нее проскользнули фигуры, одетые слишком странно и пестро для обычных военных. There's a space kept in hell with your name on the seat With a spike in the chair just to make it complete When you look at yourself do you see what I see If you do why the fuck are you looking at me       Это было последнее, за что Виктория попыталась зацепиться своим разумом, прежде чем начала оседать на землю.       - А я вам говорю, что она не заражена, я трижды проверил! – голос на грани сознания жужжал назойливым насекомым, от которого хотелось отмахнуться или натянуть посильнее на голову одеяло.       Вот одеяло действительно было, и Виктория старательно в него куталась, завернувшись почти с головой.       Мимо протопали чьи-то шаги.       «Люди. Охотники так не ходят», - отстраненно отметила про себя Виктория, прислушиваясь к разговору.       - Я бы на твоем месте не вел себя так беспечно, - прозвучал второй голос, так же громко и противно. – Посмотри на нее, она бледная, словно из нее всю кровь выкачали, - кто-то склонился над ней, обдавая щеку горячим прокуренным дыханием.       - Какой псих так громко орет над ухом, - сначала ей показалось, что она просто подумала об этом, но, судя по потому, что незнакомый голос затих, и склонившийся над ней незнакомец резко отпрянул, она все-таки произнесла это вслух.       - О! Очнулась, парни! – Виктория еще даже не увидела обладателя этого голоса, но уже явно испытывала к нему неприязнь. Продрав глаза, она попробовала сфокусировать зрение, но предметы вокруг никак не могли обрести четкость. Спустя несколько секунд она поняла, что причиной тому – полумрак помещения, в котором она находилась.       Девушка уселась на каком-то старом скрипучем не то диване, не то топчане, явно найденном на мусорке, и уставилась на говорящего. Напротив нее на высоком барном стуле сидел молодой парень. Худощавый, точнее – худой как скелет, с рыжей лохматой шевелюрой, россыпью веснушек на половину бледного лица и огромными очками с толстыми стеклами. Он настороженно наблюдал за нею, поглаживая лежащий на коленях дробовик. Из полумрака вынырнуло лицо второго парня, по всей видимости, обладателя прокуренного дыхания. Это был невысокий азиат, одетый в широкие штаны и толстовку по уличной моде. Виктория на автомате заметила на его шее татуировку, что указывало на его принадлежность к одной из уличных банд.       Где-то на периферии она заметила еще несколько человек, которые пока не решались приближаться.       - Эй…. – скорее просипела, чем сказала Виктория, - Где это я?       - Здесь вопросы задаем мы, - глубокомысленно сообщил ей рыжий парень и поправил на лице очки. Второй же, азиат, просто ухмыльнулся и протянул девушке пластиковый стаканчик.       «Вода», - про себя отметила Виктория, и тут же припала к нему губами. Пить хотелось неимоверно, и этой жидкости явно было недостаточно.       - Еще, - коротко сказала она, возвращая азиату уже пустой стаканчик. Тот просто покопался в стоящем неподалеку шкафу и кинул ей бутылку с водой.       Опустошив ее полностью, и отметив, что после этого она чувствовать себя стала на порядок лучше, Виктория откинулась на спинку дивана, скрестив на груди руки.       - Ты кто, и что делала на улице ночью? – очкарик, по всей видимости, решил поиграть в плохого-хорошего полицейского. Выглядел он, по крайней мере, весьма серьезно, но, при его внешности это вызывало только легкую улыбку.       - Я? – девушка задумалась, стоит ли им называть свое имя. Этих парней она не знала, и что они от нее хотели, могла только догадываться. Радовало только то, что она до сих пор жива и не связана. Хотя – это тоже не было бы для нее проблемой. Вон в ходе тренировок посвятил несколько уроков искусству освобождения от пут. «Вон. Проклятье, я снова про него думаю» - она поморщилась, словно от головной боли.       - Виктория, - она решила, что самый лучший способ не раскрывать свою личность, просто назвав свое полное имя. Говорить все еще было больно, и девушка инстинктивно пощупала тугую повязку на своей шее. - Я возвращалась домой, и вот…       - Тебя же укусили? – рыжий вопросительно склонил голову на бок, словно пытаясь разглядеть спрятанный под бинтами след укуса, - Но ты не заразилась. Как так?       - Не знаю, - Виктория снова потрогала повязку. Рассказывать об охотниках и обо всем, что произошло с нею за последнее время, она не хотела. Даже мысли об этом казались ей лишними. – Я действительно не знаю. Все было как в тумане. На меня напали, а потом я вырвалась и убежала.       - Эй, бро, - азиат хлопну по плечу очкарика, - Хватит досаждать девушке. Не видишь что ли, она от шока еще не отошла. Не заразилась – и ладно.       Рыжеволосый парень взлохматил и так торчащие во время стороны непослушные вихры и угрюмо уставился на девушку:       - Я Джастин, - помедлив, он протянул ей руку, которую она неуверенно пожала, - А это – Морита.       Азиат отвесил полушуточный поклон, и, повернувшись, махнул рукой остальным людям, все еще наблюдавшим за ними с безопасного расстояния. Помявшись, они подошли ближе. Взору Виктории предстала пара прыщавых подростков неопределенного возраста, представившихся как Роберт и Рикс. Таким можно было дать как тринадцать лет, так и все семнадцать. Немного в стороне топтался грузноватый парень, выглядящий чуть постарше, но при этом с каким-то детским выражением на лице. Таких она обычно называла емким словом «задрот». Сейчас его рыхлое тело было затянуто в военный камуфляж, который за счет того, что был на размер меньше, делал его похожим на раскрашенный шарик. Имя, точнее ник, которым он представился ей, прекрасно ему подходило: Пингвин. И что-то ей напоминало, но что, она никак не могла вспомнить.       - Где я? – Виктория осмотрелась по сторонам. Помещение больше напоминало заброшенный склад, чем какое-нибудь жилье. Оно было разделено длинными шкафами на секции, в одной из которых она и находилась. Поэтому сложно было сказать, что могло находиться в остальной его части.       - Это наше логово, - довольно заулыбался Морита, - Тут раньше грузы хранили, которые морем доставляют.       «Доки» - догадалась девушка. - «Поблизости не так много жилья, чтобы привлечь диких, и по воде проще от них скрыться».       - Скоро Мэтт придет, и будем думать, что с тобой делать, - серьезным тоном заявил Джастин. Он все так же держался настороженным и не сводил глаз с Виктории.       - Что за Мэтт? – девушка понимала, что она сейчас не в том положении, чтобы начать конфликтовать со своими спасителями. Слишком она была измучена после произошедшего с ней.       - Он самый старший в нашей группе и охотится обычно один, - пояснил ей Рикс, не обращая внимания на предостерегающие возгласы присутствующих.       - Так вы что, охотитесь на этих тварей? – начала догадываться Виктория. Девушка горько усмехнулась от мысли, что, не успев уйти от одних охотников, она оказалась в аналогичной компании. Только вот шансов на выживание у этих ребят было на много меньше.       - Да! – гордо ответил Пингвин, - Устраиваем сафари на кровососов.       Девушка опустила голову, пытаясь не выдавать мимикой, какие мысли ее сейчас обуревали: «Охотники! Чертовы охотники! И как меня угораздило наткнуться на этих любителей пострелять по условно живым мишеням?»       Утратив к ней интерес, или просто давая возможность отдохнуть, большая часть группы скрылась за перегородками, и она осталась только в компании нелюдимого Джастина. Тот продолжал расслабленно сидеть на своем высоком стуле, оперевшись на стену и прикрыв глаза, но девушка заметила, что иногда из-под опущенных ресниц он бросал в ее сторону настороженные взгляды.       Решив, что в любом случае, пока не появится этот загадочный Мэтт, ей все равно не дадут выйти за пределы огороженного пространства, она откинулась на подушки и прикрыла глаза. Нужно было обдумать положение, в котором она оказалась, и принять решение, как жить дальше. Пока она находилась на базе под руководством Вона, все было как-то просто и понятно: она не чувствовала себя одинокой и потерянной, веря, что в любой момент может на него положится. А теперь она даже не знала, как вести себя в новой компании. Впервые за свою жизнь она действительно не знала, что предпринять. Первым ее желанием было бежать из города. Собрать все сбережения, что остались у нее припрятанными по тайникам, и уехать. Куда угодно, хотя бы в ту же самую Канаду. Или, наоборот, в Мексику, в страну кактусов и текилы. Но сейчас это первоначальное решение не казалось ей таким уж верным. Но и возвращаться она сейчас не могла. На принятие решения просто не осталось сил. Хотелось просто плыть по течению, не думать, не чувствовать, ничего не желать.       Погрузившись в тягостные мысли, она сама не заметила, как снова задремала. Из сумбурного, полного неясных образов, сна, ее выдернули голоса. Видимо, обитающие тут люди не сильно беспокоились о том, что могут потревожить других. Услышав громкий гогот и приветственные реплики, которыми обменивались местные обитатели с новоприбывшим, Виктория поморщилась. Все-таки за время, проведенное на базе, она уже достаточно привыкла к окружающей ее тишине.       Внутренне подобравшись, она уселась на диване, завернувшись в одеяло, и настороженно вглядывалась в высокую фигуру, маячившую в проеме между перегородками. Пресловутый Мэтт, а это, по всей видимости, был именно он, о чем-то оживленно разговаривал с Джастином, очки которого поблескивали в лучах утреннего солнца, пробивающегося через пыльные, затянутые паутиной окна. Судя по тому, как очкарик несколько раз махнул в ее сторону рукой, говорили о ней.       Почему-то на душе стало тревожно. Натянув одеяло к самому подбородку, Виктория мысленно пожалела, что при ней нет сейчас ее пистолета. Его она либо тогда потеряла, либо, что более вероятно, он перекочевал к кому-то из ее спасителей. Очертания незнакомца вызывали странное беспокойство, словно она уже видела его, но не могла вспомнить где. И это ее не радовало. Никак не радовало. Поговорив с Джастином, новоприбывший направился в ее сторону. Солнечный свет, бьющий в окна, освещал его фигуру со спины, и казалось, что этот Мэтт светится изнутри, облитый жидким золотом. Виктория прищурилась, пытаясь разглядеть черты лица приближающегося к ней мужчины. И чем ближе он подходил к ней, тем больше она хмурилась. Она не любила, когда прошлое возвращается. А сейчас навстречу к ней шло ее прошлое, которое она с таким трудом вытравливала из своей памяти, и ей почти это удалось. Почти…       - Ну, здравствуй, Ви, - на нее с недоброй ухмылкой смотрел высокий широкоплечий брюнет, и если бы не холодное, почти жестокое выражение его лица, его можно было бы назвать красивым.       - Здравствуй, Матиас, - Виктория, тоже ухмыльнулась, выдержав его взгляд, - Сто лет не виделись.       - Мне когда назвали твое имя, я почему-то сразу догадался, что это можешь быть только ты. Больше никто в этом мире не мог бы оказаться в такой ситуации и выжить.       - Да, как видишь, я жива, - девушка все так же сидела, не двигаясь, и пытаясь понять, что на уме у этого человека, - А ты, насколько я понимаю, желал мне другой судьбы?       - Ну что ты, - Матиас, или Мэтт, как его здесь называли, обезоруживающе улыбнулся, - Я действительно рад тебя видеть в добром здравии. Просто это было немного неожиданно для меня. Хотя, чего мне жаловаться. Ты всегда умела ставить всех в тупик своими действиями.       - Так мне тебя теперь как называть? – Виктория недобро прищурилась, - Парни хоть знают, кто ты на самом деле?       - Парни? – мужчина обвел взглядом остальных членов его группы, подошедших ближе и прислушивающихся к их диалогу, - За них не переживай, они знают, кто я.       - Даже так? – Виктория опустила взгляд, рассматривая переплетение нитей на одеяле, прикрывающем ее колени, - Ты им все по себя рассказал? И даже то, что ты сделал?       - Ви, не начинай, что было, то было, - нахмурился Матиас, - Ты все еще дуешься за тот эксцесс?       - Эксцесс? – девушка горько усмехнулась, - Ну раз это теперь так называется, пусть будет эксцесс.       - Эй, - в их разговор влез Морита, - Так что там между вами такого произошло, чего мы не знаем?       - А это вам пусть он расскажет, - радостно заявила Виктория, кивнув на осекшегося мужчину, - Правда, Мэтт?       Тот только махнул рукой, и, больше не говоря ни слова, ушел куда-то за перегородки. Спустя минуту оттуда послышалось характерное звяканье стекла и звук наливаемой в стакан жидкости.       - Действительно, что такого между вами произошло, что Мэтт уже с утра пораньше за бутылку схватился? – поддержал Мориту Пингвин.       - Извините, парни, но я тут явно лишняя, поэтому не буду уничтожать уже сложившиеся между всеми вами доверительные отношения. Никому от этого легче не станет, - Виктория устало потерла лоб, уже жалея, что вообще завела этот неприятный разговор с Матиасом. – Если вам уж так интересно, спрашивайте обо всем Мэтта. А я – пас.       Потоптавшись немного на месте и поняв, что больше ничего от нее не узнают, Пингвин и Морита скрылись за перегородками, пристав теперь с расспросами к Мэтту. Рядом остались только Джастин, Рикс и Роберт.       - Слушай, так ты та самая Ви? – неожиданно спросил Роберт, осторожно приближаясь к ней и заглядывая в лицо.       - Та самая, это какая? – девушка насторожилась.       - Ты меня должна знать по сетевому нику, как Азазель, - осторожно начал парень, протягивая ей руку.       - Да, а я Злой Лепрекон, - радостно улыбнулся стоящий рядом Рикс, - А это – Джазз,- он кивнул на Джастина. Виктория оглядела троицу парней, стоящих перед нею. Наконец, она вспомнила, откуда она слышала ник Пингвин.       - Тот парень, - она кивнула в сторону ушедшего толстяка, - С вами?       - Да, - Рикс уже улыбался вовсю, - Он тоже из нашей команды. И мы помним, как работали с тобой над тем проектом в Хьюстоне. Весело тогда было.       Она слабо улыбнулась, вспомнив, как она по удаленке общалась с этой странной группой хакеров, которых, как и ее, наняли вытащить информацию с серверов какой-то корпорации. Название фирмы она уже и не помнила, а вот ники, как выяснилось, не забыла. И теперь она встретила во плоти этих сумасшедших парней, которые тогда с таким азартом обсуждали, как они потратят будущий гонорар.       - Эй, Джазз, так ты поехал на тот комик кон? – с улыбкой спросила она внезапно растерявшего всю серьезность и засмущавшегося очкарика.       - Не получилось, в последний момент выяснилось, что кто-то попытался слить в сеть мои данные, и мне пришлось подчищать за собой хвосты, - пробормотал Джастин, снова взгромоздившись на свой барный стул.       - Ты нашел его? – Виктория уже понимала, кто мог это сделать.       - Нет, - очкарик небрежно махнул рукой, - Да и не имеет это уже никакого значения. Я вот что хочу сказать. Я говорил с Мэттом, и он сказал, что ты можешь оставаться тут столько, сколько тебе понадобится.       - Какая щедрость, - ухмыльнулась девушка, отметив для себя, что Матиас взял на вооружение ее правило держать врага ближе к себе. – Так чем вы все-таки тут занимаетесь?       - Мы охотники на вампиров! – гордо заявил Рикс. – Как только начался апокалипсис, мы решили, что этот город надо спасать и вооружились. А потом нас нашел Мэтт. Он офигенный! Столько знает об оружии! И в стрельбе нас подтянул.       - Еще бы, - хохотнул Роберт, - Учитывая, что до этого ты ничего тяжелее мышки в руках не держал.       - А Морита? – поинтересовалась Виктория.       - А этот япошка самый последний к нам прибился, – сообщил Рикс, - Стреляет неплохо и прекрасно орудует тесаком. Говорит, что его банду эти твари почти что всю уничтожили, и теперь он, как истинный самурай, вышел на тропу войны.       - Индейцы обычно выходят на тропу войны, - поправил его Джастин, выкладывая перед Викторией на кровати ее ранее утерянный глок. – Вот, это, по-моему, твое.       Девушка со словами благодарности вцепилась в рифленую рукоять пистолета. Проверив обойму, она неожиданно для себя замерла, прислушиваясь к чувствам. Это оружие было последним мостиком к ее прошлой жизни и сейчас, глядя на хищно поблескивающий ствол, она вдруг вспомнила Вона, Лара, остальных охотников. В какой-то момент на душе стало тепло, но потом чувства снова схлынули, заставив ее зажмуриться от подступивших к глазам слез.       - Эй, ты чего, - Джастин протянул руку и неловко похлопал ее по плечу, - Не надо рыдать, ты же сейчас с нами и мы защитим тебя. Правда, парни?       Виктория подняла затуманенный взгляд на стоящую перед ней троицу: - Спасибо… Я даже не знаю, как вас благодарить, но мне нужно будет уйти.       - Уйдешь, когда решишь, - примирительно сказал ей Джастин, - А сейчас просто отдохни, на тебе лица нет. Виктория послушно кивнула и опустилась обратно на диван, подтянув колени к груди и вцепившись в пистолет, словно это была самая ценная для нее вещь. Она сама не заметила, как сон тяжелым грузом навалился на нее, и она провалилась в забытье без сновидений.       С момента, как ее нашли самопровозглашенные охотники на вампиров, прошло уже трое суток. Виктория так и не решилась уйти, и теперь просто бесцельно торчала в их убежище, не зная, что ей делать дальше. Матиас, к ее счастью, ей особо не досаждал, и, вообще, старался не попадаться ей на глаза. Парни каждую ночь, вооружившись, уезжали патрулировать улицы, а она оставалась одна, бродя между произвольно расставленных стеллажей, копаясь в полуразобранных компьютерах или просто глядя в окно. К ее удивлению, спала она почти без сновидений. Первоначальный страх, что, находясь вдали от Базы и без поддержки охотников, она станет легкой жертвой ночных атак Младшего, отошел на второй план. Про нее словно все забыли, и Виктория уже не знала, к добру ли это. Чувствуя свое угнетенное состояние, она пару раз попыталась навязаться в вылазку с группой Матиаса, но они не рискнули брать ее с собой, сославшись на ее слабость.       Рана на шее уже не болела и начинала заживать. Но общее состояние Виктории от этого лучше не становилось. Предательские мысли о возвращении на Базу не давали ей покоя. Один раз, выйдя на улицу после захода солнца, она неожиданно столкнулась с диким. Когда его лысая голова высунулась из-за пустых контейнеров, стоящих недалеко от здания склада, где обитали ее новые друзья, она на мгновение замерла. Ей показалось, что это Вон, и она смогла выстрелить в кинувшегося на нее стригоя, только когда он уже был почти в метре от нее. Оттолкнув от себя обмякшее тело, она вернулась обратно в здание и разрыдалась. Ни сил, ни желания продолжать это бессмысленное существование у нее больше не было, понимая, что после того, как она тогда убежала от Вона, в ней что-то надломилось.       Продолжая всхлипывать, размазывая по лицу слезы, она трясущимися руками сгребла все имеющиеся на складе обоймы к своему глоку и выбежала в ночь. Оставаться на месте и бездействовать она больше не могла.       Группу Матиаса–Мэтта она нашла в трех кварталах от их убежища. Парни зачищали очередной дом, расстреливая, как в тире, лезущих из здания стригоев. Заметив ее, Рикс усмехнулся и махнул ей рукой, чтобы она присоединялась.       - А где остальные? – спросила Виктория, заметив отсутствие Матиаса и Мориты.       - Внутри, выгоняют этих тварей на нас, - сообщил ей Джастин, перезаряжая дробовик.       - Зря ты пришла, - бросил ей Роберт, - Эта работа для настоящих мужчин.       Виктория только усмехнулась и, приняв удобную стойку, открыла огонь по лезущим из темного провала подъезда диких. Про Солнечных охотников она им так и не рассказала, решив, что это не та информация, которую стоит рассказывать всем подряд. И, особенно, если поблизости ошивается Матиас. Расстреляв пару обойм, она поймала себя на том, что хандра начала отступать, сменившись холодной боевой сосредоточенностью. Такого состояния всегда добивался от нее Вон во время тренировок и вылазок в город.       Отстреливая стригоев, она мысленно отметила, что слишком уж они шаблонно себя ведут. Выбегая из дома, дикие тут же кидались навстречу группе, и неизбежно падали замертво, попав под шквальный огонь.       - Йу-ху! Как в тире! – радостно заорал Рикс, подмигивая стоящей рядом Виктории.       Та медленно опустила ствол пистолета, оглядываясь по сторонам. Вся их пятерка сейчас стояла на самом виду, выстроившись в шеренгу. Словно живые мишени. Приди сейчас в голову какому-нибудь стригою обойти их с тылу, и все, они окажутся полностью беззащитными перед новой опасностью.       - Пингвин, я отойду ненадолго, гляну, что творится по периметру, - крикнула она стоящему рядом толстяку, пытаясь перекричать грохот выстрелов. Тот только кивнул ей, не отвлекаясь от процесса набивания тел кровососов свинцом.       «Серебра бы им», - рассеянно подумала девушка, отойдя немного в сторону и осматривая окрестности. Улица, на которой они проводили зачистку, с первого взгляда казалась пустынной. Но это впечатление оказалось обманчивым. Вспомнив пример Лара, который любил прикрывать тылы своих напарников, заняв позицию где-нибудь сверху, Виктория осторожно перебежала через дорогу к стоящему напротив дому, и принялась подниматься наверх по пожарной лестнице. Поднявшись до самой крыши, она осмотрела окрестности, выискивая глазами потенциальную опасность. Ее внимание привлекло непонятное шевеление в тени деревьев, растущих на небольшом отдалении от места зачистки. Прищурившись, Виктория с ужасом заметила несколько десятков стригоев, особо не прячущихся от стрелков. И к ним по улице стягивались еще дикие. Существа словно ждали чьей-то команды, чтобы напасть на беспечных парней с неприкрытого тыла.       Поняв, что она может просто не успеть спуститься, Виктория что есть мочи заорала вниз:       - Отходите, идиоты, вас окружают! – но те, увлеченные стрельбой, ее не слышали.       Девушка кинулась вниз по лестнице. Почти скатившись по ней и больно ударившись ступнями об асфальт, она тут же кинулась к группе «охотников». Но она не успевала. К ним уже бесшумно приближалась первая волна диких.       - Эй, парни, у меня последняя обойма, пора заканчивать! – закричал Рикс, перезаряжая свой автомат.       Виктория застонала, понимая, чего добивались дикие. Они просто ждали, пока вся группа «охотников» израсходует боеприпасы, положив новообращенных, которых использовали как разменную монету, и только после этого в дело вступили более взрослые особи.       Из-за угла с противоположной стороны появилась еще одна группа стригоев, и, уже не скрываясь, кинулась в сторону парней. Виктория, стоя к ним ближе всего, открыла огонь, после чего нападающих заметили и остальные. Об этом свидетельствовала ругань, которой поливал диких, расстреливая последнюю обойму Рикс. Не в состоянии сдержать вал нападающих, Виктория медленно отступала назад, понимая, что их группу банально взяли в кольцо, и теперь только вопрос времени, сколько они смогут продержаться. И не было сейчас ни взрывчатки, которую всегда таскал с собой Вон, ни снайперской поддержки Лара. А за ее спиной просто была кучка перепуганных подростков, которые самонадеянно решили поиграть в спасителей мира.       Виктория повернулась к Джастину, который судорожно пытался перезарядить свой дробовик, но только рассыпал дрожащими руками патроны, и теперь собирал их с земли:       - Джазз, твой мачете! – она требовательно протянула руку парню. Тот несколько мгновений непонимающе смотрел на нее, хлопая глаза, а потом суетливо начал отстегивать от пояса ножны с огромным тесаком, который постоянно таскал с собой.       «Во время боя не вступай в прямой контакт с противником» - зазвучал в голове голос Вона.       - Извини, дружище, не та ситуация, - тихо прошептала Виктория, словно оправдывая свои дальнейшие действия перед наставником. Выхватив мачете, она ринулась в самую гущу нападающих, стараясь оттянуть на себя как можно больше кровососов.       Рубанув наискосок по голове первого, попавшего ей под руку стригоя, она увернулась от летящих во все стороны брызг, и тут же, поднырнув под протянутые в ее сторону руки диких, кинулась им под ноги. Драться она умела и до этого, но бесконечные тренировки Вона тоже сыграли свою роль. Врезавшись в самую толпу кровососов, Виктория юлой крутилась между нападающими, беспощадно рубя их, отсекая конечности, вырывая второй рукой, затянутой перчаткой, летящие в ее сторону жала.       - Спасибо, дружище, - шептала она, не понимая, где заканчиваются ее знания, и начинаются знания Вона, - Я сделаю все правильно. Ты не пожалеешь о потраченном на меня времени.       Остановившись на мгновение, чтобы оттолкнуть ногой от себя слишком близко подобравшегося стригоя, она краем глаза заметила мелькнувшую мимо нее тень. И тут же несколько тел брызнули во все стороны каплями белой крови. Виктория уклонилась от летящих в ее стороны капель, когда чьи-то руки схватили ее и просто вышвырнули из толпы диких. Девушка покатилась по тротуару, шипя от боли в разбитых локтях и коленях. А среди толпы нападающих метался черный вихрь.       Мгновенно забывшие про группу подростков, дикие кидались в сторону этого вихря, и тут же падали, рассеченные на части, истекая кровью.       - Что это за хрень? - услышала Виктория рядом с собой восторженный шепот Пингвина, который заворожено смотрел на процесс уничтожения стригоев. Их словно перемалывало там, в том смерче мельтешащих конечностей и голов. Девушка медленно попятилась назад, закрывая собой стоящих в ступоре парней.       Последнее тело дикого еще падало на дорогу, а в ее сторону шагнул высокий бледный незнакомец с характерными полосами на лице.       - Ааа, черт! – услышала она за своей спиной, и только успела перехватить ствол дробовика, опустив его вниз. Виктория замерла, не сводя глаз со знакомого знака «уроборос», алеющего на длинном пальто. А потом встретилась взглядом с глазами цвета арктического льда, глядящими ей прямо в душу.       - Ви, ты пойдешь со мной. Вон ищет тебя, - сказал незнакомец и протянул ей руку.