Клетка

      Ощущение падающих на затылок капель сводило с ума.       Кап… Кап… Кап…       Так раньше пытали узников, сажая их в узкий колодец, где невозможно было пошевелиться, и капли воды, падающие одна за другой на голову, со временем превращали даже самых стойких в безумцев.       Лар попытался пошевелиться, но обнаружил, что тело зажато между плитами. В голове шумело, звон в ушах не прекращался ни на миг, а конечности, казалось, превратились в желе. В организме словно не осталось ни одной целой кости. Их будто бы перемололо в огромных мельничных жерновах в муку.       И от чувства пустоты, что поселилось в груди, просто выворачивало наизнанку. Откуда взялось оно, доселе несвойственное для его характера, охотник не знал. Но вместе с болью, что пронизывала его тело, ощущение душевного вакуума рождало безумный коктейль из агонии и желания прекратить все это безумие любой ценой, разрывающий его изнутри и сжигающий снаружи.       Не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, Лар решил сосредоточиться на малом – на кончиках своих пальцев, так же онемевших, как и другие части его тела. Минуты тянулись одна за другой, а чувствительность никак не возвращалась. И от этого отчаяние сменялось страхом. Нет, он не боялся за свою жизнь. Страх был подвести остальных, кто надеялся на него.       Но вот – победа! – он таки смог пошевелить мизинцем. Хотя та конвульсия, в которой дернулась его конечность, в обычных условиях вызвала бы больше беспокойства, чем ликования. Но дальше пошло легче. Тело словно начало вспоминать, каково оно – быть живым. И тут же его скрутило новой волной боли, такой интенсивной, что охотник невольно застонал.       Скосив глаза, ставшие островками пустыни, столько в них было песка и мелкого каменного крошева, Лар скептически осмотрел правую руку. В темноте взгляд выхватил что-то белое. Торчащий из дыры в рукаве осколок кости не оставлял никаких шансов на то, что ближайшее время он сможет ею пошевелить. Радовало только то, что его физиология не давала ему истечь кровью.       Кстати, о крови.       Лар, насколько смог, огляделся. Вокруг только нагромождение камней, куски арматуры, какие-то осколки бетонных плит. И ни души. Куда делись остальные охотники, Ви, Древние, он не знал, и чтобы не позволять себе погрязнуть в отчаянии, старался об этом не думать. Потому что в голове тут же возникали всякие картинки весьма жуткого содержания, но все на одну тему – что он единственный, кто выжил. И страшнее всего было то, что щемящее в груди ощущение происходящего чего-то неправильного еще больше нагнетало страх и подавленность.       Что с ним? Он же раньше ничего не боялся?       А теперь он готов был выть от сжигающего его ужаса, заставляя кататься по полу в приступе отчаяния.       Но узнать наверняка, что же произошло такого, что смогло погрузить его в пучину отчаяния, он мог, только выбравшись отсюда, поэтому Лар пополз. Извиваясь всем телом, выворачивая суставы, еще больше дробя кости, сдирая кожу вместе с мясом, он инстинктивно полз куда-то вперед, подобно слепому кроту, не видя перед собой ничего.       Последний рывок, когда нога, намертво застрявшая в трещине плиты, громко хрустнула, - похоже, он надорвал себе связки, - но выскользнула из плена.       Бесформенным куском окровавленной плоти Лар рухнул на землю, хватая от боли ртом воздух. Ослабленный организм едва-едва был способен на регенерацию, и Лару казалось, что все его тело стало одной большой незаживающей раной.       Ему срочно была нужна кровь. Много крови. Море крови. Но разрушенные катакомбы оказались пусты. Взрыв распугал их обитателей – мышей и крыс, которые обычно выживали за счет остатков кровавых пиршеств Древних.       Лар встал на колени, прижимая к себе и баюкая поломанную руку. Судорожно огляделся по сторонам в поисках выхода. Но идти было некуда – тоннель завалило с обеих сторон, из-за чего он оказался в ловушке в каменном мешке. И только откуда-то сверху тянуло едва ощутимо свежим воздухом. Вверху были свобода и шанс на выживание.       Оторвав рукав от куртки и обмотав им поплотнее поломанную руку, Лар, после нескольких минут раздумий, решился ползти вверх. Впиваясь в выступы в стене когтями, подтягиваясь на одной руке, и зависая практически на отвесных участках, он с грустью думал, что если бы не его увлечение фри соло в скалолазании, то он не продержался бы и десятка метров. А сейчас он, искалеченный, измотанный, полный отчаяния, упорно полз вверх, даже не совсем понимая, что его ждет там.       Когда он последний раз был в горах? Стараясь отключиться от боли, все сильнее разрывающей слабеющее тело, Лар подсчитывал, сколько прошло времени с его последнего восхождения. Год? Два? Для существа, возраст которого измеряется столетиями, время текло по-другому. Да оно, по факту, и не имело для него особого значения. Раньше не имело…       - Покончу с Младшим, - бормотал он вслух, в попытке подбодрить себя, - И уйду в горы. Насовсем. Заберу Пушинку и Дракона, и свалю. Тем более, что Мари я давно обещал показать Гималаи. Хотя, и Карпаты могут подойти. Для начала.       Силы заканчивались. И, как назло, до верха оставалось еще половина пути. Зависнув на пальцах, вцепившихся в кусок какой-то трубы, Лар скосил взгляд вниз. Упади он сейчас вниз, на мешанину камней и кусков арматуры, он просто добьет себя. Проклятье. Силы заканчивались, и ему срочно нужна была кровь. Любая. Даже больного проказой. Даже только что умершего. Выбора у него сейчас не было, и ему было не до привычной брезгливости.       Преодолев минутную слабость, от которой кружилась голова, и к горлу подкатывала давно уже забытая тошнота, Лар пополз дальше. Сантиметр за сантиметром, мучительно медленно, но спасительный провал, в который проглядывал кусок ночного неба, приближался.       Как он выбрался наружу, он уже не помнил. Тело действовало подобно автомату – зацепился, подтянулся, уперся ногами, снова зацепился. И вот это тело-марионетка выползло-вывалилось на поверхность, подобно демону, выбравшемуся из ада. Изломанный, черный от грязи и копоти, в лохмотьях, когда-то бывших одеждой, покрытых белесыми пятнами крови. Взгляд воспаленных, покрасневших глаз метался по сторонам, силясь зацепиться за что-нибудь живое, будь это животным или человеком, но не находил ничего.       Место взрыва уже было оцеплено полицейской желтой лентой, что слабо поблескивала в свете луны.       Сколько же времени он был в отключке, что тут успели поработать спасатели, выискивая выживших?       Если на момент взрыва тут кто-то и был, то уже покинул это место, или был вывезен в мешках для трупов.       Лар принюхался. Пахло дымом, гарью, чем-то химическим, а еще водой и немного кровью.       Кровь.       Он кое-как поднялся на подрагивающие от слабости ноги и, покачиваясь, направился по следу. Запах был столь ощутимым, что ему казалось, что он висит в воздухе в виде мелкой кроваво-красной взвеси, окутывая его со всех сторон. Оставалось только идти за этой алой «нитью Ариадны», с каждым шагом ощущая, что его источник становится все ближе.       Раненого Лар обнаружил внезапно. Завернул за угол уцелевшего каким-то чудом здания и замер, сфокусировав взгляд на неподвижной фигуре, сжавшейся в темной подворотне. Почему его не забрали?       Ответ он узнал спустя пару мгновений, когда, вложив в последний рывок остаток сил, зажал слабо трепыхающегося человека у стены.       Жертва перестрелки. Глупые люди. Стоило полиции и спасателям покинуть место взрыва, как местные банды тут же взялись за передел территорий.       Неизвестно, от кого прятался попавший ему в руки раненый – от своих же собратьев или чужих, но это было последним, что он смог осознать. Не слишком заморачиваясь на то, чтобы оглушить жертву, дабы меньше сопротивлялась, Лар выпустил жало, впившись ей горло. Не реагируя на попытки раненого отбиться, от чего слабеющие руки раненого безвольно шарили по лицу и груди охотника, в попытке отпихнуть его, Лар насыщался, чувствуя, как с каждым глотком возвращается к жизни. Он всем телом ощущал, как энергия жизни перетекает из одного сосуда в другой, из тела раненого в его тело.       И с каждым глотком постепенно возвращались чувства.       Сперва Лар даже не осознал, что с ним происходит. Слишком сильным было состояние шока, заморозившее все остальные ощущения. Казалось, что его разум и чувства до этого момента находились под анестезией, и теперь ее действие ослабло, выпуская наружу первые ростки отчаяния.       Обескровленное тело слабо подергивалось под ногами охотника, уже не в силах даже отползти в сторону, и только бессильно сучило ногами. Переступив через него, Лар сделал несколько шагов к месту взрыва, раздумывая, куда направиться дальше, но внезапно замер от нахлынувшего на него шока. Словно весь мир обрушился на него, погребая под лавиной эмоций, желаний, противоречивых мыслей. Хотелось всего и одновременно ничего. И самое страшное – Лар внезапно понял, что теперь он действительно остался один. Казалось, что его тело, до этого поддерживаемое надежными страховочными тросами, лишилось их в одночасье, и в любой момент готово было рухнуть в бездну. И что делать в этой ситуации, он абсолютно не знал.       Только сейчас Лар понял, какую огромную роль играли в его жизни, в принятии им решений Древние. Считавший себя независимым, Лар, по сути, продолжал оставаться марионеткой, только кукловоды на этот раз искусно скрывались в тени, ничем не выдавая свое присутствие. И вот нити оказались обрезаны, и куколка, до этого самоуверенно считавшая, что двигается по своей воле, рухнула на пыльные доски сцены, не в состоянии больше двигаться.       Сколько времени пребывал он в таком состоянии апатии, смешанной с шоком, он не знал. Казалось, что прошла целая вечность, сжавшаяся в один миг. Время перестало иметь значение. Вообще, все теперь утратило ценность. Потерявший смысл жизни Лар медленно, но неотвратимо погружался в состояние стазиса.       Сперва он просто сидел на тротуаре, привалившись спиной к стене дома. Смотрел в одну точку, без чувств, желаний и эмоций. В голове разливался благословенный белый шум, полностью поглотивший все мысли.       Но потом он осознал, что, действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, он покинул место взрыва, и бесцельно бредет по улице. Где он находился, что происходило вокруг, что он делал, Лар не понимал. Происходящее с ним казалось каким-то нереальным, он словно находился во сне, от которого никак не мог очнуться.       Пошатываясь и спотыкаясь, охотник свернул за угол, и тут же резко отшатнулся, едва увернувшись от пролетевшей мимо машины. Разум отметил смутно знакомые огоньки, сверкающие над ней.       - «Неотложка» - с равнодушием отметил он про себя, и побрел дальше, глядя вслед удаляющимся огням.       Лар еще какое-то время бездумно шел, пока, с трудом сконцентрировавшись, не поймал себя на том, что идет вслед за едва слышным звуком сирены, взяв его за новый ориентир.       В опустевшем разуме сверхновой вспыхнул знакомый образ. Сперва смутно: светлые волосы, внимательный взгляд, уверенный, спокойный голос. И тут же все его естество заняло новое чувство – найти, найти, во что бы то ни стало! Выследить! Добраться, несмотря ни на что!       Ухватившись за эту мысль, Лар издал низкое ворчание и медленно повел носом, принюхиваясь к запахам города. Воздух пах привычной гарью, железом, тленом и кровью. Иногда попадались нотки запахов человеческих тел. Ощутив среди всей этой какофонии ароматов знакомые нотки химии, которые присущи именно лекарствам, Лар двинулся в нужном направлении.       Идти было трудно. Ноги едва двигались, и вялая шаркающая походка вызывала у Лара неприятную ассоциацию с зомби.       - «Зомбаки» - от этого слова, всплывшего в памяти, охотника передернуло.       Свернув уже на знакомую улицу, он остановился, разглядывая здание больницы. Дорогу к нему перегораживал полицейский кордон, через который как раз проезжал реанимобиль.       Лар сосредоточился на запахах, витающих в воздухе, силясь вычленить тот самый, единственный, придающий его бесполезной жизни хоть какой-то смысл. Но тщетно. Здесь не было того, кого он искал. Поэтому, незаметной тенью скользнув вдоль стен, он двинулся дальше, туда, где должен был сейчас находиться объект его поисков.       Следующие полчаса охотник с трудом понимал, что делает. Он смутно понимал, что вроде бы пытался отыскать хоть какой-нибудь источник пропитания, но улицы, как назло, были пусты, а крови того бедняги оказалось слишком мало для полноценной регенерации. Рука никак не хотела заживать, хотя по пути у него получилось вправить на место кость и даже наложить шину. Ребра болели, кожу, содранную кое-где до мяса, саднило. Непривычные, давно позабытые чувства. Но ничто не могло сравниться с чувством опустошенности, которое выворачивало наизнанку, заставляя жаждать заполнить эту пустоту хоть чем-нибудь. Не имело значения – кровью ли, или ощущением близости. И Лар знал, кто сможет ему в этом помочь.       Добравшись до знакомого дома, охотник немного пришел в себя. Он даже предпринял попытку привести себя в порядок. Ну, как привести – снял куртку, от которой остались одни лохмотья, оставив на себе только бронежилет и водолазку под ним, которая тоже представляла весьма плачевное зрелище. Про брюки, измазанные грязью и порванные в нескольких местах, даже говорить не хотелось.       Пока он, шумно гремя дверью, вскрывал кодовый замок, пока хромая, поднимался по лестнице, куртка где-то затерялась. Вероятно, он оставил ее где-то в подъезде, просто бросив на пол.       Последний рывок по лестнице, который больше напоминал забег паралитика, забрал последние силы. Лар даже не осознавал, что делает, когда начал ломиться в дверь, пытаясь выбить ее плечом. Стукнувшись об нее пару раз, он сменил тактику, догадавшись, что ее можно просто открыть. Ухватив ручку здоровой рукой, он невольно вспомнил, как раньше без труда вскрывал замок, когда Мари не было дома.       Немного повозившись с ней, он, наконец, услышал характерный щелчок замка, и с облегчением толкнул дверь. И тут же в образовавшуюся щель с диким мявом, больше похожим на рев, проскользнула маленькая меховая молния, и кинулась к нему на грудь. В лицо тут же ткнулось что-то мокрое, оказавшееся кошачьим носом. Неловко сгребя в охапку Пушинку-Дейзи, Лар из последних сил шагнул внутрь.       Именно в этот момент ноги подвели его, и охотник, почувствовав резкий приступ слабости, начал заваливаться вперед. Он все падал, падал и падал. Время тянулось подобно лакрице, Он словно мошка в янтаре, застыл в каких-то парах минут, не в силах что-то предпринять, когда над его ухом грохнул выстрел. Щеку обожгло чем-то горячим. Но Лар этого уже не чувствовал, провалившись в беспамятство.       Темноты Лар никогда не боялся. Она всегда была его другом. Но сейчас, пребывая в состоянии беспамятства, но каким-то чудом осознавая, где находится, он чувствовал тревогу. Тьма клубилась вокруг, не давая толком вздохнуть, проникала в рот, ноздри, просачивалась в глаза и уши, забивая их чем-то плотным. Он словно тонул в ней. Попытки шевельнуться, чтобы выбраться их этого кошмара, оказались безуспешны. Тело не откликалось на команды, посылаемые мозгом, отказываясь двигаться.       Смирившись со своим положением, Лар даже ощутил некое облегчение. Не надо было двигаться, не надо было вообще что-либо решать. Но ненадолго. Бесчувственное тело внезапно пронзило болью. Не сильной, но довольно ощутимой. И тут же он почувствовал какое-то энергичное шевеление в области груди. Следующим он услышал недовольное мяуканье.       Только спустя несколько мгновений до него дошло, что он лежит на животе, придавив собой котенка. Пушинка-Дейзи возмущенно копошилась, не в силах заставить прижавшее ее к полу тело сдвинуться с места. И ей оставалось только возмущенно вопить и дергаться в тщетных попытках вырваться на свободу.       Следующим, что он услышал, были причитания и вопли, доносящиеся откуда-то сверху. А потом его кто-то уцепил за воротник и попытался перевернуть на спину.       - «Ну уж нет. Мне и так удобно», - лениво подумал Лар. Мысль показалась ему вполне здравой, поэтому он еще больше расслабился, придав телу еще большее утяжеление.       - Боже, я его убила! Убила! – кто-то рыдал над ним, заливая затылок чем-то мокрым и теплым.       Это слезы? Раньше о нем так еще никто не плакал. Это было так необычно… странно… и даже при всем его состоянии полнейшей апатии и отсутствия желания продолжать жить, это придало сил, чтобы приоткрыть глаза и шевельнуться.       Двигаться оказалось сродни попытке поднять гору. Так же тяжело. Неподъемные руки и ноги отказывались шевелиться, внезапно превратившись в желе весом в тонну. Единственное, что Лар смог сделать – это повернуть чуть голову в попытке посмотреть вверх.       Всхлипывания на мгновение прекратились, но тут же переросли в оглушительный рев. Лицо начало заливать слезами так, что часть жидкости даже затекла в ухо. Но Лар ничего не успел предпринять, чтобы спастись от локального потопа, как его снова ухватили под руки в еще одной попытке перевернуть.       С третьего раза это все же получилось и Лар, теперь лежа на спине, с растерянностью смотрел на заплаканное лицо Мари. Девушка, склонившись над ним, попыталась приподнять его, но он оказался слишком тяжелым, из-за чего постоянно сползал на пол.       Шлепнувшись в пятый или шестой раз на поломанные ребра, Лар решил, что подобные попытки скорее окончательно угробят его, чем спасут, и с этим надо что-то делать. Поэтому он, вяло, с трудом заставляя себя двигаться, попытался самостоятельно встать на ноги. Подняться-то он поднялся, даже пару секунд стоял ровно, не шевелясь. Но потом перед глазами снова все потемнело, и он рухнул обратно на пол.       Второй раз Лар очнулся в тот момент, когда ловкие руки Мари ощупывали его тело, в попытках снять бронежилет. Сколько было приложено усилий, чтобы перетащить его из прихожей в гостиную, он не представлял. Но в данный момент он лежал на диване, с подложенной под голову подушкой. Не хватало только клетчатого пледа и грелки со льдом. Хотя, учитывая деятельную натуру его спасительницы, дело как раз шло за этим.       - Да где же эта гадость расстегивается? – хлюпая носом, раздраженно шипела Мари, дергая во все стороны бронежилет, в попытках отыскать застежки.       Лар болезненно поморщился, но ситуация заставила его мысленно улыбнуться. Этот бронник был модифицирован по его заказу, и действительно так легко не расстегивался, что не раз спасало его во время ближнего боя с толпой обращенных. Те, действуя по одной и той же схеме, всегда старались лишить его защиты, силясь ее стащить. Вот и сейчас, Лар с трудом преодолел подсознательное желание оставаться в полной экипировке, и, неловко вывернув руку, нащупал скрытые от глаз застежки.       Дальше Мари справилась сама. Отбросив в сторону бронежилет, она потянулась за остатками водолазки. Ее она даже не пыталась стащить через голову, а, ловко орудуя ножницами, просто срезала с тела, отбросив лоскуты в сторону. Лар же, словно завороженный, следил через полуопущенные веки за ловкими движениями врача.       В какой-то момент их взгляды встретились. Покрасневшие от слез глаза Мари задержались на его лице, после чего девушка уткнулась взглядом куда-то в область груди охотника, словно ей было неловко.       Натянутое молчание было прервано Пушинкой-Дейзи, которая с разгону вскочила на грудь Лара, заставив того тихо охнуть и поморщиться от боли.       - Прости… - первой не выдержала Мари. Она мягко подхватила на руки котенка и ссадила его на пол.       - За что? – прохрипел Лар. Он не узнал свой голос. Было ощущение, что по гортани и голосовым связкам хорошенько прошлись крупной наждачной бумагой, и вместо обычных слов из него вырывались сипение и хрипы.       - Я стреляла в тебя… Чуть было не убила… Боже, ты же чуть было не умер… - Мари, не сдержавшись, снова затряслась в рыданиях.       - Ну, не умер же, - Лару даже хватило силы, чтобы приподнять руку и похлопать в утешающем жесте по плечу девушки. Рука на мгновение задержалась на предплечье, после чего безвольно упала обратно.       - Я сейчас, - Мари внезапно подхватилась и умчалась куда-то вглубь квартиры.       Обратно она вернулась с увесистым кофром и мокрым полотенцем.       - Мне надо очистить твои раны, - сбивчиво протараторила она, смущенно пряча глаза, лишь изредка бросая на его тело быстрые взгляды.       - «Странно», - думал Лар, следя за осторожными действиями Мари, которая аккуратно смывала с его кожи разводы грязи вперемешку с кровью, - «Еще день назад она ненавидела меня. Неужели это так называемый профессионализм врача? Неужели ей все-таки все равно, кого лечить?»       Мари словно услышала его мысли.       - Я стреляла в тебя… Извини… Просто ты сильно напугал меня своим внезапным появлением… Черт… Никогда так больше не делай!       Отложив в сторону полотенце, она потянулась за кофром.       - Я даже не знаю, есть ли у тебя внутренние повреждения? И я не могу сейчас тащить тебя в больницу.       - Ничего смертельного… – Лару даже хватило сил, чтобы изобразить на лице вымученную улыбку, - Банальные переломы ребер, ушибы внутренних органов, и вот… рука… - Он взглядом указал на конечность, которая оставалась зафиксированной шиной.       - Как ты смог выжить? – Мари легкими движениями прошлась по бокам охотника, прощупывая ребра, - Ви с Воном не так давно заезжали, и они оба были уверены, что ты погиб. Ты бы видел Вона. Он выглядел таким потерянным, что мне его даже жалко стало.       - Они живы?! – Лар резко приподнялся, вглядываясь в лицо девушки, - Но я их не чувствую!       - То же самое говорила и Ви. Что Вон не чувствует тебя, словно ты умер. Ты раньше с таким сталкивался?       - Не знаю… Я словно ослеп и оглох. Я не понимаю, как такое могло произойти, но, не видя тебя, я бы решил, что остался в этом мире один.       Лар откинулся обратно на подушку, морщась от боли. То, что происходило с ним сейчас, было новым, ранее незнакомым. Он часто был один, путешествуя, выполняя поручения Древних. Но никогда он так остро не чувствовал свое одиночество. Всегда, как бы далеко он не находился от других охотников, он ощущал их незримое присутствие, как если бы они были в соседней от него комнате.       Но новость о том, что Вон все-таки выжил, прибавила ему сил. И когда Мари, покопавшись в кофре, начала выкладывать на журнальный столик иглы и шовный материал, он остановил ее, коснувшись пальцами ее руки.       - Это не нужно… Мне просто нужно… - Лар замялся, почувствовал легкую неловкость, но тут же нашелся: - Просто нужно немного времени и покоя.       Мари уставилась на него нечитаемым взглядом, а потом, молча, направилась к холодильнику. Там она некоторое время возилась, чем-то гремя, но вскоре вернулась, бросив Лару на колени что-то холодное.       Он опустил глаза и впился взглядом с пакет с донорской кровью. «А положительная», его любимая. И если бы не температура пакета, который, казалось, до этого хранился в условиях вечной мерзлоты, он бы не задумываясь, впился бы в него жалом.       - Даже не спрашивай, почему она оказалась в моем холодильнике, - Мари вздернула подбородок, выразительно глядя на охотника, и снова шмыгнула носом.       Лар же сидел на диване, вцепившись пальцами в пакет с кровью и прижав его к груди, словно величайшую драгоценность, и глядя на нее удивленно-округлившимися глазами.       Охотник, невзирая на холод крови, уже примерился было к пакету, но внезапно замер. Что-то было не так, и он не мог понять, что именно. Кровь была обычной, хоть и немного перемороженной, что никак не снижало ее питательных свойств. От голода болело все нутро и двоилось в глазах. Но Лар внезапно осознал, что в присутствии Мари он не может приступить к еде. А та все также сидела на краю дивана и смотрела на него, не отрывая взгляда.       Впервые в жизни он смутился, и причиной было не его общее физическое состояние, а находящаяся рядом с ним девушка. Ему почему-то не хотелось, чтобы она увидела его таким…       Лар поерзал немного, пытаясь справиться со смущением, пару раз вздохнул, закатил глаза, посмотрел на потолок, но легче не стало.       -Мммм… А ты не могла бы отвернуться? –он сначала сказал, а только потом понял, что именно ляпнул.       - Зачем? – Мари наоборот, даже еще ближе подсела, впившись взглядом в охотника, словно он был музейным экспонатом. Очень интересным музейным экспонатом.       И Лар завис. Он понимал, что никак не может объяснить ей, что происходит с ним. А сказать, как есть не хватало смелости.       - «Что со мной?» - Лар чувствовал, как в нем потихоньку начала нарастать паника, - «Раньше мне было все равно, что обо мне подумают окружающие».       Сейчас же самым главным чувством, которое полностью поглотило его, было смущение вперемешку со страхом. Лар иррационально боялся, что он может упасть в глазах Мари, вызвать у нее отвращение. И от этого ему становилось еще страшнее.       Мари же его внутренние метания восприняла по-своему.       - У крови неподходящая группа и не тот резус? – она нахмурилась, разглядывая охотника, который готов был провалиться сквозь землю, - Я не думала, что ты настолько привередливый.       - Нет… Все в порядке… - Лар мысленно взмолился всем известным ему богам, желая только одного: чтобы опекающий его врач отлучилась хотя бы на пару минут. Все равно куда – в ванную, к соседке за солью, на крышу посмотреть на звезды, да хоть на улицу погонять обращенных. И от придирчивого взгляда Мари он все больше и больше вжимался в спинку дивана.       Девушка же, словно наслаждаясь его страданиями, демонстративно пересела еще ближе, не сводя с него взгляда.       - Эм… - мысли Лара метались, как стая испуганных птиц, в поисках хоть какой-нибудь завалящей идеи: - А ты не могла бы принести мне чашку?       - Чашку? – Мари, казалось, зависла, пытаясь представить картину, как сидящий рядом с ней стригой будет поглощать кровь из ее любимой фарфоровой чашки, манерно отставив при этом мизинец. Он бы еще решил погоду с ней обсудить, – Зачем?       Лар только беспомощно пожал плечами, взглядом указав на пакет с кровью. Мол, а то ты не понимаешь, зачем порядочные кровопийцы посудой пользуются.       Любимую чашку использовать для кормления охотника Мари не хотелось, но выход она нашла сразу.       - Могу дать тебе тарелку и ложку, - невозмутимо заявила она.       Теперь завис Лар, представляя, как он будет жалом елозить по ложке, в попытке заглотить хоть немного крови. Зрелище представлялось жалким и сюрреалистичным. Хотя, если учесть площадь тарелки по сравнению с ложкой, то шансы поесть, не используя столовые приборы, увеличивались на порядок. Слава богам, что она не предложила ему вилку или китайские палочки.       Лар потряс головой, пытаясь отогнать от себя странные мысли. Смыслом его просьбы было просто отвлечь Кусачего Дракона, а не организовать сервировку обеденного стола.       - Хорошо, - наконец сдался он, - Давай свою тарелку. Ложку можешь оставить себе, а то чего доброго, столовое серебро мне притащишь…       - И как ты догадался насчет серебра? – язвительно буркнула девушка, встав и направившись в сторону кухонного островка.       Дальше Лар не медлил ни секунды.       Мари сделала только пару шагов, а он уже стремительно надорвал пакет, от чего несколько капель крови упали на диван, расплывшись некрасивыми пятнами.       Не сводя настороженного взгляда со спины девушки, которая копалась в посудном шкафу, выбирая для него тарелку поглубже, Лар выпустил жало, присосавшись к пакету.       С такой скоростью он еще никогда не поглощал кровь. Холодная, практически ледяная жидкость полилась в горло, заставляя его инстинктивно дернуться.       До этого Лар никогда не пробовал мороженое, хотя неоднократно слышал о нем. Рекламу этого лакомства, которое так любили человеческие дети, он видел не раз. И иногда задумывался, каково было бы на вкус мороженое, сделанное на основе крови. И теперь он, наконец, смог хотя бы отдаленно представить, каково было бы оно на вкус, если бы Древние наладили его производство для обращенных. Мороженое было бы холодным, практически безвкусным и вызывало ломоту в зубах. И еще жало начало неметь от холода. Но останавливаться он не мог, поскольку от скорости поглощения им крови зависело многое. Не жизнь, нет, но, как минимум, его репутация и чувство собственного достоинства.       - Вот, это, наверное, подойдет, - Мари как раз повернулась, держа в руках довольно глубокую керамическую миску, белую, с голубой каемочкой, и успела увидеть, как Лар, с паническим выражением на лице, запихивает под диванную подушку уже пустой пакет из-под крови. Так дети обычно прячут от родителей фантики из-под конфет. Щеки и нос его были покрыты мелкими каплями крови, от чего казалось, что на лице охотника высыпали веснушки.       - И как это понимать? – она от возмущения чуть было не выронила тарелку.       Лар же резко дернулся, прикрывая своим телом следы от его недавнего пиршества. Но видя, что Мари успела заметить пятна крови на обивке, тут же выставил вперед здоровую руку:       - Я все объясню!       - Да уж, объясни! А особенно о том, с чего тебе вздумалось меня за посудой гонять?!       Мари была в ярости. Ее глаза метали молнии, кулаки сжались. И если бы не побитый и несчастный вид Лара, отгородившегося от нее для лучшей защиты одной из диванных подушек, та самая тарелка давно бы оказалась на его голове.       - Просто я внезапно очень сильно проголодался, - только сказав это, Лар понял, как глупо и наивно звучали его оправдания, - Вот пару минут назад было все нормально, а потом на меня резко напал голод. Страшный голод! И я не мог ничего с собой поделать.       Мари замерла, скептически разглядывая Лара. Но его простодушный, расстроенный и немного даже смущенный вид никаким образом не указывал на наличие в его действиях какого-либо злого умысла. Поэтому она, сделав несколько глубоких вдохов, осторожно, прямо таки бережно поставила на стол тарелку.       - Знаешь, был у нас как-то один пациент, - заговорила она мягким голосом, - Никогда не выполнял назначения врачей. И постоянно гонял без повода обслуживающий персонал по всяким пустяковым, но как он сам считал, важным поручениям.       - И что же с ним стало? – просипел Лар, уже жалея, что так быстро выпил холодную кровь. Если бы не его врожденный иммунитет к болезням, он бы решил, что точно подхватил ангину.       - Однажды он попытался отправить меня к автомату для продажи снеков, заявив, что у него гипогликемия, и без шоколадного батончика он однозначно умрет, - Мари говорила тихо, но почему-то от ее голоса по коже Лара побежали мурашки, - Он только не учел, что я сама заполняла его медицинскую карту, и знала, что никакой гипогликемии у него не могло быть, а вот склонность к ипохондрии, помноженную на повышенную наглость, он точно имел. Шоколадный батончик я ему не купила, зато сделала в его карте еще одну небольшую пометку о подозрении на язвенную болезнь, после чего он неделю сдавал кучу неприятных анализов, и на всякий случай был посажен на жесточайшую диету, состоящую из постных бульонов и каш. К концу недели он со слезами умолял дать ему кусочек салями или хотя бы копченого сыра.       - Ты тоже посадишь меня диету из бульона и каши? И никаких салями и сыра? – настороженно осведомился Лар, незаметно заталкивая пакет из-под крови глубже под подушку.       Мари задумчиво оглядела его.       - Пожалуй, нет. Ты не мой пациент, в суд подавать не будешь, поэтому я просто планировала разбить об твою голову эту тарелку.       - Формально, я все-таки твой пациент, - обиженно проворчал охотник, выразительно глянув на разложенный на столе комплект скорой помощи, - Поэтому все, что ты со мной сделаешь, тебе же и придется потом исправлять. Хотя, в моем положении одним шрамом больше, одним меньше, не имеет никакого значения. Так что бей.       И Лар покорно склонил голову, чтобы Мари было сподручнее колотить по ней тарелкой.       - Ты издеваешься, да? – взвыла та и, шипя какие-то ругательства, умчалась в спальню, громко хлопнув дверью.       Лар и Пушинка-Дейзи, которая незаметно перебралась к нему на колени, проводили ее удивленными взглядами.       - Тебе ее поведение тоже кажется нелогичным? – спросил охотник у котенка, почесывая его за ухом. В ответ кошечка коротко мяукнула, видимо соглашаясь с умозаключением ее любимца.       Но Мари отсутствовала недолго. Спустя несколько минут, она вылетела из спальни и остановилась напротив дивана, уставившись на Лара немигающим взглядом.       - Почему ты себя так странно ведешь?       Вопрос заставил Лара немного зависнуть.       - А ты можешь конкретнее выражаться? – наконец выдавил он, - Что именно тебе сейчас кажется странным?       - Ты ведешь себя слишком спокойно для существа, утратившего связь со своими создателями, - Мари подозрительно прищурилась, после чего склонилась над охотником, заглянула в глаза, оттянув одно из век, надавила на челюсть, заставив его открыть рот, и даже попыталась засунуть туда палец, но Лар перехватил ее руку.       - Что ты имела ввиду, говоря про утрату связи с создателями?       - Я видела, в каком состоянии был Вон, когда Ви притащила его ко мне, - Мари освободила руку из его слишком крепкой хватки, и отошла в сторону, растирая запястье.       - С Воном что-то случилось? – Лар подскочил на ноги, но тут же, покачнувшись, рухнул обратно на диван, - Почему ты сразу не сказала?       - Ничего особенного с ним не случилось, - буркнула Мари, - Но он стал каким-то отбитым, хотя и до этого мне особо не нравился. Ви сказала, что это его так кроет из-за развоплощения Древних. Он реально выглядел, как наглядный пример ПТСР. И, сказать по-честному, они, да и я тоже, были уверены, что ты погиб. Может, поэтому я сразу не обратила внимания, что ты ведешь себя слишком обычно, словно ничего и не произошло.       Лар задумался. Действительно, то гнетущее ощущение одиночества, которое донимало его всю дорогу до дома Мари, после его эпичного, с шумом и стрельбой, проникновения в ее квартиру, отошло на второй план. По сути, оно никуда не делось, но теперь ему было легче себя контролировать и осознавать происходящее.       - Я сам не знаю, что со мной происходит, - он задумчиво потер шею, - Еще пару часов назад мне казалось, что мир прекратил свое существование, что смысла для жизни больше не осталось. Я, действительно, вел себя так же, как ты описала поведение Вона. А сейчас я осознаю себя, отдаю отчет своим действиям и понимаю, что могу продолжать жить дальше. Будто бы и не было никаких Древних. Это странно?       Он с надеждой посмотрел на Мари, словно ожидал, что она, как по волшебству, найдет разумное объяснение его поведению.       - Тут, похоже, вопросы больше из области психиатрии, - усмехнулась она, - Дедушка Фрейд был бы счастлив, получив такого пациента, и на твоем примере развил бы еще какую-нибудь теорию защитных механизмов в психике.       - Я не псих, - огрызнулся Лар, мрачно поглядывая на Мари, - Просто, когда Древние создавали меня, они слишком переусердствовали с моей независимостью. Хотели создать идеального телохранителя, способного принимать независимые решения, а создали меня – вечного бродягу, не способного долго удержаться на одном месте.       Лицо его приобрело странное выражение, словно ему было больно говорить о себе.       - Но я не жалуюсь. Это даже хорошо, что я такой, какой есть, - Лар натянуто улыбнулся, - Я уверен, что Вон со временем сможет отойти от шока утраты связи с Патриархами. Я же слишком часто и надолго дистанцировался от них, наверное, поэтому так быстро и смог прийти в себя.       - И ты теперь отправишься за ними? За Воном и Ви? – спросила Мари, и голос ее неожиданно дрогнул.       По сути, ей должно было быть наплевать на решение, которое примет охотник. Кто такой Лар? Для нее – никто, еще один монстр, кровопийца, такой же, как и тысячи других, разгуливающих по улицам Нью-Йорка. Но почему-то от мысли, что, не так давно считавшийся погибшим, но каким-то чудом выживший, он снова исчезнет из ее жизни, ей стало грустно.       - Еще не знаю, - Лар неловко пожал плечами, продолжая баюкать поломанную руку, - Изначально мы так и планировали. Но сейчас эта идея не кажется мне такой уж удачной.       Он рассеянно погладил котенка, свернувшегося клубком у него на коленях.       Была еще одна вещь, о которой он не хотел говорить Мари. Он до сих пор не был уверен в том, почему пришел именно к ней. В городе было несколько схронов с оружием и экипировкой, где он мог благополучно отсидеться, зализав раны и полностью излечив их. Но почему-то инстинкты потащили его в самое неподходящее для него место. Так что это было? Почему его тянуло именно в эту квартиру, где ему никогда не были рады? И сейчас он подсознательно был готов к тому, что Мари в любой момент выставит его за дверь без объяснения причин. Поэтому ее следующая фраза заставила его застыть от удивления.       - Не думаю, что в твоем состоянии стоит вообще сейчас куда-то идти.       Выражение лица Мари он не мог прочитать. Но, насколько он ее узнал, такой независимый и невозмутимый вид она обычно принимала на работе. «Включала доктора», как он про себя называл подобное выражение ее лица.       Не веря, что ему разрешают остаться, Лар тут же завозился, удобнее устраиваясь на диване. Подтянул к себе еще одну подушку и даже предпринял попытку завернуться в лежащий на спинке дивана плед. Он ему оказался мал, поэтому хватило только накинуть его на голову и плечи.       - Это значит, этот диван в моем распоряжении? – из кокона пледа, обернутого вокруг тела, сверкнули округлившиеся от радости глаза.       - Не забывайся, - неодобрительно поглядывая на охотника, Мари начала нервно сгребать медицинские инструменты, половина из которых так и не пригодилось.       После выпитого пакета крови, регенерация пошла быстрее, и теперь ее пациент не выглядел так, словно его долго использовали одновременно в качестве боксерской груши и мишени для тира. Теперь он просто выглядел сильно побитым и замученным, но уж точно не полутрупом, готовым отдать Богу душу в любой момент.       - Как только я признаю тебя достаточно здоровым, мы снова вернемся к вопросу о целесообразности нахождения тебя в моем жилье. И вообще – в этом городе. И еще: если ты зальешь мой диван своими жидкостями, все равно – какими, ты мне его вычистишь лично, - заявила она, - А еще лучше, купишь новый и сам привезешь.       Мари не могла понять, почему она проявила инициативу, разрешив Лару остаться. Но одно дело, когда он нагло вваливался к ней, доставал разговорами, действовал на нервы своим присутствием. Тогда она, даже не сомневаясь, гнала его прочь. Сейчас же его истерзанный вид вызывали только жалость и желание выдать ему еще один плед.       Закрывшись в спальне, Мари села на кровать, нервно сцепив пальцы. Все, что она делала последние сутки, было нелогичным, неправильным. Она не должна была вообще даже думать о Ларе. И тем более плакать от мысли, что он погиб. Он не заслуживал ее жалости. Он вообще не заслуживал ничьей жалости. Но от этих мыслей сердце сжималось, и на глаза наворачивались слезы.       - Боже, какая я дура, - тихо, чтобы ее не услышали в соседней комнате, прошептала она, - Я точно пожалею о своем решении.       Лар слышал ее. Его тонкий слух улавливал каждый звук, доносящийся из соседней комнаты. Каждый шепот, каждый всхлип. Сидя на диване в кромешной темноте, он с нежностью прижал к груди Пушинку-Дейзи, которая тут же взялась вылизывать его лицо.       - Как ты думаешь, она уже простила меня? – спросил он тихим шепотом, не рассчитывая на ответ.       Два одиноких существа, разделенные тонкой стеной, прислушивались к тишине, в надежде отыскать решение в задаче, в которой оба были переменными.