Институт благородных омег

      Чжухон нервно одернул курточку. Вроде уже знаком с родителями Марка, а волнуется как в первый раз.       — Ну, ты чего? — сзади его приобнял за плечи альфа.       — Не знаю. Как — то неловко…столько времени…       — Успокойся, — Марк слегка подтолкнул омежку в двери. — Они уж точно на тебя не обижаются за то, что ты к ним не наведывался — знают, где ты учишься! К тому же, я бывал у тебя не редко и все им рассказывал!       — Что — всё? — Чжу уперся пятками в низкий порожек. — Всё — всё?       — Ну, не вдаваясь в подробности, — Марк ухмыльнулся и подхватил пискнувшего от неожиданности омегу на руки, переступая порог. — Па~п, мы приехали!       — Отпусти! Пусти, ну! — зашипел Чжухон, но альфа только шире улыбнулся и отпустил покрасневшего парня, только когда убедился, что их видел родитель. — Здравствуйте! — Ли, алея ушками, поклонился.       — Чжухон! Как я рад тебя видеть! — старший омега расцеловал сгорающего от смущения паренька в обе щеки и крепко обнял (незаметно подмигивая сыну). — Как ты? Нормально доехали? Путь — то не близкий!       Семья Туан была одним из редких исключений среди богатых семей — в ней царила теплота и любовь.       — Спасибо, все хорошо, — Чжу немного расслабился, впитывая теплого старшего омеги. Тот повел носом и спохватился.       — Кажется мясо подгорает! Я сейчас — вы устраивайтесь! — и убежал на кухню. Ли неуверенно обернулся на Марка…и согнулся в почтительном поклоне — за спиной жениха стоял альфа — отец.       — Здравствуйте!       — Здравствуй, малыш! Проходи, не стесняйся!       — Чжинён, ты уже приехал! — из кухни на секунду выглянул омега, улыбнулся и исчез.       — Марк, почему гостя на пороге держишь? Проходи, Чжухона, проходи!       Много времени ушло на рассказы «о себе» (Ли так много за год не говорил!), изредка появлялся папа — омега (Ёндже), что — то спрашивал и снова убегал. На кухню Чжу не пускали, даже из вежливости (готовить он все равно не умеет), отмахиваясь тем, что он гость. Стол (к сервировке которого таки допустили младшего омегу!) пугал своим изобилием, а уж по вкусу…мм… Чжу едва язык не проглотил! Такого точно в институте не готовят!       — Омо, как же это вкусно! — не сдержался он от восхищения. Ёндже благодарно порозовел щечками — не зря он пол дня у плиты крутился!       Конечно, они засиделись (конечно, это было подстроено) и решено было ночевать у родителей. Младшего омегу слегка тряхнуло от этой новости.       — А…где я буду спать? — тихо спросил он у Марка.       — Со мной, где же еще?       — С — с тобой? — омега подергал рукава рубашки, боясь поднять взгляд на своего альфу. То есть вот так просто? Ночевать вместе в доме родителей?       — Да. Чего ты так испугался, котенок? Не бойся, — Марк усмехнулся, приобнимая парня за плечи, — приставать — буду!       — Что?! — Чжу ткнул смеющегося старшего в бок острым локтем.       — Марк, — в гостиную вошел Ёндже, и умильнулся на обнимающуюся парочку. — Я постелил Чжухону в твоей комнате, а ты поспишь в комнате Лукаса.       — В смысле?! — альфа подскочил с дивана, с недоумением и обидой гладя на папу. — А Лукас где будет спать?       — Сказал, что останется у Тэяна.       — Ну, пап!       — Чжухона, идем, я провожу тебя! — Ёндже проигнорировал сына, подманивая омежку.       Проходя мимо обиженного жизнью парня, Ли легонько сжал его пальцы, в знак поддержки. Но он был благодарен старшему омеге за заботу о его моральном спокойствии. Ведь если бы Чжу спал вместе с Марком, то сгорел бы от смущения задолго до утра!       — Спасибо, аппа.       — Да не за что, малыш! Когда я знакомился с родителями Джинёна, нас не разделяли и… так появился Марк. — Ёндже прикрыл дверь и присел на кровать рядом с младшим. — Мне было шестнадцать, тогда я не любил Джинёна и всё, что произошло… я бы не назвал это изнасилованием, но и моего желания там было мало… а когда выяснилось, что я забеременел…я столько за всю жизнь не ревел, сколько в то время!       Чжухон тяжело сглотнул, невольно проживая тяжелые времена со старшим.       — Моим родителям не было до меня дела и раньше, а с беременностью я и вовсе перестал их интересовать, ведь пропала вся выгода. Только Джинён был рядом. Мы быстро поженились, переехали сюда, — Ёндже невесело усмехнулся, смахивая невольную слезу. — Я так его боялся первое время! Старался как можно реже попадаться на глаза. Ненавидел себя, когда начался токсикоз и я по два часа просиживал в ванной. А Джинён…он любил, терпел и постоянно был рядом… У нас есть семейная шутка про арбуз! — Ёндже солнечно улыбнулся. — На седьмом месяце, ночью, мне очень захотелось арбуза (Джинён, как раз купил вечером, мне предлагал, но я «гордо» отказался)! Вот прям до щекотки в ладонях захотелось! Я лежал, мысленно пыхтел, пытаясь заставить себя потерпеть до утра. Джи спал со мной с первого дня, а я все никак не мог к нему привыкнуть. Вот лежу, чуть ли не плачу, а встать боюсь, ведь муж проснется! И вдруг слышу: «Солнышко ты чего?»

***

      Джинён проснулся от неясной тревоги. За то время, что с ним живет его скромник — малыш, альфа уже привык чувствовать его желания по малейшему движению ресниц.       Парень уже в миллионный раз проклял себя, за то что не сдержался тогда и, видя каждый раз, как муж дергается при его появлении, ненавидел себя все больше.       Ёндже привычно спал спиной к мужу, закутавшись в одеяло, и вроде спокойно, но! Тут альфа услышал тихий всхлип.       — Солнышко, ты чего? Болит что-то? — Джи не на шутку перепугался — а вдруг с ребенком что?!       Выпутав омегу из его кокона, осторожно погладил животик, почувствовал легкое движение внутри, и стер одинокую слезинку с щечки мужа.       — Что случилось, малыш?       Ёндже отрицательно качнул головой.       — Больно? Тошнит? Хочешь чего-нибудь? — засыпал вопросами обеспокоенный Джинён.       Омега что-то едва слышно произнес.       — Что, малыш?       — Арбуз, — чуть громче повторил Ён, мучительно краснея, и пытаясь забраться обратно под одеяло.       Джи несколько секунд втуплял, а затем хихикнул в кулак, но спрятаться мужу не дал.       — А чего молчал- то?! Ох, глупыш, когда ты уже ко мне привыкнешь! Давай, я тебе помогу, — альфа подтянул омегу на подушку, отбирая у него одеяло, притворно строго погрозил пальцем и убежал на кухню.       Арбуз призывно блестел красной спелой сердцевиной. Джи наковырял ложкой для мороженного несколько шариков, сложил в стакан, подумал…и отрезал пару ломтиков — чтобы его малыш не подумал, что он пожадничал!        — Вот, солнышко, держи! — Ёндже невольно облизнулся, увидев перед собой лакомство.       — Спасибо! — счастливо выдохнул и принялся хрустеть.       Джинён с улыбкой за ним наблюдал — омега сначала съел нарезанные кусочки, а затем, вздохнув, взялся за шарики. Через пару минут с арбузом было покончено. Ёндже принялся облизывать свои пальчики, чем вызвал мини- инфаркт у альфы. Почувствовав его изменившийся, потяжелевший взгляд Ён повернулся к нему, так как был — с одним пальчиком во рту.       — Ёндже, солнышко, не делай так больше, пожалуйста! — едва ли не простонал Джи.       Омега, испугавшись, хотел осторожно вытащить палец, но невольно получилось с весьма пошлым причмокиванием (для альфы, конечно же).       — Ёндже! — теперь уже точно простонал альфа, падая лицом в одеяло.       — Т– тебе неприятно? Прости, я больше не б– буду, — едва не плача отозвался омега, отставляя тарелку.       — Малыш, ты не понимаешь, — поспешил успокоить его муж, — мне не неприятно, мне ОЧЕНЬ приятно! Это очень возбуждает, солнышко! Поэтому, пока ты не родишь, не делай так!       — А… а что будет, когда я рожу?       — Ты действительно не понимаешь? — Джинён отбросил всю осторожность, наклоняясь к своему малышу. Проводит рукой по вздрогнувшей ножке, приближаясь к…к животу. Да, добрая половина возбуждения ушла, стоило невольно опустив взгляд на большой живот, в котором спит его ребенок. Их ребенок. — Малыш, я люблю тебя! Всегда любил. Я счастлив, что мы женаты и у нас скоро будет ребенок! Но я никогда себе не прощу, что он зачат без твоего согласия! Каждый раз, когда ты вздрагиваешь при моем появлении, каждый раз, когда ты отворачиваешься от меня ночью, и то, что ты боишься даже мысли — попросить меня о помощи — убивает меня! Я буду рядом всегда, пока ты не начнешь чувствовать что– то ко мне, даже если на это уйдет вся жизнь! Я хочу прожить ее с тобой!       Ёндже, впервые за время их знакомства, сам потянулся к мужу, осторожно обнимая. — Я уже что– то чувствую, Джинён. Я не уверен, что это любовь, но это привязанность точно. Мне нравится проводить с тобой время и точно благодарен за малыша. И я уверен, что смогу вернуть тебе ту любовь и нежность, что ты даришь мне.

***

***

      — Успокоил? — Джинён обнял мужа, стоило тому появиться в их спальне.       — Про арбуз рассказал, — усмехнулся Ёндже, невесомо целуя альфу. — Я люблю тебя!       — И я люблю тебя, солнышко!       Стоило улечься и погасить свет, как через пару минут послышались осторожные шаги. Омега собирался встать и отправить сына обратно, чтобы дал своему омеге поспать спокойно! — но его остановил муж, едва слышно шепча:       — Это не Марк.       Действительно, шаги были не в комнату омеги, а из нее!

***

      Чжухон нервно ходил по комнате. Что — то в рассказе старшего омеги зацепило его и заставило задуматься. Почему он не уверен в своем альфе? Почему боится? Чего? Сейчас в нем появилась уверенность, что Марк не станет к нему приставать, как «обещал» в гостиной. Да даже если будет! Что с того? Кто их осудит? В конце концов Чжу любит его! И больше, чем уверен, что его чувства взаимны!       Кивнув сам себе, омега осторожно приоткрыл дверь. Он не знал, в какую комнату идти, но решительности не терял! Если попадет не туда, скажет, что шел в туалет! Первая, от него дверь — это спальня родителей, Чжу видел, как туда заходил Ёндже. Вторая, может быть, ванная. А третья, наверняка, детская! Держась за стенку, омега пробирается вперед и, почти достигнув цели, касается чего — то теплого. Едва сдержав вскрик, оступается и почти падает, но его подхватывают.       — Плохой из тебя шпион! — шепчет знакомый голос и Чжу утягивают в комнату.       — Ты меня напугал! — возмущенно шипит парень, и тут же чувствует горячие ладони на своей талии.       Марк смотрит на смущенного, но такого смелого, омегу и чувствует, как внутри поднимается невероятная волна нежности. Невесомо целует в кончик носа и легонько толкает к кровати.       — Ты устал сегодня и перенервничал, ложись. Мне нужно еще немного поработать.       — Прости меня, — Чжухон прислонился спиной к стене, подобрав под себя ноги, но альфа почти заставил его лечь под одеяло.       — За что?       — Я…я сомневался и…боялся…       — Ты вырос в закрытой школе, я совсем не удивлен, что ты боишься меня. Я не злюсь, не разочарован в тебе и ничего такого. Я восхищен тем, что ты сам пришел ко мне!.. Я люблю тебя, малыш Чжу! — альфа наклонился, осторожно, боясь спугнуть, поцеловал в чуть приоткрытые губы, шепнул: — Спи, солнышко! — и ушел к столу.       Чжухон едва сдержал счастливый писк, закусив кончик одеяла. Сердце, что называется, ёкало, от одного взгляда на альфу и сладко тянуло, стоило вспомнить его нежность.       — И я люблю тебя! — тихи — тихо прошептал он, проваливаясь в сон.       И совсем не важно, что там будет утром, главное, что сейчас они вместе.