Клетка

      Сперва Виктория решила, что Вон шутит. Но что-то в его глазах, полных отчаяния, говорило, что в его словах нет ни намека на шутку. Да и не шутят о таком, тем более в отношении своих близких друзей.       Вскочив, она заметалась по комнате в поисках обуви. Один кроссовок оказался лежащим посередине комнаты, куда она его закинула, когда практически в бессознательном состоянии ложилась спать. Другой оказался под кроватью, откуда его она вытащила с большим трудом, кряхтя и чертыхаясь.       Вон не стал дожидаться ее и уже скрылся за дверью, поэтому Виктория догнала его только около входа в помещение, за которым уже окончательно закрепился статус медблока. Ворвавшись туда, она кинулась к кушетке, на которой лежал Лар.       Одного взгляда на охотника было достаточно, чтобы понять, что дело плохо. И не просто плохо. Увиденное казалось полной катастрофой. Рана была ужасная. У Лара были разворочены часть грудной клетки и верхняя часть живота, из зияющей раны поднимался легкий дымок, словно внутри что-то медленно тлело. В какой-то момент Виктории показалось, что она слышит тихое шипение и потрескивание горящей плоти.       Но самое ужасное было в том, что Лар находился в сознании. Он поднял на девушку беспомощный взгляд, словно до последнего не веря тому, что с ним произошло. Потом зашевелился, пытаясь приподняться, оперевшись на руку, но от этого стало только хуже. В ране что-то зашипело, и из-под треснувшей запекшейся корки плеснула белая кровь.       Стоящий рядом Крис силком уложил его обратно и повернулся к Виктории. Та стояла, с ужасом глядя на охотника и чувствуя свою полную беспомощность. Наконец, поборов ужас, она приблизилась к кушетке и опустилась перед нею на колени.       - Мелкая... - едва слышно прохрипел Лар, приподняв голову. По бледному, как простыня лицу, прошла судорога боли.       На глазах Виктории навернулись слезы:        - Лар, милый, что с тобой случилось, - она с трудом сдерживала рыдания, вцепившись пальцами в руку охотника.       - Серебряная бомба, - услышала она из-за спины голос Вона, - Бегает по городу один маньяк с такими игрушками. Будь Лар чистокровным, уже давно погиб бы, но нам от этого не легче.       - Мы можем что-нибудь сделать? - девушка подняла на Вона заплаканное лицо.       - Сомневаюсь, - плечи охотника поникли, словно на них давила тяжесть всего мира, - У нас нет таких ресурсов, чтобы полностью очистить рану от частиц серебра. А эти частицы слишком мелкие. И даже при постоянном вливании крови его регенерация не будет успевать справляться с деструктивным действием металла. Это конец.       Вон подошел к кушетке, на которой трясся от боли Лар и тяжело опустился на пол, прижавшись лбом к его руке, свесившейся с ее края, что-то бормоча.       - Ему нужна помощь, - Виктория всхлипнула, - А мы тут скорбим и молча наблюдаем, как он умирает. Я так не могу, прости Вон. Нам нужно что-нибудь сделать. Я должна что-то сделать! - последнюю фразу она уже прокричала в лицо своему наставнику, трясясь от негодования.       - Что сделать? Никто ему не может помочь... - голос звучал глухо, и в нем сквозило отчаяние.       Внезапно Виктория вскочила на ноги и кинулась к выходу. Решение возникло внезапно, и было столь же диким, как и все происходящее в данный момент.       - Я еду к Мари, - девушка остановилась в дверях, - Она должна помочь, она обязана, она врач…. Хирург…. Я попрошу... Сделаю так, чтобы она согласилась...       Вон только разочаровано покачал головой:       - Ви, ты же знаешь... Она не захочет.       Но девушка уже не слышала его слов, скрывшись в темноте коридора.       Сколько у Лара оставалось времени, она не знала. И было ли у него это время? Мчась к машине, судорожно пытаясь завести двигатель, летя по улицам утреннего города, она боялась одного, что следующая минута будет последней. Она боялась, что все, что она сейчас делает, окажется впустую, что она опоздает.       Возможность получения от Мари отказа Виктория не учитывала. Она не должна была, не посмела бы. Особенно после всего, что уже произошло.       Но когда ее подруга открыла ей дверь, молча пропуская в квартиру, Викторию охватил ступор. Остановившись в прихожей, она беспомощно топталась, не смея пройти дальше и заговорить, словно эти действия были той границей, пределом, за которым все должно было рухнуть в бездну. Молчала и Мари, устало глядя на ее заплаканное лицо.       - Я же тебе говорила, что хорошим все это не закончится, - наконец прервала затянувшееся молчание блондинка.       - Хорошим? - выдохнула Виктория, - Что ты имеешь ввиду?       - Признавайся, что натворили твои любимые кровососы, - Мари скрестила на груди руки, продолжая бесстрастно вглядываться в покрасневшие от слез глаза.       - Лара ранили, - Виктория не хотела вступать со своей подругой в споры, доказывать ее неправоту, ломать копья, выясняя, кто из них более прав. На это просто не было ни сил, ни времени.       - А я тут причем? - Мари скептически приподняла одну бровь, хотя Виктории показалось, что в глубине ее глаз на мгновение мелькнула тень беспокойства.       - Ты должна ему помочь.       - Я ему ничего не должна, - отрезала Мари и направилась вглубь квартиры, - Единственные обязательства, которые у меня могут быть - это долг врача перед пациентом. И пока что я не вижу вокруг ни одного пациента, кому нужна была бы медицинская помощь.       - Лар - пациент! - выкрикнула Виктория и осеклась, увидев, как резко поменялось выражение лица ее подруги.       - Не смей проводить параллели между людьми и этими мерзкими существами, которые убивают людей, - в ярости прошипела блондинка, сжав кулаки. В ее глазах расплескался гнев, готовый поглотить всех окружающих. И тут же ярость начала утихать, когда ей в руку уткнулась усатая мордочка. Автоматически погладив котенка и почесав его за ухом, Мари начала успокаиваться.       - Лар - не убийца! - лихорадочно выпалила Виктория, и заметалась по комнате, заламывая руки, - Неужели ты не понимаешь, что пока мы тут с тобой спорим, он умирает!       - Понимаю, - хладнокровно парировала Мари, продолжая автоматически поглаживать кошечку, которая, услышав знакомое имя «Лар», тут же начала вертеть по сторонам головой и тихо мяукнула.       - И ты готова сидеть, сложа руки, зная, что кто-то там умирает без твоей помощи?!       - Да, готова, если это касается этих монстров, - ответ прозвучал сухо и бесстрастно, словно Мари комментировала погоду за окном. Виктория устало опустилась в кресло и уставилась на свои руки. Усталость легла на ее плечи гранитной плитой. Она подняла потухший взгляд и ее взгляд встретился со взглядом подруги.       - Ты же понимаешь, что я буду бороться до конца, - Виктория не узнала собственный голос, так глухо и хрипло он звучал, - Мари, неужели для тебя так принципиально, кого ты лечишь?       - Да, - коротко ответила она и отвела взгляд к окну.       - Тогда ответь мне, - Виктория вскочила на ноги, и снова принялась метаться по комнате, как пойманный в клетку тигр, - Когда к тебе на операционный стол привозят очередного пациента, ты сперва интересуешься, праведную ли жизнь он вел, или просто спасаешь ему жизнь?       - Ви, - Мари вытянула перед собой руки, словно защищаясь: - Не путай, это не одно и тоже.       - Нет, милая, - в голосе Виктории прозвучал металл, - Одно. Ты сама рассказывала, как оперировала парней из уличных банд, когда их привозили после перестрелок, как спасала их жизни. А ты в курсе, сколько мирных жителей обычно погибает во время их разборок? И их пули не выбирают, чью жизнь оборвать: женщины, ребенка или старика. Им все равно. И их ты лечишь и не чувствуешь за собой вины, если потом спасенный тобой пациент снова возьмет в руки оружие и убьет еще несколько мирных жителей. А ты не думала, что следующей жертвой спасенного тобой пациента-человека, можешь стать ты сама? Нет, ты об этом абсолютно не думаешь. Ты их просто лечишь... Ставишь на ноги… А чем хуже Лар? Тем, что в свое время был обращен против своей воли, и тем, что пытается сейчас остановить падение нашего, человеческого мира, в пропасть?       - Он питается людьми, - отрезала Мари.       - Тигры и медведи с удовольствием могут сожрать человека, но мы их заносим в Красную книгу и умиляемся их фотографиям в Инстаграмме! Касатки и акулы питаются человеческой плотью, а мы устраиваем демонстрации для защиты их среды обитания. Или ты скажешь, что они не виноваты? Что их таковыми создала природа? Они все это делают бездумно? Окажись ты сейчас в одной комнате со львом, сколько шансов, что останешься в живых? Ноль? А сколько раз ты находилась в одном помещении с Ларом? Вспомни! И скольких он убил при тебе? Тоже - ноль!       Виктория замолчала, тяжело дыша. Отповедь заняла слишком много сил, и моральных, и физических. Если сперва ее страх за Лара был смешан с надеждой, что Мари сможет ее спасти, то сейчас надежда медленно умирала. И оставался только страх. Страх и отчаяние…. Мари молчала. Если вначале она сидела с гордо поднятой головой, то теперь ее спина сгорбилась, плечи поникли. Девушка угрюмо смотрела в одну точку на полу, избегая взгляда Виктории.       - Послушай, Ви, - блондинка прокашлялась, словно что-то мешало ей говорить, - Я понимаю твой страх, твое беспокойство за друга. Да, я осознаю, что Лар для тебя стал таким же другом, как я и Коко, и ты сейчас делаешь для него тоже самое, что сделала бы для нас. Все возможное и невозможное тоже. Но я не могу. Не могу себя заставить изменить своим принципам, иначе я предам саму себя. Меня всю жизнь учили поступать правильно, ставить цель и идти к ней. Не изменять тому, во что верю. А сейчас ты просишь меня сделать то невозможное, на что я никогда не решусь. Я врач, я дала клятву не причинить вреда и несправедливости никому, ни действием, ни бездействием. Ты права, укоряя меня в том, что я оказываю медицинскую помощь всем людям без разбора. Но я понимаю, что, спасая от смерти убийцу или насильника, я даю ему возможность на искупление своих грехов. Их привозят ко мне санитары, а увозит полиция, и я знаю, что они понесут наказание, но будут живы. А что произойдет, когда я спасу Лара? Будет ли у него возможность изменить свою жизнь? Как он сможет измениться, если он по-другому не может. Мы восхищаемся хищными животными, понимая их опасность для нашей жизни. Но в естественной среде они будут сторониться человека, избегать с ним контакта. А что делает Лар? Он, наоборот, тянется к людям, потому что для него мы - единственная пища. Он не изменит своим привычкам. Спасая его, я подвергаю опасности остальных людей. Поэтому... - Мария неожиданно для себя всхлипнула, не удержав навернувшиеся на глаза слезы, - Поэтому я не могу....       Виктория поникла, осознавая, что все, что она сделала, оказалось бесполезным. Лар умрет. И она ничего не сможет сделать, чтобы спасти его. Разве что...       Девушка зажмурилась, стараясь выровнять дыхание. Решение, которое ей нужно было принять, было нелегким.       - Послушай, Мари, - она подняла глаза на прячущую взгляд подругу, - Я не могу, и не буду тебя заставлять что-то сделать. Ты для меня слишком дорога, чтобы предавать нашу дружбу, даже ценой жизни другого друга. Это для меня слишком... Слишком тяжело. Но поверь, я не могу сейчас выбирать между вами. И ты и Лар для меня одинакового дороги. Но я хочу предложить тебе то, чего ты не сможешь получить при любом другом раскладе событий. Вспомни, ты как-то мне сказала, что ты хочешь попытаться понять природу этого вируса, или инфекции... Черт, не помню, как ты мне тогда сказала....       - Штамма, - тихо поправила ее Мари,       - Да, штамма. И для этого тебе надо изучить биологию зараженного. Ты же надеешься до сих пор, что можно будет создать вакцину, антидот, или что там еще можно сделать, чтобы противостоять заражению. Но у тебя нет на это возможности. Тебя не подпускают к зараженным. Их тела уничтожают. Так вот, Лар - единственная возможность для тебя это сделать. Я обещаю тебе, ты сможешь провести все необходимые исследования, какие понадобятся, но умоляю тебя, спаси его... Мертвый он тебе ничем не поможет. Живой - да. Ты получишь лучший объект для исследования, без опасности заразиться и быть убитой этим же объектом.       В комнате повисла тишина. Виктории казалось, что она слышит, как в голове Мари мечутся мысли, сталкиваясь друг с другом. Выражение лица подруги тоже постоянно менялось, словно она переживала все возможные эмоции, которые могли быть вызваны ее внутренней борьбой: недоверие, отвращение, страх, надежда, снова недоверие, угрюмая решимость и снова страх. Минуты текли, Мари молчала. Не желая спугнуть хрупкую надежду, Виктория отошла к окну и набрала Вона.       - Как он?       - Плохо. Ему осталось немного. Разрушение организма прогрессирует.       - Сколько у меня есть времени?       - Пара часов, не больше. Потом изменения в организме будут уже необратимы.       - Постараюсь успеть.       Выключив телефон, он повернулась к Мари:       - Так что ты решила? Имей ввиду, Лару осталось жить где-то пару часов. Потом будет поздно. Через два часа ты не сможешь уже что-либо изменить, даже если попытаешься ему помочь.       Блондинка подняла на нее глаза. Во взгляде сквозили горечь и стыд.       «Она так и не решилась...» - Виктории так и не хватило духу высказать эту мысль вслух, понимая, что после этого назад дороги не будет.       - Ну что ж... Спасибо, что хотя бы выслушала, - она еще раз окинула взглядом комнату, на мгновение задержалась на белом, пушистом котенке, который все это время просидел на коленях Мари, с тревогой поглядывая на Викторию. Больше ей тут нечего было делать. Девушка прикинула, что если она поедет сейчас к ближайшей больнице и попытается под конвоем притащить на Базу какого-нибудь врача, выкрав его, то может успеть. Тратить время больше не было смысла, и она стремительным шагом направилась к выходу.       Винить Мари она не могла. Та всегда отличалась ослиным упрямством, из-за чего ее действия нередко становились нерациональными. Но заставить она ее действительно не могла. Просто Виктория до этого ни разу не представляла, что может оказаться в ситуации, когда ей придется делать выбор. Выбор, которого не пожелаешь даже самому злейшему врагу.       Усевшись за руль, она запустила двигатель, пытаясь справиться с нахлынувшими на нее горечью и разочарованием. Поэтому она не сразу отреагировала, когда внезапно открылась пассажирская дверь и рядом с ней на сидение плюхнулась Мари.       - Фух, еле успела, - она напряженно взглянула на нее, - И, умоляю, только не надо меня благодарить. Я пока ничего еще не сделала, и соглашаюсь только ради перспективы изучить этих тварей получше. Все-таки ты права, иной возможности у меня просто не будет. Сперва надо заскочить в больницу, взять кое-что из инструментов. И еще подумать, что из медикаментов может понадобиться. Как думаешь, какая анестезия на него подействует? - последнюю фразу Мари выпалила, когда машина мчалась по направлению к больнице.       - Боюсь, что анестезия не сработает, - ответила Виктория, ловко маневрируя между стоящими на дороге машинами, брошенными хозяевами.       - И как ты предлагаешь его оперировать? - глаза блондинки удивленно расширились.       - Мы с Воном его будем держать. В крайнем случае - привяжем.       - Лучше сразу привяжите. Мы даже обычных пациентов под наркозом фиксируем, чтобы при конвульсивном движении они не навредили сами себе и окружающим, а тут он будет в сознании. Да и мне спокойнее будет. Виктория ничего не ответила, снова набрав Вона.       - Вон, мы с Мари едем. Подготовь пока Лара и найди, чем его можно будет зафиксировать.... Да. Это рекомендации Мари.... Она так сказала, поэтому мы будем ее слушаться... Все, скоро будем.       Пока Мари пропадала в больнице, Виктории казалось, что время тянется катастрофически медленно. Каждая минута казалась часом, который полз со скоростью до смерти уставшей улитки. Она не сводила глаз с телефона, с ужасом представляя, что в любой момент раздастся звонок со страшным известием о том, что они опоздали. Но телефон молчал, и девушка с замиранием сердца отмечала, что еще одна минута жизни пройдена. Поэтому, когда Мари ворвалась в машину, сжимая в руках объемную и даже на вид тяжелую сумку, она вздрогнула от неожиданности.       - Что? - блондинка непонимающе уставилась на подругу, которая нервно пыталась завести машину.       - Испугала...- недовольно буркнула Виктория.       - Едем уже, - в тон ей бросила Мари и сосредоточенно уставилась в окно.       Уже на подъезде к окрестностям Базы Виктория неожиданно вспомнила, что в прошлый раз Мари не видела дороги, но сейчас времени на меры предосторожности просто не было.       - Ты же не будешь потом распространяться о местоположении Базы?- на всякий случай уточнила она у подруги, на что та только неопределенно пожала плечами.       - Не буду, - наконец пробормотала она, - Вы и так меня втянули во все это дерьмо и я не хочу влезать в него еще больше.       - Да куда уж больше, - невесело усмехнулась Виктория, - По-моему, в это дерьмо втянуты уже все, так что грех жаловаться.       В машине повисла тишина. Виктория, не сводя взгляда с дороги, перебирала в голове десятки вопросов к Мари, которые вертелись у нее на языке: «Почему ты в итоге согласилась? Справишься ли ты? Что такого сделал тебе Лар, что ты его так ненавидишь? Откуда у тебя котенок?»       Последний вопрос она внезапно для себя задала вслух.       - Котенок? - Мари как-то неожиданно вся подобралась, словно отвечала на экзамене, - Мы.... с Ларом когда искали тебя, его случайно откопали среди развалин дома.... Точнее, Лар откопал, а я забрала себе.       - Даже так, - задумчиво произнесла Виктория, - И как назвали?       - Пушинка-Дейзи. Пушинка - имя, данное мною, Дейзи - Ларом, и мы так и не смогли прийти к консенсусу в данном вопросе.       - Ей идет, - тихо сообщила девушка, загоняя машину на подземную парковку.       Там их уже ждал Крис, слоняющийся среди машин. При виде него, Мари недовольно поджала губы, но, к счастью, промолчала. Свою ношу она, немного помявшись, все-таки отдала охотнику, посоветовав только быть с ней осторожнее. И всю дорогу, пока он сопровождал их к помещению, где находился Лар, напряженно пялилась в его затылок, словно хотела взглядом пробуравить в нем дыру.       Вот что нравилось Виктории в ее подруге, так это ее целеустремленность. Как только она принимала какое-то решение, то уже ничто не могло сбить ее с цели. Поэтому, дав согласие помочь Лару, она из упрямой, рефлексирующей блондинки, превратилась в хладнокровного медика, отбросившего все эмоции и готового сделать все возможное, дабы спасти жизнь пациенту.       «Наверное, поэтому врачи такие циники», - подумала Виктория, наблюдая, как Мари уверенно подошла к кушетке, на которой лежал Лар, и деловито принялась осматривать рану.       - Как он? - Виктории показалось, что этот вопрос за день она задала уже сотый раз, но больше ничто ее не интересовало.       - Пока держится, но вы чуть было не опоздали, - Вон остановился рядом с ней, с тревогой наблюдая за манипуляциями врача.       - Почему его до сих пор не раздели? Мне его что, одетым оперировать? - недовольный голос Мари вырвал Викторию из состояния задумчивости.       Сорвавшись с места, она кинулась на помощь к Вону, который, уже аккуратно приподняв друга, стаскивал с него куртку.       - Если честно, надежды, что ты согласишься, было мало, - извиняющимся тоном сообщил Вон, подняв взгляд на Мари. Та только нервно хмыкнула, но не стала вступать с ним в спор, в итоге только пробурчав:        - Скажите спасибо Ви, от ее предложения я не могла отказаться.       - Что за предложение? - Вон перевел взгляд на его подопечную.       - Все потом, - отмахнулась та, - Главное сейчас, спасти его жизнь.       - Где я могу переодеться и помыть руки? - Мари достала из принесенной сумки пакет с комплектом стерильного хирургического костюма.       Виктория, оставив Лара на попечение охотников, потащила подругу в соседнее помещение, где помогла переодеться. Но с мытьем рук получилась заминка. С сомнением посмотрев на льющуюся из крана, которым не пользовались, казалось, вечность, ржавую воду, блондинка выматерилась сквозь зубы и направилась обратно в «операционную». Там она просто обильно смочила руки спиртом, бросила взгляд на лежащее на кушетке тело, потянулась было глотнуть того же спирта прямо из горла бутылки, бросила взгляд на Вона, и, смутившись, оставила, наконец, бутылку в покое.       - Ви, будешь мне ассистировать, - скомандовала Мари, раскладывая на приставном столике хирургические инструменты, - Ты и ты, - она кивнула на Вона с Крисом, которые в этот момент начали ножом срезать с Лара толстовку, чтобы лишний раз его не переворачивать и не растревожить рану, - Как только освободите верхнюю часть тела, штаны можете оставить, зафиксируйте его, чтобы не дергался. А лучше вообще его чем-нибудь к кушетке примотайте, мне так спокойнее будет. Надежно зафиксированный пациент в анестезии не нуждается, - добавила она, со сталью в голосе.       Крис тут же кинулся прочь из комнаты и спустя пару минут приволок несколько ремней, которыми они с Воном закрепили конечности раненого, заодно привязав его за пояс к самой кушетке.       - Отлично, - блондинка по-хозяйски окинула взглядом своего пациента. Потом ее глаза задержались на его лице: - А нельзя ему рот чем-нибудь замотать, скотчем, например, чтобы он во время операции случайно перекус не устроил. Иначе это будет его последний в этой жизни прием пищи.       - Я присмотрю за ним, - невозмутимо ответил Вон, став в изголовье кушетки положив руку на плечо своего друга, - За свою безопасность можешь не переживать.       - Отлично, - с непонятной интонацией в голосе снова прошептала Мари и склонилась над раной. Беглый осмотр заставил ее нахмуриться: - Чем его так?       - Попал под взрыв серебряной гранаты, - пояснил Крис, - Умудрился сцепиться с каким-то психом, который сейчас работает вместе с мистером Сетракяном. Кажется, его зовут мистер Фет.       - А с ним они что не поделили? - в один голос спросили Виктория и Вон.       - Лар хотел кота покормить, ничейного, а он оказался не ничейный, - виновато пробормотал Крис, - А этот мистер Фет решил, что Лар может причинить этому коту вред, вот и кинулся на него. А потом швырнул в него своей гранатой. Самодельной. И начиненной серебром. Вот.       - А ты что в это время делал? - медленно спросила его Виктория, прищурив глаза.       - В машине сидел, - едва слышно пробормотал Крис и опустил взгляд к полу, - Все слишком быстро произошло, я не успел среагировать.       Виктория закатила глаза. Почему-то она абсолютно была уверена, что именно так и мог пасть знаменитый Солнечный охотник Лар: от шальной серебряной гранаты в попытке покормить кота. Более дурацкую смерть и придумать было сложно.       - Вон, когда это чудо посеребренное придет в себя, напомни мне, чтобы я с ним потолковала, - шепнула она своему наставнику.       - Только после меня, - кивнул ей Вон.       - Эй, - Мари встряла в их диалог, - Сначала его на ноги поставить надо. Он еще не выполнил свою великую миссию для науки.       - Какую миссию? - Вон с подозрением уставился на Мари, которая сосредоточенно ковырялась в ране пинцетом, пытаясь выудить крупные осколки гранаты.       - Все потом, я потом все расскажу, но сначала - его жизнь, - Виктория уже начинала жалеть о своем обещании, которое дала подруге. Мало пообещать, еще надо было уговорить Лара, а он тоже бывал весьма упертым типом, особенно когда дело касалось его личности.       «Ну, в конце концов, не прибьет же Мари его снова, если он откажется», - подумала она, подавая подруге зажим, - «Или прибьет?»       Неожиданно для всех Лар взрыкнул, попытался выгнуться дугой и открыл глаза. Его взгляд, затуманенный болью, заметался между склоненных над ним фигур. Мари испуганно шарахнулась в сторону, но тут же взяла себя в руки, снова с опаской подойдя к кушетке. Только сейчас Виктория порадовалась тому, что охотники так прочно зафиксировали раненого, иначе он точно сейчас рухнул бы на пол.       Взгляд Лара немного прояснился, и он уставился на Мари.       - Я уже умер? - тихо прошептал он заплетающимся языком.       - Размечтался, - Мари снова склонилась над пациентом:- Не в мою смену.       Закончив осмотр раны, она кивнула Вону, предлагая ему отойти с ней в сторону.       - Для справки, насколько хорошая у вас регенерация? - она холодно смотрела в глаза охотнику, постукивая пинцетом по ладони.       - Все зависит от количества крови... - задумчиво ответил Вон, наморщив лоб, - И от возраста охотника. Лар, скажем так, достаточно взрослый, чтобы простимулировать свою регенерацию. Но тут одна проблема, из-за которой мы и вынуждены были обратиться к тебе: серебро. Оно для нас смертельно. И сейчас частицы серебра, попавшие в его организм, просто разъедают его, как кислота. Если их не удалить, то он не сможет регенерировать, сколько бы в него не вливали крови, и умрет. Он не чистокровный стригой, поэтому умирать будет долго и мучительно.       Мари непроизвольно сглотнула, услышав откровения Вона.       - Насколько сильно ему повредит удаление части мышечных тканей? - наконец спросила она, после непродолжительного молчания.       - Это не критично. Разве что шрам останется, что для него обычное дело, - успокоил ее охотник.       - Эй! Вы там мои похороны, что ли, обсуждаете? - послышался сдавленный голос Лара, - Я видел, как хоронят в некоторых африканских племенах.... Черт, как же жжется... Так вот, хочу так же.... с песнями... и барабанами... и чтобы африканочки... плясали...       - Африканочки? - Мари насмешливо выгнула бровь.       - Не обращай внимания, - вздохнул Вон, - Это он так шутит. Даже в таком состоянии не способен сохранить серьезный настрой.       - Я все слышу! - прохрипел Лар, и тут же его тело вновь выгнулось дугой от нового приступа боли. Виктория кинулась к нему, пытаясь удержать на месте, но ее помощь не потребовалась. Тело охотника обмякло и он провалился в беспамятство.       - Рано его еще хоронить, - Мари вернулась, - Хотя, если то, что я планирую сделать, не получится, можете начинать искать своих «африканочек».       - Что ты планируешь сделать? - Виктория все еще стояла рядом с кушеткой, на которой лежало тело Лара.       - То, что я давно хотела сотворить с этим засранцем, - холодно усмехнулась Мари, - Покромсаю его хорошенько, вот этим скальпелем.       Блондинка продемонстрировала подруге хирургический инструмент, после чего вновь склонилась над телом охотника. Тот почти не подавал признаков жизни, и если бы не небольшие конвульсивные подергивания пальцев рук, то можно было бы решить, что еще на одного охотника в этом мире стало меньше. Мари и сама понимала, что теперь любая задержка будет стоить жизни ее пациента. Но, безжалостно вырезая части мышечной ткани, пораженной частицами серебра, она постоянно, краем глаза, косилась на лицо Лара, на котором сохранялось бесстрастное и, одновременно, какие-то обиженное выражение. Поборов страх, она постаралась сосредоточиться на операции.       - Еще пара сантиметров вглубь и ты можешь повредить сердце, - услышала она голос Вона. В обычно невозмутимом тоне звучали нотки тревоги.       - Оно должно быть чуть выше, - пробормотала Мари, следуя совету охотника, и снижая давление скальпеля.       - Скажем так, после видоизменения организма, меняются почти все внутренние органы, - терпеливо объяснил Вон. - Легкие, гортань видоизменились в жало, сердце не претерпело особых изменений, но сместилось чуть ниже, на пару сантиметров, не больше.       - Ага, теперь я понимаю, откуда взялось выражение: «Сердце ушло в пятки», буркнула Мари, облегченно выдыхая. Ей пришлось основательно покромсать Лара, удаляя все пораженные участки мышц в районе сердца. Но благодаря этому частицы серебра не успели добраться до жизненно важного органа. Про себя она отметила, что этому во многом способствовало атлетическое сложение охотника. Она давно не встречала таких фигур, в которых сохранялся баланс мышечной массы атлета с изяществом гимнаста, и теперь поймала себя на мысли, что украдкой любуется его телом, нет-нет, да и пробегая взглядом по рельефу мышц. Поймав себя на этом, она тут же тряхнула головой, мысленно выругав себя за проявленную слабость, и несколько раз повторив, что Лар – не человек, а существо, к которому она не должна испытывать никаких чувств, кроме, разве что, брезгливости и ненависти.       Сжав зубы, она перешла на брюшную полость, где серебро тоже успело проесть значительную дыру, полностью уничтожив кожные покровы и подбираясь к странному образованию, которое Мари про себя окрестила частью пищеварительного тракта. Но тут она столкнулась с новой проблемой: ей мешал ремень, надежно фиксирующий тело пациента на кушетке.       - Это придется снять, - бросила она Вону, который не отходил от кушетки, с тревогой следя за ее действиями. Тот без разговоров освободил своего друга от фиксирующего его тело ремня, который скользнул на пол ей под ноги. Теперь оставалось самое сложное - закончить операцию на теле, которое в любой момент могло начать биться от боли под ее скальпелем.       - Придержите его, чтобы не дергался, - Мари даже не посмотрела в сторону охотников, но те тут же поняли, чего она хочет от них. Крис встал по другую сторону кушетки, положив руки на плечи Лару, Вон же остался в изголовье своего друга.       Вдох, выдох, и Мари вновь склонилась над оперируемым.       Несмотря на то, что эта часть тела пострадала меньше всего, пока она очищала от частиц серебра грудь, здесь его частицы успели порезвиться вволю. Тут словно кто-то щедро плеснул кислоты, и она теперь разъедала кожу и мышцы, оставляя после себя легкий дымок. И медленно подбиралась к внутренним органам. Мари поняла, что времени у нее почти не остается, и что делать в данной ситуации - она не знает. Точнее, то, что можно сделать, было сродни варварству, и такое точно бы не одобрили ее коллеги, но иного выхода действительно не оставалось.       - Ви, подойди сюда, - подозвала она подругу, и, как только она подошла, просто спросила: - Надеюсь, ты не сильно брезгливая?       Виктория только отрицательно качнула головой, не сводя взгляда с жуткой раны на животе Лара.       - Тогда подставляй ладони, - бросила блондинка и погрузила свои руки, как ей показалось, по локоть, во внутренности охотника.       Медленно, словно вынимая неразорвавшуюся гранату, она достала оттуда часть того, что когда-то было кишечником, и, держа его на весу, переложила в ладони своей ассистентке.       - Это единственный способ исключить попадание серебра на его внутренние органы. Старайся не шевелиться, пока я буду удалять пораженные ткани.       Виктория замерла, держа на весу свою жуткую ношу. По ее побледневшему лицу было видно, что она всеми силами старается не упасть в обморок от осознания того, что они сейчас с Мари делают.       - Надеюсь, что твоя регенерация такая же быстрая, как твой язык, - пробормотала блондинка, обращаясь с бессознательному Лару. Такие односторонние монологи с пациентами во время операций ее обычно успокаивали, но не сейчас. Каждую секунду она с замиранием сердца ожидала, что либо Ви грохнется в обморок, уронив подрагивающий в ее руках жуткий груз, либо сам пациент придет в себя и его накроет приступ паники. И то и другое было сродни полному провалу операции. Поэтому оставалось только надеяться на чудо и спешить.       В какой-то момент Мари пожалела, что не прихватила с собой нашатырного спирта, поскольку, еще немного, и у нее мог появиться второй пациент. Но, к ее облегчению, Виктория быстро взяла себя в руки, переведя взгляд на Вона, и глубоко дыша носом, пытаясь подавить рвотные позывы.       То, что Лар пришел в себя, она скорее почувствовала. То, как он неожиданно судорожно вздохнул, как сжались пальцы Криса на его плечах, прижимая их сильнее к поверхности кушетки. А потом Мари услышала тихое, почти неразборчивое бормотание Вона. О чем он говорил, она не прислушивалась, молясь только об одном, чтобы ее невозможный, безумный, жуткий пациент не начал биться под ее скальпелем. Но он не шевелился. В какой-то момент она бросила взгляд на его лицо и обмерла: Лар был в полном сознании и, не отрываясь, смотрел на нее. Взгляд полный боли, но в то же время ясный и трезвый, следил за ее руками, периодически переходя на ее лицо. И тогда в нем она видела искру надежды. Ему было больно. Мари даже не представляла, насколько должно быть больно живому, или в данном случае - мертвому, (или все-таки живому?) существу, которому фактически проводят вивисекцию. Только сжатые челюсти и огромные глаза, в которых плескался океан боли, выдавали его. Но ни один мускул на теле охотника не дернулся.       Следуя какому-то непонятному порыву, Мари на мгновение прикоснулась пальцами к ладони его руки, безвольно лежащей на кушетке, и ободряюще сжала ее. Пальцы Лара вяло шевельнулись, но прежде чем он успел сжать ее руку в ответ, она, словно осознав, что делает, отдернула ее. На сосредоточенном лице промелькнула тень испуга.       - У нас осталось мало времени, - голос Вона вырвал ее из тревожных мыслей о том, что она слишком начала сочувствовать своему пациенту, что не приемлемо для медика, да и для такого пациента, - Минут двадцать от силы, а потом начнется неконтролируемый процесс отмирания тканей.       - Этого более чем достаточно, - бросила Мари, - Я уже почти закончила. Чем ему накладывать швы?       - Швы? - переспросил Вон.       - Да, швы, - с сарказмом сообщила блондинка, - Их обычно накладывают на раны людей, когда хотят чтобы ткани срослись быстрее. Но вы же не простые люди, откуда вам знать подобные мелочи.       - Хирургические скобы, - терпеливо начал объяснять Вон – Их проще доставать из тела. При быстрой регенерации шелковые нити вызывают дискомфорт, хотя не представляют никакой опасности для организма.       Мари похмыкала, внимательно рассматривая очищенные ткани. Если бы пациент был обычным человеком, то за такие результаты операции ее точно выгнали бы с работы, с аннулированием лицензий, столь жуткое зрелище представляла рана. Фактически, ей пришлось удалить почти половину мышечных волокон, которые были поражены серебром. К ее удивлению, кожные покровы пострадали не так сильно, как она опасалась, поэтому соединить края раны было возможно, хотя и с большим трудом. Скобы в данном случае все-таки были самым удачным вариантом.       Осторожно взяв из мелко дрожащих от напряжения рук Виктории спасенные внутренние органы, Мари аккуратно поместила их обратно, стараясь заодно рассмотреть поближе. Белесые, почти бескровные, они, к ее удивлению, не вызывали такого чувства брезгливости, как она изначально ожидала от себя.       - Так вот какой ты, внутренний мир Лара, - усмехнулась она, рассматривая то, что когда-то, по ее мнению, было селезенкой, после чего подняла взгляд на Вона: - А можно все так оставить? На сутки. Чисто в научных целях.       - Я категорически против, - голос Лара был еле слышен, настолько он ослаб, - Я не люблю сквозняки, а сейчас между моих кишок ветер гуляет.       - А вашего мнения, оперируемый, вообще никто не спрашивал, - съязвила блондинка, - Твое дело – лежать и молчать, изображая умирающего.       - Так что, африканочки все-таки ожидаются? – Лар попытался ухмыльнуться, но на его перекошенном болью лице, улыбка вышла кривой и болезненной.       Мари закатила глаза и все-таки попросила, чтобы Виктория передала ей кожный степлер. Нанося на соединенные с трудом края кожи скобы, она мысленно прокручивала в голове то, что успела рассмотреть в ходе операции. Если учесть, что до этого зараженных она видела только на безопасном для себя расстоянии, либо уже мертвыми, то в данный момент это был ее первый опыт по изучению новой и до этого незнакомой для нее формы жизни. Теперь она была полностью уверена, что это живой организм, видоизмененный, но при этом не потерявший антропоморфных признаков, и во многом схожий с человеком, от которого он произошел. Во всяком случае, она предвкушала, что впереди ее ждет немало открытий, когда она более детально сможет изучить предоставленное ей для науки тело.       «Что ж, по крайней мере, хотя бы тело выглядит вполне презентабельно», - мысленно отметила она, откровенно рассматривая торс Лара, пока ловкими движениями, доведенными до автоматизма, соединяла края кожи скобами, - «Интересно, он изначально таким был или накачался потом, после обращения? А приходится ли ему поддерживать себя в такой форме или после обращения тело больше не меняется?» Эти вопросы показались ей вполне достойными того, чтобы в дальнейшем получить на них ответы в ходе предстоящего изучения ее пациента. Заодно Мари тут же сделала мысленную пометку, чтобы обязательно отследить скорость регенерации, хотя тут же поморщилась, представив, что Лару придется делать, чтобы рана благополучно зажила.       Присутствовать при приеме им пищи она была не готова, хотя понимала, что хотела бы заодно изучить процесс пищеварения.       А шов получился знатный. Длинный и кривой. Положи охотника с таким швом на прозекторский стол, и он легко бы сошел за жертву какого-нибудь недотепы студента, пропустившего почти все лекции по патологоанатомии, и теперь старательно кромсавшего переданные для науки тела бродяг.       Легко проведя кончиками пальцев, затянутых в латекс хирургических перчаток, по выступающим из кожи скобам, Мари с облегчением вздохнула. С начала операции все только и кричало о том, что ничем хорошим эта затея не закончится: либо умер бы оперируемый, либо погиб оперирующий в результате нападения алчущего крови пациента. А теперь она чувствовала некое подобие разочарования от того, что ее ожидания, которые она подпитывала своими внутренними страхами, замешанными на упрямстве, не сбылись. Лар был жив и даже продолжал находиться в сознании, хотя помалкивал. Но при этом продолжал выразительно смотреть на нее. Она тоже была жива, хотя продолжала чувствовать, как по ее коже пробегают мурашки от взгляда охотника, не сводящего с нее своих глаз. Что-то было в его взгляде, что она никак не могла уловить. Удивление? Восхищение? Признательность?       «А могут ли вообще эти существа чувствовать признательность?» - Мари в задумчивости потерла лоб. Усталость накрыла ее, словно девятый вал, и она теперь чувствовала, как предательски дрожат пальцы и подкашиваются гудящие ноги. Глаза слипались, и если бы Виктория, заметив, что с ней происходит, не увела ее в свою комнату, то Мари точно улеглась бы спать на полу, рядом с кушеткой своего пациента. И ей уже было наплевать, будет ли он испытывать к ней признательность или высосет из нее всю кровь, даже предварительно не разбудив.       Оказавшись в комнате подруги, Мари только и смогла, что стянуть ватными пальцами с себя обувь и свалилась на кровать, устраивая поудобнее голову на подушке.       - Разбуди меня часов так через восемь, - уже сквозь сон пробормотала она, кутаясь в тонкое одеяло.       Убедившись, что подруга уснула, Виктория тихонько выскользнула из комнаты и прямо в дверях столкнулась нос к носу с Воном. Тот настороженно заглянул в комнату, и, заметив торчащие из-под одеяла волосы спящей блондинки, облегченно вздохнул. После чего, не церемонясь, схватил Викторию за плечо и, не говоря ни слова, потащил за собой. Отпустил он ее только, когда закрыл за собой дверь в своей комнате, после чего вопросительно уставился на девушку.       - Что? – только и справила Виктория, потирая предплечье, на котором цепкие пальцы охотника оставили красные пятна, которые грозились со временем превратиться в синяки.       - Что ты пообещала Мари? – Вон с подозрением прищурился.       - Пообещала? - Виктория попыталась изобразить невинность, но тут же смутилась и опустила взгляд. Лгать Вону было равнозначно тому, чтобы лгать себе.       - Я не верю тому, чтобы она, - Вон неопределенно махнул рукой в сторону комнаты девушки, где в настоящее время находилась ее подруга, - Согласилась без всяких условий спасти Лара. Она уже достаточно ясно дала понять, как относится к охотникам, ставя их на одну ступень с дикими. И тут такой акт альтруизма. Я еще раз спрашиваю: что ты ей пообещала?       Виктория потерла лоб, пытаясь собраться с мыслями. Она понимала, что этого разговора не избежать, и рано или поздно ей все равно пришлось бы рассказать все Вону и Лару о своем обещании. Но она малодушно пыталась оттянуть этот разговор.       - Она не хотела ехать, а времени почти не осталось, - наконец прошептала Виктория, продолжая буравить взглядом пол, - Я использовала все возможные доводы, но ты же знаешь, как Мари бывает упряма. Поэтому… - девушка сглотнула вязкую слюну, - Поэтому я предложила ей единственный вариант, от которого она бы точно не отказалась. Я предложила ей Лара.       - Что? – глаза Вона от удивления округлились.       - Я предложила ей Лара в качестве объекта исследования. Медицинского… - тут же поправила себя Виктория, поняв, насколько странно и двусмысленно прозвучала ее предыдущая фраза.       - А Лара ты перед этим, конечно же, не спросила, - как-то устало уточнил охотник. Потоптавшись на месте, он тяжело опустился на стул. Помолчал, потер рукой затылок, поднял взгляд на Викторию, которая продолжала возвышаться над ним немым изваянием. Открыл рот, явно собираясь что-то сказать, и снова его закрыл, просто махнув рукой.       - Я сделала это только ради него. Иначе он бы погиб, - Виктория чувствовала, что ее оправдания в данном случае ничего не стоят, - Мари обещала, что не причинит ему вреда. Ее интересует только природа этого заболевания, - она неопределенно пошевелила пальцами, изображая что-то отдаленно похожее не червей.       - Что ж… - Вон снова потер затылок, пытаясь собраться с мыслями, - В таком случае о своем обещании сообщишь ему сама.       Он откинулся на спинку стула, после чего как-то странно хмыкнул и едва слышно пробормотал:       - Похоже, нас ждут тяжелые времена.